еред по этой новой линии... Но если так,  то  он
находится здесь же, в этом мире, который  обозначен  линией  IV  на  нашем
рисунке. Если камера доставила нас с Аркадием сюда, значит,  здесь  она  и
была включена!
   Аркадий, видимо, тоже проделал этот несложный расчет. Он нахмурил брови
и решительно заявил:
   - Все понятно! Он здесь! И я знаю, кто это!
   Ну, правильно, тут и гадать нечего... Только  один  человек  знал,  что
происходило вечером двадцатого мая в институте. Он один знал не только  об
Аркадии, но и обо мне. Знал, что я случайно оказался в той же камере вслед
за Аркадием...
   - Борька, - быстро сказал я, - ну-ка, напряги память, вспомни, что было
у вас с Аркадием после той ссоры!
   Борис удивленно поднял брови.
   - Ничего вроде не было... - медленно ответил он, припоминая.  -  Ничего
такого особенного. Работали по-прежнему... Я не знаю, что тебя интересует.
   - Его интересует, - вмешался Аркадий, - рассказывал тебе  твой  Аркадий
что-нибудь о том вечере... о двадцатом мая?
   - Нет... ничего... Сами понимаете, я бы тогда все знал.
   Ну, правильно. Но как это могло получиться, что Аркадий ничего  ему  не
сказал? Прикинем. Аркадий вернулся в лабораторию - таблеток нет. Он  начал
искать, ничего не нашел, растерялся, потом... потом он бросился  в  зал...
Зачем?
   - Зачем он побежал в зал, хотел бы я знать! - пробормотал Аркадий.
   И тут меня осенило.
   - Слушай, ты рассказывал ему о своем  уговоре  с  тем  Аркадием...  ну,
который включил тебе камеру на линии II? - спросил я.
   Аркадий нетерпеливо пожал плечами.
   - Чего мне было ему рассказывать? Это был тот же самый  Аркадий,  и  он
помнил все, что произошло при  первой  нашей  встрече,  включая  уговор  о
камере. Он ведь только после второй встречи перешел на линию III.
   - Ах да, - сконфуженно согласился я, глядя на чертеж. - Ну, тем  более!
У меня вот какая идея. Когда этот Аркадий увидел,  что  таблетки  исчезли,
он, видимо, решил, что цепь событий изменилась, и  что  ты  теперь,  попав
снова в будущее, уже узнал об этом, и что, может быть, ты включишь  оттуда
ему камеру, чтобы вы могли встретиться и объясниться.
   - Возможно, - согласился Аркадий. - Вполне возможно.  А  вместо  пустой
камеры он увидел тебя? Представляю, как он удивился!
   - Он скорее всего подумал, что это "его" Борис, ну ты, Борька... Что ты
почему-то вернулся в институт, забрал таблетки и каким-то образом попал  в
камеру...
   - И камера эта прямо  у  него  на  глазах  куда-то  утащила  Бориса!  -
докончил Аркадий. - Однако утром Борис преспокойно является  на  работу  и
намертво молчит о вчерашнем... Действительно, ситуация!  Ведь  он  даже  и
спрашивать Бориса ни о  чем  не  решался:  что,  если  в  хронокамере  был
какой-то другой Борис, а этот ничего не знает?
   - Я-то спросил бы, рано или поздно, - заметил я. - Но Аркадий  Левицкий
на такой риск не пойдет: а вдруг он окажется в смешном положении!
   - Постойте, братцы! - вмешался Борис.  -  Что  Аркадий  мне  не  сказал
ничего, это я понимаю, это он действительно из самолюбия... Но  почему  он
сам-то обо всем этом  вроде  позабыл?  Он  ведь  лучше  Бориса  знал,  что
перемещение возможно. Почему же Борька немедленно взялся даже за абсолютно
самостоятельные расчеты, а он все эти два года ничего не делал? И потом...
Аркадий, он твои расчеты знал?
