о же, - в его голосе звучало уважение к Кальхауну, который был
его гораздо моложе. - Мне это нравится! Мы не были дураками, когда  верили
в то, что все это правда. Но мы будем ослами, если будем продолжать верить
тому, что перестало  быть  правдой.  Кальхаун,  как  нам  заставить  людей
понять? Скажите мне! Я смогу объяснить своим людям. С ними можно прекрасно
ладить, если они не напуганы. Я могу заставить их сделать то,  что  считаю
правильным и мудрым, когда они не чувствуют страха. Но когда они боятся...
     Хант заскрипел зубами. Он внимательно смотрел на Кальхауна.  Кальхаун
почему-то вдруг вспомнил человека, на которого сейчас был  похож  Хант,  -
президента одной высокоцивилизованной планеты.  У  того  тоже  был  всегда
внимательный взгляд.
     - Ну и как же мы их напугаем? Как сделать так, чтобы они поверили?
     Хант развел руками. Кальхаун без всяких  эмоций  рассказал  ему,  что
надо делать. Слов будет недостаточно. Угрозы не  помогут,  а  на  обещание
вообще никто не обратит внимания.
     - Синдром изоляции -  невротическое  состояние,  а  "проблема  Крузо"
состоит в невротической ипохондрии (мнительности, депрессии). Вам  удастся
решить эту сложную задачу. Вам, Ним и Пату.
     Хант поморщился.
     - Теперь я ненавижу холод. Но я сделаю все, что от  меня  зависит.  Я
сделаю это! Если у меня будут внуки, то им нужны будут другие дети,  чтобы
вместе играть. Мы отвезем вас на корабль?
     - Да, пожалуйста, - сказал Кальхаун. -  Кстати,  как  называется  эта
планета?
     Хант ответил.


     Кальхаун проскользнул через пастбище в центр  посадочной  площадки  и
осмотрел свой звездолет с внешней стороны. На нем были вмятины,  но  дверь
оказалась закрыта. При свете сияющей  ленточки  в  небе  он  заметил,  что
протоптанные следы  находились  на  почтительном  расстоянии  от  корабля.
Город-Один был озабочен прибытием корабля Медслужбы, но понятия  не  имел,
что с ним делать, и оставил его в покое, до поры...
     Кальхаун открыл сложный замок, когда вдруг  что-то  подскочило  возле
его ног. Он подпрыгнул от неожиданности, а Мургатройд  удивленно  спросил:
"Чи?" Кальхаун понял, что так напугало его. Он наконец открыл входной люк,
вошел и закрыл его за собой.  Атмосфера  в  корабле  казалась  мертвой  по
сравнению с той, в которой он  провел  некоторое  время  вне  корабля.  Он
включил  внешние  микрофоны  и  услышал  осторожные  шажки  и  недовольное
воркование. Это вызвало у него широкую улыбку.
     Когда наступит утро, жители Города-Один увидят на пастбище  маленьких
кроликов с Целыми хвостиками и воркующих голубей. Они отреагируют так, как
уже отреагировали жители  Города-Два  и  Города-Три  -  паникой,  страхом.
Паника заставит их подумать о самом главном - выживании, о их  собственных
жизнях. Они подумают о редкой болезни, которую  могут  распространить  эти
милые кролики. И  страх  перед  неизвестной  болезнью  будет  единственным
чувством и единственной мыслью. Потом с ними по рации  свяжется  Хант.  Он
выразит  озабоченность  и  сожаление,  что  партия  новых   животных   для
Города-Два случайно попала в Город-Один. Он добавит  также,  что  животные
инфицированы и что жителям Города-Один грозит эпидемия.  Он  даже  назовет
симптомы болезни: головная боль, боль в желудке и нервное  потрясение.  Он
упомянет, что Кальхаун оставил в Городе-Два лекарства, которые  вылечивают
эту и другие болезни, и предупредит, что если подобные симптомы появятся в
Городе-Один, то пострадавшие получат соответствующее лечение в Городе-Два.
     Болезнь появится. Непременно. В трех  сообществах  этой  планеты  уже
давно не было никаких болезней. Арктические колонии; где не бывает людей с
других планет, становятся под влиянием внешних условий отменно  здоровыми,
но вот "синдром изоляции"... играет важную, но негативную роль.
