босс
попросту решил пошутить. Поскольку я  Игнатьевна,  мне  и  полагается  нечто
подобное. К тому же во время оно мой "крестный" основал  весьма  эффективную
организацию, двоюродную прабабушку  той,  в  рядах  которой  мне  приходится
пребывать. И тоже имел дело со святыми, ведьмами, колдунами.  Правда,  шутка
вышла дорогостоящей: первое издание "Духовных  упражнений"  Святого  Игнатия
Лойолы стоит не сотню долларов и, как я подозреваю, не тысячу. Пятый  -  тот
был проще, презентовав фаянсовый кофейный сервиз, который я с  удовольствием
разбила о стену, чашку за чашкой, на протяжении двух месяцев. Очень помогало
- особенно в подобных ситуациях. Затем  сервиз  кончился,  и  я  взялась  за
Святого Игнатия. Девятый оказался прав: медитация по Лойоле  оказалась  куда
эффективнее, чем по Будде. Странно придумал Первоиезуит: вначале  вспоминать
лишь о плохом, о муках и страданиях, представлять себе  их  в  наимельчайших
деталях - а  потом  как-то  неожиданно  начинает  проступать  хорошее.  Жаль
только, что кончается все одним и тем же - кровью по белой рубашке с наскоро
пришитой пуговицей. Но тут и Святой Игнатий не помогает. Или из меня  просто
не получилось иезуита?
   ...Почему она не пишет? Последнее письмо пришло  полгода  назад!  Девятый
меня уверяет, что с ней все в порядке. Но неужели трудно  набрать  несколько
строчек и кинуть в "паутину"?!
   Все.  Хватит.  Забыть!  Пока  -  забыть!  Что  я   хотела?   Успокоиться?
Успокоилась! Почти...
   До разговора оставалось немного времени, и я с трудом  удержалась,  чтобы
не достать дискету с фотографией. Девочка бежит по пляжу; синий, похожий  на
Землю мяч катится по песку... Нет, нельзя! Особенно сейчас. Опять  разревусь
или того хуже: расслаблюсь, подобрею - и угожу прямиком в  пасть  к  Пятому.
Сегодня его день, и мне остается надеяться, что босс номер два сломает  ногу
по дороге в свою контору. Или шею. Или все  вместе.  Интересно  бы  все-таки
узнать: где находится эта контора? По крайней мере, в какой  стране.  Первые
годы я была уверена, что работаю все-таки на своих, но в последнее время...
   "Семерка" (старомодная,  с  простым  820-цветным  монитором)  загружалась
ужасающе медленно.  Давно  пора  купить  что-нибудь  посовременнее,  но  эта
минута, пока по черному допотопному экрану  ползут  цифирьки,  очень  важна.
Есть возможность сосредоточиться, подготовиться к разговору.  Особенно  если
говорить придется с Пятым.
   Выход в Интернет удался с первого захода,  и  я  мысленно  возблагодарила
Святого Наума, покровителя интерактивной связи. Булочка,  сожженная  поутру,
не пропала даром, равно как дурацкая считалочка  ("Интернет,  Интернет,  без
тебя мне счастья нет, паутинка, паутинка,  покажи  скорей  картинку!").  Про
Святого Наума, и  про  булочку  перед  сеансом  Интернета,  и,  само  собой,
считалочку меня просветил все тот же Евсеич, а этот  мерзавец,  несмотря  на
форс-мажор со стояком, свое дело знает. Я тоже свое дело знаю и, ежели  что,
засажу его лет на восемь строгого - для начала. Да, негодяй он редкий,  зато
Тех-ник - от Господа.  Любопытно,  от  какого?  Мне-то  он  рассказывал  про
Святого Наума, а сам, кажется, кришнаит. Ну и городишко!
   Экран  мигнул,  выстрелив  знакомую  заставку,  и  я  привычно  пробежала
пальцами по клавиатуре:
   "Здесь Стрела. Добрый вечер".
   Псевдоним ерундовый, но  все  лучше,  чем  собственные  имя  и  отчество.
Поговорила бы я со своим родителем относительно имен для  девочек!  Особенно
тяжко было в детдоме в первые годы. Умоляла переделать Эру на Ирину, да  где
там! Привыкнешь, мол, детка, не помрешь! Детка  не  померла,  но  так  и  не
привыкла. Увы, с тем, кто умудрился встретиться моей бедной маме треть  века
назад, уже не поговоришь. Последний раз можно было стать Ириной  перед  этой
пятилеткой, но мерзавец Пятый настоял на Эре. В общем,  он  прав,  подлинные
документы надежнее. И все-таки, все-таки...