   - Знал! - ответил Аркадий. - Ну, не в деталях, но  основные  формулы  я
ему написал заранее, принес с собой. Таблетки выложил на стол, а сверху  -
листок с расчетами.  Он  ведь  должен  был  их  тебе  оставить,  вместе  с
запиской, я же говорил...
   Меня вдруг словно  кипятком  обдало.  Я  вспомнил,  как  в  лаборатории
стукнул со злости кулаком по столу... по листу бумаги, как  обнаружил  под
ним пакетики  и  забрал  их...  завернул  в  этот  листок,  чтобы  они  не
рассыпались, сунул в карман...
   Руки меня плохо слушались, но я все  же  полез  во  внутренний  карман,
достал сверток с пачечками, развернул... Формулы, схемы...
   - Вот... - пробормотал я, протягивая листок Аркадию. - Вот... наверное,
я даже не заметил...
   Я стоял, как дурак, с листком  в  одной  руке  и  горстью  пакетиков  в
другой. Два пакетика упали на землю. Аркадий нагнулся и поднял их, а потом
сгреб у меня с ладони остальные.
   - Пригодится, - сказал он, пряча пакетики в карман. - Вряд  ли  у  меня
сон улучшится после всех этих прогулочек во  времени...  А  теперь  хватит
разговоров. Пойдемте, ребята!
   Мы не спрашивали куда. Ясно было, что  нам  необходимо  найти  здешнего
Аркадия.
   У выхода из сквера Борис приостановился.
   - Братцы, - смущенно сказал он, - пожалуй, лучше я один  схожу.  Может,
он еще и не явился  в  институт,  что  ж  тогда...  Словом,  вы  меня  тут
подождите! Я моментально выясню и вернусь.
   И он быстро зашагал к институту.
   Аркадий прислонился спиной к ограде, достал сигарету, закурил.
   - Кстати, - спросил он, внимательно изучая кольца дыма, - это ты небось
ломился вчера вечером в мою квартиру? Нигде от тебя покою нет!
   - Квартира вовсе не твоя, - мстительно сказал я. -  Ты  незаконно  влез
туда. Вот и пришлось тебе сломя голову удирать через черный ход. А не лазь
без спросу к своим двойникам, не лазь!
   - "Без спросу"... А тебя кто просил туда лезть? Нахально занял  комнату
Левицкого, а Левицкий, значит, ночуй в сквере на скамейке?!
   - Ага! - Я сочувственно покачал головой. - То-то Левицкий таким хриплым
голосом спрашивал утром по телефону Левицкого!  Простудился  в  сквере.  И
мозги, видно, отсырели за ночь.  Неужели  нельзя  было  как-то  остроумней
намекнуть своему двойнику о себе? И вообще вел ты себя нелепо!
   Аркадий вдруг обиделся.
   - Нелепо! Скажите пожалуйста, какой умный! А что мне  было  делать?  Я,
как понял из  слов  Макарыча,  что  мое  место  здесь  занято,  так  сразу
отправился к двойнику выяснять отношения: почему  он  сорвал  эксперимент?
Гляжу  -  нет  его  дома.  Я  пробрался  потихоньку,  в  последнюю  минуту
проскочил; только я в комнате очутился, слышу  -  Анна  Николаевна  вышла,
дверь на все запоры закрывает. А Аркадия нет как нет. Я уж начал  дремать,
вдруг слышу - условный звонок! Аркадий так звонить не  станет,  он  просто
будет дозваниваться погромче, чтобы  Анна  Николаевна  открыла.  Значит  -
здешний Борис. А мне с ним, сам понимаешь, ни к чему было встречаться,  не
повидав Аркадия. Ну, я, естественно, ходу из квартиры. Засел  в  скверике,
жду. И он не выходит, и Аркадий не идет. Ждал я, ждал,  потом  примостился
кое-как на скамейке и часа два-три поработал над собой...  Ругал  я  этого
Бориса последними словами, конечно,  -  чего  ему  дома  не  спится  и  не
сидится! Утром звоню. Ты говоришь,  почему  я  именно  насчет  снотворного
напомнил? Да потому, что это - наверняка! Ему эти таблетки  на  всю  жизнь
запомнились, можешь не сомневаться! Но  когда  я  в  сквере  опять  увидел
Бориса, я ему чуть морду не набил: ну чего он у меня все время под  ногами
толчется! И Аркадий куда-то провалился...
