лентами  для  крепления.  Маленькие  бинокли  и  инфракрасные  очки  ночного
видения. Полевую рацию. Баллоны с кислородом и цельнопластиковые дыхательные
маски.  Точно такие же  дыхательные маски  я  видел  на людях  в  фургоне  с
логотипами  "ССВТ" -- вчера вечером, в Калифорнии.  Только у  них маски были
серебристого цвета.
     А потом я подумал: "Неужели это было только вчера вечером?" Да,  вчера.
Двадцать четыре часа назад.
     Мне казалось, что с тех пор прошел по меньшей мере месяц.
     Мае распределила все  вещи по трем рюкзакам. Наблюдая за  ее уверенными
действиями, я  осознал, что из  нас троих  только у Мае  есть  опыт работы в
поле, в  дикой  природе.  Мы  же, наоборот, были домоседами  и  теоретиками.
Поразительно, насколько зависимым от Мае я чувствовал себя этой ночью.
     Бобби поднял первый попавшийся рюкзак, взвесил его в руках и крякнул.
     -- Мае, ты уверена, что это все нам понадобится?
     -- Тебе не придется тащить все это  на себе. Мы же  поедем, а не пойдем
пешком.  И -- да, уверена. Лучше  перестраховаться, чтобы потом  не пришлось
пожалеть.
     -- Ну, ладно... Но зачем нам, к примеру, полевая рация?
     -- Никогда не знаешь, что пригодится.
     -- И с кем ты собираешься связываться по рации?
     -- Бобби, пойми, -- сказал я, -- если окажется, что там нам понадобится
что-то из этих вещей -- оно нам понадобится позарез.
     -- Да, но...
     Мае  взяла  другой рюкзак  и забросила его  на плечо. Она, казалось, не
замечала его тяжести.
     -- Ты что-то говорил? -- спросила Мае у Бобби.
     -- Не важно.
     Я взял третий рюкзак. Он оказался не таким уж  тяжелым. Бобби жаловался
только потому, что  боялся. Да, конечно,  я предпочел  бы, чтобы кислородный
баллон был поменьше и  полегче. Он неудобно лежал в рюкзаке и давил в спину.
Но Мае считала, что нам понадобится запас кислорода.
     --  Запас  кислорода?  --  нервно  переспросил  Бобби. --  Ребята,  как
по-вашему, насколько большое может быть у них укрытие?
     -- Понятия  не имею, -- ответила Мае. -- Но последние  рои были гораздо
крупнее предыдущих.
     Она  подошла  к  умывальнику  и  сняла со  стены  счетчик радиации. Но,
осмотрев  его,  Мае обнаружила, что  в нем сел аккумулятор. Пришлось  спешно
искать  новую  батарею, развинчивать  корпус счетчика,  вынимать испорченную
батарею, вставлять другую. Я опасался, что и эта батарея  окажется негодной.
В таком случае нашей затее конец.
     Мае сказала:
     -- Надо бы проверить и  приборы ночного  видения. И я не знаю, заряжены
ли батареи во всем остальном нашем снаряжении.
     Счетчик  радиации громко  затрещал, индикатор зарядки батареи  светился
ярко.
     --  Полная  зарядка,  --  сказала Мае. -- Этого хватит  на четыре  часа
работы.
     -- Тогда давайте начнем, -- сказал я.
     На часах было без восемнадцати минут одиннадцать.

     Когда мы  подошли к "Тойоте", счетчик  затрещал  как сумасшедший. Треск
раздавался  так  часто, что звучал  практически  непрерывно.  Держа рукоятку
индикатора перед собой, Мае отошла от машины в пустыню и повернула на запад.
Щелчки затихли.  Она повернула  на восток --  и счетчик затрещал  снова. Мае
пошла дальше на восток -- и треск стал тише. Она повернула на север -- треск
возобновился.
     -- На север, -- сказала Мае.
     Я сел на мотоцикл, завел мотор.
     Бобби  выехал из-под  навеса на внедорожнике -- машине с очень толстыми
задними колесами и рулем, похожим на мотоциклетный. Выглядел  внедорожник не
очень привлекательно, но я знал, что этот транспорт прекрасно  подходит  для
ночной поездки по пустыне.
     Мае села на мотоцикл позади меня, наклонилась, чтобы опустить счетчик к
самой земле, и сказала:
     -- Хорошо, поехали.
     И мы отправились в глубь пустыни, под безоблачным ночным небом.

