престол. Со мной  она  связалась,  когда
вышли все мыслимые и немыслимые сроки горной прогулки.
     Некоторое время и переваривал  информацию.  Что  ж,  все  могло  быть
именно так...
     - Терри, - я старался говорить спокойно. - Со  мной  произошло  нечто
странное - во время гиперперехода на Землю. Эйфория  почти  отсутствовала,
зато сознание словно раздвоилось. Я разговаривал сам с собой,  давал  себе
дурацкие советы... Ты не слышала про такие случаи?
     Терри ласково улыбнулась:
     -  Сергей,  это  не  стоит  внимания.  Скорее  всего  сказались  твое
перевозбуждение, усталость.
     Я покачал головой.
     - Помнишь, я говорил тебе  про  интуицию?  Так  вот,  считай,  что  я
полагаюсь на нее. В игру вступила третья сила. Не мы, не Сеятели...
     - Фанги?
     - Фанги. Жаль, что мы уделяли им так мало времени.  Засада  наверняка
их дело. Надо собрать всю информацию.
     Терри кивнула на терминал:
     - С этим нет проблем, Сергей.  Можно  запросить  любой  текст,  любое
сообщение.
     - Нет, не стоит. Ты же знаешь разницу между своими  информсводками  и
тем, что распространялось для населения Тара.
     - Тогда надо обратиться  к  проекту  "Сеятели".  Он  и  создавался  в
противовес угрозе фангов.
     - Ты их знаешь?
     -  Конечно.  Ведь  их  корабль  забирал  меня  с  Сомата...  -  Терри
засмеялась и обняла меня. - Перестань ревновать. Сеятели - очень  неплохие
ребята. Но ты лучше.
     - Спасибо... - я поймал ее губы,  поцеловал,  первый  раз  с  момента
встречи на Земле, и просто сказал:
     - Я очень боялся за тебя.
     - А я - почти нет. - Терри виновато улыбнулась. - Была  уверена,  что
ты выкрутишься из любой переделки... Не стоило мне улетать с Сомата,  надо
было дождаться тебя.
     - Но ведь требовалась срочность?
     - Да. Еще с корабля я послала на Тар указ о своем возвращении.  Вчера
пришел ответ: регент требует  проверки  моего  происхождения.  Стандартная
процедура.
     Я об этой процедуре не имел никакого понятия. Но спрашивать не стал.
     - Сергей, почему ты остановился у этого человека... Нурлана? Ты с ним
знаком?
     - Откуда? Просто он роддер. Я представился роддером, и  меня  приняли
без вопросов. Очень удобно, когда скрываешься...
     Я    поморщился,    оценив    надежность    своего     укрытия.     В
компьютеризированном городе скрыться невозможно. Особенно чужаку.
     - А меня он примет?
     - Зачем? Я думал, мы переберемся... - я замялся, не представляя,  где
жила Терри эти дни.
     - В отель? Сергей, там скучно. Роскошно, как в императорском  дворце,
и однообразно. Лучше поживем здесь, до завтра.
     - Я спрошу у Нурлана, - уклончиво ответил я. - А почему до завтра?
     - Послезавтра надо быть на Таре. Сеятели  обещали  доставить  нас  на
своем корабле с главной станции проекта. Она  на  околоземной  орбите,  ее
хорошо видно вечерами.
     - Ладно, - мне оставалось только сдаться. - Там и поговорим о фангах.
     Терри придирчиво меня оглядела:
     - Сергей, а ты не задумывался о смене гардероба? Всепогодный защитный
комбинезон - вещь хорошая, но на Земле...
     - Не иронизируй. Задумывался. Схожу в ближайший магазин и возьму  там
дешевый костюм.
     - Почему дешевый? А, ты же без Знака... - Терри вытащила  из  кармана
шорт знакомый золотистый кружок. - Знаешь, что это?
     - Знаю, - буркнул я. Терри обставила меня по  всем  статьям.  Пока  я
выяснял энциклопедическое толкование Знака,  она  получила  его  в  личное
пользование - конечно же, от Сеятелей.
     - Костюм я тебе подберу сама. По моде... Будешь носить дозар?
     - Что?
     Терри коснулась намотанной на руку блестящей полоски.
     - Это дозатор загара, или дозар. Модное украшение и для мужчин, и для
женщин.   Создает   какое-то   пленочное   поле,   преграждающее    доступ
ультрафиолету. Можно весь день провести на пляже - и остаться белокожим.
     - А зачем тогда ходить на пляж? Я  лучше  загорю  как  следует.  -  В
поведении Терри чувствовалось что-то странное. Новое.