   - Слушай, ты в самом деле  думаешь,  что  камеру  отправил  за  нами  в
прошлое здешний Аркадий? - спросил я.
   Аркадий пожал плечами.
   - А кто же еще? Он  один  все  знал.  Ну,  расчетов  у  него  не  было,
оказывается, но за два года он их вполне мог восстановить, принцип-то  был
ему известен... Про меня и про тебя знал тоже он один. Особенно про  тебя.
Никому другому и в голову не пришло  бы  включать  автомат  на  двукратное
возвращение! Нет, это-то дело ясное! Я вот чего не пойму  -  куда  записка
девалась?
   Я со вчерашнего дня об этом думал, но все как-то  мимоходом,  а  теперь
вдруг ясно ощутил недостающее звено... Я уставился  на  асфальт  тротуара,
словно видел на нем веер расходящихся мировых линий, а среди них еще одну,
никем из нас не вычерченную, не замеченную... У меня дыхание перехватило.
   - Аркадий, - с трудом заговорил я, - ты  помнишь,  я  рассказывал,  что
меня будто бы видели в одиннадцать вечера в лаборатории?
   Аркадий нахмурился, стараясь сообразить.
   - Ты думаешь, был еще один? - после паузы сказал он.
   - Понимаешь, я ведь включил свою камеру на автомат... - начал я.
   Я брел почти вслепую, пытаясь воссоздать ход событий, которых не  видел
и не увижу.
   Но сейчас мне казалось, что  я  вижу...  В  лаборатории  темно.  Входит
человек и зажигает свет. Он видит лежащего на  диване  Аркадия.  Почему-то
начинает расхаживать по лаборатории, с  минуту  стоит  у  окна,  о  чем-то
раздумывает. Потом  поспешно  выходит  из  лаборатории,  куда-то  идет  по
боковой лестнице. Возвращается. Берет листки из записной книжки.  Замечает
мою камеру, зеленый глазок на пульте, подставку. Удивленно смотрит на  все
это, идет к камере. Входит внутрь, не зная, что камера послушно ждет, пока
в нее ступит человек... любой человек,  чтобы  автоматически  закрыться  и
бросить этого человека на три дня вперед... Туда, где меня - а теперь  уже
его - ждут объяснения с Линьковым и с Ниной... И похороны Аркадия...
   Человек, который взял записку Аркадия... Человек, которого Нина  видела
в окне лаборатории, а Ленечка Чернышев - в коридоре...  Борис  Стружков...
Еще один Борис Стружков!
   - Я что-то не пойму, откуда он мог взяться? С какой линии?  -  медленно
проговорил Аркадий.
   - А я тебе объясню. После линии II не сразу возник "мой"  мир,  который
мы обозначили на схеме цифрой III. Была еще одна, промежуточная  линия.  И
вот откуда она получилась. Аркадий  оставил  записку...  Утром  ее  нашли.
Борис тоже ее прочел и расчеты твои видел. Он,  наверное,  не  стал  долго
раздумывать,  а  сразу  решил,  пользуясь  твоими  расчетами,  ринуться  в
прошлое.
   - Тоже меня спасать? - жалобно спросил Аркадий.
   - Вероятно, - согласился я. - Ну, а почему он  появился  так  поздно  и
почему он не спас Аркадия, этого я не знаю. Одно несомненно: он  почему-то
- конечно, не по злому умыслу - взял записку, шагнул  в  камеру  и...  его
швырнуло в двадцать третье мая уже на "моей" мировой линии. Он попал  туда
вскоре после того, как  я  отбыл  в  прошлое.  Не  позже  чем  через  час.
