смысле  может  сойти  с  ума.   Поэтому   он
благоразумно покинул лабораторию, чтобы не дразнить пленного.
       Кэлхаун обошел все помещения корабля, определил его тип, верфь,
на которой он был построен,  составил в уме примерный план операции по
превращению корабля в бесполезную  скорлупу,  которая  уже  не  сможет
подняться в пространство. Потом он вернулся в лабораторию.
       Пленник в  изнеможении   пыхтел.   Кое-где   тканевые   полоски
чуть-чуть ослабли   -  человечек  явно пытался их  разорвать.  Кэлхаун
деловито подтянул путы, а  пленник,  изрыгая  проклятия,   забился   в
истерике.
       - Отлично,  - хладнокровно заметил Кэлхаун. - Вы еще не остыли.
Как только остынете, мы поговорим.
       Он пошел к выходу из лаборатории,  но  из  динамика  послышался
голос:
       - Вы еще не определили причину?  В чем проблема с теми парнями?
При перекличке  мы  еще двоих не досчитались.  Тут что-то вроде паники
начинается. Парни  опасаются,  что местные  врачи  напустили  на   нас
собственную чуму!
       Кэлхаун пожал плечами. Голос снаружи  принадлежал  тому  самому
человеку, который совсем недавно разговаривал командным тоном.  Теперь
это был голос очень встревоженного человека.  Кэлхаун  не  ответил  на
вопросы. Голос  повторил,  потом еще раз.  Он почти молил ответить.  И
замолчал. Что в нем было?  Страх или ненависть к  молчащему  динамику?
Кэлхаун не мог сказать точно. Возможно, и то, и другое.
       - Ваша  популярность  начинает  падать,   -   сообщил   Кэлхаун
связанному хозяину  лаборатории.  Микрофон  он  положил  на безопасном
расстоянии от  пленного.  Рядом  с  усилителем   обнаружился  приемник
космофона.
       - Гм,  - сказал Кэлхаун.  - А вы подозрительны, а? Не доверяете
даже капитану., Типичный случай.
       Побелевшие  губы пленного шевельнулись,  и он вдруг  совершенно
спокойно спросил:
       - Чего вы хотите?
       - Сведений, - ответил Кэлхаун.
       - Для себя? Каких именно? Я дам вам любые сведения! - У карлика
были полубезумные,  словно обугленные глаза. - Я могу дать вам все, на
что способно ваше жалкое воображение.  Богатство, о котором вы даже не
мечтали.
       Кэлхаун небрежно опустился на подлокотник кресла.
       - Я вас послушаю, - согласился он.- Но ведь вы, очевидно, всего
лишь технический управляющий локальной операцией, не очень масштабной.
Вы убили всего тысячу человек.  Вы выполняете  приказы.  Что вы можете
мне дать?
       - Это... - Пленник выругался. - Это только проверка, испытания.
Дайте мне его закончить, и я сделаю вас правителем планеты. Королем! У
вас будут  миллионы  рабов.  Сотни  и  тысячи  женщин,  на  любую вашу
прихоть!
       - Едва  ли  я  поверю  вам  на слово.  Где подробные детали?  -
равнодушно сказал Кэлхаун.
       Темные глаза вспыхнули, как угли на ветру. Потом усилием  воли,
не  менее  яростным,  чем  вспышка  гнева,  карлик    заставил    себя
успокоиться. Взял себя  в  руки.  Но  это  было  внешнее  спокойствие.
Бешенство то и дело вырывалось  наружу,  особенно  когда  он  старался
подкрепить слово жестом - и не мог. От отчаяния он пыхтел, но  говорил
с ужасной убедительностью и ледяной логикой, с  такими  подробностями,
что больше сомнений быть не могло - план составлен  тщательно,  и  это
его  собственный  план.  Он  убедил  планетарное  правительство,   ему
разрешили испытания. Во главе поставили его самого - это необходимо. И
скоро у него будет власть,  страшная  власть,  и  теперь  он  старался
подкупить  Кэлхауна.  Он  взялся  за  трудную  задачу  -  дать  взятку
работнику Медслужбы.
       Присвоение Мариса-3 было,  как Кэлхаун и сам догадался,  только
полевыми испытаниями  нового  метода  межпланетной войны. Когда  Марис
займут колонисты  с  родной планеты пленника,  уже ничего нельзя будет
сделать. Только население-узурпатор сможет здесь жить. Колонисты будут
имунны к чуме, так же, как и члены испытательной команды.
