медленно после предупреждения, какое оно не было бы.
     Через пятьдесят минут после  Теночтитлана  появилась  полоска  сараев
длиной в милю. В них находилась сельскохозяйственная  техника  для  уборки
урожая и грузовики для его перевозки. Около техники не было видно  никаких
признаков жизни.
     Затем слева появился город. Но к нему вела другая трасса.  На  улицах
не было никакого движения. Город простирался слева и сзади  до  горизонта.
Вскоре он исчез.
     Полчаса спустя Мургатройд сказал:
     - Чи.
     Он в беспокойстве зашевелился. Мгновение спустя он снова сказал:
     - Чи.
     Кэлхаун оторвал глаза  от  дороги.  Мургатройд  выглядел  несчастным.
Кэлхаун ощупал пушистое тело тормала. Мургатройд прижался к  нему.  Машина
мчалась дальше.  Мургатройд  немного  хныкал.  Кэлхаун  почувствовал,  как
мускулы  маленького  животного  сжимались,  затем  расслаблялись  и  снова
сжимались. Мургатройд сказал почти истерически:
     - Чи-чи-чи-чи!
     Кэлхаун остановил машину, но Мургатройду не полегчало. Эллисон сказал
нетерпеливо:
     - В чем дело?
     - Я и хочу, узнать в чем дело, - сказал  Кэлхаун.  Он  пощупал  пульс
Мургатройда и сравнил  биение  с  часами.  Затем  засек  спазмы  мускулов,
которые были у Мургатройда. Они совпадали с расстройством  пульса.  Спазмы
приходили примерно каждые  две  секунды,  а  сжатие  происходило  примерно
полсекунды.
     - Но я-то этого не чувствую, - сказал про себя Кэлхаун.
     Мургатройд захныкал снова и сказал:
     - Чи-чи!
     - Что происходит? - требовательно сказал Эллисон с нетерпением  очень
занятого  человека.  -  Если  животное  больно,  оно  больно!  Мне   нужно
выяснить...
     Кэлхаун открыл аптечку, начал в ней тщательно рыться, нашел  то,  что
искал. Он положил пилюлю в рот Мургатройда.
     - Проглоти, - приказал он.
     Мургатройд сопротивлялся, но пилюля проскользнула. Кэлхаун  тщательно
следил за ним. У Мургатройда была деликатная система пищеварения,  но  она
была  надежная.  Все,  что  было  отравой,  желудок  Мургатройда  отвергал
мгновенно. Пилюля прошла.
     - Послушайте, - сказал Эллисон негодующе. - У меня  здесь  бизнес.  В
этом "дипломате" несколько миллионов межзвездных  кредитных  карточек  для
покупки земли и фабрик! Я должен заключить чертовски  выгодные  сделки!  Я
считаю, что  это  так  же  важно,  как  и  все  то,  что  вы  можете  себе
представить! И это, черт подери, намного важнее, чем животное, у  которого
болит живот!
     Кэлхаун холодно взглянул на него.
     - Вы владеете землей в Тексии?  -  спросил  он.  У  Эллисона  отвисла
челюсть. На лице его отобразилась крайнее подозрение  и  неуверенность.  И
как жест неуверенности его рука потянулась к карману, в который он положил
бластер. Но достать его он не  успел.  Левый  кулак  Кэлхауна  поднялся  и
опустился. Он взял карманный  бластер  и  бросил  его  в  монотонные  ряды
оливково-зеленых  растений.   Затем   Кэлхаун   продолжил   наблюдать   за
Мургатройдом.
     Через пять минут спазмы уменьшились, через десять  -  Мургатройд  уже
резвился. Но ему казалось, что Кэлхаун сделал что-то замечательное.  Самым
теплым тоном он сказал:
     - Чи!
     - Очень хорошо, - сказал Кэлхаун. - Поедем дальше. Я думаю, вы тоже с
нами пока поедете.
     Машина приподнялась на несколько дюймов, воздушные столбы  удерживали
ее над землей. Она снова двинулась  на  восток,  но  теперь  Кэлхаун  ехал
медленнее.
     - Что-то вызвало у Мургатройда ритмические спазмы мускулов, -  сказал
Кэлхаун холодно. - Я дал ему лекарство, чтобы они прекратились.  Он  более
чувствителен, чем мы и реагировал на что-то, чего мы еще не заметили. Но я
думаю, мы это тоже скоро почувствуем.
     Эллисон, казалось,  оцепенел  от  отпора,  который  он  получил.  Ему
казалось невероятным, что кто-то может поднять на него руку.