     - Ладно, возьму тебе рубашку-хамелеонку и...
     Терри принялась с удовольствием перечислять, что, по ее мнению, стоит
включить в мой гардероб. И я вдруг понял, в  чем  дело.  На  Сомате  Терри
приходилось  полагаться  на  меня.  Вся  ее  универсальная   императорская
подготовка ни гроша  не  стоила  на  практике.  Я  управлял  строительными
роботами, я монтировал защитный компьютер, я руководил  разбивкой  сада  и
сборкой дождевальных установок.  Принцесса  привыкла  заботиться  о  целой
планете, а ей пришлось самой  стать  объектом  заботы...  Сейчас,  получив
возможность поухаживать за мной, она старалась вовсю.
     - Терри, - виновато сказал я. - Подбери  мне  все,  что  захочешь.  И
знаешь... Может, мы зря пили эти таблетки? "Ноубэби"?
     Терри замолчала. Я увидел легкую краску на ее лице.
     - Можешь дать мне пощечину, - быстро сказал я. - Виноват, каюсь.
     - Брось ты.
     Терри устроилась у меня на коленях и замолчала. Потом, совсем  другим
тоном, сказала:
     - Вернемся на Сомат - подумаем... Сергей,  почему  ты  так  не  хотел
возвращаться на Землю? Она и тогда, в прошлом, мне понравилась.  А  сейчас
это почти сказочный мир. Спокойный, добрый, щедрый...
     - Терри... - я коснулся губами ее плеча. Черт возьми, ну как  спорить
с принцессой?
     - Терри, представь, что у тебя были  очень  суровые,  почти  жестокие
родители...
     - Ну, - без особого восторга  по  поводу  сравнения  подбодрила  меня
Терри. - Представила.
     - Вот, значит, суровые родители... Ты уехала из дома,  а  потом  тебе
стали рассказывать, какие они добрые и мягкие люди.
     - Понятно. Или если бы мне рассказали,  что  Тар  покрылся  дремучими
лесами...
     - Правильно. Вот так и я отношусь к сказочно доброй Земле.
     - Сергей, - Терри соскочила с моих колен и оперлась ладонями о спинку
кровати. Она казалась бы очень уверенной в такой позе, не будь на ней лишь
минимума одежды... - Я тебя понимаю. Но я, услышав  рассказ  про  леса  на
Таре, просто слетала бы на родную планету. И поверила бы своим глазам.  Ты
сейчас на Земле. И что ты видишь?
     Несколько  секунд  я  боролся  с  вертевшимся  на  языке  ответом.  И
проиграл.
     - Тебя, Терри...
     Я подхватил ее за локти, потянул к  себе.  Терри  не  сопротивлялась.
Через мгновение мы уже целовались, напрочь забыв про всякие планеты.
     Нарядное  оранжевое  покрывало  вдруг  выскользнуло  из-под   нас   и
смоталось в тугой  валик.  Мы  с  Терри  вскочили.  Кровать  тем  временем
продолжала демонстрировать свои возможности  -  краешек  тонкого,  мягкого
одеяла заботливо отогнулся, показывая нам белоснежные простыни.
     Первой рассмеялась Терри.  Потом  я.  Кровать,  озадаченно  помедлив,
начала застилаться обратно.
     - Терри, я не люблю слишком заботливые кровати... - с трудом  выдавил
я. - Честное слово, мы с ней ни о чем подобном не сговаривались.
     Кровать тем временем снова приобрела мирный, добропорядочный облик. И
мне стало не по себе.
     - Терри, слишком благоустроенные планеты меня тоже настораживают.
     И Терри, словно почувствовав мое настроение, стала серьезной.
     - Сергей, я схожу за своими  вещами.  Это  рядом.  А  ты  поговори  с
хозяином дома... и объяснись с кроватью.
     Я кивнул. Терри направилась к двери, потом обернулась и сообщила:
     - Знаешь, ванные комнаты на Земле оборудованы  великолепно.  Там  вся
автоматика к месту.
     Я криво улыбнулся. Последний раз я  принимал  душ  неделю  назад,  на
Сомате. Купание в комбинезоне, конечно  же,  гигиенической  процедурой  не
назовешь.



                     7. СЕМЕЙНЫЙ УЖИН В ШИРОКОМ КРУГУ

     С кроватью я общался  недолго.  Столовый  нож  в  качестве  отвертки,
немного знаний из области прикладной кибернетики и большая  доза  наглости
помогли мне превратить ее в послушную, неподвижную мебель. Затем я  скинул
надоевший комбинезон и отправился в ванную.
     Вот здесь в свои права действительно  вступал  двадцать  второй  век.
