. Иду я по институту,  гляжу:
хронокамера! Дай, думаю, зайду! А она ка-ак швырнет меня прямо в 1976 год!
А ты, значит, мой здешний двойник? Очень приятно познакомиться!" Ну, и так
далее... Нет уж, хорошо, что никто нас не слышит.
   Но пока я думал об этом и о многом другом,  никаких  разговоров  мы  не
вели. Аркадий и Борис ждали, когда же я  выскажусь  и  все  объясню.  А  я
сомневался, что смогу все объяснить. Вернее, не сомневался, что не  смогу.
Такая уж это была история! Я в ней подметил любопытную закономерность: как
только мне покажется, что я в чем-то разобрался, тут же выясняется, что  я
проглядел небольшую деталь, которая в корне меняет всю картину.
   Ребята смотрели на меня  во  все  глаза  и  явно  нервничали.  Аркадий,
конечно, делал вид, что ему все  нипочем,  и  насмешливо  улыбался,  но  я
видел, с каким ожесточением он терзает листок  липы:  попробовал  скрутить
его в трубочку, но так нажал, что  все  пальцы  зеленой  мякотью  измазал.
Борис  насупился  и  смешно  оттопырил  губы,  как  обиженный  дошкольник.
(Неужели и у меня есть такая дурацкая  манера?  Надо  будет  последить  за
собой!)
   Наконец Борис решительно встал и заявил, что он не намерен сидеть тут в
рабочее время и смотреть, как я молчу и  изображаю  из  себя  роденовского
мыслителя в одетом виде.
   - Я пошел! - с достоинством заключил он, одергивая свитер. -  Надумаешь
говорить, позвони в лабораторию.
   Я отлично понимал, что никуда он не уйдет, что тягачом его не  вытащишь
из сквера. Но мне было совестно: ну чего я, в самом деле, канителюсь? Рано
или поздно объясниться нам придется, начинать это дело надо  мне  -  и  по
справедливости,  и  просто  для  экономии  времени  и  энергии:  без  моих
объяснений слишком многое останется в тумане.
   - Садись, друг, брат и двойник! - сказал я, вздыхая.  -  Лекция  сейчас
начнется. Только разрешите мне как лектору подкинуть одному из  слушателей
один вопросик. А именно: объясни ты мне, Борис, как ты меня воспринимаешь?
   - То есть? - не понял Борис. - Какими рецепторами, что ли?
   - Нужны ему твои рецепторы! - вмешался Аркадий. - У него свои такие же.
Боренька-юниорчик, насколько я понял, интересуется результатами анализа  и
обработки той информации, которая поступает в твои мозги через  эти  самые
рецепторы. То есть: что ты  думаешь  о  нем,  воспринимая  его  оптически,
акустически, тактильно и... ну, как там еще?
   - А-а... - протянул Борис.
   Он ухватился за подбородок и начал его осторожно теребить. Тоже смешная
манера. А это я уж безусловно делаю!  Теперь  вижу,  до  чего  это  нелепо
выглядит... Модель ошибок!  Словно  тебя  на  кинопленку  засняли  скрытой
камерой, а ты глядишь и краснеешь. И чего он рот кривит? Ох, наверное, и я
тоже! Ну и смешной же я тип, оказывается!
   - Это... это, знаешь, нелегко объяснить... -  вдумчиво  говорил  Борис,
слегка кривя рот. - В общем, вижу перед собой... ну, двойника, скажем.  Не
просто очень похожего человека, а именно двойника... не совсем, конечно...
   Аркадий сочувственно и снисходительно улыбнулся.
   - Да ну тебя! - разозлился Борис, поймав эту улыбку. - Сам небось  тоже
мямлить будешь! Я что имею в виду? Мы с ним не двойники. Я старше  на  два
года и вроде потолстел за это время... -  с  неудовольствием  заметил  он,
глянув на свой живот. - Но, с другой стороны, шрам на левой руке.  Видишь?