     - Какое, черт возьми,  это  имеет  ко  мне  отношение?  -  заявил  он
требовательно  и  сердито.  -  И  за  что  вы  меня  ударили?  Вы  за  это
поплатитесь.
     - Пока этого не случится, - сказал Кэлхаун, - вы  будете  вести  себя
спокойно. И это все не имеет к вам никакого  отношения.  В  свое  время  в
медицинской службе было приспособление, такое хитрое небольшое  устройство
способное вызывать спазмы мускулов. Его использовали при остановке  сердца
без производства операции. Оно регулировало работу сердца, если оно билось
слабо или не ритмично. Но у какого-то бизнесмена появилась блестящая  идея
и он нашел послушного исследователя, который подсоединил это устройство  к
подземным индукционным токам. Я подозреваю, что вам знаком этот бизнесмен!
     - Не знаю, о чем вы говорите, - огрызнулся Эллисон.  Но  видно  было,
что он напрягся.
     - Я знаю, о чем я говорю, - сказал Кэлхаун неприязненно. -  Я  был  с
инспекционным полетом  на  Тексии  пару  лет  назад.  Вся  планета  -  это
уникальное,  гигантское  предприятие   по   разведению   скота.   Там   не
используются металлические заборы. Стада слишком велики и заборами  их  не
остановишь.  Там  нет  ковбоев  -  им  нужно  платить  деньги.  На  Тексии
используется подземная индукция и то самое устройство,  которые  служат  в
качестве заборов для скота. Когда скот хочет  пересечь  такие  заборы,  он
начинает себя плохо чувствовать и отходит. Таким образом люди контролируют
передвижение  скота.  Они  заставляют  скот  передвигаться,  изменяя   эти
индукционные  заборы.  Скот  даже  на  бойни  загоняют  с  помощью   этого
устройства. Вот такую штуку используют на  Тексии,  чтобы  пасти  скот.  Я
думаю, что та же штука использована на Майе, чтобы как скот выгнать  людей
из городов. Тогда стоимость их, полей и заводов упадет и покупатель сможет
заключить выгодные сделки.
     - Вы сумасшедший, - огрызнулся Эллисон. - Я только что приземлился на
этой планете. Вы же это видели. Не знаю, что здесь произошло до меня.  Как
я мог узнать?
     - Вы могли сами это организовать, - сказал Кэлхаун.
     Эллисон принял вид обиженного  и  важного  достоинства.  Кэлхаун  вел
машину со значительно меньшей скоростью. Вскоре он взглянул на свои  руки,
лежащие на баранке. Казалось, что время от времени сухожилия  сокращались.
Кожа на кистях рук ритмически съеживалась. Он взглянул на  Эллисона.  Руки
Эллисона были плотно сжаты.
     - Это действует индукционный забор, - сказал Кэлхаун спокойно.  -  Вы
не замечаете? Это забор для скота и мы пересекаем эту  зону.  Если  бы  мы
были скотом, то повернулись бы и ушли.
     - Не знаю, о чем вы говорите, - сказал  Эллисон.  Но  его  руки  были
сжаты. Кэлхаун притормозил машину. Он начал ощущать, что каждый мускул его
тела начал сокращаться. Это было жуткое ощущение. Мышцы сердца сокращались
одновременно с другими мышцами. Но у каждого сердца свой собственный ритм.
Иногда нормальный ритм совпадал с этими спазмами  и  тогда  сердце  тяжело
билось. Это  было  очень  болезненно.  Но  часто  спазмы  приходили  после
нормального сокращения сердца и тогда оно останавливалось  на  полсекунды.
Один удар сердца пропадал и это было ощущение агонии. Никакое животное  не
двинулось бы вперед при таких ощущениях - оно бы повернуло назад.
     Кэлхаун остановил машину и взглянул на  Мургатройда.  Тот  чувствовал
себя нормально и взглянул на Кэлхауна вопросительно. Кэлхаун  кивнул  ему.
Он заговорил с Эллисоном с трудом.
     - Вы видите... работает... это устройство. Вы знаете, что это трюк...
с  Тексии.  Здесь  установлено  подземное  индукционное  устройство.   Оно
прогнало людей... как скот. А теперь мы... въехали в эту зону. Она  держит
людей... как скот.
     Кэлхаун перевел дыхание. Грудные мышцы сокращались, как и остальные и
с дыханием было трудно. Но  Мургатройд,  который  раньше  чувствовал  себя
плохо, теперь был веселый  и  оживленный.  Лекарство  уничтожило  действие
индукционного устройства. Мургатройд мог бы  перенести  значительный  удар
током даже не прореагировав. Но он мог бы  погибнуть,  если  бы  удар  был
слишком большим.