     Луч света  от фары мотоцикла постоянно прыгал  вверх-вниз,  выступающие
части ландшафта отбрасывали странные тени. Мне было очень трудно разглядеть,
куда я еду. При  свете дня пустыня казалась идеально ровной  и однообразной,
но сейчас, в темноте, выяснилось, что в пустыне полным-полно песчаных холмов
и  впадин, засыпанных камнями, и глубоких ям,  которые  оказывались  на пути
совершенно неожиданно.  Все  мое  внимание  уходило  на  то,  чтобы  держать
мотоцикл в вертикальном  положении. Непростая задача на  такой  дороге,  тем
более что Мае постоянно командовала:
     --  Возьми влево... теперь вправо... еще вправо... хорошо, это слишком,
опять влево...
     Иногда нам приходилось ездить кругами, чтобы Мае могла точно определить
нужное направление.
     Если бы кто-то  увидел наши следы днем, он подумал бы, что водитель был
мертвецки пьян -- так сильно мы  петляли по пустыне. Мотоцикл подпрыгивал на
неровностях  почвы  и все время  норовил  свернуть  в сторону или завалиться
набок.  Мы  отъехали  от  лаборатории  на  несколько  миль,  и  я  уже начал
беспокоиться. Я слышал, как щелкает  счетчик радиации, -- и  щелчки  звучали
все тише и реже. Оказалось,  что проследить  путь роя по остаточной радиации
не так-то  просто. Я не понимал, почему  так  происходит, но факт  оставался
фактом. Если мы  не отыщем укрытие роев в ближайшее время, мы вообще никогда
его не найдем.
     Мае тоже тревожилась. Она наклонялась все ниже и ниже к земле, сжимая в
одной  руке рукоятку счетчика,  а другой держась за мой  пояс. Мне  пришлось
ехать медленнее, потому что  след  стал  едва различимым. Мы  потеряли след,
нашли его, снова потеряли. Мы возвращались назад по  своему следу, ездили по
пустыне  кругами -- под черным небом, усеянным  звездами. Я  поймал  себя на
том, что пытаюсь затаить дыхание.
     И  наконец  мы  потеряли след  совсем. Я закружил вокруг одного  места,
стараясь не  впасть в  отчаяние. Я сделал три круга, потом четыре --  но все
без толку. Счетчик радиации пощелкивал редко, случайным образом. В  какое-то
мгновение мы все поняли, что найти след уже не удастся.
     Мы забрались черт знает куда в пустыню и ездили по кругу.
     Мы потеряли след.

     На  меня  как-то вдруг, внезапно  навалилась глубокая усталость.  Целый
день  я  держался  на  адреналине,  а  теперь  почувствовал,   что  страшно,
невыносимо  устал.  У  меня начали  слипаться глаза. Мне показалось,  что  я
способен уснуть прямо сейчас, сидя за рулем мотоцикла.
     Мае позади меня выпрямилась на сиденье и сказала:
     -- Ты только не расстраивайся, ладно?
     --  О  чем  ты,  Мае? --  устало  произнес  я. --  Мой  план  полностью
провалился.
     -- Может быть, и нет.
     Бобби подъехал поближе к нам.
     -- Ребята, вы вообще оглядывались назад? -- спросил он.
     -- Зачем?
     -- А вы оглянитесь. Посмотрите, как далеко мы уехали.
     Я  обернулся  и  посмотрел через плечо.  На  юге  виднелись  яркие огни
фабрики -- поразительно близко.  Мы  отъехали  от  фабрики всего на одну-две
мили, не  больше.  Судя  по  всему,  мы описали большой полукруг по пустыне,
постепенно возвращаясь к тому месту, откуда приехали.
     -- Странно.
     Мае спрыгнула  с  сиденья, подошла к  фаре мотоцикла  и  посмотрела при
свете на жидкокристаллический индикатор счетчика.
     -- Хм-м... -- сказала она.
     --  Ну  что  там,  Мае? --  с  надеждой  спросил  Бобби. --  Уже  можно
возвращаться?
     -- Нет, -- ответила Мае. -- Возвращаться нельзя. Посмотри сюда.
     Бобби  наклонился и  тоже посмотрел на  показания  индикатора. Там  был
график  изменения   интенсивности  излучения.  Уровень  радиации  постепенно
снижался,  а  потом очень резко; скачкообразно,  упал  практически до  нуля.
Бобби нахмурился.
     -- И что это значит?