- Он растопырил ладонь, демонстрируя Аркадию тот  самый  шрам.  -  Борька,
покажи, я видел у тебя. Вот... Видал,  Аркадий?  Ну,  и  тому  подобное...
Значит,  что?  Обман  зрения   тут   исключается.   Биологических   дублей
конструировать  пока  не  научились,  слава  те  господи.   Обращаемся   к
хронофизике и задаем ей  вопрос:  в  каком  случае  может  рядом  со  мной
появиться еще один я? Получаем ответ: только в том случае, если он  придет
сюда из другого времени. Условие необходимое и достаточное. Тем более, что
в принципе я такие штучки уже наблюдал...
   - Ты? Наблюдал? - Аркадий так и вскинулся. - Где?!
   Я захохотал, и Аркадий так яростно сверкнул на меня глазами, что из них
будто искры вылетели. Борис-76 был и вправду постарше, посолидней, чем  я,
и на Аркадия меньше реагировал. Он спокойно объяснил, что в апреле был  на
конференции в Москве и там японские хронофизики показывали фильм  о  своих
опытах на мышах.
   - Своего они, в общем, добились, - сказал Борис. - Правда, в  крохотных
объемах - ну, мышь, представляете! И результаты неустойчивые. Но все же!
   - А  что  же  конкретно  они  делают?  -  спросил  я,  хотя  больше  из
вежливости: подумаешь, событие - мыши; мы вон сами запросто разгуливаем во
времени!
   - Да что: суют  мыша  в  камеру,  выстреливают  его  на  пять  минут  в
прошлое... ну, в общем, по принципу петли работают.  И  появляется  бодрый
мыш N_2, тут же, рядышком... Расчетов они, правда, никаких не  сообщали  -
говорят, рано еще, результаты  ненадежные  и  вообще...  Но  смотреть  эти
картинки все же было интересно.
   - А не липа это? - недоверчиво спросил Аркадий. - Я  что-то  ни  о  чем
таком не слыхал.
   - Как же ты не слыхал? - удивился Борис, но тут же  осекся.  -  Ах,  ну
да... Нам-то они и письма  писали,  эти  японцы,  и  в  газетах  сообщения
были... Аркадий, правда, на  конференцию  не  поехал,  сказал,  что  серию
кончает. Как он смог от такого отказаться, просто не понимаю!  -  Борис-76
на секунду задумался о чем-то, нахмурился. - Да... но он тоже все знал,  и
вообще у нас это было, понимаешь?
   Аркадий  сейчас  показался  мне  усталым,  замученным,  почти  больным:
наверное, он в эту минуту особенно  остро  ощутил,  что  здесь  он  чужой,
лишний, что его место занято другим... то есть им же самим.  Я  это  понял
потому, что сам время от времени чувствовал себя удивительно мерзко и  все
по той же причине. Аркадий, наверное, заметил  мой  сочувственный  взгляд,
весь даже передернулся  и  начал  преувеличенно  интересоваться  японскими
мышами - что они, да как они, да какое это производит впечатление.
   - Ну, какое же впечатление? - сказал Борис-76. - Мыши как мыши. Я  ведь
не могу разобрать, двойники они или нет. Вижу только: была  одна  мышь,  и
вдруг  их  стало  две.  А  сами  мыши,  видимо,  в  этом  ориентируются...
чувствуют, что непорядок какой-то. Вот интересно, они  свой  личный  запах
ощущают? Возможно, что да. Во всяком  случае,  они  очень  суетились,  все
обнюхивали друг друга... и хвосты у них так забавно дрожали...
   - Был бы у тебя хвост, - сумрачно заметил Аркадий, - он бы еще забавней
дрожал, когда ты Стружкова-юниора обнюхивал.
   Я хотел хорошенько выдать Аркадию за грубость, но  Борис  едва  заметно
подмигнул мне.
   - Что у нас было после этой конференции,  что  у  нас  было!  -  весело
сказал он, будто и не услышав реплику Аркадия. - Споры  вплоть  до  драки.