     В конечном итоге жители Города-Один,  стеная  и  жалуясь  на  судьбу,
отправятся в Город-Два. Их страдания будут реальными:  они  будут  бояться
нарушить свою изолированность от других городов. Но больше всего на  свете
они будут  бояться  болезни,  даже  той,  которая  существует  лишь  в  их
воображении. Когда они прибудут в Город-Два, они заметят, что ухаживать за
ними будут жители Города-Три. Они будут в ужасе!
     Но "плацебо", или псевдолекарство, выдаваемое  всем  жителям  Хантом,
Патом и Ним, вселит в них уверенность и надежду.
     "Проблема Крузо" требует героического к себе отношения. И  устранение
синдрома потребует много мужества... и хитрости. Вот так-то!
     Кальхаун  проверил  оснащение  и  приборы   корабля.   Ему   придется
стартовать  на  собственных  двигателях  звездолета  и   предстоит   очень
тщательно  определить  обратный  курса  Главное   управление   Межзвездной
медицинской службы, чтобы написать отчет перед вылетом на Мериду-2. Ему не
хотелось больше ошибаться. Неожиданно он рассмеялся.
     - Мургатройд, - сказал  он  с  умилением,  -  меня  осенило:  ошибки,
которые мы совершаем и так героически стараемся избегать, являются  частью
порядка вещей.
     "Чи?" - удивился Мургатройд.
     - Компания, которая заселяла планету, - напомнил Кальхаун,  улыбаясь,
- вывесила ленточку над планетой, чтобы сэкономить на грузовых перевозках.
Это была ее ошибка, потому что  ленточка  нанесла  ущерб  горнодобывающему
бизнесу и компании пришлось списать планету за нерентабельностью. И  здесь
она сделала еще одну ошибку, не сообщив  об  этом  в  Медслужбу.  Компания
бросила планету и людей за  ненадобностью.  Теперь  ей  придется  получать
право эксплуатировать планету заново. Но она никогда этого  разрешения  не
получит, потому что она нанесла ущерб здоровью населения. Послушай: кто-то
совершил ошибку - и мы попали сюда, вместо Мериды-2. В  Городе-Один  очень
ошиблись, не приняв нас в качестве гостей. В Городе-Два совершили  ошибку,
отправив Ним стоять "на часах", а Город-Три сделал ошибку...
     Мургатройд зевнул.
     - А ты совершаешь ошибку, не  слушая  меня  внимательно!  -  Кальхаун
занял свое  место  за  пультом  управления  и  нажал  кнопку,  запускающую
аварийные двигатели. Маленький звездолет взмыл  ввысь  на  тонкой  полоске
огня. Жители Города-Один наверняка  выбежали  из  подземных  жилищ,  чтобы
посмотреть, что случилось, и  увидели,  что  их  луговинка  просто  усеяна
доброжелательными пушистыми белками, любопытными  кроликами  и  воркующими
голубями.
     Они испугались до смерти! Кальхаун улыбнулся.
     - Я проведу часть времени полета в подпространстве, составляя отчет о
нашем  приключении.  И  хотя  "синдром  изоляции"  чисто   психологическое
явление, а "проблема Крузо" даже еще более сложная психологическая задача,
мне,  не   психологу,   удалось   провести   медицинское   лечение   чисто
психологическими методами. Вот будет весело, когда я это опишу.
     А это было заблуждением уже самого Кальхауна. Он вернулся  в  Главное
управление Межзвездной медицинской службы и написал отчет,  но  когда  его
отчет прочли, то попросили его несколько расширить и превратить в книгу  с
подобающим оформлением: сносками, библиографией и прочими тонкостями.
     И это тоже была ошибка.




                   ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПЛАНЕТА НА КАРАНТИНЕ


                                    1

     Ничего определенного Кальхаун сказать не мог, но с самого  начала  он
чувствовал, что с состоянием здравоохранения на планете  Ланке  не  все  в
порядке.  На  первый  взгляд  дела  обстояли  вполне  благополучно,  но  у
Кальхауна было такое ощущение, что все как-то уж слишком хорошо.
     Он и тормаль Мургатройд, маленький славный зверек, прибыли на планету
Ланке в своем медицинском корабле  "Эскулап-20"  с  обычной  проверкой  по
заданию Межзвездной медслужбы. Встретили их с  подчеркнутой  сердечностью.
