са даст
тебе хорошую должность в армии.

Эрнадо вздрогнул и опустил глаза. Произнес неожиданно растерянным голосом:

-- Извини, Сергей... Я не подумал. Но мне кажется... казалось, что это
необходимо...

-- Вредное влияние Редрака, -- попытался я улыбнуться. -- Может быть,
прислать тебе на смену Ланса? Потренируемся на мечах, или отдохнешь?

-- Нет, Серж. Спасибо, я в полном порядке. Это моя вахта.

Я пожал плечами и молча вышел из рубки.

@@

Когда Данька попросил Эрнадо показать ему фотографию Храма, он действительно
задал очень интересный вопрос.

Фотографий Храма в природе не существовало. Равно как и видеопленок,
кристаллографий и кинофильмов. Храм не позволял фиксировать себя на любом из
существующих видов носителей информации. Природа этого оставалась
загадкой -- одной из миллионов загадок Храмов.

В лучшем случае место Храма на фотографии занимало расплывчатое пятно. В
худшем -- засвечивалась вся пленка. Магнитные носители информации просто
стирались, прочнейшие кристаллы оптической записи разрушались. Храмы словно
считали себя нефотогеничными и упорно препятствовали любой попытке
запечатлеть их. Тем планетам, где Храмы до сих пор оставались предметами
поклонения, приходилось довольствоваться картинами многочисленных
художников, избравших целью своего творчества огромные зеркально-черные
шары. Надо признать, что выглядели эти своеобразные иконы весьма
впечатляюще. Некоторые по точности изображения немногим уступали
фотографиям...

Я вспомнил, что на планете Схедмон было что-то вроде музея, посвященного
Храмам, и решил непременно выкроить полдня, чтобы показать его Даньке.
Картинная галерея в музее была великолепной. А потом можно будет устроить
экскурсию к Храму Схедмона.

Приняв душ и повалявшись полчаса на кровати, я выбрался из каюты.  Дремлющий
на кресле Трофей проводил меня пристальным взглядом узких желтых глаз и
вопросительно тявкнул.

-- Место, -- приказал я и почесал пса-кота за ухом.

Странный зверь был потрясающе смышленым. Это еще больше усиливало мою
неприязнь к пэлийцам -- если только ей было куда увеличиваться.

Войдя в лифтовую кабину, я набрал номер тренировочного зала. Обычно это
самое оживленное место на военном корабле, но мой экипаж был настолько
малочислен, что я надеялся позаниматься с мечом в гордом одиночестве...

Надежды не сбылись. Посередине маленького круглого зала стоял Клэн и лениво
отмахивался мечом от Ланса и Редрака. Клинки у обоих пилотов были уже
порядочно укорочены. В сторонке от них лежал на полу Данька, крутя в руках
маленький фотоаппарат. Он явно решил заснять бой в необычном ракурсе.

При моем появлении тренировка прекратилась. Пилоты отправились к стойке с
оружием -- менять мечи, Данька вскочил с пола, навел на меня объектив и
сфотографировал, прежде чем я успел согнать с лица недовольное выражение.
Клэн остался стоять, опустив меч. Я заметил, что кожа у него обрела легкий
оранжевый оттенок -- как у стен тренировочного зала.

-- Ты хорошо дерешься, -- сказал я.

Клэн кивнул.

-- Я специализировался на рукопашном и близком бое. Ничего лучше
одноатомного меча для схватки в нейтрализующем поле не придумано.

-- А плоскостные диски? -- ревниво спросил я.

-- Оружие против толпы. Шоррэй доказал, что настоящему профессионалу они
не страшны.

Я не стал спорить. У Шоррэя была нечеловеческая реакция, он мог уклониться
от летящих дисков, а для меня это навсегда останется недоступным. Но кто
знает, какую скорость движения в бою считают нормальной клэнийцы...

-- Прошу капитана о спарринге, -- продолжил Клэн.

-- Не думаю, что окажусь интересным соперником, -- с долей сожаления
ответил я. -- Уровень подготовки у меня, Ланса и Эрнадо примерно равный. У
Эрнадо, наверное, повыше.