     --  Это  временная развертка сегодняшних измерений  уровня радиации, --
сказала Мае.  -- График показывает, что  уровень радиации снижался с  самого
начала  измерений,  в  арифметической  прогрессии.  Видишь  вот  эту  линию,
практически   прямую,   а  в  конце  --  ступенька?  Прогрессия   оставалась
арифметической  все время, до последней минуты. В последнюю минуту  снижение
уровня радиации внезапно стало экспоненциальным.  Радиация  просто упала  до
нуля.
     -- Ну и что?  -- спросил озадаченный  Бобби. -- Что это означает? Я  не
понял.
     -- Я поняла, -- сказала Мае  и снова устроилась на сиденье позади меня.
-- Кажется, я знаю, в чем дело. Джек, поехали вперед -- медленно.
     Я  отпустил сцепление и медленно поехал  вперед. В прыгающем луче света
из фары была видна пустыня, небольшой подъем впереди, группы кактусов...
     -- Нет, Джек, еще медленнее.
     Я сбросил  скорость. Теперь мы  ехали  почти  со скоростью  пешехода. Я
зевнул.   Бессмысленно  было   сейчас   расспрашивать  Мае.  Она  оставалась
сосредоточенной и целеустремленной. А я устал как собака и переживал  горечь
поражения.  Мы  продолжали  подниматься  на  пологий  песчаный  холм,   пока
местность не выровнялась, а потом пошла под уклон...
     -- Стой.
     Я остановил мотоцикл.
     Прямо перед нами ровная поверхность пустыни  внезапно  закончилась.  За
ней виднелась сплошная чернота.
     -- Это утес?
     -- Нет, просто высокий обрыв.
     Я медленно покатил мотоцикл вперед. Да, впереди в самом деле был крутой
обрыв.  Вскоре  мы  добрались  до  его края,  и я  смог  сориентироваться на
местности.  Мы находились на гребне холма  высотой  около пятнадцати  футов,
который являлся одним из берегов очень  широкого речного русла. Внизу, прямо
под нами, виднелись обкатанные  водным  потоком камни, среди которых изредка
попадались большие валуны и какие-то хлипкие  кустики. Ширина  речного русла
достигала примерно пятидесяти  футов, и по  другую сторону  виднелся дальний
берег, такой  же высокий, как тот, на котором мы стояли. За дальним  берегом
снова простиралась ровная и плоская пустыня.
     -- Теперь я понял, -- сказал я. -- Рой подпрыгнул.
     -- Да, -- кивнула Мае. -- Вернее, взлетел. Поэтому мы и потеряли след.
     -- Но,  значит, рой снова опустился  на  землю где-то  там,  внизу,  --
предположил Бобби, показывая на высохшее русло реки.
     -- Возможно, -- сказал я. -- А может, и нет.
     Я думал о том, что на поиски безопасного спуска у нас уйдет очень много
времени.  Потом  мы  еще много  времени  провозимся,  отыскивая  след  среди
кустарников и камней на дне речного русла. На это может уйти не один час. Мы
можем  вообще  не найти  след. Отсюда, с высокого  утеса, я видел  огромные,
необъятные просторы пустыни, раскинувшейся на много миль во все стороны.
     --  Рой мог опуститься  на  землю на дне русла, или  на том берегу, или
вообще в  четверти мили отсюда, где-нибудь  в пустыне  за  руслом  реки,  --
сделал вывод я.
     Но Мае это не обескуражило. Она сказала:
     --  Бобби,  оставайся  здесь. Ты будешь  отмечать  то  место,  где  рой
оторвался  от земли. Мы с Джеком найдем удобный  спуск, выберемся на равнину
на той стороне и поедем по прямой с  востока на запад до тех пор, пока снова
не найдем след. Рано или поздно, но мы его найдем.
     -- Ладно, -- согласился Бобби. -- Давайте, ребята.
     -- Хорошо, --  сказал  я. Мы вполне могли это сделать. Все равно терять
было уже нечего. Но я сильно сомневался, что у нас что-нибудь получится.
     Бобби вдруг наклонился вперед на своем вездеходе.
     -- А это еще что?
     -- Что?
     -- Там животное. Я видел, как сверкнули глаза, -- сказал Бобби.
     -- Где?
     -- Вон там,  в тех кустах, --  он  показал на кустарник посреди речного
русла.
     Я нахмурился. Мы с Бобби  опустили обе фары вниз, осветили русло реки и
довольно большой участок пустыни за ним. Я не заметил никаких животных.
     -- Вон там! -- сказала Мае.
     -- Я ничего не вижу.