Аркадий особенно горячился, ну просто на стенку  лез...  Я  имею  в  виду,
конечно, не тебя, а моего, натурального Аркадия.
   Аркадий слушал его  с  привычной  насмешливой  улыбкой,  но  при  слове
"натуральный" даже зашипел от негодования. Я расхохотался.
   - Это еще что за термины? - угрожающе  спросил  Аркадий.  -  Тоже  мне,
хронофизик! Тот Аркадий натуральный, а  я  какой?  Из  пробирки,  что  ли,
вылез? Думать надо, товарищи Стружковы. Причем  -  головой!  Если  умеете,
конечно.
   Борис равнодушно оглядел его с головы до ног и отвернулся.
   - Может, ты и натуральный, кто тебя знает, - нарочито лениво проговорил
он. - Я к тому говорю, что подозрительный  ты  какой-то.  Вид  у  тебя  не
тот... не наш вид!
   - Ну, знаешь, чья бы корова мычала! - возмутился Аркадий. -  Да  ты  же
меня за своего принимал, пока тебя твой  двойник  носом  не  ткнул  в  эти
кожаные отвороты! Действительно, угораздило  меня  в  таком  наряде...  Ну
ладно!
   Борис чуточку смутился.
   - Это верно, не сразу я тебя  раскусил,  -  сознался  он.  -  Так  ведь
почему? Просто я посмотреть  на  тебя  не  успел!  В  лаборатории  ты  был
считанные секунды. Что ты опоздал, так мой Аркадий тоже  что-то  повадился
опаздывать. И пиджак этот я не разглядел... А все-таки повезло  тебе,  что
ты никого не встретил по пути! И потом... слушай, как  ты  вообще  решился
лезть в институт? А если б ты на моего, на "здешнего", Аркадия  напоролся,
тогда что? Еще на проходной подняли бы такой скандал - страшно подумать!
   -  Ну-ну,  -  снисходительно  сказал  Аркадий.  -   Блага   современной
цивилизации  неисчислимы,  и  среди  них  не  последнее   место   занимает
телефонная  связь.  Не  помните  ли  вы,  товарищ  Стружков,  как  в  вашу
лабораторию сегодня утром позвонил индивидуум, страдающий  острым  катаром
верхних дыхательных путей, и спросил Аркадия Левицкого?
   Я  сразу  вспомнил  утренний  звонок  в  квартиру   Аркадия.   Хриплый,
простуженный голос... Ах, ловкач Аркашенька! Но я решил пока  не  говорить
Борису о своей сегодняшней ночевке.
   - Авантюрист! - пробурчал уязвленный Борис. - Действительно,  хрипел  и
гнусавил ты довольно доходчиво.
   - Вот так-то, молодые люди! - наставительно сказал Аркадий.  -  Получая
информацию, стремись  ее  использовать.  А  роковые  отвороты  я  временно
нейтрализовал вот таким образом: распахиваем пошире  пиджак,  заворачиваем
полы назад...
   И он продемонстрировал нам, как это делается.  Выглядело  это  довольно
странно - не то ему жарко, не то он драться  собирается,  -  но  отворотов
действительно не было видно.
   Борис, однако, не сдался.
   - Вот и это тоже... - вяло и брезгливо протянул он, выслушав объяснения
Аркадия. - Уж очень ты  какой-то  несолидный!  Эти  дешевые  розыгрыши  по
телефону, эти пробеги по институту в пиджаке навыворот... Все это, знаешь,
выглядит как-то так...
   - То есть позволь! - ошеломленно запротестовал Аркадий. - А что же  мне
было делать, по-твоему?
   - Не знаю, не знаю... - отмахнулся Борис. - Например, не носить  такого
пижонского пиджака. Ты же ученый, а не...
   - Да ты что! - Аркадий уставился на него с возмущением.  -  Это  у  вас
таких костюмов не носят, а у нас...