Клэн слегка улыбнулся -- первый раз за все время на корабле. И сказал:

-- Я видел твой бой с Шоррэем. Это пример, когда предельное мастерство
встретилось с запредельным. Запись поединка показывают на всех циклах
обучения в клэнийских школах. Усыпление бдительности соперника,
использование его атаки для подгонки величины собственного меча,
предугадывание решающего удара, уклонение в момент неизбежности удара,
вспарывающий выпад в падении, использование режима непрерывной заточки меча
для преодоления защиты комбинезона, общая этика поединка...

У меня едва не отвисла челюсть. Мой отчаянный, безнадежный, выигранный лишь
благодаря темпоральной гранате Сеятелей поединок считается классикой боя на
плоскостных мечах! Его многократно изучают на самой воинственной планете
галактики!

Хорошо, хоть Данька не понимает галактический стандартный. Я всегда боялся
стать ложным кумиром, а после уверенной тирады клэнийца это было бы
неизбежным. Чего доброго, Данька решил бы, что искусство владения
одноатомником -- прирожденное свойство всех землян. Включая и его
самого...

-- Боюсь, Клэн, что тот поединок не типичен. Я действовал интуитивно.

-- Разумеется. Любой настоящий бой ведется интуитивно. Иначе он
превратится в ремесло.

Последнее слово прозвучало так презрительно, как мог сказать лишь
клэниец -- с его сотнями поколений предков, не занимающихся ничем, кроме
войны. Я почувствовал, что одиночка с погибшего корабля мгновенно стал мне
симпатичнее. Несмотря на его жаропрочную хамелеоновскую кожу и удивительное
равнодушие к смерти своей огромной семьи.

Люблю искусство и ненавижу ремесленничество.

Неважно, что делает человек -- кладет кирпичи в стену дома или пишет
музыку. Выбор между искусством и ремеслом всегда зависит от той степени
души, непредсказуемости, интуиции, которую вкладываешь в свое дело.

-- И все же лучше я пронаблюдаю за твоим спаррингом с Лансом и Редраком.
Сейчас это будет полезнее.

Клэн кивнул.

-- Я постараюсь показать все основные приемы нашей школы боя на
одноатомниках.

-- Ты еще не решил, что предпримешь на Схедмоне? -- поинтересовался я.

-- У меня есть два пути. -- Клэн не глядя вогнал меч в ножны. -- Либо
купить корабль и нанять команду для охоты за Белым Рейдером -- состояние
нашей семьи позволяет это. Либо просить вас о временном контракте -- я
могу исполнять любую корабельную должность. Сейчас я склоняюсь ко второму
варианту.

-- Почему? Мы ищем Землю, мою родную планету, а лишь потом Белый Рейдер.

-- Ваши пути пересекутся, -- твердо сказал Клэн. -- Я знаю.

-- Мне бы твою уверенность...

-- Даже два солнца светят в одном небе, -- ответил Клэн схедмонской
пословицей.

-- Хорошо. Надеюсь, ты не пожалеешь о своем выборе.

Я кивнул подошедшему Лансу.

-- Внеси Клэна в список членов экипажа. Временный контракт со всеми
формальностями, которые необходимы... На любую свободную должность, которую
он выберет. Потом дашь на подпись.

Редрак вздохнул. Список лиц, подлежащих его охране, неумолимо расширялся.
То, что клэниец мог постоять за себя лучше любого из нас, роли не играло.

@ 10. Плата за молчание

Мы садились в космопорте Схедмона вручную. Это было чем-то вроде высшего
пилотского шика -- сажать корабль самим, когда на планете имелся новейший
космопорт со всеми системами автопосадки -- от дистанционного управления и
ракетных буксиров до экспериментальных устройств принудительного спуска в
гравитационном луче.

Если обычная посадка на полупустом космодроме или просторах незаселенной
планеты представляет собой несложную задачу даже для начинающего пилота --
главное, иметь запас свободного хода -- то посадка на бетонном пятачке,
лишь в два с половиной раза превышающем диаметр корабля, серьезное испытание
и для мастера.

Маневрирование производил Редрак. Он сидел в своем кресле в глухом черном
шлеме, закрывающем все лицо -- у него не было времени даже на беглый
осмотр многочисленных пультов и экранов. Самая важная информация
проецировалась на внутреннюю поверхность шлема и повторялась речевым
синтезатором в его наушниках. Из главного пилотажного пульта были выдвинуты
дополнительные консоли, покрытые сотнями сенсоров прямого управления
двигателями. В обычных условиях они не использовались -- любая их команда
могла быть продублирована нажатием нескольких клавиш основного пульта. Но
сейчас у Редрака не было времени на нажатие нескольких клавиш.  Он управлял
двигателями вслепую, касаясь сенсоров отработанными за многие годы
движениями -- так играет пианист, не глядя на клавиши.

