самим себе  в  гости,  так
что во всех парадоксах времени, включая встречу  со  своим  двойником,  мы
должны разбираться совершенно свободно. Да мы и разбираемся,  в  общем-то,
но чисто теоретически. Приходилось мне поддерживать разговор на эти темы в
интеллектуальной среде различного уровня, давать необходимые  разъяснения,
справки  и  тому  подобное,  и  я  делал  это   с   легкостью   в   мыслях
необыкновенной, ничуть  не  затрудняясь,  -  ведь  мне  все  это  казалось
бесконечно далеким от практики, от реальной жизни! Я уверен, что многие из
тех, кто меня слушал, относились к этим проблемам гораздо  серьезней;  они
не понимали, какая  пропасть  лежит  между  теоретической  возможностью  и
практическим осуществлением, а я понимал... думал, что понимаю!  В  голову
мне не приходило, что этим практическим осуществлением я  же  самолично  и
займусь! А теперь - на тебе! Гуляю по времени, как  по  парку  культуры  и
отдыха, - то туда пройдусь, то обратно. И все аттракционы в этом заведении
уже знаю как свои пять пальцев - всякие там  петли  времени,  параллельные
миры, двойник-и... И отлично понимаю,  что  во  всех  параллельных  мирах,
которые создаю я либо Аркадий,  существует  Институт  Времени,  в  котором
работает (или работал по крайней мере) Борис Стружков, а значит,  в  любом
из этих миров я имею шанс пожать руку самому себе.
   Ну вот, теперь этот шанс и  осуществился.  Стоит  перед  тобой  молодой
хронофизик Борис Стружков, и ты можешь пожать его  честную  руку,  которой
он, как и ты, швыряет брусочки... или что они  там  швыряют  через  два-то
года? В самом деле - что? Во всяком случае, ясно, что не людей! Этот Борис
травмирован  нашей  встречей  куда  сильней,  чем  я,  дело  ему  явно   в
диковинку... Впрочем, может, у  меня  такая  же  дурацкая  мина?  Нет,  я,
оказывается, улыбаюсь... демонстрирую  свое  моральное  превосходство  над
неопытным двойником.
   Странное все же чувство - видеть самого себя отдельно от себя. Это ведь
совсем не то, что отражение в зеркале.  Отражение  точно  повторяет  тебя,
каков ты есть в данный момент: и движения твои  повторяет,  и  гримасы,  и
улыбки. А тут - я сижу, а он стоит, и одет он совсем  иначе...  А  кстати,
одет он... ну, Аркашенька, погоди, сейчас мы  все  выясним,  вдвоем-то  мы
тебя живо определим!
   Борис Стружков... Вот ты какой, оказывается, если смотреть на  тебя  со
стороны! Неужели такой? Честно говоря, я  был  о  себе  несколько  лучшего
мнения... То есть я всегда знал,  что  красавцем  меня  не  назовешь.  Это
Аркадий  у  нас  типичный  красавчик,  а  я  -  так,  середнячок,   ничего
выдающегося. Но все же...  и  брови  что-то  чересчур  мохнатые,  и  глаза
слишком хмурые, и... ну неужели я такой широкий, почти квадратный?!  Плечи
как у гориллы, и загривок соответствующий. Из-за этого даже кажется, что я
ростом не вышел, а ведь мой рост - метр восемьдесят два. Поменьше,  чем  у
Аркадия, но все же...
   Тут я заметил, что Борис оглядывает меня,  потом  переводит  взгляд  на
себя и морщится, недовольно и растерянно. Ах, ну да! Ведь он на  два  года
старше! Однако... неужели меня за два года так разнесет? С чего бы это? Но
спрашивать неудобно. Потом выясним...