Представители Министерства здравоохранения  открыли  Кальхауну  доступ  ко
всем учреждениями документам, причем организовали все так быстро и гладко,
что создавалось впечатление, будто власти были заинтересованы в том, чтобы
он  поскорее  завершил  свои  дела  и  покинул   планету.   В   готовности
предоставить в  распоряжение  Кальхауна  всю  необходимую  информацию  сам
министр  проявлял  почти  навязчивую  предупредительность,  граничащую   с
заискиванием.
     Судя  по   тем   данным,   которыми   располагал   Кальхаун,   служба
здравоохранения  на  Ланке  работала   весьма   эффективно.   Инфекционные
заболевания  планете  не  угрожали,  ситуация  находилась  полностью   под
контролем врачей. Средняя продолжительность жизни на планете была, правда,
чуть ниже, всего на одну десятую процента, но это можно  было  отнести  на
счет  небольшого  увеличения  числа  несчастных  случаев  со   смертельным
исходом. Кальхауну не удалось обнаружить ничего, что помогло бы объяснить,
почему у него  возникло  такое,  чувство,  что  все  это  благополучие  не
соответствует действительности. Если это и камуфляж, то все  было  сделано
просто прекрасно. Из-за этих навязчивых подозрений  Кальхаун  находился  в
состоянии легкого раздражения.
     Тем не менее он провел всю обычную процедуру проверки в течение  трех
дней.  По  поручению  Главного   управления   медслужбы   ему   предстояло
познакомить  местных  специалистов  с  некоторыми  новыми  достижениями  в
области медицины, и он нашел здесь очень внимательную  аудиторию.  В  свою
очередь он очень внимательно выслушал все, что рассказывали ему, и вечером
накануне своего отлета с  планеты  он  пришел  на  заседание  медицинского
общества, объединяющего самых известных специалистов. Заседание состоялось
в просторном зале в здании Министерства здравоохранения.
     Министр представил Кальхауна именитой аудитории,  произнеся  короткую
речь  о  значении  современной  медицины  для  бизнеса.  Он  отметил,  что
количество рабочих дней, пропущенных по болезни, в  настоящее  время  было
самым низким на Ланке,  и  уже  один  этот  фактор  способствовал  резкому
увеличению    валового     национального     продукта.     Распространение
профилактических мер, таких, например, как проверка гормонального баланса,
привело к сокращению числа заболеваний, требующих госпитализации  больных,
так что в результате за последние  десять  лет  потребность  в  больничных
койках сократилась на несколько тысяч.
     Он привлек внимание аудитории еще к одному моменту, о котором  обычно
не задумывались, но который,  возможно,  представлял  собой  самое  ценное
достижение медицинской науки, а именно:  успехи  в  борьбе  с  эпидемиями.
Эпидемии сейчас стали практически невозможны, а ведь  тот  ущерб,  который
могла нанести даже одна эпидемия, трудно себе представить. Взять  хотя  бы
межзвездную торговлю, где  только  угроза  опасной  эпидемии  означала  бы
карантин для всей планеты, а это в свою очередь привело  бы  к  финансовой
панике и закрытию предприятий, чья  продукция  не  находила  бы  сбыта,  к
массовой безработице, резкому снижению  стоимости  ценных  бумаг,  за  чем
могло  бы   последовать   разорение   банков,   прекращение   капитального
строительства  и   даже   сокращение   производства   сельскохозяйственной
продукции! Значит, своим процветанием планета была в значительной  степени
обязана представителям благородной профессии медиков  и  более  конкретно,
врачам планеты Ланке. Но и Межзвездная медицинская  служба  вносит  в  это
дело свой вклад, и он был  рад  представить  уважаемому  собранию  доктора
Кальхауна, сотрудника Главного управления медслужбы, с которым  многие  из
присутствующих уже познакомились за те три дня, что он провел на планете.
     Речь Кальхауна, конечно, звучала не столь вдохновенно. Он сказал  то,
что полагается говорить в таких случаях, то есть  выразил  признательность
врачам Лайке за то, что они выполняют свой профессиональный долг так,  как
это от них требуется. Но даже в эту минуту он не мог отделаться от  вполне
реального ощущения, что от него что-то скрывают. И все же сказать об  этом
вслух Кальхаун не решился, так как никаких доказательств у него  не  было.
Поэтому он произнес ничем не примечательную речь и сел  на  свое  место  в
ожидании конца заседания.
