ные коды, которые мог  использовать  он  и  его
семья. Они принадлежали людям, которые прибывали и исчезали таинственно, без
очевидного смысла.
   Когда лихтер поднялся, Лупо сделал вызов. Они со  Второй  превратились  в
мужчину и женщину, которые в Горате были ходячим скандалом. Они притворялись
мужем и женой, но все знали, что это брат и сестра.
   Это давало людям возможность отвлечься от собственных темных грехов.
   На Приму Трегессера обрушилось цунами света.
   - Корабль-Страж! - Лупо от души выругался. - Что за черт?
   Трудно было придумать более неудачное место и время.

Глава 24

   Лупо Первый встретил Третьего на пути в ангар. - Симон не сделал подмены,
- сказал Третий. - Он притворяется собственным дублем.
   Первый глянул на Четвертую. Она кивнула и сообщила остальное:
   - С Паутины сошел Страж, пока мы были на переходе от Примы-ЗЕ.
   - Ну сплошь одни радостные вести. Который?
   - "Аджатрикс-6". Занял позицию  подальше  от  движения  и  там  и  повис.
Никаких сигналов не подает.
   - Что это может значить? - спросил Третий. - Что-то просочилось?
   - Не похоже. Да все равно с этим ничего не сделать. Пусть висит. Этого мы
знаем. Давайте перевозить Симона. И следите за ним, пока мы  не  узнаем  его
игру.
   Появился колокол Симона, и загремел его голос:
   - А, Лупо Провик, старый сукин сын! Я ж не видел твоей морды с  тех  пор,
как мой старший брат тебя сюда переволок!
   Не  так,  но  Первый  не  стал  корректировать  представление  Симона   о
действительности. Симон вошел в  роль.  Среди  своих  дубль  Симона  выдавал
острое восприятие реальности, притворяясь, что он больше чем просто полезный
фантом.
   - Значит, это и есть убежище на дне космоса. Хочу видеть тут все закоулки
и щели.
   - Я это организую. Только сейчас мы должны доставить тебя туда, где можно
будет устроить спектакль.  Чтобы  у  местного  персонала  волосы  на  голове
зашевелились.
   - Это если у них есть волосы. Кстати, твои люди тебе сказали,  что  около
Примы сошел с Паутины какой-то чертов Страж? Что там творится вокруг?
   Когда с Паутины сходил корабль,  окрестное  пространство  перестраивалось
для его восприятия. При сходе тревеллера выделялась энергия в  диапазоне  от
радиоволн до видимого света. Для Стража вспышка белого света - это был  лишь
длинноволновый край спектра.
   - Ты была внутри короны? - спросил Первый. Четвертая кивнула.
   - Данные есть?
   - Мало.
   Первый хмыкнул.  Вот  это  и  называется  невезением.  В  этом  месте  не
оказалось ни одного исследовательского корабля.

***

   Симон Трегессер плыл через  огромную  камеру,  ощущая  самодовольство.  В
конце концов он выполнил собственную хитрость. Подключив колокол к  системам
центра, он вплыл внутрь проверить Чужака.
   Проклятая тварь, казалось, находится в коме. Ответа от нее добиться  было
невозможно. Что за чертовщина с ней случилась?
   Показания приборов регистрировали наличие биологической активности.  Тело
было на месте. Отсутствовали разумы. Если то, чем оно думает, можно  назвать
разумами. Если оно вообще думает.
   Ну и черт с ней, с этой тварью. Он  и  без  нее  знает,  что  происходит.
Каждый уходящий с П. Джексоники тревеллер был приманкой для любого Стража. И
ясно было, что скоро какой-нибудь припрется, вынюхивая след.
   Что ж, время пришло.
   Он направил колокол вниз и стал играть с громами, молниями  и  иллюзиями.
Несколько неуклюже. Потом позвал Ноя.
   Тот появился, лавируя между молниями, и спикировал на свой насест.
   - Да, господин? Вы плохо себя чувствовали, господин? Безумный смех Симона
Трегессера отразился от стен камеры. Но в этом безумии улавливалась  крупица
расчета.
   - Скажем так, что я  на  данный  момент  отложил  Великую  Миссию.  Чтобы
привести в чувство моих возлюбленных отпрысков.
   Симон сосредоточил все  внимание  на  Ное,  выискивая  малейшие  признаки
предательства.
   Список  преступлений  Симона  был  бесконечен.  Но  глупости  в  нем   не
значилось.
   Ноя какое-то время не было. Вернувшись, он  поступал  чуть-чуть  странно.
Лупо советовал никому не доверять тайну подмены. Значит, Лупо знает про Ноя.
И что? Лупо вообще все на свете знает. Он сделал знание своей профессией.
   Несколько вопросов задано в Пилоне. Достаточно странностей вокруг  полета
Ноя на Приму, чтобы подозрения превратились в  подсознательную  уверенность.
Чтобы возникла мысль загнать в угол Валерену с ее двойной  игрой.  Объяснить
этой суке, что она играет с большими мальчиками.
   Ной маскировался хорошо, но недостаточно хорошо. Его выдала его реакция.
   Трегессер сразу  понял,  как  Валерена  до  него  добралась.  Купила  его
женщинами. Он,  Симон,  не  придавал  достаточного  значения  похоти  своего
биоробота.
   Второй раз он не сделает той же ошибки.
   Очень осторожно Симон подвел Ноя к  подозрению,  что  тот  имеет  дело  с
дублем своего хозяина, быстро подмененного, когда  Провик  унюхал  намерения
Валерены. И потом отослал биоробота с каким-то рутинным заданием.
   Лупо Первый закрыл коммуникатор, отдал его начальнику  штаба  и  пошел  к
себе. Семья уже собралась.
   - Симон только что приказал мне  подготовить  вояджер  к  путешествию  на
Приму.
   - Биоробот будет на нем? - спросила Шестая. - И будет думать, что подмену
уже совершили?
   - Если мы собираемся обратно, - заметил Третий, - то лучше  нам  подумать
об этом Страже. Черта с два можно будет проскользнуть незамеченными.
   - Эту работу я оставлю тебе, - ответил Первый. -  А  заодно  подумай,  не
слишком ли хитрым оказался Симон.

