нит, он разговаривает как-то странно.
     -- Как?
     -- Я понимаю, что  он рассеянный и  работа очень тяжелая, но иногда  он
говорит такие странные вещи. Я не  всегда понимаю, что он имеет в виду. И он
бывает таким уклончивым. Как будто... Понимаешь, как будто он от меня что-то
скрывает.
     -- Что-то скрывает...
     Мэри смущенно засмеялась.
     -- Я даже подумала -- может, у него появилась любовница? Знаешь,  там у
них есть  такая  женщина, Мае Чанг...  Она ему  всегда нравилась.  Она такая
красивая...
     Раньше Мае Чанг работала в моем отделении в "МедиаТроникс".
     -- Я не знал, что она сейчас у них на производственном комплексе.
     -- Да. По-моему, там сейчас очень много людей, которые работали у тебя.
     -- Знаешь, Мэри, по-моему, у Рики нет никакой любовницы,  -- сказал  я.
-- Это совсем не в его характере. И на Мае это тоже не похоже.
     -- От  таких тихонь всегда можно ожидать чего угодно,  -- сказала Мэри,
очевидно, имея  в виду  Мае. --  А  я все  еще  сижу с малышкой  и  пока  не
похудела... Знаешь, у меня сейчас бедра толстые, как окорока.
     -- Да ну, что ты, не может быть...
     -- Они трутся друг о друга, когда я хожу. И трясутся.
     -- Мэри, я уверен, что...
     -- Джек, а с Джулией все в порядке? Она не кажется тебе странной?
     --  Не более, чем всегда,  -- сказал я, стараясь обратить все  в шутку.
Мне сразу стало неуютно,  когда мы  заговорили об  этом.  Уже много дней мне
хотелось,  чтобы кто-нибудь рассказал мне  что-то о Джулии. Но теперь, когда
мне было чем поделиться с Мэри, я понял, что не буду ей ничего рассказывать.
Я решил держать рот на замке. -- Джулия  много  работает и,  понятно, иногда
ведет себя немного странно.
     -- Она ничего не говорила тебе о черном облаке?
     -- Э-э... Нет.
     -- Или о  новом мире? О  том, что она присутствует при рождении  нового
мирового порядка?
     Мне показалось, что это похоже на речи каких-то заговорщиков. Вроде тех
людей,  которых  беспокоит  деятельность  Трехсторонней Комиссии  и  которые
думают, что Рокфеллеры правят миром.
     -- Нет, ничего подобного.
     -- Она не упоминала о черном плаще?
     Я внезапно словно натолкнулся на стенку. Все вдруг страшно замедлилось.
     -- О чем?
     -- Однажды вечером Рики заговорил о черном плаще, о том, чтобы укрыться
черным  плащом.  Было  уже  поздно, он  очень устал  и,  похоже,  просто нес
какую-то чушь.
     -- А что он сказал об этом черном плаще?
     -- Да ничего -- только это. --  Мэри запнулась, потом спросила:  -- Как
ты думаешь, может, они там принимают стимуляторы?
     -- Не знаю, -- сказал я.
     -- Понимаешь,  у них  там  такая  напряженная  работа,  они  так  долго
работают и мало спят... Я подумала -- вдруг они принимают стимуляторы?
     -- Давай, я позвоню Рики, -- предложил я.

     Мэри  продиктовала  мне  номер  сотового  Рики, и я его записал. Я  уже
собирался ему позвонить, когда хлопнула входная дверь, и я услышал, как Эрик
сказал:
     -- Слушай, мам! А кто это еще у тебя в машине?
     Я  встал и выглянул в окно.  На подъездной дорожке у дома стояла машина
Джулии -- "БМВ" с откидным верхом.  Сейчас  тент был закрыт.  Я посмотрел на
часы. Половина пятого.
     Я вышел в коридор и увидел, как Джулия обнимает Эрика. Она сказала:
     --  Наверное,  ты просто заметил  солнечный блик  в  ветровом стекле. В
машине никого нет.
     -- Нет есть! Я его видел.
     -- Да ну? -- Джулия открыла входную дверь. -- Тогда пойди сам посмотри.
     Эрик выбежал на лужайку. Джулия улыбнулась мне.
     -- Ему показалось, что в машине кто-то есть.
     Эрик вернулся в дом и, пожав плечами, сказал:
     -- Вроде и правда никого нет.
     -- Правда, солнышко  мое, -- Джулия пошла по коридору  ко мне. -- Эллен
уже приехала?
     -- Только что.
     --  Замечательно. Сейчас я приму душ, а потом мы поговорим. Можно будет
откупорить бутылку вина. Какие у тебя планы насчет ужина?