     С гораздо большим удовольствием  он  находился  бы  сейчас  на  борту
своего  медицинского  корабля.  Мургатройд  был  для  него  намного  более
приятной компанией, чем  сидящий  рядом  с  ним  министр  здравоохранения.
Кальхаун предвкушал, как он вернется на свой корабль и как спокойно он там
будет себя чувствовать, если ему удастся освободиться  от  мысли,  что  на
планете происходит что-то странное.
     Вдруг где-то в другой  части  здания  послышались  крики  и  раздался
характерный шум, который сопровождает выстрел  из  бластера.  Затем  снова
донеслись крики, и снова были пущены в ход бластеры. Все смолкло столь  же
внезапно, и наступила тишина.
     В лекционном зале царило полное молчание. Все напряженно и  испуганно
вслушивались в эту зловещую тишину, но никто не произнес ни слова.
     Вскоре  в  зал  вошел  человек  в   форме   полицейского.   Выражение
нескрываемого ужаса на его лице поразило всех присутствующих. Он обратился
к первому оказавшемуся рядом врачу. Лицо врача  внезапно  посерело,  и  он
какой-то неуверенной походкой вышел из  зала.  Кто-то  задал  полицейскому
какой-то  вопрос,  он  ответили  вышел,  тоже  как  будто  неохотно.   Все
присутствующие  начали  переговариваться  друг  с  другом,  выясняя,   что
произошло и что сказал полицейский.
     Новость распространилась по залу молниеносно. Каждый, кто узнавал,  в
чем дело, бледнел, а  некоторые  были  близки  к  обмороку.  Многие  стали
потихоньку пробираться к выходу, стараясь не привлекать к себе внимания.
     - Боже мой!  -  сказал  министр  здравоохранения,  сидевший  рядом  с
Кальхауном. - Что же произошло? Подождите, я сейчас все выясню.
     Он отошел от Кальхауна, остановил одного из врачей и  задал  какой-то
вопрос. Ответ, по-видимому, потряс его. Он задал еще несколько вопросов  и
вернулся к Кальхауну. Было видно, что он близок к панике.
     - Что там такое? - спросил Кальхаун.
     - Кража со взломом, - пробормотал министр. Зубы  его  стучали,  и  он
никак не мог унять дрожь. - У нас за последнее время  произошло  несколько
ограблений.  Мы  стараемся  бороться  с  преступностью.  С  точки   зрения
экономики это расточительно. Но этот преступник пытался совершить кражу со
взломом здесь, в этом здании. Его обнаружили, и он то ли выпрыгнул, то  ли
выпал из окна. - Министр вытер пот со лба. - Он мертв. Все  это,  конечно,
неприятно, но, в общем-то, не так уж и важно. Вернее, совсем  неважно.  Не
стоит даже и говорить об этом.
     Кальхаун ему не поверил.  Объяснение  звучало  крайне  неубедительно,
если принять во внимание то, что все были так явно напуганы. И конечно же,
вовсе не угроза оказаться жертвами преступления  наводила  такой  ужас  на
всех  присутствующих.  Дело  было,  видимо,  гораздо  серьезнее.  Кальхаун
чувствовал,  что  это  происшествие  как-то   связано   с   его   неясными
подозрениями, что  от  него  что-то  скрывают.  Тот  полицейский,  который
появился в зале, тоже был сильно напуган. Почему? Кальхаун окинул взглядом
зал. Все двигались  к  выходу,  стараясь  сохранять  чувство  собственного
достоинства, но видно было, что они торопятся побыстрее уйти. Что-то здесь
явно не в порядке, а министр здравоохранения ему солгал.  Было  ясно,  что
если он попытается задавать еще вопросы, то услышит в ответ  только  новую
ложь. Кальхаун пожал плечами.
     - Во всяком случае, - заметил он, - собрание, я вижу, закончено.  Все
расходятся. Мне, пожалуй, пора возвращаться в космопорт.
     На самом деле он не собирался этого делать.
     - Да, да, конечно, - сказал министр, уже почти  не  в  силах  владеть
собой. Он даже не пошел провожать Кальхауна к выходу.
     Кальхаун  присоединился  к  людям,  выходившим  из  зала.  Многие  не
захотели ждать лифта и стали спускаться вниз  по  лестнице.  Глядя  на  их
лица, Кальхаун отметил, что выглядят они одинаково: бледные и  напуганные.