       - Которые,  - вставил Кэлхаун,  - сейчас не так веселы,  как  в
начале.
       Пленник повел  по  губам  языком  и  продолжил,  монотонно,   с
гипнотизирующей убедительностью.
       - Как только работоспособность метода  будет  проверена,  будут
захвачены другие миры,  не только новые колонии.  Чума атакует старые,
хорошо развитые планеты,  и врачи будут  бессильны  перед  ней.  Потом
придут корабли с планеты,  начавшей чуму,  и покончат с эпидемией. Они
предложат уцелевшим купить шанс на жизнь за определенную цену!
       - Непрофессионально,  -  заметил Кэлхаун. - Но прибыльно,  если
план сработает.
       - Ценой  жизни,  естественно,  будет рабство.  Те,  кто условий
сделки не примет, умрет.
       - Но те, кто согласится, могут потом порвать сделку, отказаться
быть рабами.
       Бледные губы пленника усмехнулись, но глаза  оставались  такими
же холодными и  черными.  Восстание  обречено  на  провал.  На  каждую
вспышки неподчинения приготовлена новая  чума,  многие  штаммы.  Будет
создана межзвездная империя, в которой восстание одной из планет будет
равносильно самоубийству. Ни один мир, однажды захваченный, не  сможет
освободиться. Ни одна планета, выбранная  для  завоевания,  не  сможет
сопротивляться. Такой человек, как Кэлхаун, сможет править  десятками,
сотнями планет, у него будет свое королевство. Более того, его  данные
и знания, полученные в Медслужбе, делают его первым кандидатом на трон
Императора! Он станет абсолютным  владыкой  миллионов  рабов,  которым
придется или погибать, или ублажать его малейшие прихоти.
       - Небольшое упущение, - перебил Кэлхаун. - Вы нечего не сказали
о Медслужбе. Как она отнесется к вашей системе планетарных завоеваний?
       Теперь пленнику  пришлось  напрячь   все   красноречие,   чтобы
убедить, заворожить,  загипнотизировать своего тюремщика.  В несколько
минут функции Медслужбы были  сведены  до  смехотворно незначительных.
Секториальные управления  беззащитны,  каждое  получит  -  без древних
предрассудков - удар ядерной бомбой,  как только операция на  Марисе-3
будет закончена.  Кэлхаун содрогнулся. Пленник заговорил с еще большим
пылом, он рисовал заманчивые картины миров,  где любое существо станет
рабом Кэлхауна...
       - Довольно, - сказал Кэлхаун. - Я узнал все, что нужно.
       - Тогда  развяжи  меня,  -  радостно сказал пленник.  И тут его
пылающий взгляд прочел все, что было написано на лице Кэлхауна.
       - Вы  примите  предложение!  -  вскричал  карлик  с морщинистым
старческим лицом. - Вы не сможете отказаться! Не сможете!
       - Могу  и  отказаться,  почему  бы  и  нет?  -  спокойно сказал
Кэлхаун. - К тому же, ваш безумный план никогда бы не сработал. Законы
вероятности против  него.  Стоит  только  начать,  и  возникнет  масса
неблагоприятных случайных факторов. Пример - мое собственное появление
здесь. Я  -  неблагоприятная случайность,  и вы напоролись на нее  уже
при первом испытании!
       Пленник отрыл рот, но в горле у него вдруг захрипело, словно он
подавился, и на него стало страшно смотреть...
       Кэлхаун с  жалостью  поднял  распылитель,  задержал  дыхание  и
выстрелил одно одно маленькое кольцо декстретила.
       Наступила тишина. И в тишине тоненько запищал сигнал космофона.
       - Вызываем город,  - Сказал далекий голос с орбиты. - Корабль с
пассажирами вызывает Марис-3. Вызываем город...
       Кэлхаун прислушался, потом занялся пленником.
       - Вызываем город, - терпеливо повторил голос из космофона. - Не
слышим вас. Если вы отвечаете, вашего сигнала мы не принимаем. Выходим
на орбиту, будем продолжать вызывать...
       Кэлхаун выключил космофон. Мургатройд спросил удивленно:
       - Чи?
       - Для нас это крайний срок,  - мрачно ответил Кэлхаун.  - Целый
транспорт счастливых   колонистов  с прививками  готовиться  совершить
посадку. Очевидно,  вместе   с   трансформаторами   мы   испортили   и
стационарный космофон.  И  мы слишком благоразумны,  чтобы отвечать на
вызов. Но крайний срок приближается.  Мертвая точка.  Они скоро пошлют
на разведку шлюпку.  Чтобы выяснить причину молчания. И тогда - конец!
