каких  темных
полос или пятен нигде не было.
     Я прошел  в  ванную  и  осмотрел косметику Джулии,  выставленную ровным
рядком вдоль края умывальника. Вся  косметика была самой обыкновенной. Каким
бы странным ни казался мой сон, это был всего лишь сон.
     Однако  отчасти  он соответствовал  действительности -- Джулия в  самом
деле  выглядела гораздо красивее, чем обычно. Я присмотрелся к ней на кухне,
где  она наливала себе кофе. Да, действительно -- черты ее лица стали ярче и
выразительнее. Раньше лицо Джулии было округлым,  с  пухлыми щеками.  Теперь
оно стало более тонким,  более  правильным.  Она выглядела как первоклассная
модель.  И  ее тело  тоже изменилось -- теперь я  специально  рассмотрел  ее
внимательнее  -- она стала более стройной и мускулистой. Она не похудела, но
выглядела подтянутой, сильной и энергичной.
     Я сказал:
     -- Ты прекрасно выглядишь.
     Она рассмеялась.
     -- Не понимаю только почему. Я измотана до предела.
     -- Когда ты приехала домой?
     -- Около одиннадцати. Надеюсь, я тебя не разбудила.
     -- Нет. Но мне приснился очень странный сон.
     -- Правда?
     -- Да, мне приснилось, что...
     --  Мама! Мама! -- на кухню  вбежал Эрик.  -- Так  нечестно! Николь  не
хочет выходить из ванной. Она сидит там уже целый час! Так нечестно!
     -- Пойди вымойся в нашей ванной.
     -- Но мне нужны мои носки, мам. Так нечестно.
     Перед нами  вечно вставала эта  проблема. У Эрика было две пары любимых
носков, которые он носил день за  днем, пока  они не становились черными  от
грязи.  По какой-то  таинственной причине все другие носки, которые лежали в
его  шкафу,  Эрика  не  устраивали.  Я  так  и  не  смог  вытянуть  из  него
вразумительное объяснение, почему остальные носки ему не нравятся. Но каждое
утро у нас возникала проблема с выбором носков для Эрика.
     -- Эрик, -- сказал я, -- мы  ведь с тобой договорились, что ты наденешь
чистые носки.
     -- Но это мои самые лучшие!
     -- Эрик. У тебя полно отличных носков.
     -- Так нечестно, папа! Она торчит в ванной уже целый час, правда.
     -- Эрик, пойди и возьми чистые носки.
     -- Ну, па-апа...
     Я молча указал на дверь его спальни.
     -- Девч-чонки! -- сказал Эрик  и ушел,  бормоча себе  под  нос, что это
нечестно.
     Я повернулся к  Джулии, чтобы продолжить разговор. Она смотрела на меня
очень холодно.
     -- Ты в самом деле не понимаешь, что сделал, правда?
     -- Чего я не понимаю?
     -- Он пришел поговорить со мной, а ты взял и вмешался. Ты всегда во все
вмешиваешься.
     Только сейчас я сообразил, что она права.
     -- Извини.
     --  В последнее  время  я  и так очень мало вижусь  с  детьми, Джек. И,
по-моему, я имею полное право общаться с ними без твоего вмешательства.
     -- Извини.  Просто  я целыми  днями разбираюсь с  такими  проблемами  и
решил, что...
     -- Это действительно проблема, Джек.
     -- Я же сказал -- извини.
     -- Я  слышала, что ты сказал, но не думаю, что ты в самом деле считаешь
себя  виноватым,  поскольку  ты  постоянно  во все вмешиваешься  и  вовсе не
собираешься что-то менять в своем поведении.
     -- Джулия...  -- начал я. Теперь мне приходилось сдерживаться, чтобы не
сорваться. Я глубоко  вдохнул,  выдохнул... -- Ты права. И мне действительно
жаль, что так получилось.
     --  Не  пытайся заткнуть  мне рот! --  резко проговорила  она. -- Ты не
подпускаешь меня к моим собственным детям!
     -- Черт возьми, Джулия, да тебя же постоянно нет дома!
     Повисла ледяная тишина. Потом Джулия сказала:
     -- Сейчас я определенно дома. Или ты осмелишься это отрицать?
     --  Погоди-ка, погоди-ка... Когда  это  ты  в  последний раз была дома?
Напомни мне,  когда  ты в последний раз приезжала домой хотя бы к  ужину, а,
Джулия? Не вчера, и не позавчера,  и не три дня назад. Джулия, ты уже больше
недели не ужинаешь дома вместе со всей семьей. Тебя постоянно нет дома.