Задержись я немного, и мы бы встретились...
   - Ну, это положим, - сказал Аркадий.  -  Ты  ведь  сначала  должен  был
привести камеру в прошлое и оставить ее там включенной. Иначе как  он  мог
бы ею воспользоваться?
   - Да, верно, это я ляпнул... Но все  равно  факт  остается  фактом:  он
забрал записку, утром двадцать  первого  в  лаборатории  нашли  труп...  и
началась история. Ну и свинью он мне подложил!
   - Ты ему неплохо отплатил! - усмехаясь, сказал Аркадий. - Ни за что  ни
про что вышвырнул человека в чужое будущее.
   - Да... И  вдобавок  в  будущее  весьма  каверзное,  -  признался  я  с
искренним огорчением. - Разговоров там не оберешься! Как примется за  него
Линьков...
   И тут мы увидели, что к нам идет Борис, вернее, бежит.
   - Видал? - сказал Аркадий. - Борис явно накликал беду:  все  жаловался,
что линия у него захолустная и неинтересная... Эй, Борька, что произошло?
   Борис задыхался не так от пробега, как от злости.
   - Читайте, вот! - буркнул он и сунул Аркадию надорванный конверт.
   Аркадий вытащил из конверта аккуратно сложенные тонкие листки бумаги.
   - А почерк-то мой! - с интересом сказал он. - Это что же...  расчеты?..
А, вот и записка... Ну, братцы! И этот Левицкий туда же!
   - В прошлое? - с ужасом спросил я.
   Борис-76 сердито махнул рукой.
   - Ну да... Ему, видите ли, захотелось  срочно  исследовать  окрестности
точки разрыва на мировой линии! Ты, Аркадий, небось говорил с ним  на  эту
тему?
   - Было дело, - пробормотал Аркадий, читая листки. -  Беседовали  мы  об
этом, как же... А расчеты-то  у  него  получше  моих...  Он  и  твою  идею
нащупал, смотри, Борька!
   Я посмотрел. Да, этот Аркадий сделал  следующий  шаг,  вслед  за  своим
двойником и за мной.
   - Ну видишь, я был прав!  -  обрадовался  Аркадий.  -  Это  он  включил
камеру! Он пишет - слышишь, Борька! - что перед уходом  включит  камеру  в
зале на двукратное возвращение из 1974 года... Ого! "Для  людей,  один  из
которых спас мне жизнь, а другой дал ей подлинный смысл. Для самых близких
мне людей". Смотри ты, какую лирику разводят на этой спокойной линии!
   Борис-76 уже остыл немного.
   - Дурацкая история с этим письмом, - сказал он печально. - Аркадий  его
на своем столе оставил, а я даже не поглядел ни разу на его  стол.  Только
теперь подошел - думаю, может, он приходил, записку оставил... и вижу...
   - Ребята, - сказал Аркадий, поднимаясь, - а чего мы, собственно, тянем?
Пошли выяснять отношения с начальством и  вообще...  Никуда  от  этого  не
денешься, так уж лучше сразу!
   Когда мы подошли к проходной, Борис-76 замедлил шаг.
   - Ой, что будет сейчас, что будет, ребята! -  с  ужасом  и  восхищением
прошептал он. - Так и попадают все!
   - Ничего, поднимутся! - заверил его  Аркадий.  -  Хронофизики  -  народ
крепкий, они выдюжат!
   И, распахнув дверь проходной, он громогласно заявил:
   - Всем Стружковым - зеленую улицу! Шагайте, братцы!



ВАЛЯ ТЕМИН ЗАДАЕТ ВОПРОСЫ

   Без четверти девять чистый и выбритый Линьков явился в отдел и принялся
выгружать из ящиков стола все свое нехитрое хозяйство. Без семи девять  он
уже завязывал тесемки последней папки. Без шести девять на пороге появился
Савченко. Еще через три секунды, сообразив, чем  занят  Линьков,  Савченко
спросил:
   - Закончил-таки дело? Видишь, а ты специфики боялся!