   - Не знаю, не знаю... - лениво повторил Борис. - Но пари держу, и у вас
не все их носят.
   - Не все, не все, успокойся, у  нас  униформы  вообще  нет!  -  сердито
сказал Аркадий.
   - Ну вот видишь, - невозмутимо продолжал Борис. - Это пижонство...  все
одно к одному.  И  нервный  ты  чересчур.  Глаза  бегают,  руки  трясутся.
Подозрительно мне все это, ох, подозрительно...
   У Аркадия в самом деле начали  трястись  руки  -  от  злости.  Я  решил
прекратить розыгрыш.
   - Ты вот что, - обратился я к Борису-76, - ты обо мне доскажи!
   - Что ж о тебе? - сказал  он  уже  совсем  другим  тоном.  -  С  тобой,
наоборот, все ясно и  надежно.  Ты  для  меня  с  самого  начала  был  вне
подозрений.  Нормальный,   честный,   добропорядочный   товарищ,   который
путешествует во времени, строго соблюдая его законы. Да у тебя все это  на
лице написано... Открытое такое у тебя лицо, как  книга,  -  все  прочесть
можно...
   - Открытое оно у него, как же! - ядовито  прошипел  Аркадий.  -  Книга!
Целая библиотека у него, а не лицо, романы из него штабелями можно  брать,
в очередь на них записываться!
   - Злобствуешь, Аркашенька?  -  с  кроткой  укоризной  сказал  я.  -  Не
понравилось тебе, значит, что посторонний человек правду обо мне сказал?
   У Аркадия побелел кончик носа,  и  уши  тоже  побелели,  -  значит,  он
всерьез разозлился.
   - Тоже мне  правда!  -  буркнул  он.  -  Хвалят  сами  себя,  соловьями
разливаются, а о деле толком высказаться не умеют. Смотреть противно.
   -  Не  плачь,  дитя,  не  плачь  напрасно,  -  примирительно  заговорил
Борис-76. - Натуральный ты, натуральный, чего уж там!  Вон  ты  и  злишься
всерьез по пустякам, совсем как мой  Аркадий...  И,  между  прочим,  моего
Аркадия тоже с неудержимой силой тянет к  хронопутешествиям,  да  бодливой
корове бог рог не дает. Он после этой конференции до хрипоты орал, что  мы
должны немедленно и целиком переключиться на опыты  с  человеком.  Ну,  на
ближайшем семинаре Витька Самойленко доложил прикидочные расчеты  -  жуть,
мрак и ничего не видно. Все, конечно, остыли. Аркадий, правда, сказал, что
за такие расчеты убивать надо...
   - И правильно сказал, - убежденно отозвался Аркадий. -  Витька  -  дуб,
разве он может...
   - Витька, безусловно, не гигант, - согласился Борис. - Но я все  это  к
тому, что за время дискуссии я как-то привык к идее встречи с самим собой.
Даже обидно становилось иной раз: ну что ж это, думаю,  ни  один  Стружков
Б.Н. ко мне не заглянет хоть на часок.  Посидели  бы,  поговорили,  он  бы
рассказал, как там у них завтра-послезавтра...
   - Почему именно завтра? - спросил я.
   - Ну, а как же? Ведь самого себя встретить можно, я так понимаю, только
если отправишься в  прошлое,  где  ты  уже  есть.  А  если  ты  в  будущее
перескочишь, так ведь тебя там еще нет, верно? Откуда же тогда двойник?
   - Постой-постой... - сказал я.  -  Вот  я,  например,  прибыл  сюда  из
прошлого, из 1974 года, а не из будущего...