Задача Ланса была чуть проще. Он контролировал работу главного реактора и
двигателей, подачу топлива и охлаждение дюз -- какие бы сумасшедшие
нагрузки не выжимал из корабля Редрак, резерв хода не должен был теряться.

Клэн почти лежал -- его кресло было максимально опущено, и он мог видеть
все экраны -- начиная с главного, занимающего половину потолка и кончая
видеокубом с оптической картинкой садящегося корабля, светящимся над его
правой рукой. Должность, которую предпочел для себя Клэн, называлась
довольно заумно -- пилотажный тактик -- и была из разряда тех излишеств,
которые в определенных ситуациях переходят в ранг жесткой необходимости.
Фактически клэниец управлял всеми маневрами корабля в критические моменты
полета...

-- А-три, -- негромко сказал Клэн. -- Пауза. Пауза. В-четыре.  Пауза.
Зависаем. Еще. А-один, чуть-чуть...

Команды, отдаваемые Клэном, походили на бред пьяного шахматиста. Наверное,
не только для меня, но и для Ланса бессистемное чередование номеров
маневренных двигателей и абсолютно вольных по форме советов было
невыполнимым и малопонятным. Но Редрак Шолтри действительно оказался пилотом
экстра-класса. Это чувствовалось по голосу Клэна -- вначале чуть
настороженному, неторопливому, а теперь уверенному и быстрому.

Эрнадо, занимающий не слишком-то сложную должность навигатора, пока скучал.
Его работа начнется лишь в том случае, если Редрак решит поднять корабль за
пределы атмосферы и зайти на посадку повторно. Случай скорее
гипотетический...

И только два человека на корабле были абсолютно ненужными в момент посадки.
Я и Данька. Капитан и юнга. Неважно, что пульт, за который посадили
мальчишку, был втайне от него отключен от линии активного управления, а мой,
капитанский, мог отменить любой приказ Редрака или Клэна. Я все равно не
собирался вмешиваться в управление и демонстрировать экипажу свои школярские
знания.

-- Д-четыре, -- диктовал Клэн. -- Д-пять дважды. Д-семь! Хорошо, мы
ушли... Пауза. Гасим до нуля...

Оставаясь неслышимым для всего экипажа, я негромко объяснял Даньке смысл
происходящего. Хоть на это моих знаний хватало...

-- Сейчас экипаж работает по боевому пилотажному расписанию. Есть еще и
боевое-боевое или дуэльное. Тогда мы с тобой и все не занятые в
маневрировании, то есть Эрнадо и Ланс, контролировали бы системы защиты и
нападения... Ты понял методику космического боя?

-- Да, Эрнадо с Редраком объясняли... -- Голос Даньки в канале
двухсторонней связи дрожал от возбуждения. -- Сер... Капитан, а на этом
экране, в центре пульта, вид сверху?

-- Да. Главный пультовой экран сейчас показывает космодром с высоты нашего
полета. Это чуть меньше трех километров. Площадка, на которую мы садимся,
обведена красным пунктиром.

-- Посадочные огни?

-- Нет, просто подсказка корабельного компьютера. Световые маяки
существуют, но на практике не используются.

-- Здесь столько кораблей... Если Редрак ошибется, мы можем в них
врезаться?

-- Только не на этом космодроме. Нас перехватят гравитационным лучом и
посадят на отведенное место. Дело кончится небольшим штрафом... и огромным
позором.

На минуту Данька замолчал, разглядывая неподвижные силуэты кораблей,
заполняющие огромное, медленно приближающееся поле. Шары и сигары разных
размеров, конусы и цилиндры, диски и пирамиды, комбинации всех перечисленных
фигур. Корабли разных планет, всех существующих классов -- от легких
спортивных яхт до боевых крейсеров. Расстояние и воздушная дымка сглаживали
детали, и корабли казались похожими на набор наглядных пособий по
стереометрии, в шахматном порядке расположенных на столе. Космопорт Схедмона
был одним из самых больших в галактике -- планета служила перевалочным
пунктом между сырьевыми колониями, не имеющими Храмов, и основными мирами
галактики. Здесь корабли заправлялись и ремонтировались, а экипажи получали
время для отдыха перед полетом в гиперпространстве напрямую -- от Храма
Схедмона на сигнал Храма своей планеты.