     -- Я уже все подготовил для бифштекса.
     -- Чудесно!
     И, весело помахав мне рукой, Джулия пошла дальше по коридору.

     Вечер был  теплый,  и мы  ужинали на  заднем  дворе.  Я  застелил  стол
скатертью в красную клетку, нарядился в кухонный  фартук  с надписью  "Слово
повара --  закон"  и  поджарил  бифштексы на решетке  гриля. У нас получился
классический американский семейный ужин с барбекю.
     Джулия была очаровательна, весело щебетала, уделяя особое внимание моей
сестре. Она говорила о детях, о школе, об изменениях, которые ей хотелось бы
сделать в доме.
     -- Вот это окно надо бы убрать,  -- сказала Джулия, показывая на окно в
кухне. -- Вместо него мы поставим французские двери, чтобы был выход наружу.
Будет просто чудесно!
     Поведение Джулии  меня изумляло. Даже дети смотрели на  нее,  удивленно
раскрыв  глаза. Джулия заговорила о том,  как  она  гордится,  что  у Николь
ведущая роль в пьесе, которую ставят в школьном театре. Николь сказала:
     -- Мам, у меня маленькая роль.
     -- На самом деле нет, солнышко, -- возразила Джулия.
     -- Нет, маленькая. Всего две строчки!
     Эрик тут же продекламировал:
     -- "Смотрите, вот идет Джон", "Мне кажется, это очень серьезно".
     -- Заткнись, вонючка!
     -- Она повторяет их  в  ванной  много-много  раз,  --  заявил Эрик.  --
Миллиард триллионов раз!
     Джулия сказала:
     -- А кто такой этот Джон?
     -- Это слова из пьесы, мама.
     -- А-а... Ну, все равно, я уверена, что ты выступишь превосходно. А наш
малыш Эрик делает поразительные успехи в футболе -- правда, милый?
     -- На следующей неделе футбол заканчивается, --  пробурчал Эрик и сразу
насупился. В этом сезоне Джулия не побывала ни на одной его игре.
     -- Я так рада, что Эрик увлекся футболом, -- сказала Джулия,  обращаясь
к Эллен. -- Командные спортивные  игры развивают в детях дух сотрудничества.
Особенно это важно для мальчиков, с их вечной тягой к соперничеству.
     Эллен ничего не говорила в ответ, только кивала и слушала.
     Сегодня вечером Джулия настояла на  том, чтобы самой покормить малышку,
и поставила ее высокий стульчик рядом с собой. Но Аманда привыкла  играть  в
самолет  во время  еды.  Она ждала, когда  кто-нибудь поднесет к  ней ложку,
приговаривая:  "Р-р-р-р-р-о-о-у-у-у!.. Вот летит  самолет...  Откр-р-рывайте
двер-р-ри!" Поскольку Джулия так не сделала, Аманда рот не открыла. Это тоже
было правилом игры.
     -- Ну, вот... По-моему, она не хочет есть, --  сказала  Джулия и пожала
плечами. -- Ты, наверное, давал ей бутылочку, Джек?
     -- Нет, -- сказал я. -- Бутылочку я даю ей только после ужина.
     -- Я это знаю. Я имела в виду -- ты кормил ее перед ужином?
     -- Нет, --  сказал я. --  Не кормил. -- Я кивнул на Аманду и предложил:
-- Давай я попробую?
     -- Пожалуйста.
     Джулия  передала мне  ложку. Я  уселся возле Аманды  и начал  играть  в
самолет. "Р-р-р-р-о-о-у-у!.." Аманда сразу же радостно заулыбалась и открыла
рот.
     -- У  Джека замечательно получается  с  детьми, просто замечательно, --
сказала Джулия, обращаясь к Эллен.
     --  Я считаю, мужчине  очень полезно  приобщиться к домашней жизни,  --
заметила Эллен.
     --  О да,  конечно! Конечно. Он  так мне помогает,  -- Джулия погладила
меня по колену. -- Ты в самом деле мне очень помогаешь, Джек.
     Мне   было   совершенно  ясно,  что  Джулия  слишком  веселая,  слишком
разговорчивая. Она болтала без  умолку,  как заведенная,  и  явно  старалась
произвести впечатление  на  Эллен, старалась показать,  как заботится она  о
семье. И я видел, что Эллен не купилась на уловки Джулии. Но Джулия была так
возбуждена, что ничего не замечала. Я задумался -- может  быть,  она в самом
деле  принимает стимуляторы? Может быть, именно  в этом причина ее странного
поведения? Может быть, она подсела на амфетамины?