   - Как раз это меня и сбивает с толку! - признался Борис. - Я  рассуждаю
по-простецки.  Вот,  допустим,  твоя  мировая  линия.   -   Все   тем   же
многострадальным прутиком он провел длинную ровную черту на песке.  -  Тут
ты, а тут я. Я - это твое продолжение, тот же самый ты, только в следующий
момент времени. Если я двинусь назад, я тебя непременно встречу, поскольку
ты, то есть я сам, уже был раньше. Но если ты сделаешь  скачок  вперед  во
времени, обгоняя его естественный ход, то всех следующих Борисов ты как бы
вместе с собой заберешь. Они из тебя еще только должны возникать, а  ты  в
хронокамере сидишь... Сидишь  ты,  значит,  и  мгновенно  превращаешься  в
следующего Бориса,  в  послеследующего,  и  так  далее,  пока  в  меня  не
превратишься. Значит, это я должен теперь выйти из камеры.  Тогда  снаружи
меня быть не может.
   - Он прав, - серьезно сказал Аркадий. - Если ты делаешь  скачок  назад,
то там твоя линия уже  существует,  а  если  вперед,  то  она  еще  только
возникнуть должна.  В  этом  случае  ты  свою  предстоящую  мировую  линию
забираешь с собой в камеру, там она и продолжается. И в мире,  который  ты
оставил, тебя уже нет: твоя мировая линия там  оборвалась  в  тот  момент,
когда ты вошел в хронокамеру. А когда ты выйдешь из хронокамеры  -  уже  в
будущем, - с этого момента снова возникнет твоя мировая линия.
   - Ну, с этим я согласен, - сказал я. - Но Борька не принимает в  расчет
одной вещи - петли...
   - Я как раз хотел ему об  этом  сказать,  -  подхватил  Аркадий.  -  Ты
представь, Борис, что сначала ты назад подался. Так? И встретил там  себя.
У  твоего  двойника  есть  продолжение  -  следующий  Стружков,   как   ты
выражаешься, послеследующий и прочие. И у тебя есть, ведь так?
   Борис-76 задумался.
   - Ты хочешь сказать, что с этого момента идут  уже  две  мировых  линии
Стружковых?
   - Вот именно, две. Идут они параллельно, мирно сосуществуют до поры  до
времени. - Аркадий быстро вычертил прутиком другую схему рядом с  чертежом
Бориса. - Вот  смотри:  Б-2...  это  ты,  Борис-второй...  возвращается  в
прошлое к Б-1, к этому вот типу, что глаза на меня  таращит.  -  Он  ткнул
прутиком в мою сторону, хотя я вовсе не таращил глаза: я  же  сам  недавно
рисовал такие картинки. - И начинаются две линии: у Б-2 - своя,  у  Б-1  -
своя. Как ты думаешь, если Б-1 достигнет того времени, когда он уже станет
Б-2, должен он все повторять за ним или  нет?  Ну,  лезть  в  хронокамеру,
возвращаться в прошлое и так далее?
   - Нет, пожалуй, -  задумчиво  сказал  Борис-76.  -  Зачем  же  ему  все
повторять? Вот если б к нему  не  являлся  Б-2,  Тогда  конечно...  Но  он
явился, и с тех пор все события пошли по  иной  линии,  и  Б-1  теперь,  в
сущности, совсем другой человек, значит, и история у него будет  иная.  Ты
же сам показал, что обе линии  отклонились  от  прежней,  на  которой  Б-1
обязательно должен был когда-нибудь превратиться в Б-2.
   - Соображаешь, Стружков! - похвалил Аркадий. - А теперь смотри: беру  я
этого Б-2, который в прошлое заявился и немножечко побыл рядом с Б-1, беру
я его и опять швыряю в будущее! Что теперь получится?  -  и  он  дорисовал
схему.
   Борис глянул на чертеж и покрутил головой.
   - Понятно... - медленно сказал он. - Совсем вы меня  заморочили,  дубли
несчастные! Я и сам бы все сообразил,  если  б  вы  тут  не  изощрялись...
Конечно же, линия Б-1 как была, так и идет себе в будущее. То есть он  все
эти два года нормально работает, ест, спит, в кино ходит...
   - Женится... - многозначительно вставил Аркадий.