Едва я закрыл за собой дверь, как свет на мгновение померк  и  белоснежные
стены  заколыхались,  исчезая.  Через  мгновение  я  оказался  на   берегу
маленького лесного озера.
     Иллюзия была настолько совершенна, что  я  завертел  головой.  Вокруг
стояли сосны, достойные кисти Шишкина, выше проглядывало голубое небо. Под
ногами - желтоватый песок, с поросшего мхом валуна падала в озеро  струйка
чистой воды. У меня появилась совершенно дикая мысль - не подвергся  ли  я
локальному гиперпереходу. Что ж, проверить  несложно.  Несколько  шагов  в
сторону деревьев - и они  потускнели,  превратились  в  туманные  тени.  Я
вытянул руку  и  коснулся  теплой  гладкой  поверхности.  Стена...  Что  и
требовалось доказать.
     Вернувшись  к  "озеру",  я  забрался  в  воду.  Чуть  прохладную,  но
терпимую. Жаль, на Сомате у нас не было ничего подобного.
     - Воду немножко подогреть... - сказал  я  в  пространство,  абсолютно
уверенный, что просьба будет исполнена. Вода стала нагреваться так быстро,
словно в нее всадили плазменный заряд.  Я  растянулся,  уложил  голову  на
невесть откуда взявшуюся надувную подушку. Лениво поблагодарил:
     - Вода нормальная, спасибо.
     Одно дело принимать горячую ванну. Совсем другое - купаться в  озере.
Наверняка обстановка вокруг может стать  другой.  Долина  гейзеров,  дикий
пляж с обнаженными красотками, инопланетный пейзаж, турецкие бани. Но пока
меня устраивал сосновый лес. Я слабо  улыбнулся,  разглядывая  безоблачное
небо. Если я пожелаю принять душ, то в  нем  наверняка  появятся  дождевые
облака. Прелесть... Черт возьми, не так уж и плох двадцать второй век моей
планеты.


     Ванная комната выдала мне  халат  нежно-фиолетового  цвета  и  вполне
банальные тапочки. Я прошелся по дому, разыскивая Кислицына.
     Бывший бродяга снова оказался  в  саду.  Склонившись  над  клумбой  с
цветами, он водил под ними "феном". Никаких видимых результатов работа  не
приносила, но Нурлан  занимался  ею  с  такой  сосредоточенностью,  что  я
остановился в нерешительности.
     - Что-то случилось? - прервался Нурлан.
     - Девушка, которая ко мне приходила... - начал я.
     - Принцесса Терри?
     Я остолбенел. Если он знает Терри...
     - Нурлан, видимо, мое инкогнито раскрыто?
     Кислицын спокойно кивнул. Сказал:
     - Я сразу понял, что ты не  роддер.  А  потом  со  мной  связались  и
попросили оказать максимальное гостеприимство.
     - Кто связался? - убитым голосом произнес я, вспоминая Деда,  Вика  и
даже паршивца Андрея. Вдруг...
     -  Руководитель  службы  безопасности  проекта   "Сеятели",   Раймонд
Маккорд. Очень вежливый человек.
     - Ясно, - присев на корточки рядом с Нурланом, я спросил:
     - И что ты ответил?
     - Что гостеприимство оказываю по собственной инициативе  -  тем,  кто
мне симпатичен.
     - Спасибо.
     Нурлан пожал плечами. Поинтересовался:
     - Ты что-то хотел узнать?
     - Мы с Терри можем остаться до завтра?
     Кислицын кивнул. Он был и без того симпатичен, этот  старый  бродяга,
возделывающий цветы, этот фантастический негр с русско-казахским именем. А
теперь, после его спокойной реакции на мою с Терри сущность, меня потянуло
на откровенность.
     - Нурлан, я собираюсь завтра покинуть Землю. Мы с  Терри  полетим  на
Тар... а потом дальше.
     - Не понравилось дома?
     - Это не мой дом, Нурлан. Мне нравилось жить в  Алма-Ате,  когда  она
была городом, а не яблоневым садом с коттеджами меж деревьев. Я любил горы
и степь... но они же теперь нафаршированы точками связи.  Роддеров  это  и
убило - какой смысл играть в отрыв от цивилизации, когда на каждом  дереве
висит телефон. А эти ваши Знаки... Забавно, что коммунизм победил, хотя  и
в очень странной форме, но если  двенадцатилетний  сопляк,  получив  Знак,
начинает заниматься сексом с друзьями обоего пола...