     --  А работа... -- продолжала  Джулия. -- Сейчас у нас творится  что-то
невообразимое.  "Ксимос"  действительно  сделал  огромный прорыв  --  такого
прорыва все ожидали уже более десяти лет. И вот наконец это свершилось.
     -- Что-то вроде черного плаща? -- спросил я, осторожно бросая наживку.
     Джулия моргнула от неожиданности.
     -- Что? -- она покачала головой. -- О чем ты, дорогой?
     -- О черном плаще. Кажется, ты говорила о чем-то таком пару дней назад.
     -- Нет... -- она снова покачала головой.  -- Не понимаю, о чем ты. -- И
снова  повернулась к  Эллен:  --  И  все-таки  эта  молекулярная  технология
продвигается  на  рынок  гораздо  медленнее,  чем  мы  ожидали.  Однако  она
наконец-то существует.
     -- Похоже, тебя это очень волнует, -- сказала Эллен.
     --  Должна тебе  признаться, это просто  потрясающе, Эллен!  --  Джулия
понизила  голос.  -- И,  главное, мы,  наверное,  сделаем на этом  громадное
состояние.
     --  Приятно  слышать, -- заметила Эллен.  -- Но, наверное,  тебе  часто
приходится подолгу задерживаться на работе... После рабочего дня...
     --  Не  так  уж  и  часто,  --  сказала   Джулия.   --   Учитывая   все
обстоятельства,  это  далеко  не  худший  случай.  И  я задерживаюсь  только
последнюю неделю или около того.
     Я заметил, как расширились  глаза у Николь. Эрик тоже все время смотрел
на мать, пока ел. Но дети ничего не сказали. И я тоже промолчал.
     -- Сейчас у нас  просто переходный  период, -- продолжала Джулия.  -- У
всех компаний бывают такие переходные периоды.
     -- Конечно, -- согласилась Эллен.
     Солнце уже садилось. Воздух  стал прохладнее. Дети ушли из-за  стола. Я
поднялся и принялся за  уборку. Эллен  взялась мне помогать. Джулия болтала,
не умолкая, потом вдруг сказала:
     --  Мне  бы очень хотелось остаться,  но я  еще не завершила  кое-какие
дела, так что мне придется ненадолго вернуться в офис.
     Если Эллен и удивилась, она ничем этого не показала. Лишь проронила:
     -- После рабочего дня...
     -- Только пока у нас  переходный период. -- Джулия повернулась ко  мне:
--  Спасибо,  милый,  что держишь  оборону,  пока  меня нет,  --  потом  она
обернулась, уже от  двери,  и послала мне воздушный поцелуй.  -- Люблю тебя,
Джек!
     И ушла.
     Эллен нахмурилась, глядя ей вслед.
     -- Несколько неожиданно, тебе не кажется?
     Я пожал плечами.
     -- Она собирается сказать детям "до свидания"?
     -- Скорее всего, нет.
     -- Думаешь, она просто вот так уедет, и все?
     -- Да.
     Эллен покачала головой и сказала:
     -- Джек, не знаю, есть у нее любовник или нет, но... Какие таблетки она
принимает?
     -- Насколько я знаю, она не пьет никаких таблеток.
     -- Она определенно  что-то принимает.  Я уверена. Ты  не заметил, она в
последнее время не похудела?
     -- Да, немного.
     --  И очень  мало  спит.  И у нее определенно ускоренные реакции...  --
Эллен  покачала  головой. --  Очень многие ответственные  менеджеры сидят на
наркотиках.
     -- Я не знаю, -- сказал я.
     Эллен только посмотрела на меня.

     Я вернулся  в кабинет,  чтобы позвонить Рики,  и увидел  из  окна,  как
Джулия на своем "БМВ" сдает назад по подъездной дорожке. Я хотел помахать ей
рукой, но она  смотрела через  плечо на дорогу  В  ветровом стекле  мелькали
золотые блики от деревьев над дорожкой, освещенных заходящим солнцем. Джулия
уже  почти  выехала  на  улицу,  когда  мне показалось,  что на пассажирском
сиденье рядом с ней кто-то есть. Как будто какой-то мужчина.
     Машина отъезжала все  дальше от дома по подъездной дорожке, и я не смог
ясно рассмотреть этого человека сквозь ветровое стекло. Когда  Джулия вывела
машину на  улицу,  она  заслонила  от  меня  пассажира.  Но,  похоже, Джулия
оживленно с ним разговаривала. Потом она переключила передачу, откинулась на
спинку сиденья, и на мгновение я смог увидеть его. Мне не удалось разглядеть
черты его лица,  но,  судя по тому,  как  он  сутулился,  у  меня  сложилось
впечатление, что  это совсем молодой  парень,  лет  двадцати с небольшим, --
хотя я  не смог  бы сказать наверняка. Я  видел  его  совсем недолго.  Потом
Джулия надавила на газ, и машина покатила по улице.