     Слепая ярость охватила Кэлхауна. Все сходилось. Эллисон потянулся  за
бластером, когда Кэлхаун упомянул Тексию. Это означало, что  Эллисон  знал
наверняка. Устройство для ограждения передвижения скота  было  установлено
на Майе и удерживало людей как скот, которых сперва прогнали как  скот.  С
достаточной достоверностью Кэлхаун мог себе  представить,  как  это  было.
Первые эксперименты на  Майе  с  забором  были  небольшой  силы.  Ток  был
небольшой и вызывал просто чувство неудобства, которое ощущалось. Оно было
у всех, медленно двигалось с запада на восток, доходило  до  определенного
места и исчезало. Ощущение было загадочно и неприятно и никто на  Майе  не
мог понять, что это такое.  Через  неделю  об  этом  забыли,  но  ощущение
появлялось снова, более сильное. И перемещалось оно как и первый  раз:  по
всему полуострову, где находилась колония и прекращалась на том же  месте.
И опять это казалось загадочным, но никто не подозревал,  что  это  делали
люди. Появились идеи, вопросы, но считалось, что неизвестное  естественное
явление.
     Очевидно третья волна  использования  загона  для  скота  была  самой
неприятной. В этот раз ощущение было крайне  болезненным.  Оно  прошло  по
городам, дальше по полуострову и исчезло там же, где и первые два раза.  А
люди на Майе были обеспокоены и испуганы. Но они считали, что  знали,  что
начинается это ощущение к западу от города Майя и  движется  на  восток  с
определенной скоростью и доходит до определенного места, не далее.  И  они
решили  использовать  эту  тщательно  прослеженную  информацию.  И  им  не
приходило в голову, что они узнали, как их будут гнать как стадо животных.
     Конечно, Кэлхаун мог только предположить, что это было именно так. Но
ничего другого произойти не могло. Возможно забор использовался более трех
раз, чтобы люди были готовы покинуть свои места в неизвестность. Возможно,
прошли дни, недели или месяцы прежде, чем  это  случилось.  Но  забор  для
загона существовал - индукционный забор поперек трассы. Кэлхаун  въехал  в
зону его действия. Каждые две секунды  все  мышцы  его  тела  сокращались.
Иногда сердце останавливалось,  а  дыхание  перехватывало,  иногда  сердце
глухо  колотилось.   Казалось,   что   симптомы   становятся   все   более
невыносимыми.
     Кэлхаун достал свою аптечку, а руки его  периодически  дергались.  Он
поискал то лекарство, которое дал Мургатройду, достал две таблетки.
     - По-настоящему, - сказал он холодно, - я должен был бы заставить вас
испытать эту чертову штуку. Но - нет.
     Эллисон был в панике. Сама  идея  загона  для  скота  была,  конечно,
неприятна, но она не несла опасность. А самому испытать на  себе  действие
забора, предназначенного для крупного рогатого скота, а не для людей, было
жутким ощущением. Эллисон судорожно  глотнул  воздух.  Его  движения  были
конвульсивны. Кэлхаун тоже двигался невпопад. Полторы секунды из  двух  он
контролировал свои мускулы,  а  затем  каждые  полсекунды  он  не  мог  их
контролировать. Он сунул пилюлю в рот Эллисона.
     - Глотайте, - скомандовал он. - Глотайте.
     Эллисон подавился  таблеткой.  Кэлхаун  заставил  принять  еще  одну.
Мургатройд глядел вопросительно то на одного, то на другого. Он сказал:
     - Чи, чи?
     Кэлхаун откинулся на сидении, осторожно дыша, чтобы не умереть. Но он
ничего не мог поделать со свои сердцем. Солнце ярко светило,  хотя  стояло
уже низко у горизонта. На багровом небе были облака. Дул  легкий  ветерок.
Внешне все выглядело мирным, спокойным и привычным для этого  мира.  Но  в
тех  местах,  где  жили  люди,  города  стояли  спокойные.  Молчаливые   и
покинутые, а где-то (где-то!) население планеты  с  беспокойством  ожидало
конца  этой  серии  ужасных  ощущений.  До  этого  времени  это  странное,
ползущее,  всеобщее  бедствие   начиналось   в   одном   месте,   медленно
продвигалось к другому, затихало и прекращалось. Но это было величайшее  и
худшее из всех мучений. И оно не  заканчивалось.  Оно  не  уменьшалось.  В
течение трех дней оно буйствовало в том месте, где раньше прекращалось.