     Ее глаза сверкнули.
     -- Я  не знаю, чего ты добиваешься, Джек. Я не понимаю, в какую игру ты
играешь.
     -- Я не играю ни в какую игру. Я только задал тебе вопрос.
     --  Я хорошая мать!  Я  разрываюсь между очень  ответственной  работой,
о-очень ответственной, и потребностями моей семьи. А ты мне совершенно ничем
не помогаешь!
     -- Да что ты такое несешь? -- Я тоже повысил  голос --  мне было  очень
трудно  держать  себя в руках.  Мной овладело  чувство какой-то нереальности
всего происходящего.
     --  Ты  оттесняешь  меня,  не  позволяешь  мне  заниматься  детьми,  ты
настраиваешь детей против  меня!  --  заявила  Джулия. -- Я все  замечаю! Не
думай, что  я ничего этого не вижу.  Ты  абсолютно  не  поддерживаешь  меня,
совсем мне не помогаешь. После стольких лет семейной жизни я считаю, что это
подло с твоей стороны -- так поступать в отношении своей жены.
     Сжав кулаки, Джулия бросилась вон из кухни. Она так разозлилась, что не
заметила Николь, которая  стояла в коридоре  и слышала весь разговор. Николь
смотрела на меня, когда мать промчалась мимо.

     Мы ехали в школу.
     -- Папа, она сошла с ума.
     -- Нет, Николь.
     -- Ты же сам  знаешь, что это правда. Ты  просто притворяешься, что все
нормально.
     -- Николь, она твоя мать, --  сказал я. -- Твоя мать -- не сумасшедшая.
Ей сейчас приходится очень трудно на работе.
     -- То же самое ты говорил на прошлой неделе, когда вы скандалили.
     -- Но это действительно правда.
     -- Вы, мужчины, непривычны к скандалам.
     -- Сейчас и без того полно стрессов.
     Николь фыркнула,  сложила руки на  груди  и,  глядя вперед  на  дорогу,
сказала:
     -- Я вообще не понимаю, почему ты стараешься к ней приспособиться.
     -- А я не понимаю, почему ты подслушиваешь то, что не предназначено для
твоих ушей.
     -- Пап, зачем ты пытаешься увильнуть от разговора?
     -- Николь...
     -- Из-ви-ни.  Только разве мы с тобой не можем поговорить нормально? Ты
все время ее защищаешь и оправдываешь. Но это же ненормально --  то, что она
делает. И ты тоже видишь, что она ведет себя, как сумасшедшая.
     -- Нет, -- возразил я.
     Эрик с заднего сиденья стукнул Николь по голове и сказал:
     -- Это ты у нас сумасшедшая.
     -- Заткнись, вонючка!
     -- Сама заткнись, пердуха!
     -- Я больше не желаю  слушать, как вы друг друга  обзываете, --  громко
заявил я. -- Я сейчас не в настроении.
     Наконец  мы  подъехали  к  школе.  Дети  выбрались  из  машины.  Николь
соскочила  с переднего сиденья, повернулась  за  рюкзаком, бросила  на  меня
взгляд и убежала.

     Я не думал, что Джулия сошла с ума, но что-то определенно изменилось. И
когда  я  прокручивал  в  уме  этот  утренний  разговор,  у меня  зародились
неприятные  подозрения совсем другого рода. Многие ее замечания звучали так,
будто Джулия  выстраивает  против меня какие-то  доказательства. Собирает их
методично и последовательно, шаг за шагом.
     "Ты оттесняешь меня, не позволяешь мне заниматься с детьми".
     "Не подпускаешь меня к моим собственным детям".
     "Я здесь, только ты этого не замечаешь".
     "Я хорошая мать. Я  разрываюсь между ответственной  работой  и  нуждами
моей семьи".
     "Ты абсолютно не поддерживаешь меня, совсем мне не помогаешь".
     "Ты настраиваешь детей против меня".
     Я легко  представил,  как  ее  адвокат  повторяет  эти  самые  фразы на
судебном заседании.  И я  знал почему. Совсем недавно я прочитал  в  журнале
"Редбук" статью, в которой говорилось, что "охлаждение привязанности" теперь
считается весомым аргументом  в  суде. Отец настраивает детей против матери.
Отравляет неокрепшие детские  умы словами  и делами.  А мамочка, конечно же,
считается незапятнанно чистой -- как всегда.