   А думаем мы с ним, наверное, одинаково. И потом,  содержание  памяти  у
нас ведь идентично! Я вдруг сообразил, что этот, старший, Борис знает  обо
мне все, решительно все, за исключением того, что произошло  на  линии  II
между двадцатым и двадцать третьим мая 1974 года. Все он знает, и  все  он
помнит, что надо и что не надо... конечно, и те,  чепуховые,  в  общем-то,
казусы, о которых я всячески стараюсь забыть... Ах, чтоб тебе!
   Я все старался разглядеть, есть ли у этого Бориса шрам на левой ладони,
тонкий красноватый шрам, - это меня  угораздило  собственным  кинжальчиком
порезаться  года  два  назад...  Красивый  такой  кинжальчик,  откуда  его
привезли, не помню, и служит он мне  в  основном  для  разрезания  бумаги.
Борис шевельнул левой рукой и словно нарочно показал  мне  шрам.  Я  начал
побаиваться, что Борис будет отвечать мне моими же словами, если  уж  наши
мысли и ощущения так совпадают. Но  мы  ведь  даже  не  совсем  похожи  по
внешности, и возраст все же разный!
   Наконец Аркадию надоело созерцать,  как  мы  молча  таращимся  друг  на
друга, и он решил взять инициативу в свои руки. Он лениво помахал прутиком
и сказал, как рефери на ринге:
   -  Брек,  Стружковы.  Разойдитесь  по  углам.  Засчитываю   вам   обоим
поражение.
   Я раздраженно повернулся к нему, и другой "я", как по  команде,  сделал
то же самое. Аркадий захихикал.
   Нелегко было заговорить с самим собой, но я это сделал.
   - Ты не будешь возражать, если я его двину? - спросил я  Бориса  и  сам
удивился, до чего деревянный и скрипучий у меня голос.
   Борис судорожно глотнул  и  тоже  неестественным,  срывающимся  голосом
ответил:
   - Приветствую... вполне... и присоединяюсь.
   Хорошо хоть слова у нас разные!
   Аркадий откинулся на спинку скамейки и выставил вперед ногу.
   - Ну, вы, поосторожней! - воскликнул он, встревоженно  следя  за  нашим
приближением. - Тоже мне, сиамские братья-разбойники!
   Он размахивал своей длинной ножищей, не подпуская нас к скамейке.
   - Я зайду сзади, - предложил второй Борис уже спокойно  и  деловито.  -
Зайду сзади и схвачу его за уши, а ты хватай ногу и тяни на себя, понял?
   Аркадий мигом вскочил, перемахнул через скамейку и, отбежав  к  дереву,
драматически завопил:
   - Сдаюсь! Вас много, а я один!
   Мой двойник повернулся ко мне, хищно и весело скаля зубы.
   - Простим, что ли, злодея? - спросил он.
   - Пускай раньше покается! - ответил я.
   Вот теперь Борис-76 мне даже нравился. Глаза у него  азартно  блестели,
лицо раскраснелось, оживилось. И потом, когда он двигался, то  не  казался
излишне плотным - просто такой вот  здоровенный,  крепко  сбитый  парнюга,
мускулы так и перекатываются под тонким серым  свитером...  Тут  я  поймал
насмешливо-одобрительный взгляд Бориса и слегка покраснел, ощутив, что сам
тоже поигрываю мускулами и, наверное, тоже раскраснелся... Ну  да,  вот  и
волосы щекочут лоб - видно, так же растрепались, как у него.
   - Да ты, я вижу, вошел во вкус! - сказал Борис. - Так  разыгрался,  что
даже чувство реальности потерял. Вообразил, что Аркадии способен  каяться!
Уж поверь мне, как другу...
   - Как самому себе, - поправил я.
   - Верно! - с некоторым испугом согласился Борис. - Как  самому  себе...
хотя к этому, понимаешь, трудновато привыкнуть.
   - Еще бы! - сочувственно сказал я.