     Люди Майи были испуганы. Они не могли вернуться домой. Они  не  могли
никуда поехать. Они не были  готовы  к  бедствию,  которое  будет  длиться
днями. Они не взяли с собой пищи.
     По-видимому, им придется голодать.



                                    4

     Кэлхаун очень плохо себя чувствовал, когда машина добралась до  конца
трассы.  Во-первых,  многочисленные  шоссейные  ряды  по  всему   маршруту
пересекали тройные полосы  дорог,  идущих  с  севера.  Для  движения  было
двадцать  четыре  ряда.  Они  тянулись  вместе,  а  затем  их   оставалось
двенадцать.  Было  заметно,  что  некоторое   время   назад   здесь   было
сконцентрировано огромное количество машин. Там, где машины шли в  объезд,
помятые и поломанные кусты и  деревья.  Двенадцать  рядов  уменьшались  до
шести, а по обеим сторонам дороги были  видны  следы  бесчисленных  машин,
которые ехали рядом с трассой. Затем рядов оставалось три, два  и  наконец
оставался единственный ряд, где рядом могли ехать только  два  автомобиля.
По обеим сторонам все было уничтожено. На  полмили  вправо  и  влево  была
уничтожена вся зелень. А затем  узкая  дорога  была  уже  не  прямой.  Она
огибала какой-то холм и заканчивалась. И Кэлхаун увидел, что все  наземные
машины собрались здесь на стоянку.
     Зданий не было. Не было улиц. Не было никаких признаков  цивилизации,
кроме десятков тысяч автомашин. Они выглядели странно: их передки  торчали
в разные стороны, а воздушные трубки упирались в землю.
     Они стояли, упершись бампер в бампер, и теоретически  можно  было  бы
разместить двадцать пять тысяч машин на площади в одну квадратную милю. Но
здесь было гораздо больше  машин,  а  некоторые  места  не  подходили  для
стоянки и никто особенно не старался разместить  максимум  автомобилей  на
минимуме пространства. И вся транспортная система планеты Майя тянулась на
пятьдесят квадратных миль. В одном месте  машины  стояли  близко  друг  от
друга, в другом -  между  ними  было  большое  расстояние.  Казалось,  что
сколько мог взгляд в сумерках  охватить,  везде  были  сверкающие  машины,
стоявшие как попало и ничего другого не  было,  кроме  случайно  торчащего
дерева.
     Кэлхаун приехал к концу укатанной дороги. Он подождал, пока таблетки,
которые он дал Эллисону начнут действовать так, как они  подействовали  на
Мургатройда. Подействовало. Кэлхаун продолжал  ехать.  Сила  индукционного
поля становилась невыносимой. Когда он  остановил  машину,  по  нему  было
видно, что он перенес.
     Несколько фигур  мгновенно  собрались  около  него.  Начались  жадные
расспросы.
     - Это прекратилось? Вы пробрались? Мы можем вернуться?
     Кэлхаун покачал головой.
     Наступил закат и на западе появилось много блестящих  цветных  огней,
но они не могли добавить цвет в лицо Кэлхауна. Щеки у  него  были  серыми,
глаза запавшие и выглядел он полностью изнеможенным.
     Он сказал с трудом.
     - Ничего не кончилось. Мы пробрались. Я из  медслужбы.  У  вас  здесь
есть какая-либо власть? Мне нужно поговорить с тем, кто может приказывать.
     Если бы он задал этот вопрос два дня назад, он не получил бы  ответа,
так как беглецы ждали только, когда кончится бедствие. День тому назад  он
мог бы найти ответственных людей,  которые  пытались  обеспечить  доставку
воды примерно для двух миллионов человек, хотя не  было  ни  колодцев,  ни
насосов. Если бы он прибыл днем позже, то вполне вероятно застал бы  дикий
беспорядок. Но Кэлхаун прибыл на закате  три  дня  после  того,  как  люди
покинули города. Пищи не было, вода была на исходе и  люди  только  начали
подозревать, что они никогда не уедут отсюда и что, возможно, здесь умрут.
     Несколько мужчин покинули  толпу,  собирающуюся  у  машины  Кэлхауна,
чтобы найти тех, кто мог приказывать. Кэлхаун оставался в машине,  отдыхая
от непереносимого напряжения, которому он  подвергся.  Индукционный  забор
для скота находился на глубине  десяти  миль.  Одна  миля  была  неплохая.