     Каждому отцу известно, что  правовая  система  безнадежно  перекошена в
пользу матерей. На словах  суды выступают за равенство прав обоих родителей,
но в  конце  концов все  решает фраза  "ребенку  нужна  мать". Даже  если ее
постоянно нет дома. Даже если она бьет детей или забывает их накормить. Если
мать не безнадежная  наркоманка и не ломает детям кости, в глазах закона она
остается нормальной  заботливой мамой.  Но  даже  в  том случае,  если  мать
наркоманка --  даже  тогда  отец  вовсе  не обязательно  выигрывает судебный
процесс. У одного  моего  знакомого из "МедиаТроникс" бывшая жена много  лет
плотно сидела на героине и постоянно лечилась в реабилитационных  центрах. В
конце концов они  развелись, и суд назначил им совместную опеку  над детьми.
Предполагалось, что  она  избавилась  от  наркотической зависимости, но дети
говорили, что нет. Мой знакомый беспокоился.  Он не хотел, чтобы его  бывшая
жена  возила  детей в  машине, обколовшись  наркотиками.  Он не хотел, чтобы
вокруг детей сшивались торговцы дурью. Поэтому он обратился в суд с просьбой
передать  ему  опеку полностью  --  и  проиграл  дело. Суд решил,  что  жена
искренне  пытается избавиться  от  наркотической  зависимости и детям  нужна
мать.
     Вот так  обстояли дела в реальности. И  мне начало казаться, что Джулия
собирается подать в  суд и отнять  у меня детей. От  таких мыслей  мне стало
совсем плохо.

     Я уже вконец  измучился, когда зазвонил  мой сотовый. Это  была Джулия.
Она позвонила, чтобы извиниться.
     -- Прости  меня,  пожалуйста. Я  сегодня наговорила глупостей. На самом
деле все совсем не так.
     -- Что?
     --  Джек,  я  знаю,  ты меня  поддерживаешь. Конечно же, ты  мне  очень
помогаешь. Я  бы без тебя никак не  справилась. Ты  такой  молодец,  что все
время занимаешься детьми. Последнее время я просто не в  себе.  Я наговорила
тебе глупостей, Джек, и теперь очень переживаю из-за этого.
     Когда я выключил телефон, я пожалел, что не записал этот разговор.

     В  десять часов  у  меня была назначена  встреча  с Энни  Джерард, моим
агентом по  трудоустройству. Мы  встретились в залитом солнечным светом кафе
на открытом  воздухе, рядом  с кофейней на Бейкер. Мы всегда  встречались на
открытом воздухе,  чтобы Энни  могла курить.  Она  вытащила свой  ноутбук  и
включила   модем.   Сигарета  подрагивала   у  нее  в  губах,   когда  Энни,
прищурившись, смотрела сквозь дым на экран.
     -- Есть что-нибудь? -- спросил я, присаживаясь за столик напротив нее.
     -- Вообще-то,  честно  признаться,  кое-что есть.  Два  очень  неплохих
варианта.
     --  Отлично, --  сказал  я,  помешивая  свой  кофе  с молоком.  --  Ну,
рассказывай.
     --  Как тебе вот это? Ведущий исследователь-аналитик в IBM,  в  области
архитектуры современных распределенных систем.
     -- Как раз моя специализация.
     -- Я  тоже  так подумала. У тебя  высокая  квалификация именно по этому
профилю,  Джек. Ты  способен  руководить  исследовательской  лабораторией  с
шестью  десятками  человек  персонала.  Базовая ставка --  две пятьсот, плюс
возможность повышения через пять лет работы, плюс авторские гонорары за все,
что разработают в твоей лаборатории.
     -- Звучит весьма заманчиво. И где это?
     -- В Армонке.
     -- Нью-Йорк? -- я покачал головой. -- Нет, Энни. Что там еще?
     --  Руководитель  проекта  по  разработке   мультиагентных  систем  для
страховой  компании, которая занимается  обработкой данных. Тут великолепные
возможности, и...
     -- Где?
     -- В Остине.
     Я вздохнул.
     -- Энни... У Джулии работа, которая ей очень нравится. Она ее ни за что
не бросит. Мои дети ходят в школу, и...
     --  Люди все  время  переезжают  с места на место,  Джек. И у всех дети
ходят в школу. Дети ко всему привыкают.
     -- Но с Джулией...
     -- У других людей тоже работающие жены. И это не мешает им переезжать.