   Я и то удивлялся железной выдержке этого Бориса - он не охал, не ахал и
даже с вопросами не лез, хотя соображал во всей этой истории наверняка еще
меньше, чем Аркадий. Впрочем, может, у них здесь  уже  запросто  гуляют  в
гости к самим себе? Нет, вряд ли: тогда Борис встретил  бы  мое  появление
совсем иначе. Начал бы уточнять детали: мол, откуда ты и как? А то ведь он
травмирован крепко и даже не пытается это скрыть.  А  не  расспрашивает  в
основном  из  самолюбия:  старается  до  всего  своим  умом   дойти,   без
посторонней помощи. Ну, это уж мой характер, узнаю...
   Интересно, что же он может сообразить? Допустим, что Аркадий ему ничего
не сказал и сам он тоже ничего не знает. Вроде бы не может  он  ничего  не
знать, - неужели Аркадий все эти два года молчал? А если все-таки? Тогда у
него сейчас в мозгах такая каша!
   - Какое трогательное зрелище! - ехидничал Аркадий,  снова  развалившись
на скамейке. - Единение широких масс Стружковых! Стружковы всех  времен  и
миров, соединяйтесь!
   - Заткнись на секунду, остряк-самоучка! -  сказал  Борис-76,  а  потом,
смущенно улыбаясь, повернулся ко мне. - Все! Сдаюсь... И так и  сяк  ломаю
голову, пытаюсь понять, откуда ты взялся, и не могу.  Данных  не  хватает.
Ведь этот умник ничего мне вообще не сказал. Ты же знаешь, как он  обожает
эффекты. Влетел в лабораторию на сверхзвуковой скорости, весь мокрый, дико
посмотрел на меня, сказал: "Выходи в сквер через десять минут, дело есть!"
- и тут же испарился... Ты - оттуда?
   Он повел головой куда-то вверх. Так! Он  думает,  что  я  из  будущего.
Значит, здесь еще не знают о возможности путешествий во времени? А как  же
Аркадий? Он-то пришел к нам из этого времени!  Он  один  это  все  сделал,
втайне ото всех? Или он все же не из этого времени? Из другого 1976  года?
Правда, в институт он прошел бойко, и Борис его вроде признает. Но апломба
у Аркадия всегда хватало. А на розыгрыше с Юрием Матвеевичем и Зоей я  его
поймал как миленького.
   Впрочем, кто его знает, Аркадий, может, просто делал вид, что поддается
на розыгрыш: хотел меня "уточнить".
   - Ты из будущего? - уже не так уверенно переспросил Борис.
   Аркадий хмыкнул. Борис оглянулся на него:
   - Ну чего хмыкаешь?  По-человечески  сказать  не  можешь?  Где  ты  его
встретил-то? Ты поэтому и на работу опоздал?
   Я взглянул на Аркадия: он небрежно развалился на скамейке, насмешливый,
самоуверенный. Значит, это все же "здешний" Аркадий? Нет, немыслимо!
   - Ты меня не спрашивай, - сказал Аркадий, - я и сам не все понимаю.  Ты
вот его спроси, поговори с ним как Стружков со Стружковым.  И  учти:  этот
подозрительный тип уверяет, что он из прошлого...
   Борис резко повернулся ко мне:
   - Это правда?
   - Да вроде бы... - ответил я.
   - Как же это? - растерянно спросил Борис.
   - Вот и я тоже не вполне соображаю, - снисходительно сообщил Аркадий.
   - Не вполне?! - возмутился Борис.  -  А  я  вот  ничего  не  соображаю,
абсолютно ничего!
   - Естественно... У меня все же это устройство,  -  Аркадий  уважительно
притронулся пальцами к своему лбу, - работает чуть получше.
   Если это "здешний" Аркадий, то у  него,  пожалуй,  есть  основания  для
самодовольства: уж очень он здорово разобрался в моих  чертежах.  Либо  он
все это откуда-то знал, либо... Тут я снова начал сомневаться в  том,  что
он - "здешний".