     Мае показала рукой.
     --  Оно только  что скрылось вон за  тем кустом  можжевельника.  Видишь
куст, похожий на пирамиду? У которого сбоку сухие ветки.
     -- Вижу, -- сказал я. -- Но...
     Животного я не увидел.
     -- Оно двигалось слева направо. Подожди минуту, и оно покажется снова.
     Мы подождали, а потом я тоже увидел две светящиеся  ярко-зеленые точки.
Они  двигались  почти  над самой  землей, слева  направо. Я заметил, как там
промелькнуло  что-то светлое. И почти сразу же  понял,  что здесь  что-то не
так.
     Бобби  тоже почуял  неладное. Он повернул руль, направляя свет  фары на
движущийся объект. И взял бинокль.
     -- Это не животное... -- сказал он.
     Среди низкого кустарника двигалось что-то  светлое. Светлого, телесного
цвета.  За  кустами  видно было плохо, но потом я разглядел длинную  светлую
полосу,  которая волочилась по песку. И с ужасом понял, что это человеческая
рука. Рука с растопыренными пальцами.
     -- Господи... -- прошептал Бобби, глядя в бинокль.
     -- Что? Что это?
     --  Это тело, его  волокут по земле, --  сказал  он. А  потом  странным
голосом добавил: -- Это Рози.


     День шестой. 22:22

     Я завел мотоцикл и поехал вместе с Мае вдоль края обрыва до того места,
где можно  было спуститься вниз, к  высохшему  руслу реки. Бобби остался  на
месте наблюдать  за телом Рози. Через несколько  минут я пересек русло реки,
выехал  на противоположный  берег  и  вернулся  к месту,  освещенному  фарой
вездехода Бобби.
     -- А теперь остановись, Джек, -- сказала Мае.
     Я остановил мотоцикл, подался  вперед и  наклонился над рулем, стараясь
разглядеть пустыню впереди. Внезапно счетчик радиации снова громко затрещал.
     -- Хороший признак, -- сказал я.
     Мы поехали дальше. Теперь мы были точно напротив Бобби, который остался
по ту сторону речного русла. Его фара слабо освещала пустыню вокруг нас, как
будто лунным  светом. Я  помахал  Бобби,  чтобы  он  тоже  спускался.  Бобби
развернул вездеход и поехал на запад. Без его света пустыня вокруг нас сразу
стала темнее и загадочнее.
     И тогда мы увидели Рози Кастро.

     Рози  лежала на спине, запрокинув  голову,  так что казалось, будто она
смотрит  назад,  прямо  на  меня. Глаза  у нее  были широко раскрыты, рука с
растопыренными пальцами тянулась ко мне. Лицо  Рози выражало мольбу  --  или
ужас. Ее  тело уже  окоченело  и  двигалось  резкими  толчками,  когда  Рози
волочили через низкие кусты и кактусы.
     Ее тащили по пустыне -- но не животные.
     -- Я думаю, свет надо выключить, -- сказала Мае.
     -- Но я не вижу, кто ее тащит... Под ней какая-то тень...
     -- Это не тень. Это они.
     -- Они волокут ее?
     Мае кивнула.
     -- Выключи свет.
     Я сразу же выключил фару. Мы остались в темноте.
     -- Я думал, роям хватает энергии только на три часа после заката...
     -- Это Рики так сказал.
     -- Он снова наврал?
     -- Либо они преодолели этот предел в дикой природе.
     Из этого следовали весьма неприятные перспективы. Если рои теперь могут
сохранять  энергию  на  всю  ночь,  возможно, они  будут  активны,  когда мы
доберемся до их укрытия. Я рассчитывал застать их в обездвиженном состоянии,
когда частицы беспорядочно рассеяны  по  земле. Другими словами,  я надеялся
уничтожить их, пока они спят. А теперь оказывается, что они, похоже, не спят
и ночью.
     Мы стояли в темноте и обдумывали ситуацию. Наконец Мае сказала:
     -- Эти рои смоделированы на поведении насекомых, правильно?
     --  Не совсем, -- возразил  я.  -- На  самом деле программная модель --
"Хищник-Добыча". Но из-за того,  что рой  -- это популяция взаимодействующих
частиц,  их  поведение  до некоторой степени воспроизводит  поведение  любой
популяции взаимодействующих частиц -- например, насекомых. А что?
     --  Насекомые  способны  выполнять  задачи,  которые  занимают   больше
времени, чем продолжительность жизни одного поколения. Я правильно понимаю?