***

   Лупо Первый изучал голокарту космоса Канона, когда в  центральный  сектор
Главного Штаба вплыл Симон. Карта плавала между  потолком  и  полом  и  была
похожа на гигантскую фасолину пятидесяти метров в  длину,  тридцати  трех  в
ширину и двадцати четырех в высоту. В  ней  было  представлено  больше  трех
миллионов звезд и космических  объектов.  По  прикосновению  их  можно  было
добавлять, удалять и менять масштаб.
   Первый возвращал карту в прошлое по сотне тысяч лет в  минуту.  При  этом
отображал только несколько прядей. Не поворачиваясь, он спросил:
   - Что бывает, когда естественное движение звезд перемещает якорные  точки
так, что соединяющие их пряди соприкасаются?
   - Не знаю, Лупо.
   - Примерно через шесть лет можем узнать. Прядь, соединяющая Б. Шеллику  и
Б. Филипию пересечется с прядью,  соединяющей  Н.  Нуттику  и  Б.  Белнапию.
Первое такое соударение с момента выхода человечества на Паутину.
   - Б. Белнапия? У нас там были какие-то интересы?
   - И сейчас есть довольно серьезные. Шейговая древесина.
   - Зачем тебе эта игра?
   - Знание; Знание - сила, Симон. Мощь.
   - Мощь - это огневая мощь. Я эту штуку построил, чтобы ты мог следить  за
Стражами, а не в игрушки играть.
   - Как ты думаешь, у них такое есть?
   - У них есть лучше. Они уже целую вечность рыщут по Паутине.  А  ты  явно
знаешь, что я - не дубль Симона Трегессера.
   - Знаю.
   - Это значит, ты догадался, что я задумал. Ты знаешь про моего биоробота.
   - Да.
   - Есть что-нибудь, чего ты не знаешь, Лупо?
   - Я не знаю, что будет, если столкнутся две  пряди.  Я  не  знаю,  откуда
берутся у прядей свободные концы. Я не знаю, как возникла Паутина.  Я  много
чего не знаю.
   - Вояджер готов?
   - Да.
   - Там будет еще один пассажир. Но это ты тоже знал.
   - Я это предвидел.
   - Черт тебя побери! Я должен был бы плюнуть и бросить весь этот бардак на
тебя. К черту Валерену и директорат. Пусть жуют  дерьмо.  Пусть  бы  за  это
взялся кто-то, кто сможет держать чудовище в узде.
   Лупо вернулся к картинке, с которой работал.
   - Я бы не принял Кресла, Симон.
   - Не принял бы? Хладнокровный ты сукин сын.  Ты  его  просто  не  хочешь.
Может быть, поэтому я тебе верю. Только я адски хотел бы знать, чего  же  ты
хочешь.
   - Я хочу знать, откуда взялась Паутина. Я хочу знать, как возникают новые
пряди и почему вдруг восстанавливаются старые, распушенные. За мою жизнь это
было три раза. Никто ничего не знает, кроме того, что так бывает.
   - Целеустремленный ты мой. Собери экипаж. Когда  я  буду  готов,  я  тебе
скажу.
   Первый еще полминуты поиграл с картой,  а  потом  глянул  на  удаляющийся
колокол. Пора обновлять информацию.