   А ведь в самом деле - женится...  Аркадий  и  это  успел  выяснить  или
просто  крючок  закидывает?  Мне  стало  как-то  совсем  уж  неуютно.  Все
остальное - ладно, как-то утрясется... но вот Нина! Борис-76, по-видимому,
даже не заметил ничего, слишком увлекся рассуждениями.
   - ...Женится, - машинально повторил он, - и так далее...  Словом,  идет
нормальным шагом по своей дороге. А этот стрекозел Б-1, - он покосился  на
меня, - нахально прыгает над его головой, одним скачком перемахивает через
два года и начинает морочить голову  бедному,  хорошему,  добропорядочному
Б-2! Понятно... При таком обороте  дел  можно  встретиться  с  собой  и  в
будущем, ты прав, Аркадий.
   - Я-то прав... - задумчиво отозвался Аркадий. - Сам знаю, что  я  прав.
Но это вообще. А вот в частности, в данном  конкретном  случае?  Тут  ведь
есть такая закавыка! Если встретиться с собой в будущем можно  только  при
условии, что сначала смотаешься хоть на полчасика в прошлое, то  каким  же
образом этот тип, - он слегка повел головой в мою сторону, -  ну,  словом,
как он мог оказаться здесь перед тобой?
   - А ты? - возразил Борис. - Ты ведь тоже вроде  бы  дубль?  Или  ты  из
будущего?
   - Нет, я-то как раз по закону все сделал! - гордо заявил Аркадий. - Все
честь честью: сначала махнул в прошлое, а потом уже  в  будущее  двинулся,
как на чертежике изображено... Ты только не думай, - вдруг заторопился он,
- это я не ради встречи с самим собой... у меня совсем другие планы  были.
С собой я, наоборот, вовсе не хотел встречаться... -  Он  вдруг  осекся  и
замолчал.
   Я  больше  не  мог  вытерпеть  -  слишком  стремительно  и  неотвратимо
надвигалась на меня истина.
   - Аркадий, - хрипло спросил я, - значит, ты... это ты приходил к самому
себе двадцатого мая?!
   - Ну да! - криво улыбнувшись, сказал Аркадий.  -  А  ты  только  теперь
догадался?
   Борис ошеломленно глядел то на  меня,  то  на  Аркадия,  тщетно  силясь
понять, о чем мы говорим.
   - Зачем? - еле выговорил я. - Ты приходил... зачем?
   Аркадий молчал, вплотную сдвинув брови и  прищурившись.  Это  означало,
что он недоволен собой, но не хочет признаваться в этом, а потому  злится.
Я поймал его взгляд - сердитый, настороженный и в  то  же  время  какой-то
растерянный... Ну, так и есть!
   Мне теперь, собственно, все  уже  было  ясно,  но  как-то  не  хотелось
верить. Пускай он сам скажет. Я просто не смогу _этого_ сказать... духу не
хватит.
   - Так зачем же? - снова спросил я.
   Борис-76, конечно, почуял что-то неладное.
   - Я... не понимаю... - сказал он, тревожно поглядывая на нас обоих. - К
кому ты приходил, Аркадий? То есть когда?
   Аркадий неопределенно хмыкнул  и  отвернулся.  Я  решил  выступить  для
затравки.
   - Понимаешь, Борис, - я говорил медленно, с  запинками,  с  паузами,  -
дело это очень сложное... очень! Побывал Аркадий у нас в институте...  ну,
в том времени, откуда я прибыл... А утром, на следующий  день...  как  это
тебе объяснить, даже не знаю...
   Я снова запнулся и замолчал. Аркадий наконец не выдержал:
   - Да чего ты мямлишь! Утром на следующий день в  этом  самом  институте
обнаружили труп Аркадия Левицкого...
   - К-какого Аркадия Левицкого? - спросил потрясенный Борис-76.
   - Того самого! - со злостью сказал Аркадий. - Все того  же!  Который  с
тобой сейчас говорит.