Кроме того, Схедмон с незапамятных времен являлся торговым и культурным
центром для этого района галактики.

А еще, говоря откровенно, все окрестности космопорта были большим и
респектабельным притоном, предоставляющим развлечения на любой вкус...

-- Капитан, а не проще было бы садиться по гравитационному лучу? Нам не
пришлось бы так маневрировать...

-- Данька, ты когда-нибудь ездил на велосипеде без рук или с закрытыми
глазами?

-- Ездил, -- с заметной гордостью ответил мальчишка.

-- А зачем? Проще было бы держаться за руль и смотреть на дорогу.

-- Понятно...

Клэн продолжал бубнить свои буквенно-цифровые комбинации в очень быстром
темпе и уже без всяких добавлений. Корабль завис метрах в пятидесяти от
посадочной площадки.

-- Ноль-ноль, маневровые стоп, тяга минус ноль два, -- отрывисто сказал
Клэн. -- Тангаж ноль, отклонение ноль... тяга минус четыре... Стоим, минус
пять, а не четыре! Стоим... Опоры. Гравикомпенсация. Минус десять! Стоп
двигателей, идем на резерве... Дистанция плюс один, касание...

Корабль слегка качнулся. Возможно, удар смягчили гравикомпенсаторы, но не
менее вероятным было то, что Редрак с Клэном провели посадку на пределе
возможной мягкости.

Редрак медленно стянул с лица черный шлем. Дополнительные консоли его пульта
с тихим гудением уползли в сторону. Огоньки на панелях компьютеров начали
мерцать желтым и зеленым. Лицо Редрака показалось мне почти незнакомым --
на нем не осталось и следа прежней недоверчивой напряженности. Лишь
гордость, полноправная гордость человека, сделавшего почти невозможное.

-- Мы сели один в один, -- удовлетворенно сказал он. -- Отклонение в
пределах сантиметра!

Клэн кивнул и привстал из своего кресла, протягивая Редраку руку. Пилот, не
колеблясь, пожал ее. Похоже, на их планетах обычаи вполне земные...

-- Ты пилот, -- просто сказал Клэн.

-- Ты тактик, -- ответил Редрак.

Я задумчиво смотрел на них. Передо мной словно открывалось что-то новое,
непривычное. Никогда бы не подумал, что клэнийца может обрадовать
что-нибудь, кроме военной победы, а Редрак способен переступить через
вколоченную гипнокодированием подозрительность.

Оказывается, могут.

Даже для Клэна жизнь не сводится к бесконечному поединку во имя родной
планеты. Даже для него есть просто работа -- обычная работа, в которую
можно вложить все силы, и друзья -- те, кто стоят плечом к плечу во время
этой работы.

-- Всем спасибо, -- сказал я, поднимаясь из кресла. -- Два часа на
формальности и таможенный досмотр. Затем отдых... Рекомендую прогулку по
местным притонам.

Редрак ухмыльнулся. Ланс понимающе кивнул. Эрнадо пожал плечами. Клэн
спросил:

-- Мое присутствие может оказаться полезным?

-- Возможно, -- не скрывая скепсиса, сказал я.

-- Белый Рейдер?

-- Человек, которым должен интересоваться экипаж Рейдера.

-- С удовольствием прогуляюсь по злачным местам Схедмона.

Я задумчиво посмотрел на Даньку. Мальчишка напрягся. Обиженно сказал:

-- Я тоже член экипажа. А если будет стриптиз, то могу и отвернуться.

Первым засмеялся Ланс. Потом остальные. Лишь Редрак едва улыбнулся, но
неожиданно сказал:

-- Мальчик прав, капитан. Он имеет право идти -- по уставу. Любой член
экипажа имеет право на отдых после полета, длившегося больше пяти дней.

-- Хорошо.

Я искоса взглянул на Эрнадо. Но все было в порядке -- ни малейших следов
той прежней отстраненности в лице не оказалось.

-- Эрнадо, перед выходом из корабля выдайте кадету парализующий пистолет.
И объясните, как с ним обращаться.

...Выбитый в мягком известняке ход был узким и довольно извилистым.  Кое-где
с потолка капала вода, собираясь на полу в мелкие хрустально-чистые лужицы.