   - Ну ладно, - хмуро сказал Борис, -  допустим,  ты  -  гений.  Но  я-то
простой хронофизик. И я не гордый. Пускай мне кто-нибудь объяснит,  что  к
чему и почему, я только спасибо скажу.
   Он сел рядом с Аркадием и  вопросительно  уставился  на  меня.  Аркадий
достал сигарету, похлопал себя по карманам в поисках спичек, потом  что-то
припомнил и досадливо поморщился.
   - Ах ты! Значит, это я там их выбросил... - пробормотал он. - Ребята, у
вас ни у кого спичек нет?
   У "здешнего" Бориса спички почему-то нашлись... Курит он,  что  ли?  Но
это  соображение  прошло  по   самому   краешку   моего   сознания:   меня
заинтересовали  слова  Аркадия  о   спичках.   Заинтересовали   и   смутно
встревожили.
   - Где - там? - спросил я. - Где ты их выбросил?
   Аркадий вдруг разозлился.
   - Да тебе-то что? - огрызнулся он. - Пустой коробок был, понятно? Я его
сломал и выбросил... Чего цепляешься?
   Я-то знал, чего я цепляюсь и чего  он  злится!  Я  будто  снова  увидел
вчерашний вечер; увидел, как  я  стою,  прижавшись  к  стене,  у  площадки
боковой лестницы и слышу голос Аркадия, а потом -  странный  хруст,  будто
ломается спичечный коробок...
   Неужели это и есть тот самый Аркадий?!
   Но тогда... тогда он потрясающе блефует! Ведь Борис даже не сомневается
в том, что это "его" Аркадий. Я и сам в это  почти  поверил,  несмотря  на
все, что знаю. А где же тогда  настоящий  "здешний"  Аркадий?  Или  именно
"здешний" и побывал у нас? Да нет, это невозможно - он тогда  отклонил  бы
линию и вернулся бы в измененный мир, где уже есть "свой" Аркадий.
   Вот разве только в этом мире не было "своего"  Аркадия,  и  "Аркадий  с
кнопками"  просто  занял  его  место...  Представляю,  какой  это  вызвало
переполох! Да  нет  же,  опять  я  забыл!  "Здешний"  Аркадий  существует,
работает он вместе с этим Борисом в институте, и я ночевал в его комнате.
   - Ну чего молчишь, чего душу тянешь? - хмуро спросил Борис.
   - Сейчас, сейчас... - пробормотал я, торопливо делая прикидки.
   Наконец я решился. А чего мне бояться  вообще-то?  Ошибусь  -  так  все
равно это выяснится через несколько минут. Зато, если я  прав,  Аркашенька
сразу сбавит тон.
   - Боря, - кротко попросил я, - будь другом, объясни, где раздобыл  этот
гражданин такую достопримечательную оболочку?
   Борис захлопал глазами и повернулся к  Аркадию.  Тот  стыдливо  прикрыл
руками свои блистательные кожаные отвороты.
   - Не знаю... - изумленно сказал Борис. - Я и не  заметил,  что  на  нем
этот балахон. Действительно, прямо-таки пугало  огородное!  Но  какое  это
имеет отношение?..
   Я ликовал. Мой расчет оправдался: Борис до того был ошеломлен  встречей
со мной, что до сих пор просто и не глядел толком на Аркадия. Он не видел,
как тот одет! И этот костюм кажется ему таким же странным, как и мне!
   Ну, теперь можно пойти ва-банк!
   -  Аркашенька,  -  ласково  сказал  я,  поворачиваясь  к  насупившемуся
Аркадию, - скажи мне, Аркашенька, кто же из нас все-таки самозванец?
   Борис уставился на нас обоих, видимо пытаясь что-то сообразить. Наконец
он с усилием спросил, обращаясь к Аркадию:
   - Ты... тоже?
   Аркадий, словно извиняясь, развел руками!
   - Увы, друг мой, я тоже...
   - Вы, значит, вместе? - нервно допытывался Борис.  -  Чего  же  вы  мне
голову морочите? Сговорились? И откуда вы все-таки?