     Я  подумал  -- что за чертовщина?  Выбежал из дома,  пробежал  до конца
подъездной  дорожки.  Я  подбежал  к  воротам  как  раз  вовремя  --  Джулия
остановилась  у знака  "Стоп"  в  конце квартала, тормозные фонари ее  "БМВ"
загорелись.  Она  была  от  меня примерно  в пятидесяти ярдах. Улицу освещал
тусклый желтоватый свет фонарей. Похоже, Джулия все-таки была в машине одна,
но я  видел  ее  не очень  хорошо. На мгновение я почувствовал облегчение  и
показался самому  себе  полным  дураком.  Стою  тут  как дурак,  без  всякой
причины. Мне просто показалось. У Джулии в машине никого нет.
     А потом, когда Джулия поворачивала направо, я снова увидел этого парня.
Он наклонился вперед, как будто доставал что-то из отделения для перчаток. А
потом  машина  уехала.  И  все мои  тревоги  и  подозрения  разом вернулись,
разлились жгучей  болью в груди  и по всему телу. Мне  стало трудно  дышать,
голова закружилась.
     У Джулии в машине действительно кто-то был.
     Я побрел обратно к дому по подъездной дорожке. Все мои мысли  и чувства
смешались, я не знал, что мне делать.

     -- Ты  не  знаешь, что  тебе  делать?  --  спросила Эллен.  Мы отмывали
сковородки  и кастрюли  в мойке  -- то, что нельзя  вымыть  в  посудомоечной
машине.  Я  драил  посуду  щеткой  и ополаскивал ее,  а Эллен  вытирала  уже
полотенцем. -- Возьми телефон и позвони ей.
     -- Она же в машине.
     -- У нее есть телефон в машине. Позвони ей.
     Я вздохнул.
     -- И что  я ей скажу? "Привет,  Джулия, кто тот парень, который сидит у
тебя в машине?" -- я покачал головой. Это будет нелегкий разговор.
     -- Возможно.
     -- Может дойти до развода...
     Эллен посмотрела на меня.
     -- Ты ведь не хочешь с ней разводиться, правда?
     -- Конечно, не хочу, черт возьми! Я хочу сохранить свою семью.
     -- Может быть, это уже невозможно, Джек. Это зависит не только от тебя.
     -- Но это какая-то бессмыслица! -- сказал я. -- Тот  парень в машине --
он же совсем мальчишка. Ему лет двадцать с хвостиком.
     -- И что?
     -- Это не похоже на Джулию.
     --  Правда? -- Эллен подняла брови.  --  Ну, допустим, ему лет двадцать
пять-тридцать. Но  откуда тебе знать, похоже  это на Джулию или  нет? Откуда
тебе знать, что ей нравится?
     -- Мы прожили с ней вместе тринадцать лет.
     Эллен с грохотом поставила кастрюлю на стол.
     -- Джек! Я понимаю, тебе наверняка очень трудно с этим смириться.
     --  Да. Трудно. --  Мысленно я снова и снова прокручивал эту картину --
машина Джулии отъезжает по дорожке от дома. Я думал о том, что в этом парне,
в том, который сидел у  Джулии в машине,  было что-то очень странное. Я  все
время пытался представить себе его лицо, но ничего не получалось. Черты  его
лица были видны  неясно, из-за бликов света, отражавшихся в ветровом стекле,
когда Джулия сдавала назад по подъездной дорожке... Я не  смог разглядеть ни
глаз, ни  скул,  ни  рта.  В памяти  осталась странная картинка -- как будто
вместо лица у этого парня было неясное темное  пятно. Я попытался  объяснить
это Эллен.
     -- Ничего удивительного, -- сказала она.
     -- Как это?
     --  Да. Такой  психологический феномен называется отрицанием. Послушай,
Джек.  Ты своими глазами  видел  доказательство  -- это факт.  Ты видел это,
Джек. Не пора ли наконец в это поверить?
     Я понимал, что она права.
     -- Да, -- сказал я. -- Пора.
     Зазвонил телефон. У меня руки были по локоть в мыльной пене. Я попросил
Эллен поднять трубку, но кто-то из детей успел первым. Я закончил отскребать
решетку гриля и передал ее Эллен, чтобы вытерла.
     --  Джек, --  сказала моя  сестра. -- Тебе  пора  научиться видеть вещи
такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими ты их воображаешь.
     -- Да, ты права, -- сказал я. -- Я ей позвоню.