     -- Ну да...
     -- Тогда, возможно, какое-то  время  тело Рози нес  один рой, потом его
место занял другой, и так далее. Возможно, ее несли уже  три или четыре роя,
по очереди. Таким образом, каждый из роев  оставался  активен ночью не более
трех часов.
     Такая возможность понравилась мне еще меньше.
     -- Это  означает,  что  рои действуют  вместе,  --  сказал  я.  --  Это
означает, что они способны координировать свои действия.
     -- Теперь это уже очевидно.
     --  Но  только  это  невозможно, -- заметил я. -- Потому  что у них нет
сигнальной системы.
     -- Это  было невозможно несколько поколений назад, -- возразила Мае. --
А  теперь возможно. Вспомни,  как рои летели к тебе, построившись правильным
клином. Они действовали скоординированно.
     Она  была  права. Просто я не сразу это понял. И теперь,  стоя  в  ночи
посреди пустыни, я задумался о  том, что еще ускользнуло от моего понимания.
Я прищурился, стараясь разглядеть что-нибудь в темноте впереди.
     -- Куда они ее несут?
     Мае расстегнула мой рюкзак и достала очки ночного видения.
     -- Вот, попробуй посмотреть через это.
     Я собирался  тоже помочь ей достать очки,  но  Мае  легко сбросила свой
рюкзак, открыла клапан и вытащила очки. Она двигалась быстро и уверенно.
     Я надел ремешок крепления, подогнал по голове и опустил очки  на глаза.
Это были новые  очки, "Ген-4", они  показывали изображение в неярких цветах.
Рози  я увидел почти сразу же. Ее тело мелькало среди кустарника, удаляясь в
пустыню все дальше и дальше.
     -- Ну, так куда они ее несут? -- снова спросил я. Пока я это говорил, я
посмотрел чуть выше -- и сам увидел куда.

     Издалека это можно было принять за  естественное, природное образование
-- темный земляной холм шириной около пятнадцати футов и около шести футов в
высоту. Его легко было принять за естественное образование.
     Но  оно не  было естественным. Обычная эрозия почвы  не  могла  создать
такую  правильную  форму.  Кроме  того,  я уже видел  подобные искусственные
сооружения -- гнезда африканских термитов и других общественных насекомых.
     Мае тоже надела очки и смотрела туда же, куда и я.
     -- По-твоему, это продукт обусловленного поведения? -- спросила она. --
Разве  такое   сложное  поведение   могло   появиться  само   по  себе,  без
предварительно заложенной программы?
     -- На самом деле, да, -- ответил я. -- Именно это и произошло.
     -- Трудно поверить.
     -- Я знаю.
     Мае была  хорошим  биологом, только она специализировалась  на биологии
приматов.  Она  привыкла   изучать  мелкие  популяции   высокоорганизованных
животных, у  которых  была иерархия доминантности и  групповые  лидеры.  Мае
привыкла  к  тому,  что  сложное  поведение   является  результатом  высоких
умственных  способностей  животных.  Ей  трудно  было  понять  мощную   силу
самоорганизации в очень большой популяции глупых и ограниченных существ.
     В любом случае это было глубоко укоренившееся заблуждение, свойственное
всем людям. Люди привыкли к тому, что в любой организации всегда есть кто-то
главный.  В  государствах  есть  правительства.  В  корпорациях   --  советы
директоров. В  университетах  --  ректораты.  В  армиях  --  генералы.  Люди
привыкли  считать,  что  без   центрального  руководства  любую  организацию
захлестнет  хаос,   и   организация  будет  не  способна  выполнить  никакую
существенную задачу.
     С  такой точки зрения крайне  трудно поверить, что  исключительно тупые
существа, с мозгом меньше  булавочной головки, способны строить  сооружения,
гораздо более сложные по конструкции, чем все, что было когда-либо построено
людьми. Но на самом деле это доказанный факт.
     Классический  пример  --  африканские  термиты.  Эти  насекомые  строят
похожие на замки земляные холмы до сотни футов  в диаметре, с поднимающимися
вверх шпилями высотой  до двадцати футов. Трудно  представить всю  сложность
создания подобных сооружений.  Если бы термиты были размером с человека, эти
холмы были бы небоскребами высотой в одну милю и около пяти миль в диаметре.
И, как в небоскребах, в термитниках имеются внутренние архитектурные системы
для  подачи свежего воздуха, выведения наружу  излишков тепла  и углекислого
газа  и так далее. Внутри этих архитектурных  констр