Наконец он вышел на свежий воздух.  На  расстоянии  нескольких  метров  от
выхода на земле полукругом были расставлены горящие факелы.  Они  заливали
землю и часть здания Министерства здравоохранения слепящим светом.
     За этим огненным полукругом на земле лежал мертвый человек.  По  всей
видимости, он упал с большой высоты. Ни один из ученых-медиков,  выходящих
из здания, даже не взглянул на него. Они выходили  и  тут  же  исчезали  в
темноте. Только один Кальхаун подошел к тому месту, где  были  расставлены
факелы.  Полицейский,  который  нес  охрану  и  сам  был   явно   напуган,
предупредил его, что близко подходить нельзя.  Кальхаун  несколько  секунд
постоял и, несмотря на протесты полицейского, шагнул вперед.
     Рот мертвеца  был  открыт,  и  на  лице  его  застыла  отвратительная
гримаса. Пока полицейский продолжал протестовать, Кальхаун быстро осмотрел
лежавшего. Поразительно было то, что у  этого  человека  оказался  кариес:
несколько зубов он потерял совсем,  в  других  поблескивали  металлические
пломбы, хотя такие методы  лечения  не  применялись  уже  много  столетий.
Одежда его была пошита из какого-то странного материала, и Кальхаун не мог
вспомнить, видел он такую ткань когда-либо или нет. На щеке у  несчастного
бугрился шрам. Наклонившись ниже, Кальхаун увидел, что кожа  на  его  носу
была в каких-то пятнах, и сам нос распух. Все в его облике было  настолько
странно и неожиданно, что Кальхаун просто не мог поверить своим глазам.
     Он поднял  кусочек  ткани,  который  оторвался,  видимо,  когда  этот
человек падал с высоты.  Рассматривая  его,  он  услышал  голос  человека,
задыхавшегося от возмущения:
     - Кальхаун! Что вы  делаете?!  -  Это  был  министр  здравоохранения,
которого била нервная дрожь. - Прекратите, бросьте это...
     -  Я  осматривал  этого  человека,  -  объяснил  Кальхаун.  -   Очень
странно...
     - Отойдите от него! - крикнул министр, явно близкий к истерике. -  Вы
не понимаете, что вы делаете... - Он замолчал и  трясущимися  руками  стал
вытирать лоб. Затем он добавил, стараясь изо всех сил говорить спокойно: -
Простите меня. Наверно, вам лучше всего вернуться на  свой  корабль.  Этот
человек был преступником. Он мог быть не один, возможно, где-то рядом  его
сообщники. Полиция собирается прочесать все вокруг.  Нам  стоит  держаться
подальше.
     - Но мне хотелось бы осмотреть его как следует! - возразил  Кальхаун.
- У него на лице шрам! Видите? С каких  это  пор  врачи  используют  такие
методы заживления ран, при которых образуется рубцовая ткань? У  него  нет
нескольких зубов, а в одном из  резцов  -  кариесная  полость!  Вам  часто
приходилось видеть кариес? Вы же знаете, что такие случаи сейчас просто не
встречаются!
     Министр судорожно сглотнул.
     - Да. Да... теперь, когда вы обратили мое внимание на это, я понимаю,
что вы имеете в виду. Нам придется сделать  вскрытие.  Да.  Мы  произведем
аутопсию утром. Но сейчас, чтобы оказать содействие полиции...
     Кальхаун вновь взглянул на безжизненное, скрюченное тело, лежавшее на
земле, и отвернулся. Из здания  министерства  тем  временем  выходили  уже
последние из остававшихся там людей и тут же  растворялись  в  темноте.  В
воздухе как бы физически чувствовалось напряжение.
     Министр куда-то исчез. Кальхаун остановил летающий кэб и сел в  него.
По пути в космопорт он мрачно рассуждал сам с собой. Очевидно,  он  увидел
кое-что, чего не должен был видеть. Вполне вероятно, что это  происшествие
было связано с теми неясными сомнениями, которые не оставляли  его  здесь.
Кальхаун сказал  министру  здравоохранения,  что  собирается  вернуться  к
своему кораблю, но это  было  не  так.  Он  собирался  найти  какую-нибудь
таверну, познакомиться с ее посетителями, а затем поить их за свой счет до
тех пор, пока алкоголь не развяжет им языки. Новость  о  человеке,  убитом
полицейскими, бесспорно произвела бы впечатл