Нас колонисты тоже "вычислят"!  Только мы с тобой,  Мургатройд,  можем
сейчас изменить ситуацию, больше некому. За дело!
       Уже начало  светать,  когда  они   вышли  из  корабля.  Кэлхаун
сморщился, глядя на величественно алевший восток.  Он увидел кар перед
зданием диспетчерской.
       - Эти  парни  на  взводе,  -  рассудительно  сказал  он.  - И с
распростертыми объятиями нас встречать не будут.  В свете наступавшего
дня уходить пешком - это меня не устраивает. Попробуем взять машину.
       Он направился  к  зданию  диспетчерской.  По  прошлой  ночи  он
помнил, что  у здания не было окон в сторону площадки корабля.  Тем не
менее двигался он осторожно, перебегая между громадными арками-опорами.
Когда он  достиг  последней  арки,  до  кара  оставалось еще пятьдесят
ярдов.
       - Побежали! - сказал он Мургатройду.
       Кэлхаун и маленький тормал помчались сквозь розовый свет зари.
Они успели  покрыть  ярдов  тридцать,  когда  из  диспетчерской кто-то
вышел, направляясь к кару.  На секунду он, пораженный, замер: В городе
не должно  быть живых незнакомцев.  Значит,  вот объяснение тому,  что
двое лежат без сознания,  еще двое исчезли.  Преступник   потянулся  к
бластеру.
       Кэлхаун выстрелил первым. Ударил шипящий разряд. Бластер в руке
бандита гулко взорвался.
       - Бежим! - приказал Кэлхаун.
       Голоса. В окно выглянул человек, увидел Кэлхауна - незнакомца с
бластером. Само приглашение к стрельбе. Человек рявкнул. Кэлхаун повел
в его  сторону  стволом,  и  тот быстро ретировался в глубину комнаты.
Окно задымило в том месте куда ударил разряд.
       Человек и тормал были уже у кара.  Кэлхаун поднял распылитель и
отправил в  открытую   дверь   диспетчерской   добрую   порцию   паров
декстретила. Одновременно он пятился к машине.  Мургатройд возбужденно
пританцовывал рядом.
       Зазвенели стекла.  Топот,  крики. Кто-то бежал к двери. Но холл
перед дверью заполнен анестезирующим газом,  и каждый вошедший в  холл
тут же упадет без сознания.
       Кто-то в  самом  деле  упал.  Из-за  угла  выскочил  другой,  с
бластером на взводе. Но сначала ему нужно было прицелиться, а кэлхауну
- только нажать на спуск. Он так и сделал.
       Снова крики внутри диспетчерской,  топот. Глухие удары падающих
тел. А потом - выстрел и глухой рев детонировавших паров  декстретила.
Взрыв сорвал   часть  крыши,  посыпались  куски  перекрытия.  Вылетели
оконные рамы.
       Кэлхаун прижался спиной к кару.  Разряд бластера. Мимо. Кэлхаун
нажал на спуск,  повел стволом вдоль фасада.  К нему понимался  дым  и
веселые языки пламени. Еще один бандит упал. Кто-то кричал в панике:
       - Нас  атакуют!  Туземцы  бросают  гранаты!  Ралли,  нам  нужна
помощь! Скорее!  - Кто-то вызывал по радио подкрепление.  Все бандиты,
сидящие без дела или рыскавшие в поисках  поживы  помчатся  на  вызов,
даже ремонтная команда трансформаторов. Охотники в машинах...
       Кэлхаун забросил  Мургатройда  на  сидение,  хлопнул   дверцей,
повернул ключ и с визгом покрышек помчался прочь.



                           ГЛАВА 8

               "Следует признать, что человек - существо общественное,
       в том смысле, как общественными  существами  являются  муравьи,
       пчелы, хотя характер  общественности  у  человека  иной.  Чтобы
       муравьиный город процветал, должны  быть  естественные  законы,
       охраняющие этот город  от  неблагоприятных  действий  некоторой
       части жителей. Чтобы  предотвратить  асоциальные  поступки,мало
       говорить об инстинктах. Инстинкты  мутируют,  как  и  форма.  И
       недостаточно  упомянуть  социальное  давление  общества  -    у
       муравьев это будет уничтожение неправильно ведущих себя  членов
       муравейника. Естественные законы природы охраняют муравейник от
       инстинктивного управления, могущего его разрушить, а так же  от
       отказа  от  инстинктивного   управления,    необходимого    для
       существования города в целом. В общем, есть естественный законы
       и силы, защищающие общество от собственных отдельных членов.  В
       человеческом же обществе..."