   Аркадий вдруг обиделся.
   - Я ни с кем не сговаривался, - надменно сказал он. - И ни с кем  я  не
вместе. Я сам по себе. Пускай лучше этот тип, - он ткнул  меня  пальцем  в
грудь, - расскажет, как он сюда попал!
   - Ну, с тебя тоже причитается по этой части! - заявил я.
   Аркадий растерянно и тревожно поглядел на меня.
   Значит, это все же был тот  самый  Аркадий,  который  побывал  в  нашем
институте! Тот "странный" Аркадий, которого видела Нина, а потом Чернышев.
Тот "незнакомец", которого я выслеживал на первом переходе  во  времени  и
потерял в зале хронокамер. Да и как мне было его не потерять! Я его  искал
в том мире, а он уже перешел в этот...
   Ну ладно, он тот самый, он "Аркадий-путешественник". Но я-то как  попал
в 1976 год вслед  за  ним?  Что  же,  выходит,  хронокамера  в  зале  была
настроена на двухкратное перемещение? Чтобы сначала перебросить Аркадия, а
потом меня? Так ведь никто же не знал, что я окажусь в зале! Я и сам этого
не знал! Или камера была настроена так, что переносила человека в  будущее
и тут же возвращалась в прошлое, готовая к новому скачку?
   Была, правда, еще одна возможность, очень сомнительная,  но  все  же...
Может быть, незадолго до меня  из  института  выходил  все-таки  "здешний"
Аркадий, а этот появился здесь вслед за мной. Это он глядел на меня, когда
я уводил у него из-под носа камеру... Но  кто  же  тогда  вернул  ему  эту
камеру, кто вытащил его из прошлого? Сообщник в будущем? Кто же это?
   Только один человек подходил  для  этой  роли:  "здешний"  Аркадий.  Он
действительно вел себя вчера как-то странно: сидел допоздна  в  институте,
потом ушел, но домой не явился, ночевал неизвестно  где  и,  в  довершение
всего, не пришел  сегодня  на  работу...  Ему  звонили  какие-то  странные
личности,  напоминали  о  таблетках  и  назначали  свидания,  на   которые
почему-то никто не являлся...
   Я даже не успел это обдумать - все пронеслось в моем мозгу,  как  серия
коротких вспышек. Но  глухое  беспокойство  за  Аркадия  -  за  "здешнего"
Аркадия - охватило меня. Что ж это такое, неужели нигде нет благоразумного
Аркадия Левицкого, ни на одной мировой линии?
   Я посмотрел на Аркадия. Он ответил мне  нагло-безмятежным  взглядом  и,
щурясь на солнце, ободряюще сказал:
   - Кончай размышлять, путешественник. Высказывайся!
   Ах так! Я повернулся к Борису, который уже изнывал от нетерпения.
   - Значит, так: я здесь со вчерашнего дня. Точнее, с  десяти  вечера  по
здешнему времени. А до этого я жил в  семьдесят  четвертом  году.  И  вот,
двадцатого мая... - Я сделал паузу и посмотрел на Бориса:  нет,  эта  дата
ему явно ничего не говорила, он все так же изумленно и восторженно  глядел
на меня. - Ну, в общем, это неважно... А как я попал  сюда,  в  1976  год,
этого я и сам не понимаю. По-моему, это все его штучки, Аркадия!  (Аркадий
пошевельнулся  и  неопределенно  хмыкнул.)  Понимаешь,  я  вошел   в   зал
хронокамер, ты же помнишь, он в 1974 году  был  еще  недостроен,  и  сдуру
полез в одну из камер. Я ведь был уверен, что она еще не включена.  А  что
она может перебрасывать человека, этого я и подумать не мог. И вдруг дверь
за мной почему-то захлопнулась, потом красный туман откуда-то взялся...  В
мозгах у меня полное затмение наступило... Ну, и все.
   - Что значит "все"? - удивился Борис.