   Линьков хотел было ему объяснить насчет специфики, но не успел -  дверь
опять распахнулась, пропуская Темина.
   - Ага, ты здесь! - радостно воскликнул тот, завидев Линькова. - Слушай,
что мне сейчас Эдик выдал - будто у них там один не то к потомкам сиганул,
не то вообще сквозь время провалился! Ты не слыхал?
   - Слыхал, - мрачно подтвердил Линьков. - Он вообще-то  хотел  сигануть,
понимаешь, но не рассчитал, вот и провалился...
   - Как же это его угораздило? -  сочувственно  спросил  Савченко.  -  Не
ушибся, когда проваливался?
   - Ты вот шутишь, - сказал Темин, проявляя неожиданную проницательность,
- а дело не шуточное! У них там для опытов специальные  поля  оборудованы,
понял? Вот он через поле и провалился. Верно, Линьков?
   - Угм, - сказал Линьков, удивляясь теминской осведомленности.
   - Ну,  если  через  поле,  тогда  конечно!  -  Савченко  демонстративно
вздохнул. - Поле - оно не перина.
   - Безусловно, не перина! - снисходительно разъяснил Темин. - Поле,  оно
от тока получается, понял? А у них там  токи  будь  здоров!  Как  шибанет,
никакого тебе крематория не потребуется!.. Слушай, а его  нашли?  -  вдруг
спросил он. - Этого, который провалился? Живой? Чего рассказывает?
   - Нашли, а как же! -  заверил  Линьков.  -  Живой.  Говорит,  позавчера
погода отличная была, хоть загорай!
   - Ну-у! Это я и сам знаю, что позавчера было! Он бы мне про послезавтра
рассказал! Открыл  бы,  к  примеру,  какой  номер  по  лотерее  "Москвича"
выиграет...
   - Если ты будущим так сильно интересуешься, могу кое-что тебе  открыть,
- сказал Савченко. - Линьков завтра в отпуск идет!
   - Ну, неужели? - возопил Темин. - Кончил, значит! А, Линьков? Что же ты
молчишь? Рассказывай!
   - Да я уж  рассказывал...  -  попробовал  возразить  Линьков.  -  Ивану
Михайловичу я все рассказывал, даже язык опух.
   - А нам-то? - взвыл Валентин. - Товарищам по работе! В  порядке  обмена
опытом!
   Линьков тяжело  вздохнул  и  принялся  излагать  на  популярном  уровне
историю своих приключений  в  дебрях  хронофизики.  Время  от  времени  он
поглядывал на своих слушателей и с удовлетворением убеждался,  что  вид  у
них обалдевший.
   - ...Ну вот, значит, пожал я ему руку и спросил: "А как там - у вас!  -
Коновалов поживает?" - сказал он в завершение, специально для Валентина.
   - Это где же "у них"? - помотав головой, спросил тот.  -  Во  вчерашнем
дне, что ли?
   - Как это - во вчерашнем? - с деланным удивлением  ответил  Линьков.  -
Все ты, Валентин, перепутал. Я ж тебе только что объяснил, что он к нам  с
другой мировой линии пожаловал, из другого мира... Мир этот такой же,  как
наш, только события там происходили немного другие...
   - Туманно ты очень излагаешь... - вздохнул  Темин.  -  У  Эдика  я  все
понимаю, а у тебя даже что знал, и то перестал понимать. Прыгают эти  твои
Левицкие и Стружковы как угорелые,  аж  зло  берет!  Хорошо,  хоть  одного
кокнули! - злорадно заявил он вдруг. - Допрыгался!
   - Дошел ты, Валя, - огорчился Савченко, - уже радуешься,  что  человека
кокнули...