Глава 25

   А. Саарика, Дж. М. Ледетика, С. Фритсия. В каждой системе гарнизон Канона
сначала  изолировал  инфекцию,  а  затем  искоренил.  Фагоциты  за  работой.
Военачальник был приятно удивлен. Он был невысокого  мнения  о  войсках  или
офицерах Канона.
   А  его  собственные  мотивы  и  компетенция  попали  под  огонь  критики.
Обожествленные влезали повсюду самым противным образом, придираясь  и  строя
догадки.
   Слишком долго "Джемина-7" не ведала  оживления.  Все  они  теперь  хотели
каждый свой кусок. Славы, работы,  ответственности.  И  каждый  хотел  кусок
больше, чем у соседа.
   Еще были осложнения с его предшественницей. Обожествленная  Макарска  Виз
обижалась, что ее лишили давней и принадлежавшей ей по праву  добычи.  И  уж
если ей не дали вырвать сердце квая, ее  устроит  сердце  Ханавера  Стрейта.
Пока что она могла досаждать лишь по мелочам, на которые можно наплевать.  И
все равно он был рад, что он  Диктат.  Эта  почетная  должность  давала  ему
власть заткнуть рот Обожествленной.
   "Джемина-7" сошла с Паутины возле планеты Дома Горио М. Анстии-3.
   В каюте Военачальника загудел клочок воздуха, отвлекая его внимание.
   - А, черт!
   - Мне уйти, господин?
   Голос биоробота был звоном серебряных колокольчиков.
   - Нет.
   Слишком поздно останавливаться. Теперь он вынужден  был  довести  это  до
конца.
   Для леди Миднайт тоже было слишком поздно. Ее уже  терзал  первый  трепет
удовольствия. Даже с мужчиной, который был ей противен, очень рано  наступал
момент,  когда  нельзя  было  остановиться  до  тех  пор,  пока  судорожные,
конвульсивные спазмы не погрузят ее в коматозное состояние удовлетворения.
   Генные инженеры сделали ее рабыней собственной плоти.
   Как можно было выбросить столь полезное создание? Может быть, у нее  есть
какой-то скрытый дефект?
   - Военачальник, - ответил он на гудение. - Я занят. В чем дело?
   Искусственная застонала. Это был почти вопль отчаяния.
   - Мы сошли с Паутины, Военачальник, - прожурчал голос. - Дом Горио позвал
на  помощь  для  подавления  восстания.  Данные   по   ситуации   заставляют
предположить, что дело не так серьезно, как на В. Ортике-4.
   Военачальник тяжело дышал. А эта - она вообще поняла, что  он  был  занят
делом? Нет. Наверняка нет. В ее голове сейчас не может быть мыслей -  только
огонь, который надо угасить.
   - Приду, как только смогу.
   Его попытка поторопить Миднайт потерпела неудачу в  борьбе  с  искусством
создавших  биоробот  инженеров.  Ее  беспомощное   тело   было   безжалостно
требовательным.