   Секунды шли. Вот сейчас появится неизбежное: "Здесь Пятый. Докладывайте".
В старых детективах были добрый и злой  следователи.  У  меня  куда  хуже  -
начальник умный и начальник глупый.
   Совсем глупый.
   Дурак.
   Я вздохнула, представив  себе  его  лицо  -  никогда  мной  не  виденное.
Наверно, ему за пятьдесят. Солдафонские складки у щек, маленькие злые глазки
- и фуражка. Все равно какая.  Фуражка  ему  необходима  -  для  поддержания
единственной извилины. А может, он женщина?  Старая  злая  баба  -  с  точно
такими же складками и тоже в фуражке?
   Пальцы сами собой набирали слова личного  кода,  ровные  строчки  уходили
куда-то в черную даль, и можно было  на  пару  минут  отвлечься,  подумав  о
чем-нибудь хорошем. Только знать бы, что еще есть хорошего поблизости. Разве
что помада в косметичке, и то, если по мне, она излишне яркая.
   Кроме помады, ни о чем вспомнить не удалось,  а  время  уже  подходило  к
концу. Я нажала "enter", посылая последнюю точку в неведомую даль, и  настал
долгожданный миг.
   "Здесь Девятый. Добрый вечер, голубушка!"
   Я перевела дух. Есть! Есть Бог на свете! Девятый! Как хорошо!
   Девятый - я бы, наверное, в  него  влюбилась,  будь  мой  босс  помоложе.
Конечно, я его никогда не видела, даже на фотографии.  Сколько  ему  лет,  я
тоже понятия не имею, но он как-то обмолвился о внуках. У  него  их  двое  -
девочка и мальчик. Наверное, Девятому за семьдесят. Каждый раз я представляю
себе его этаким добрым дедушкой - седым, улыбающимся,  с  уютными  домашними
морщинками. Смешно: руководитель сверхсекретной службы, названия которой  не
знают даже сотрудники - и добрый дедушка. А все-таки хорошо,  что  он  есть.
Девятый! И хорошо, что черти куда-то  отправили  Пятого,  хотя  бы  на  этот
вечер.
   "Добрый вечер,  -  пальцы  вновь  забегали  по  клавиатуре.  -  Ожидаю  с
трепетом".
   "И это правильно, - мигом появилось в ответ. -  Подчиненный  обязан  быть
трепетен, причем  вид  должен  иметь  бравый  и  придурковатый,  дабы  своим
раздумьем начальника не отвлекать. Готовы ?"
   "Готовы ?" - означало, что сейчас я получу очередную порцию  задания.  За
эти пять лет я так и не смогла понять, кто мне их  готовит.  Стиль  коротких
приказов не походил ни на солдафонскую  простоту  Пятого,  ни,  конечно,  на
привычную манеру того, с кем я сейчас говорила.  Кто-то  третий?  Супербосс,
какой-нибудь Первый-в-Кубе?
   Ага. Вот! Уже есть.

   "Сотруднику Стрела. На ваш ј 254:
   1. Выражаем благодарность за проведенную работу по Молитвину. На ваш счет
уже переведена премия в размере 2N.
   2. Поручаем вам  дальнейшую  разработку  Молитвина,  причем  настоятельно
просим форсировать операцию. Можете просить  любую  помощь,  она  вам  будет
оказана.
   3. Ввиду изменившихся обстоятельств просим  быть  готовыми  к  экстренной
эвакуации в любой момент. Сигнал будет послан по каналам "С"  и  "Проба".  ј
841".

   Обычно я запоминаю подобные послания с первого раза.
   Учили! Это ведь не кодовая  таблица,  которую  в  принципе  тоже  следует
запоминать с первого раза. Но сейчас дело продвигалось туго.  Не  обрадовала
даже внеочередная премия. Если начальство "настоятельно  просит"  -  значит,
что-то случилось. А уж "изменившиеся обстоятельства"...
   "Осознали?" - мигнул экран, и я  облегченно  вздохнула.  Сейчас  спросим.
Собственно, для этого и нужен "живой" контакт. Правда, Пятый на все  вопросы
лишь советует внимательнее перечитать приказ...
   "Что означает пункт третий?"