   - Нет, вы в меня хоть стреляйте, - энергично заявил Темин,  -  а  я  не
понимаю, откуда этот второй Левицкий взялся! Он же  умер!  Его  вскрывали!
Это что же будет, если покойники вскакивать начнут?!  Никакая  прокуратура
не справится!
   - Серый ты человек, - укоризненно  сказал  Линьков.  -  Умрешь  вот  от
серости, и даже вскрытия не потребуется, чтоб определить, от чего умер.  Я
же говорил - из будущего он! Как только он в прошлое попал, так от  своего
двойника полностью отделился, стал самостоятельным - вот и остался  жив...
Понял?
   Валя вникал, напряженно морща лоб.
   - Ни черта я не понял! - признался он наконец  чистосердечно.  -  Вроде
тараканов...
   - Каких тараканов? - неимоверно изумился Савченко.
   - Двойники эти... - Темин неопределенно и брезгливо пошевелил  пальцами
в воздухе. - Ползают во все стороны, а где который, не разберешь... Ну ее,
эту науку! Недаром Эдик к нам переходить собирается.
   - Как же он может переходить, - укоризненно заметил Савченко, -  когда,
сам знаешь, на нем весь институт  держится?  Неужели  мы  допустим,  чтобы
такое  ценное  научное  учреждение  рухнуло  из-за  того,  что  твой  Эдик
проявляет безответственность! Да ты что, Валентин!
   Валентин временно онемел, потрясенный этими справедливыми  упреками,  а
Савченко обратился к Линькову:
   - Слушай, Александр, ты-то как во всем этом разобрался? Неужели же сам?
   - Где там... Целая бригада хронофизиков меня вытаскивала, а то конец бы
мне! Это я сейчас такой герой... Ты бы на меня вчера посмотрел!  В  голове
сплошная каша, версии - одна другой путаней...
   - Ничего удивительного, - сочувственно сказал Савченко.
   - Даже не понимаю, как ты на ногах  держишься!  -  серьезно  проговорил
Темин. - Я тебя сейчас слушал минут двадцать, не больше, и  то,  чувствую,
все извилины у меня в мозгу перепутались. У тебя ж там одних Левицких чуть
не полдюжины, а Стружковых - вообще навалом! Да разве в  них  разберешься,
когда они плодятся со страшной силой! Как  кролики!  -  Он  с  отвращением
махнул рукой.
   - А мне вот пришлось разобраться, -  сказал  Линьков,  упаковывая  свои
папки, - по долгу службы... Да, в общем-то, разобраться все же можно,  это
ты преувеличиваешь. Например, как  я  обнаружил  того  Левицкого,  что  из
будущего явился? Тут главное  было  в  том,  что  Стружков,  дай  ему  бог
здоровья, отправился в прошлое, и я поэтому вдруг осознал, что уже  сейчас
можно  передвигаться  во  времени.  А  тогда,   значит,   возможно   также
встретиться с самим собой. Усвоив это, я сообразил, что все  странности  в
деле Левицкого, все противоречия преотлично объясняются, если учесть такую
возможность. Все становится понятно:  откуда  взялся  человек  в  запертой
лаборатории, и почему Левицкий с Берестовой  говорил  как-то  невпопад,  и
почему костюм на нем был при этом какой-то странный.  Ясно,  что  это  был
другой Левицкий. Теперь: откуда он мог появиться?  Конечно,  из  будущего!
Ведь до  перехода  Стружкова  во  времени  никто  и  не  думал  всерьез  о
хронопутешествиях.  Из  какой  хронокамеры  он  вышел?  Ясно,  что  не  из
лабораторной, раз он шел по лестнице, а "наш" Левицкий  сидел  в  запертой
лаборатории и ждал его. Откуда же он шел? Я начал это  выяснять;  добрался
до зала хронокамер, и оказалось, что одна камера там  вполне  закончена  и
отлажена. Вдобавок я возле этой камеры нашел спичечный коробок с этикеткой
1976 го