                    Фитцджеральд. "Вероятность и  поведение человека"


       Автострада была превосходная.  Кар мчался вперед.  Коммуникатор
на передней  панели  взрывался  взволнованными  голосами.  Был  описан
захват кара,  сам кар,  его цвет,  направление, в котором он удалился.
Голоса требовали догнать и уничтожить кар, уничтожить диверсанта!
       Заговорил другой   человек.   Холодно   и   спокойно  он  начал
отщелкивать приказы.
       А кар Кэлхауна преодолевал подъем. Когда он оказался на полпути
между двумя башнями, навстречу выскочила другая машина. Кэлхаун взял в
левую руку бластер, и в то мгновение, пока  мчавшиеся  навстречу  друг
другу машины находились друг  против  друга,  сделал  точный  выстрел.
Вспышка огня и хвост густого дыма. Пораженный разрядом кар, у которого
короткое замыкание  аккумулятора  испарило  половину  корпуса,  пробил
ограждение и косматым метеором сорвался в пропасть между небоскребами.
       В коммуникаторе  затарахтели  голоса.  Кто-то  увидел   вспышку
взрыва. Хладнокровный голос командира заставил всех молчать.
       - Ты, - приказал командир. - если ты его засек, доложи.
       - Чи-чи-чи! - взволнованно сказал Мургатройд.
       Но Кэлхаун ничего не стал докладывать.
       - Значит,   он   снял   кого-то   из   наших,  -  сделал  вывод
хладнокровный голос.  - Догоните его,  обойдите спереди и сожгите  его
машину.
       Кар Кэлхауна стрелой промчался по наклонному съезду с моста  и,
баллансируя в крене на двух  колесах,  обогнул  здание...  промелькнул
между двумя небоскребами... выскочил на боковую ветвь... промчался  до
развилки,  потом  направо...  Но  бормотание  в    коммуникаторе    не
прекращалось. Одному  из  бандитов  приказали  занять  пост  на  самой
высокой башне,  откуда  просматривались  все  дороги  нижнего  уровня.
Группа в четыре кара  была  послана  в  погоню.  Всем  было  приказано
стрелять в желтый одиночный кар. Погоня идет только группой.  Стрелять
в любую одиночную машину! И немедленно докладывать, немедленно!
       - Я  подозреваю,  -  сказал  Кэлхаун возбужденному Мургатройду,
сидевшему рядом,  - это вот и называется тактикой боя.  Если  они  нас
возьмут в  кольцо...  Хотя  их  не  так уж много.  Но мы должны успеть
выбраться из города, вот в чем фокус. Значит...
       Возбужденный голос   пропыхтел   донесение  -  машину  Кэлхауна
засекли с ажурного моста,  ведущего к самой высокой башне  города.  Он
направлялся...
       Кэлхаун тут же изменил направление. Пока что он встретил только
одну машину.  Сейчас он ехал по пустой автостраде, между башнями домов
с мертвыми глазницами окон, пристально следившими за убегающим каром.
       Все это напоминало  сцену  из  ночного  кошмара.  Кар  Кэлхауна
ввинчивался в пустоту между красиво выгнувшимися мостами,  акведуками,
переездами,  клеверными  цветками   развилок,    вдоль    главных    и
второстепенных транспортных артерий города, и  повсюду  Кэлхаун  видел
полную неподвижность пустого города. Свистел обтекающий кабину  ветер,
покрышки с шелестом пожирали пространство, светило  веселое  солнце  и
безмятежно  плыли  облака.  Ни  одного  признака  опасности.    Только
бормочущие в коммуникаторе голоса. Его  видели  на  повороте...  потом
там-то и там-то... и только по счастливой случайности он свернул прочь
от подготовленной засады... Потом его...
       Слева он  заметил  зелень  трав  и  деревьев.  По  спуску рампы
Кэлхаун направил кар в нырок к одной из малых парковых зон.
       Едва машина  оказалась  над каменным парапетом ограждения,  как
крыша кабины вспыхнула и испарилась,  чудом не задев Кэлхауна.  Кто-то
попал в  его кар из бластера.  Свернув налево и въехав к густые кусты,
Кэлхаун выкатился из кабины, потащив за собой Мургатройда. Оба нырнули
в укрытие зеленого подлеска. Кэлхаун инстинктивно сжимал распылитель.