***

   Военачальник вошел в Военный центр, щурясь. Не сразу воспринял информацию
с дисплеев. Обожествленные недовольно смотрели со своих  экранов.  Или,  как
Макарска Виз, ухмылялись. Он проявил слабость.
   Проклятая  искусственная!   Такой   биоробот   может   человека   сделать
одержимым...
   И Военачальник Ханавер Стрейт осознал, что впервые подумал о каком бы  то
ни было биороботе как обладающем свободой воли.
   Восстание на М. Антсии шло  по  классической  схеме.  Восставшие  разбили
стены Высшего Города Горио Глум и дестабилизировали  супрессоры  гравитации,
так что он уплыл в верхние слои атмосферы.
   Помимо обычной глупости, сопровождавшей  такие  восстания,  на  этот  раз
бунтовщики забыли учесть особые обстоятельства М. Антсии. Основным  занятием
Дома Горио были природные драгоценные камни. Постоянно донимаемый ворами Дом
развил широкую сеть частной охраны. О ней-то и забыли восставшие в атмосфере
первого кровопускания. Охрана успела организоваться.
   Результат: охрана выстояла.
   Обожествленные стали засыпать Военачальника вопросами.
   Он глядел на ряды экранов и позволил себе легкую презрительную улыбку.
   Общий вопрос высказал в конце концов Обожествленный Ансель Ронигос:
   - Что вы собираетесь предпринять по этому поводу, Военачальник?
   - Ничего, Обожествленный.
   - Объяснитесь, Военачальник.
   - Вы меня удивляете. Обожествленный. С теми  ресурсами,  которые  есть  в
вашем распоряжении... Очевидно, те, кого уже нет среди живых, забывают,  как
мыслят живые. Обожествленные,  самое  эффективное  действие,  которое  могла
предпринять "Джемина-7", - это сойти с Паутины.
   Сейчас мятежники разбегаются. Военные силы Дома их преследуют.
   Над его плечом вспыхнуло мерцание.
   - Связь? Военачальник, вы поддерживаете контакт с Домом Горио?
   - Да, сэр.
   - Доклады о действиях мятежников?
   - Инсургенты стали рассеиваться, сэр, в предвидении прибытия наших войск.
   Военачальник оглядел Обожествленных. Дело сделано.  Некоторые  исчезли  с
экранов. Другие улыбались в знак  одобрения.  Третьи  выглядели  так,  будто
раскусили что-то невыносимо горькое. Макарска Виз чуть помедлила, сверля его
взглядом.  Ее  неудовольствие  было,  пожалуй,  слишком   для   электронного
существа. Может быть, кабала таких вот и сделала из "Фульминаты-12" то,  что
из нее получилось? Виз на "Фульминате-12" пришлась бы к месту.
   Он вспомнил искусственную. Тело отреагировало  немедленным  подъемом.  Он
попытался выбросить мысли о ней. Двум остальным он еще не уделил  достаточно
внимания. Эта одна обволокла его своими чародейскими усилиями.
   Он рассмеялся. Назвать действия чуждой жизни колдовством - явно  квайский
образ мысли. Кто бы мог в такое поверить? Раса, вышедшая в  космос  и  столь
примитивная, что смотрела на мир сквозь очки мистицизма и магии.
   Что ж, кваи стали видом, побежденным и порабощенным коммерчески, и  когда
они умирают, они остаются мертвыми -  не  так,  как  люди  Стражей,  которым
гарантировалось бессмертие. Никто не оставался мертвым долго, хотя  люди  из
операционного и обслуживающего экипажей прошлых жизней не помнили.
   Но помнила "Джемина". "Джемина" не забывала ничего и прощала все.
   И мысли его ушли от не-кризиса на М. Антсии.