   "Многое, - сообщили равнодушные буквы. - Прежде всего, федеральный  центр
в ближайшее время может ужесточить политику по отношению к  Объекту.  Случаи
хищений газа и энергии, равно как скачивания информации, стали хроническими.
"Железнодорожники"  вновь  оживились.  В   последнее   время   зафиксирована
деятельность еще трех преступных группировок, опирающихся на Объект. Позиция
местных властей вам известна, поэтому федеральный центр  склонен  перейти  к
более жестким мерам".
   "Насколько  жестким?"  -  переспросила  я,  чувствуя:  дело   и   вправду
становится серьезным.
   "Крайне жестким. К сожалению. Поэтому вам и советуют поторопиться. Можете
просить, что угодно, включая боевого слона".
   "Мне не нужен слон!  -  воззвала  я  в  отчаянии.  -  Мне  нужен  кто-то,
способный  разобраться  в  творящемся  здесь  кошмаре.  Допустим,  я   найду
Молитвина. О чем мне с  ним  говорить?  Я  -  оперативник,  а  не  теоретик!
Скажите, там, наверху, мои донесения читают ? Хотя бы иногда ?"
   Все-таки я начала "кричать". Да как тут не закричать, когда еще года  три
назад я поняла: ни одна из существующих теорий - ни официальная, ни Основная
- не объясняет происходящее! Я набрала кучу, даже не кучу - вагон  фактов  и
фактиков, надеясь, что кто-нибудь все-таки  возьмется  это  дело  осмыслить.
Несколько раз я пыталась спорить, Девятый принимался меня успокаивать...
   "Слон отменяется. В ближайшее время к вам  будет  прислан  специалист.  О
времени прибытия сообщим дополнительно".
   "Хороший специалист?" - не удержалась я.
   Вместо ответа экран высветил усмехающуюся рожицу  -  именно  так  Девятый
смеялся. Я облегченно вздохнула. Не прошло и пяти лет...
   Собственно, началось это не пять, а почти десять лет  тому  назад,  сразу
после катастрофы, превратившей большой и шумный областной центр в Объект. Из
трех с лишним миллионов  жителей  треть  погибла  сразу,  еще  треть  сумели
эвакуировать, а остальные были обречены  -  за  железной  стеной  карантина,
среди серой мертвой пыли, в которую обратилась половина города.
   Вначале  появились  слухи.   Ушлые   репортеры   сумели   проникнуть   за
непроходимый  кордон,  сообщив  потрясающую  весть:   люди   живут.   Живут,
отстраивают  город,  даже  пустили  трамвай.  Помню   небывалую   фотографию
(кажется, первым на Объект проник какой-то смельчак из  "Бумбараша",  рупора
экстремистов): вокруг черный пустырь, искореженное железо, а в центре - дом,
обычный,  девятиэтажный.  В  окнах  горит  свет,  старушки  мирно  сидят  на
лавочках. А ведь в городе не работала ни одна электростанция!
   Да, город - все, что от него осталось, - выжил. Это казалось невозможным:
после Хиросимы, после Чернобыля. Но вскоре слухи подтвердились, а  на  смену
им пришли новые. Тогда-то я и  услыхала  впервые  о  чудотворных  иконах,  о
домовых, вкупе с таинственными исчезниками,  починяющими  электропроводку  в
разрушенных домах. В те дни я уже не первый год разрабатывала "Паникера", мы
с ним вместе смотрели новости...
   Странная привычка была у Саши: каждый день смотреть новости  по  "ящику".
Тогда я впервые поняла, что такое "человек XX века".  Новости  каждый  день,
споры о политике, песни под гитару, Окуджава, Галич - кто их помнит  теперь?
Эх, Саша, Саша...
   Я не верила, посмеивалась над  сказками  об  исчезниках  и  кентаврах.  А
"Паникер", то есть Саша, верил. Я поражалась: интеллигент, физик, диссидент,
слушавший на митингах самого Сахарова...  Верил!  Верил  -  и  даже  пытался
объяснить,  что  дело  не  в  названии  и  даже  не  в  том,  что  фиксирует
фотопленка...
   Через несколько лет все вроде бы стало на свои места. Объект жил,  начали
ходить поезда, в городе пустили  метро.  И  только  немногие  знали,  что  -
началось.