     -- Я знаю, но дело в том, что Джулия...
     -- Ты уже разговаривал с ней об этом? Вы обсуждали такую возможность?
     -- Ну, нет, потому что я...
     --  Джек,  --  Энни  посмотрела на  меня  поверх  крышки  ноутбука.  --
По-моему,  тебе пора кончать  с этим нытьем. Ты сейчас не  в том  положении,
чтобы  быть  таким  разборчивым.   А  то  у  тебя  начнутся  проблемы  из-за
невостребованности.
     -- Из-за невостребованности... -- я только вздохнул.
     --  Я не  шучу,  Джек.  Ты  без  работы  уже шесть  месяцев. В  высоких
технологиях это большой срок. Компании начнут думать, что, если ты так долго
не  мог найти  работу, значит,  с  тобой что-то не в  порядке. Они не  будут
знать,  что именно,  но  не  смогут не  обратить  внимания на  то,  что тебе
отказывали в работе очень много  раз,  в очень многих  других  компаниях.  И
очень скоро тебя перестанут даже приглашать на собеседование. Ни в Сан-Хосе,
ни в Армонке,  ни в Остине, ни в Кембридже. Твой поезд уходит, Джек. Ты меня
слушаешь? Ты понимаешь, о чем я говорю?
     -- Да, но...
     -- Никаких "но",  Джек. Ты  должен поговорить со своей женой. Ты должен
придумать способ, как вырваться из этого порочного круга.
     -- Но я не могу уехать из Долины. Я должен остаться здесь.
     -- Здесь тебе ничего хорошего не светит, Джек, -- Энни снова посмотрела
на экран. -- Где  бы я  ни называла твое имя, мне  везде говорили... Кстати,
Джек, что там сейчас  происходит в "МедиаТроникс"? Правда,  что  Дону Гроссу
собираются предъявить обвинения?
     -- Я не знаю.
     -- Такие слухи ходят уже  с  месяц, но,  похоже, до  дела там так и  не
дойдет. Ради твоей же пользы, я надеюсь, что это все-таки случится.
     --  Энни,  я не  могу этого понять,  -- сказал я.  --  У  меня  хорошая
квалификация в горячей отрасли  -- разработка  мультиагентной распределенной
обработки данных, и...
     -- Горячей? -- Энни посмотрела на меня, прищурившись. -- Распределенная
обработка  данных  --  не  горячая   отрасль,   Джек.  Она,   черт   возьми,
радиоактивная!  Все в  Долине  уверены, что  прорыв в создании искусственной
жизни произойдет именно через распределенную обработку данных.
     -- Это правда, -- я кивнул.
     За последние несколько лет основной конечной целью компьютерщиков стало
создание не  искусственного интеллекта,  а искусственной  жизни.  Суть  идеи
состояла в создании  программ, которым  будут присущи свойства живых существ
--  способность  к  адаптации,  сотрудничеству,  обучению,  самостоятельному
изменению  в соответствии с  меняющимися условиями.  Многие из  этих свойств
особенно важны для  роботехники, а программирование распределенной обработки
данных уже начало реализовывать эти задачи.
     Распределенная обработка данных означает, что работа разделяется  между
несколькими  процессорами  или  между  сетью  виртуальных  агентов,  которые
создаются в  компьютере. Существует несколько основных способов это сделать.
Первый  способ  --  создать  большое   количество  относительно  примитивных
агентов, которые  будут работать вместе для достижения общей цели -- подобно
колонии муравьев, которые  тоже трудятся совместно для  получения  конечного
результата. Мой отдел в "МедиаТрониксе" проделал массу такой работы.
     Другой метод -- создать  так называемую нервную сеть, которая имитирует
работу  сети нейронов в человеческом мозгу. Оказывается, что даже простейшие
нервные  сети  обладают  поразительными возможностями.  Такие сети  способны
обучаться. Они способны действовать, учитывая прошлый опыт. Кое-что из этого
мы тоже сделали в свое время.
     Третий способ  -- создать в компьютере  виртуальные гены и позволить им
эволюционировать в виртуальном мире, пока не будет достигнута некая конечная
цель.