Только Мургатройд ощутил ее. После двух миль  начали  мучиться  Кэлхаун  и
Эллисон, но лекарство помогло им  выдержать.  Но  предстоял  долгий-долгий
путь в центр индукционного поля, где  находиться  было  настоящей  пыткой.
Мускулы Кэлхауна выходили из повиновения каждые две секунды,  а  сердце  и
легкие вот-вот готовы были  отказать.  В  этой  части  индукционного  поля
Кэлхаун ехал черепашьим шагом, чтобы контролировать машину,  когда  он  не
мог контролировать свое тело. Но вскоре напряжение поля снизилось, а потом
исчезло.
     Мургатройд с благосклонностью глядел  на  фигуры,  которые  теснились
возле машины. Он совсем не пострадал. Мургатройд принял половину того, что
принял Кэлхаун, но тело его весило  в  десять  раз  меньше.  И  Мургатройд
чувствовал себя хорошо. Сейчас он выжидательно  глядел  на  плотную  толпу
вокруг машины. Они отчаянно надеялись на вести, которые дадут надежду.  Но
Мургатройд живо  надеялся,  что  кто-нибудь  поприветствует  его,  угостит
пирожными и конфетами, а потом несомненно и чашкой кофе. Но никто этого не
делал.
     Прошло много времени пока толпа не заколыхалась. Наступила ночь и  на
много миль во всех направлениях  сверкали  огни  автомобильных  обитателей
Майи. Конечно, они использовали энергию ионного слоя и  для  двигателей  и
для освещения. Где-то кричали  мужчины.  Кэлхаун  включил  передние  огни.
Крики усилились. Группа мужчин пыталась пробиться сквозь толпу.  С  трудом
она наконец добралась до машины.
     - Мне сказали, что  вы  пробрались,  -  тяжело  дыша  сказал  высокий
мужчина, - но вы не можете вернуться. Говорят...
     Кэлхаун встряхнулся. Эллисон зашевелился рядом с ним. Высокий мужчина
запыхтел снова:
     - Я - президент планеты. Что мы можем сделать.
     - Для начала послушайте, - сказал Кэлхаун устало.
     Он немного отдохнул. Не очень, но все-таки. Его  трехсотмильная  езда
из города Майи была обычным делом, но продолжительные, а  потом  и  острые
спазмы в  мышцах  сердца  и  дыхательных  путей  были  изнурительными.  Он
услышал, как Мургатройд сказал располагающе:
     - Чи, чи, чи, чи.
     Кэлхаун положил на него руку, чтобы успокоить.
     - То от чего вы убежали, -  сказал  Кэлхаун  с  усилием,  -  это  вид
подземного индукционного поля, которое использует  энергию  ионного  слоя,
конденсированную на посадочной площадке. Такое же используется на  Тексии,
чтобы скот не убегал со своих пастбищ и чтобы он  перемещался  туда,  куда
необходимо. Но это было сконструировано для скота. Это забор для скота. Но
эта штука может быть смертельной для людей.
     Кэлхаун продолжал говорить и голос его набирал силу и уверенность. Он
четко объяснил, как индукционное поле было направлено  в  виде  линии  под
прямым углом к своему источнику.  Его  можно  было  перемещать  с  помощью
устройства, которое его направляло. Все  это  было  спроектировано,  чтобы
получить  те  же  результаты,  что  при  работе  со   скотом,   а   теперь
использовалось на людях.
     -  Но  если  поле  использует  конденсированную  энергию,  -   сказал
торопливо президент, - мы можем отключить ее подачу.  Если  вы  пробрались
сюда, скажите нам, как  пробраться  обратно  и  мы  сами  отключим  подачу
энергии. Надо что-то немедленно предпринять. Здесь  население  всей  нашей
планеты. Пищи нет. Нет воды.  Нужно  что-то  делать,  чтобы  мы  здесь  не
погибли.
     - Но, - сказал Кэлхаун, - если вы отключите  энергию,  вы  все  равно
погибнете. Здесь вас пару миллионов. Вы находитесь в сотнях миль от  мест,
где есть пища. Без энергии вы не доберетесь  туда,  чтобы  привезти  пищу.
Если вы отключите энергию, вы здесь  так  и  останетесь.  Без  энергии  вы
погибнете так же быстро, как и с ней.
     Толпа издала звук похожий и на рычанье и на стон.
     - Я только что это выяснил, - сказал Кэлхаун. - Только  за  последние
десять