Глава 26

   Морской бриз, несущий бормотание духов, призраков и прохлады, ласкал щеки
Блаженного. Трегессер глядел на волны, как одна  накатывается  за  другой  и
разбивается у подножия утеса в сотне метров под  ним.  Над  водой  сгущались
тени. Солнце садилось у него за спиной. И начиналось вечернее веселье.
   Блаженный повернул калейдоскоп и подумал, что планы его деда -  еще  одна
волна, которая  разобьется  об  утес  Стражей.  Да,  волны  могут  подточить
подножие утеса, но не за год и не за десять тысяч лет. Может быть,  разумнее
смириться с реальностью и ее ограничениями. Так делает большинство Домов - и
преуспевает.
   Но есть латентный ген  бунта  -  холодный  ад,  пожирающий  поколение  за
поколением. И ни для одного Дома это не было настолько верно, как  для  Дома
Трегессер. От своей наследственности не избавишься. Но и кланяться  глупости
предков Блаженный не собирался.
   Откуда-то из-за спины  послышался  смех  Валерены.  Слишком  напряженный,
слишком затейливый, преждевременный в начале вечера.  Но  она  была  гостьей
Линаса Мазеранга и очень старалась его привлечь.
   Мазеранг стал выказывать признаки освобождения от ее очарования.
   - Блаженный? Может, присоединишься к нам, сын? А то сидишь там на краю  и
смотришь на черное тусклое море Линаса - даже на других тоску наводишь.
   Блаженный обернулся к истрепанной улыбке  и  мертвым  синим  глазам  Мита
Воргемута. За ним пожал плечами Кейбл Шайк, будто спрашивая: "А  как  я  мог
его остановить?" Слуги уже зажигали бумажные фонарики.
   - Я еще слишком молод, и мне все можно извинить, Мит, - сказал Блаженный.
- Ты слишком стар, чтобы тебе можно было простить хоть что-нибудь.
   Глубоко в мертвых глазах шевельнулась тень.
   - Что ты хочешь сказать, сынок?
   - Что ты уже достаточно стар, чтобы понимать,  что  к  чему.  И  что  нет
причины, по которой тебе кто-нибудь что-нибудь простил бы.
   Улыбка Воргемута не шевельнулась.
   - Боюсь, до меня не дошло, что ты мне хочешь сказать.
   - Сомневаюсь. Но ладно, скажу по слогам. Много лет назад ты  помог  моему
прадеду захватить власть над Домом. Потом  ты  пошел  против  него  и  помог
захватить власть моему деду. Теперь ты ведешь интригу с моей матерью,  чтобы
сбросить его.
   Улыбка Воргемута исчезла.
   - Я же не дурак, Мит. И вижу, что вы делаете. Я даже могу догадаться, что
выживший из ума Коммодо Хвар будет подставлен, если заговор сорвется.
   Воргемут стал положительно мрачен.
   - А сейчас  ты,  еще  даже  не  посадив  в  Кресло  мою  мать,  начинаешь
умасливать меня. Думаешь, что ребенком управлять будет легче. И думаешь, моя
мать так глупа, что этого не замечает? Не ставь на это  свою  жизнь.  Она  -
Трегессер.
   Рот Воргемута стал похож на выцветшую сливу.
   - Но к чему нам портить друг другу настроение? Веселье в разгаре,  начали
приходить интересные люди - опаздывают, как это модно.
   Блаженный спустился поздороваться  с  Тиной  Бофоку  и  ее  братом  Найо.
Воргемут остался, где был, будто сменил  часового  на  посту  наблюдения  за
морем.
   -  У  тебя  неприятности  с  этим  реликтом?  Тина  была  в   искрометном
настроении.
   - Это у него неприятности со мной. Твоя мать где-то здесь. Потом?
   - Наверняка.
   И она скорчила рожу Найо.
   Блаженный вошел в толпу, но не смешался с ней. Даже  посреди  веранды  он
был  наблюдателем,  смотрящим  со  стороны.  Сколько  в  этой  толпе   людей
Воргемута? Немного. Остальные - посторонние, а скорее всего -  кандидаты  на
вербовку.
   Поначалу гости, как волны океана, небольшим прибоем стремились туда,  где
был двор его матери, и откатывались назад. Но Валерена скоро скрылась в доме
Мазеранга. Популяция разделилась на  две  группы,  между  которыми,  подобно
кометам, крейсировали отдельные личности.
   Иногда кто-нибудь обращался к Блаженному. Он всегда отвечал, вежливо,  но
прохладно, сохраняя видимую отстраненность. Это  отношение,  согретое  потом
теплым тоном разговора наедине,  давало  некоторым  повод  думать,  что  они
вкрались  к  нему  в  доверие.  Это  были  те  люди,  которых  он  собирался
использовать.
   Беседуя с молодой руководительницей, которая явно думала  продвинуть  его
образование и свою карьеру в более интимной обстановке, он  услышал  обрывок
разговора. И застыл. Не от слов - он их не  воспринял.  Да  они  и  не  были
важны. Важен был голос. В нем было что-то до ужаса знакомое. Что-то,  отчего
у него волосы на затылке зашевелились. Но вспомнить, чей это  голос,  он  не
мог.
   Блаженный высмотрел говорившего.
   - Кто это? - спросил он у своей спутницы.
   - Никла Одгехван. Он и его жена - загадка  для  Дома.  Может  быть,  даже
странность. Они приходят и уходят,  и  никто  не  знает,  где  и  когда  они
появятся снова.
   Слово "жена" было  чуть  подчеркнуто  голосом.  Почему?  Брак  был  вещью
необычной, но нельзя сказать, чтобы социально неприемлемой.
   - Спасибо. Прошу меня извинить... Женщина поджала губы, но не  возразила.
Дрейф в толпе занял несколько минут. Добравшись  до  своей  цели,  Блаженный
напряженно прислушался - не к словам,  но  к  тону  и  ритму.  Этот  человек
говорил редко, но когда он говорил, остальные  слушали.  Под  его  мягкостью
угадывалось острое железо. Чем он занимается - никто не  знал.  И  никто  не
хотел узнавать.
   Через полчаса, когда Блаженному передали от  матери  ролмбюк  прийти,  он
точно знал, что делает Никла Одгехван для Дома.

***

   Вместе с Валереной ждали Линас Мазеранг, Мит Воргемут и еще один человек.
   - Мит сказал мне, что ты все вычислил, - сказала Валерена.  -  При  таком
уме, как у тебя, это может быть полезным. Это был сарказм?
   - Я полагаю, случилось  что-то  из  ряда  вон,  если  это  заставило  вас
собраться при таком количестве свидетелей. Валерена нахмурилась.
   - Только что сообщил