     Я замолчал. Кислицын вдруг протянул руку - и осторожно похлопал  меня
по плечу. Тихо сказал:
     - Сергей, мне это тоже не нравится. Я стал роддером в тринадцать лет,
но тогда мораль была строже. Все случилось на моих глазах, но  постепенно.
А ты пришел из двадцатого века. Из очень пуританской или,  лучше  сказать,
мусульманской страны. Для тебя  это  дико.  Но  постарайся  понять  -  нет
большей  ловушки,  чем  свобода.  Если  мы  признаем  за  человеком  право
самостоятельности вне  зависимости  от  возраста,  то  оставлять  какие-то
рамки: в  сексе,  приобретении  наркотиков,  праве  на  риск  и  эвтаназию
бессмысленно и несправедливо. Приходится идти  до  конца.  Ты  не  увидишь
ничего оскорбительного для своей морали в общественных местах -  это  было
бы ущемлением твоей свободы. Но не  требуй  благопристойности  за  стенами
чужих домов - лучше просто не заглядывай в окна.
     - Спасибо, Нурлан. Я согласен с тобой. Но это... не мои нормы. Не мой
город. Не моя Земля.
     - Попробуй улететь в колонию.  Не  в  хроноколонию,  а  в  настоящую.
Говорят, их мораль очень близка земной морали двадцатого века.
     Я привстал, увидев,  как  мелькнула  на  тропе  загорелая  фигурка  в
розовых шортах, с блестящей полоской на руке:
     - Терри идет... Мы хотели  устроить  что-то  вроде  семейного  ужина,
Нурлан. Ты не против побыть гостем в  собственном  доме?  Терри  прекрасно
готовит.
     - С условием, что приглашу двоих друзей,  -  очень  серьезно  ответил
Кислицын. - Они не простят, если я их с тобой не познакомлю.
     -  Конечно,  -  принужденно  улыбнулся  я.  Может,  уговорить   Терри
перебраться в гостиницу?
     - Похоже, принцесса планеты Тар имеет друзей на Земле, - вдруг сказал
Нурлан.
     Вслед за Терри шел молодой парень в двумя  явно  тяжелыми  сумками  в
руках. На нем была черно-белая форма - такую носили Сеятели. Но сам парень
был мне прекрасно знаком...
     - Ланс? - я с трудом поверил своим глазам. Черт побери, он на  Земле?
И сотрудничает с храмниками?
     Ланс аккуратно опустил одну из сумок и махнул мне рукой. Сумка  вдруг
задергалась, переворачиваясь.
     - Я знаю,  как  ты  любишь  сюрпризы,  -  с  улыбкой  сказала  Терри,
разглядывая мое растерянное лицо. - Особенно такие...
     Из сумки высунулась настороженная полукошачья морда. Трофей  выбрался
из заточения, по-собачьи отряхнулся и неторопливо направился ко мне.
     - Это кот или собака?  -  поинтересовался  Нурлан.  Его  происходящее
забавляло.
     - Это Трофей, - ответил я.  Протянул  песокоту  руку.  Трофей  лизнул
ладонь и потерся о нее спиной. Потом улегся у моих ног с видом  полнейшего
удовлетворения.
     - Рад, что все  в  порядке,  -  сказал  подошедший  Ланс.  -  Команда
собирается.
     Несколько секунд я разглядывал его. Он сильно повзрослел за  эти  два
года. Но по-прежнему стоял передо мной навытяжку. Я был его принцем.
     - Ты сотрудничаешь с Сеятелями? - впрямую спросил я.
     Ланс кивнул:
     - Принц, это был самый простой путь. И самый верный. Я знал, что  вам
с Терри пригодится поддержка.
     - Считаешь себя пятой колонной?  -  я  позволил  себе  улыбнуться.  И
протянул Лансу руку.



                               8. КНИГА ГОР

     Жизнь выбрала тебя - но ты вправе отвергнуть вызов. Каким был бы  мир
без дикого винограда и осенних дождей? Чем станет дорога без пыли и  сталь
без ржавчины? Чем станешь ты без людей?
     Собой.
     Нас не спросили, хотим ли мы жить. Но только нам дано выбирать  путь.
Пойми свою дорогу, поймай свой ветер. Пусть мир останется равниной -  тебе
предназначено быть скалой. Пока есть свет, ты можешь отбросить тень.  Пока
есть солнце и воздух, всегда будет ветер. И хорошо, что он  порой  бьет  в
лицо.
     Я расскажу о себе - но это будет твоя история. Ты  вправе  переписать
ее заново - наверное, именно этого я и хочу. Научись писать -  на  опавших
листьях и струях горной реки. Научись отвечать за себя  -  и  не  задавать
вопросы другим.