     В  общем-то существуют и другие  методы. И для  всех для них характерна
одна  особенность,  которая  коренным  образом  отличает  их  от  устаревшей
концепции  искусственного интеллекта. Раньше  программисты пытались написать
программу,  в которую были бы заложены готовые правила реагирования на любую
возможную  ситуацию.   Например,  они  пытались  научить  компьютеры  такому
правилу: если кто-то берет что-то в  магазине, нужно, чтобы перед выходом из
магазина  покупка  была оплачена.  Но  оказалось,  что заложить  в программу
обычные житейские  правила  такого рода очень  трудно. Компьютер  непременно
будет делать  ошибки. Для  того  чтобы избежать ошибок,  придется  добавлять
новые  правила.  Последуют  новые  ошибки  --  и  добавятся  новые  правила.
Постепенно  программа  разрастется  до  гигантских  размеров,  до  миллионов
строчек  кода, и  начнет давать сбои  из-за собственной  сложности.  В таких
огромных программах  просто невозможно отследить все ошибки. Невозможно даже
понять, что именно приводит к возникновению ошибок.
     Поэтому постепенно сложилось мнение, что основанный на жестких правилах
искусственный  интеллект  создать невозможно. Множество  людей считают,  что
идея искусственного интеллекта обречена. Восьмидесятые годы были благодатным
временем для английских профессоров, которые считали, что компьютеры никогда
не смогут сравниться с человеческим разумом.
     Но распределенная  обработка  данных  мультиагентными сетями предлагает
совершенно новый подход к проблеме. И философия программирования  тоже стала
совсем  другой.  Раньше  правила  поведения  программировались  по  принципу
"сверху вниз". То есть правила поведения закладывались для  всей системы как
единого целого.
     В  новом  программировании  все  делается  наоборот  -- "снизу  вверх".
Программы определяют поведение отдельных агентов на самом низком структурном
уровне. А поведение  самой системы  не программируется. Наоборот,  поведение
всей системы в  целом складывается из результатов сотен малых взаимодействий
между  агентами, которые  происходят  на  самом  низком  структурном  уровне
системы.
     Поскольку поведение системы не запрограммировано, оно иногда приводит к
удивительным  результатам. К таким  результатам, которые не могли предвидеть
даже  сами программисты. Поэтому и создается впечатление, что  такие системы
как будто "живые". И именно поэтому распределенная обработка данных -- такая
горячая область, поскольку...

     -- Джек.
     Энни похлопывала меня по руке. Я моргнул.
     -- Джек, ты слышал хоть что-нибудь из того, что я тебе сейчас сказала?
     -- Извини.
     --  Ты слушал невнимательно, --  сказала она и  дунула сигаретным дымом
мне  в  лицо.  --  Да,  ты  прав  --  твоя  специальность сейчас "горячая" и
пользуется огромным  спросом. Поэтому тебе  тем более  стоит  поторопиться с
работой.  Если  бы  ты  был,  скажем,  каким-нибудь инженером-электриком  со
специализацией в области оптической механики  -- тогда совсем  другое  дело.
"Горячие"  специальности сменяются очень быстро. За  шесть месяцев  компания
может подняться или разориться.
     -- Я знаю.
     -- Джек, ты сильно рискуешь.
     -- Я понимаю.
     -- Значит, ты поговоришь с женой? Обязательно поговори с ней.
     -- Да.
     -- Хорошо, -- сказала Энни. -- Поговори обязательно. Потому что иначе я
ничем не смогу тебе помочь.
     Она бросила окурок в  остатки моего  кофе. Сигарета зашипела и погасла.
Энни захлопнула крышку ноутбука, встала и ушла.

     Я позвонил  Джулии, но не смог дозвониться. Тогда я послал ей сообщение
по голосовой почте. Я знал, что это  пустая трата времени  -- заговаривать с
ней о переезде. Она  наверняка скажет "нет" -- особенно  если у нее появился
любовник. Однако Энни  была права -- у меня действительно назревали  крупные
проблемы из-за невостребованности. Я должен был что-то предпринять. Я должен
был хотя бы спросить.
     Я сидел дома, у себя  в кабинете, вертел в руках коробочку  с наклейкой
"ССВТ" и  пытался придумать, что мне делать. Оставалось еще полтора  часа до
того времени, когда мне нужно будет  ехать за детьми. Я действительно  хотел
поговорить с Джулией.  И  я решил позвонить ей  еще  раз,  через  коммутатор
компании -- может быть, они помогут мне с ней связаться?
     -- "Ксимос Текнолоджи".
     -- Пригласите, пожалуйста, Джулию Форман.
     -- Не кладите трубку,  -- зазвучала какая-то классическая музыка, потом
другой голос сказал: -- С вами говорит секрет