       Он побежал, свободной рукой стряхивая капельки металла с одежды
и кожи.  Ожоги адски болели.  Но тот,  кто стрелял, решит, что поразил
Кэлхауна, тем  более,  что  за  попаданием   последовало  столкновение
машины с кустарником.  Человек доложит об удаче прежде, чем отправится
посмотреть на  предполагаемый  труп  жертвы.  Потом  появятся   первые
машины. Сейчас  Кэлхауну  было  бы  лучше как можно дальше убраться от
этого места.
       Он услышал  шум подъезжающих каров.  Стрелять в любую одиночную
машину! Визг тормозов,  голоса.  Кэлхаун, не теряя времени, продирался
сквозь подлесок  парка.  Он  был  уже  у дальнего края.  За парком шла
дорога, за дорогой - низкая каменная стена. Он сразу  узнал эту стену.
Служебные магистрали  были  частично  закрыты такими стенами, чтобы не
мозолить глаза.  По одной из таких  магистралей  он  проник  в  город.
Теперь перед  ним  была другая  такая же магистраль.  Он перелез через
низкую стену, Мургатройд, не мешкая, поспешил за хозяином.
       Покрытие магистрали   оказалось   довольно   далеко   внизу,  и
Кэлхаун приземлившись, едва не упал. Он услышал шуршание над головой -
там, где он только что стоял, пронеслась машина, потом еще одна.
       Прихрамывая, Кэлхаун побежал  к  ближайшему  служебному  входу.
Через железную  дверку  он проник на лестницу в здание.  Горели ожоги,
ныла ушибленная  при  прыжке  нога.   Сзади   по   ступенькам   прыгал
Мургатройд. Вскоре,  оказавшись  довольно  высоко  ,  Кэлхаун выглянул
наружу. Кар  стоял  на  границе  дороги  и  небольшой  парковой  зоны,
окруженный карами  преследователей.  Очевидно,  они предполагали,  что
Кэлхаун спрятался в кустарнике.  Между карами  кордона  расположилось
человек двадцать  с  бластерами.  Приказы  отдавал энергичный человек,
бегающий между машинами.
       Растянувшись цепью, бандиты начали методично, не жалея зарядов,
выжигать растения перед собой.
       Кэлхаун наблюдал.  Потом  его  пронзила  ужасная мысль.  Ведь в
лагере беженцев он упомянул про мощный столб дыма5 если беженцы увидят
дым, они могут отправиться на помощь.
       - Проклятье! - мрачно сказал он Мургатройду. - В конце  концов,
любая цепочка благоприятных случайностей имеет предел.  Нужно начинать
новую цепочку событий. Итак, все сначала! Новая политика!
       Он быстро    осмотрел    помещения    и    сделал   необходимые
приготовления. Потом вернулся к окну,  из которого смотрел,  и  открыл
его.
       Он начал огонь из бластера.  Дистанция  была  дальняя,  но  при
минимальном расхождении  луча  он  успел  поразить  несколько человек,
прежде чем они скопом  устремились  к  зданию,  посылая  впереди  себя
плотный заслон  бластерного огня. Задымился камень фасада,  посыпались
осколки стекла.
       - Теперь,   -   сказал  Кэлхаун,  -  мы  должны  превратить  из
преимущество в людях и огневой мощи в неблагоприятное  обстоятельство.
Они робеть не будут, ведь их много. За дело!

       Увидев четыре  кара  с  вооруженными беженцами,  Кэлхаун шагнул
навстречу, высоко подняв пустые руки. Он не хотел, чтобы его по ошибке
подстрелили свои.  Когда его окружили изможденные, но выздоравливающие
беженцы, он поспешно сказал Киму:
       - Все  в  порядке.  У  нас  целая куча пленных,  но пока что их
внутривенно кормить не нужно. Откуда у вас машины?
       - Охотники,  -  сплюнул Ким.  - Мы их убили и взяли машины.  Мы
нашли других  беглецов,  и я их вылечил,  скоро они  будут  на  ногах.
Половина из нас имеем оружие.
       - Оружия теперь у нас хватит на всех и  еще  лишнее  останется.
Все бандиты мирно спят,  почти все.  Кое-кого я уложил их бластера,  и
они уже не проснутся. Большая же часть двинулась на штурм здания. Я их
некоторое время  не  подпускал,  а  потом  ввел  декстретил  в систему
вентиляции. Выждав нужное  время, мы с Мургатройдом удлинили с помощью
полисульфат