     Я начинаю. А ты поставишь точку - там, где сочтешь нужным.
     Захлопнув книгу, я задумчиво повертел ее в руках.  Совсем  небольшая,
страниц сто...  Но  в  тяжелом  переплете  из  темно-зеленого  бархата,  с
тиснеными золотом буквами:  "Книга  Гор".  Имя  автора  нигде  не  стояло.
Неужели эта доморощенная философия была библией целого поколения? Может, я
чего-то не понимаю? Не дорос до этой  книги,  как  переросло  ее  нынешнее
поколение? Наверное, было время, когда людям  -  и  взрослым,  и  детям  -
хотелось ощутить себя кем-то: пусть лишь диким  виноградом,  или  дорожной
пылью, или ржавчиной на безукоризненной стали общества?
     Взглянув на часы - время еще было, я вновь  открыл  маленький  томик.
Наугад, где-то посередине...
     Я вспоминала. Последняя  ночь  в  последнем  доме,  который  был  мне
родным: время памяти. Ласково светил ночник, и блуждали по коридорам  шаги
- я не могла их слышать, но знала, что они есть. Не  говорите,  что  я  не
умею любить. Не думайте, что я не хотела быть благодарной.  Но  у  свободы
нет рамок, а значит - у меня не осталось выбора. Я брала книги с  полок  -
древние книги, залитые в прозрачный пластик. На них можно  лишь  смотреть,
но если разорвать оболочку, то бумага истлеет, сгорит. Я  не  хочу  судьбы
консервированных книг. Лучше быстрая жизнь, чем медленная смерть.
     Потом я снимала с другой полки репринты  -  крепкие  и  надежные,  не
боящиеся огня и воды. Никто не отличит их от подлинников - возможно, это и
к лучшему. В книге важны только два цвета - черный и белый. Желтая  патина
времени нужна лишь нашему самолюбию. Я открывала книги наугад -  и  читала
то, что должна  была  прочесть  в  эту  последнюю  ночь.  Прочесть,  чтобы
отринуть. Прочесть и поверить.
     Остаться собой.
     Никогда не думай,  что  при  помощи  слов  ты  можешь  сгладить  свои
недостатки или  придать  блеск  своим  достоинствам...  Человеку,  который
ничего о себе не  рассказывает  или  рассказывает  все,  никто  ничего  не
доверит.
     Я взяла слова, чтобы рассказать все.  Не  верьте  мне.  Не  доверяйте
своей души. Но горячий воск слов на моих руках.  И  когда  слова  остынут,
превратятся в черные на белом тени, они сохранят отпечаток ладоней.
     Читайте с моих рук... Мне смешны и дороги  книги,  отрицающие  власть
слова. Безумны слова, отрицающие власть книг. Я жила их  жизнью  -  прежде
чем начать свою. Меня учили любви слова, прошедшие сквозь века. Я знала  -
это про меня.
     Это из меня слепили живой цветок, счастливый цветок, и я ждала тепла,
которое заставит раскрыться. Но не было тепла - наверное, оно  осталось  с
теми, кто умел любить и страдать. С теми, кто видел в любви живой  цветок,
с теми, кто находил о  любви  слова,  заставляющие  любить,  с  теми,  кто
говорил о гибели любви так, что хотелось умереть.
     Как  я  ненавидела  писателей,   заставляющих   придумывать   хорошие
окончания к их книгам! Как я влюблялась в них - они не умели лгать...  Как
любила их героев - писатели могли умереть, а книги жили...
     "Он понял, что нужно разжигать огонь", - сказали о моем  герое,  моей
книжной любви. В наше время не любят разжигать огонь. Говорят,  что  пламя
устарело вместе с колесом.
     Я научусь разжигать огонь. А колесо мне не  жалко.  Лучше  ходить  по
земле.
     Я медленно отложил "Книгу Гор". Чертовщина какая-то. Не  могли  мы  с
жившей почти через век после меня Салли Дженнингс  любить  одни  и  те  же
книги. Ну а цитаты из Честерфилда... Юный гений,  супервундеркинд,  роддер
номер один Салли Дженнингс конечно не могла читать философа восемнадцатого
века. Но мне-то его книга попала в руки случайно. Любой из моих  приятелей
в том далеком - Господи, каком нереально далеком!  -  двадцатом  веке  при
слове "Честерфилд" воскликнул бы: "Отличные сигареты!" Что же получается -
книга писалась для меня?
     Мысль вползла в сознание холодной скользкой змеей. Никуда я не убежал
от предопределенности, от всезнающих Сеятелей. Все рассчитано  на  меня...
провокация...