     И тут на кухню вошла Николь, бледная как мел.
     -- Папа, это полиция... Они хотят с тобой поговорить.


     День пятый. 21:10

     Машина  Джулии вылетела  с дороги  примерно в пяти милях от  дома.  Она
покатилась  вниз по  довольно  крутому склону оврага, прокладывая  себе путь
через  заросли  шалфея  и  кусты  можжевельника.  Потом   машина,  наверное,
перевернулась, потому что лежала кверху колесами. Мне  было  видно только ее
днище. Солнце почти село, и в овраге было темно. На дороге стояли три машины
спасателей, сверкая красными мигалками,  а  сами спасатели  уже спускались в
овраг  на  веревках. Пока я  смотрел,  они включили портативные прожектора и
осветили овраг резким голубоватым светом. Повсюду слышался  треск переносных
раций.
     Я стоял на  дороге  рядом  с полицейским-мотоциклистом. Я уже  спросил,
можно  ли  мне  спуститься вниз,  и  мне  сказали,  что  нельзя,  что  нужно
оставаться на дороге. Услышав треск раций, я снова задал вопрос:
     -- Она сильно пострадала? Моя жена ранена?
     -- Мы узнаем это с минуты на минуту.
     Полицейский был совершенно спокоен.
     -- А тот, другой человек?
     --  Минуточку,  -- сказал полицейский. У  него в  шлеме были встроенные
микрофон и  наушники, и он просто понизил голос и произнес какой-то шифр: --
...Запрос четыре-ноль-два, ответьте на семь-три-девять...
     Я стоял у  края  дороги и пытался рассмотреть,  что  происходит  внизу.
Спасатели окружили "БМВ" со  всех сторон,  несколько человек  забрались  под
перевернутую машину. Они возились там уже довольно долго.
     Полицейский сказал:
     --  Ваша жена без  сознания,  но  она... Она  была  пристегнута  ремнем
безопасности  и осталась  в машине.  Они думают, что с ней  все  в  порядке.
Жизненно  важные  показатели  стабильны.  Они  говорят,  что  позвоночник не
поврежден, но... она... похоже, у нее сломана рука.
     -- Но с ней все в порядке?
     -- Они думают, да. -- Он еще немного помолчал, слушая. Я слышал, как он
проговорил  в микрофон: -- У меня здесь ее муж, так что давайте восемь-семь.
--  Повернувшись  ко  мне,  полицейский  сказал;  -- Да. Сейчас ее  поднимут
наверх. В больнице проверят,  нет ли внутреннего кровотечения. У нее сломана
рука. Но они говорят,  что в целом с ней все в порядке. Сейчас ее укладывают
на носилки.
     -- Слава богу, -- проронил я.
     Полицейский кивнул.
     -- Это опасный участок дороги.
     -- Здесь такое уже случалось раньше?
     Он снова кивнул.
     -- Тут по нескольку раз в  год кто-нибудь переворачивается. И далеко не
всегда так удачно.
     Я достал свой сотовый  и позвонил Эллен, попросил ее  объяснить  детям,
что волноваться не стоит, что с мамой все будет в порядке.
     -- Особенно Николь, -- подчеркнул я.
     -- Я о них позабочусь, -- пообещала Эллен.
     Я сунул телефон обратно и снова повернулся к полицейскому.
     -- А что с другим человеком?
     -- Она была в машине одна.
     -- Нет, -- сказал я. -- С ней был какой-то парень.
     Полицейский снова поговорил по рации, потом повернулся ко мне.
     -- Они говорят -- нет. Нет никаких признаков другого человека.
     -- Может быть, его выбросило из машины? -- настаивал я.
     -- Сейчас они  спросят у вашей жены... -- Он послушал, потом сказал: --
Она говорит, что была одна.
     -- Вы шутите.
     Он посмотрел на меня и пожал плечами.
     -- Она так говорит.
     В мерцающем свете красных мигалок я не  смог  рассмотреть выражение его
лица.  Но,  судя  по  тону голоса,  он  решил, что  я  просто не  знаю  свою
собственную жену. Я отвернулся и посмотрел вниз, за край дороги.
     С одной из спасательных  машин выдвинулась стрела подъемника с лебедкой
и зависла над оврагом. Опустили трос.  Я видел, как спасатели, с трудом стоя
на крутом склоне, прикрепляли носилки к тросу.  Джулию я  почти не видел  --
она была закутана в  серебристое одеяло и пристегнута ремнями к носилкам. Ее
начали поднимать.  Носилки  проплыли сквозь конус  голубоватого света, потом
скрылись в темноте.
     Полицейский