-- Главное достоинство ресторана "Грот", -- разглагольствовал
Редрак, -- это обилие входов и выходов. Есть очень культурные, с лифтами и
эскалаторами, а есть такие -- со всем, необходимым для романтиков... Даже
с пятнами крови на стенах, там, где кого-то пришили. Пятна регулярно
подкрашиваются...

Данька осторожно взял меня за руку. Похоже, он считал меня большей гарантией
от неприятностей, чем пистолет-парализатор, занимающий законное место в
кобуре на поясе.

Коридор окончился довольно неожиданно: колеблющейся радужной голографической
завесой. Я почему-то ожидал массивной двери из дерева или металла.

Пройдя сквозь иллюзорную "штору", мы оказались в прохладном полумраке
небольшого зала. Каменные стены, поблескивающие искорками кристаллических
включений, низкий неровный потолок... Пещера, слегка облагороженная,
обставленная массивной мебелью и освещенная фальшивыми "факелами".
Вспомогательные помещения были искусственными, но их видно не было.

-- Мы первые, -- задумчиво сказал Редрак. -- Что ж, осмотримся.

Пещера была узкой и длинной, с многочисленными гротами-расширениями, в
которых прятались низкие круглые столики. Заняты были немногие.

-- Слишком рано? -- спросил я.

-- Наоборот, поздно... Веселье длилось с вечера до утра. В полдень здесь
всегда тихо, даже местные жители рискуют заглянуть в "Грот".

Мы заняли один из пустовавших столиков, вокруг которого было лишь три
кресла. Наш экипаж сегодня отдыхает двумя группами, "не знакомыми" друг с
другом. Во всяком случае, до тех пор, пока это окажется возможным.

Я был абсолютно убежден, что ресторан обслуживается официантами. Но никто не
спешил появиться возле столика. Зато в воздухе появилась светящаяся надпись
на стандарте, призывающая нас вслух заказать требуемые блюда или же
запросить рекомендуемое меню.

-- Сервис на уровне кафе-автомата, -- с иронией сказал я.

Редрак пожал плечами.

-- Увы, мой капитан... Мало желающих работать официантом в ресторане, где
каждую неделю происходит перестрелка. Зато кухня здесь великолепная.

-- Могли бы установить генератор нейтрализующего поля, -- заметил я.

-- Тогда пропала бы вся романтика "Грота". Сюда идут именно потому, что
есть риск не вернуться.

Заказывать блюда я предоставил Редраку с Данькой. Меня больше интересовали
посетители. Полускрытые в каменных нишах столы не позволяли рассмотреть их
достаточно ясно, но ничего интересного пока не было. Парочка молодых людей
метрах в десяти от нас, слишком уж нежно прижимающихся друг к другу...
Забавно, но достаточно обыденно. Пожилая женщина с двумя кавалерами средних
лет -- тоже вполне тривиально. Компания из пяти-шести полупьяных
космонавтов в незнакомой форме -- более, чем естественно.

-- Боюсь, мы зря явились в это заведение, -- сказал я, принимая из
открывшегося в стене люка огромные блюда. Мясо с гарниром -- мне, суп и
сладости -- Даньке, три тарелки салата и бутылку вина -- Редраку...

-- По крайней мере, не останемся голодными, -- непринужденно заметил
Редрак. -- Сейчас осмотрюсь...

Наполнив свой бокал вином, он небрежно извлек из кармана очки. Самые обычные
с виду, с зеркально-темными стеклами и простой пластиковой оправой... И
электронной начинкой, делающей из них гибрид бинокля и прибора ночного
видения.

-- Эрнадо, Клэн, Ланс, -- вполголоса произнес он. -- А я-то решил, что
мы их опередили...

-- Где они?

-- На противоположной стороне, через семь столиков...

-- Что еще?

Редрак молча разглядывал дальний угол ресторана. Потом поднес руку к лицу,
поправляя очки и подстраивая увеличение. Отхлебнул вина, против обыкновения
не смакуя букет.

-- Редрак!

Пилот повернулся ко мне. В зеркальной черноте очков плясали отблески пламени
"факелов".

-- Вы верите в удачу, капитан?

По телу пробежал холодок. Я вытер губы салфеткой, скомкал ее и отложил в
сторону.

-- Да.

-- Он здесь. За столиком в угловой нише с каким-то молокососом и двумя
девчонк