   - А то и значит...  Очнулся  я,  вышел  из  камеры,  гляжу  -  стемнело
почему-то очень быстро...  Ну,  разобрался  понемножку,  что  к  чему:  я,
оказывается, в будущем! Привет правнукам от прадедов!
   - Где ж тебя носило всю  ночь,  прадед?  -  неодобрительно  осведомился
Борис. - Почему ко мне сразу не пришел или к Аркадию? Ну...  не  к  этому,
конечно...
   Я замялся. Мне не хотелось сознаваться, что я всего  час  назад  понял,
где нахожусь.  И  не  хотелось  рассказывать  о  бурной  ночи  в  квартире
"здешнего" Аркадия, пока я не выясню, что  он  натворил  и  куда  девался.
Поэтому я промычал:
   - Да так... ночь теплая...
   - Небось на скамейке в сквере  спал,  дурень!  -  возмутился  Борис.  -
Неужели у тебя соображения не хватило...
   - Нет, Борис, он не дурень! - вдруг сказал Аркадий. - Уж  поверь  моему
слову. Это он нас с тобой в дурнях оставить хочет, но мы  не  дадимся!  Ты
вот спроси его, как он в двадцатое мая попал! Не в это двадцатое мая, а  в
то, два года назад!
   Ну конечно! Это его интересовало  сильней  всего!  Это  его  прямо-таки
терзало! Он сразу поставил вопросительный знак на  моем  чертеже,  отметил
то, что для него было загадкой:  кто  же  это  разгуливает  во  времени  и
отклоняет мировые линии? Кто, кроме него, смеет это делать?  А  если  этот
нахал вдобавок из прошлого... то есть если он додумался до таких вещей еще
в 1974 году, когда гениальный Аркаша гонял себе брусочки и ни о чем  таком
даже не мечтал, ну, это уж  такой  удар  по  самолюбию  Аркадия!  Впрочем,
самолюбие самолюбием, а Аркадий при всем при том настоящий ученый, так что
этот факт с научной стороны тоже не может его не интересовать.
   Одного я все же не понимал: догадывается Аркадий, кто я такой на  самом
деле, или нет? Как он понимает "мою" пунктирную кривую на схеме?
   Думая об этом, я вдруг словно бы  увидел  нашу  веселенькую  троицу  со
стороны... То есть если буквально со стороны смотреть, а тем более издали,
то ничего особенного нет, все тихо-мирно. Центральная полоса России, ясное
и  теплое  майское  утро;  небольшой  тенистый  скверик  в  центре  одного
областного города, ухоженный такой скверик, чистенький,  песчаные  дорожки
подметены и цветочки вдоль них  высажены,  решетчатые  скамейки  аккуратно
покрашены в три цвета: желтый-синий-красный. И сидят в  этом  скверике  на
скамейке три друга, о чем-то беседуют, одеты прилично, спиртным от них  не
пахнет, драки не намечается... В общем, словно бы тут все  в  порядке.  Но
подойди поближе - и начнешь понемногу замечать, что тут не все в  порядке.
Пока не установишь, что все тут не в порядке. Но для этого придется  сесть
с нами рядышком и вникнуть в то, о чем мы говорим. С виду-то мы  и  вблизи
можем сойти за норму. Что двое из нас очень  похожи,  это,  конечно,  факт
вполне объяснимый: близнецы небось!  Что  у  третьего  собеседника  пиджак
больно чудной - ну, бывает! Пощеголять захотел парень и  напялил  какую-то
зарубежную штуковину, а получилось  курам  на  смех...  может,  это  форма
какого-нибудь  тамошнего  оркестранта  либо  официанта,  а  он  за  пиджак
посчитал.
   Зато разговорчики наши - это... "Ты откуда? Из 1976 года? - Да,  только
не из этого, а из другого совсем... - А вот я, братцы, из 1974 года! -  Ну
да? Здорово! Как же это ты? - Да так как-то..