   Вначале стала пропадать энергия - в  огромных  количествах  и  совершенно
бесследно.  Потом  -  газ.  Затем  -  сверхъестественные  аферы  с  авизо  и
банковскими  счетами.  Дальше  -   неуловимые   "железнодорожники",   быстро
подмявшие под себя даже легендарных "тамбовцев"  и  "воркутинцев".  Говорят,
все началось с поездов: "воркутинцы", промышлявшие грабежом составов,  стали
пропадать один за другим при невыясненных  обстоятельствах,  когда  пытались
"накрыть" поезда, идущие на  Объект  или  местного  формирования.  Корейчик,
"воркутинский" пахан, приехал в город во главе своих самых лучших киллеров -
и погиб сам на квартире местной любовницы, утонув в ванне. С тех пор и пошло
- "железнодорожники".
   Но это были еще цветочки.
   Год назад очумевшие от ужаса наследники Билла Гейтса установили, что  уже
не первый месяц их "ноу-хау" вовсю продаются на "черных" биржах Южной  Азии.
Вслед за "Майкрософтом" завыли директора "Дженерал электрик", затем  слитным
хором - еще два десятка компаний.
   А потом пошли лопаться банки - один за другим.  Спасались  лишь  те,  кто
успевал уплатить "дань", откупившись от  "продавцов  секретов".  Собственно,
секретов больше не осталось. Не помогали ни  хитроумные  пароли,  менявшиеся
ежедневно, ни всесильное ФБР вкупе  с  Интерполом.  След  взяли  -  и  взяли
быстро, но след, как в свое время верно заметил Марк Твен, не  вздернешь  на
виселицу.
   Один из швейцарских банков тряхнул  стариной,  переведя  документацию  на
бумагу. Дыроколы и скоросшиватели помогли - ровно на неделю.
   Журналисты сходили с ума, толстые дядьки из МВД надували щеки, но  кто-то
самый ушлый - не Девятый ли?! - уже знал, в какую сторону смотреть.
   Правда, смотреть - не значит видеть. Главной моей добычей стал  слушок  о
том,  будто  среди  "железнодорожников"  завелся   ясновидящий,   пронзающий
взглядом стальные стенки сейфов и  считывающий  пароли  на  лету.  Слушок  я
передала  своим  боссам,  после  чего  можно  было  смело  расписываться   в
агентурном бессилии.
   О пропаже энергии (тогда все это только-только начиналась) мы говорили  с
Сашей в последний вечер. Не по моей  инициативе  -  начальство  само  велело
расспросить "Паникера". Саша  увлекся,  начал  что-то  объяснять  по  поводу
изменения (или искривления, не помню уже) реальности. Диктофон, спрятанный в
кармане халата, неслышно крутился, я улыбалась...
   ...Саша, Саша! Неужели мне мучиться до конца дней? И смогу ли я  доказать
Там, куда доведется когда-нибудь попасть, что не я виновата в  твоей  крови?
Мне позвонили, я схватила ключи от машины... Поздно!
   ...Кровь, залившая рубашку, новую рубашку, только  что  из  прачечной,  с
наскоро пришитой пуговицей у левого запястья.  В  то  утро  он  торопился  и
пришил пуговицу сам - не хотел меня будить...

6

   Надо было заснуть. Сегодня я слишком быстро раскисла. Наверное, следовало
испробовать привычную методику: лечь, закрыть глаза и пройтись  по  цепочке.
Что плохо, отчего и почему все это не так и страшно. Не страшно, что полгода
от нее нет писем, не страшно, что позавчера была  годовщина  смерти  Саши  и
что, если я не выполню "настоятельную просьбу" своих невидимых  боссов,  мне
скорее всего никогда больше не увидеть мяч, катящийся по берегу моря...
   Впрочем, если первое и второе изменить нельзя, то в части третьего -  все
в моих руках. Девятый прав: с трудным приказом,  как  малознакомым  мужиком,
следует переспать, и все станет ясно. Конечно, Девятый  выразился  не  столь
прямо. Но он прав, утро вечера... Если Девятому за семьдесят, если он  много
лет работает там же, где и я, знает ли он,  кто  и  почему  приказал  убрать
"Паникера"? А может, он не просто знает? Может, он сам...
   ...Нет, нет, все! Хватит! Утро вечера все-таки мудренее. Скорее  заснуть,
а там...
   Звонок. В дверь - долгий, наглый.  Рука  тут  же  возжаждала  пистолетную
рукоять, и я  с  трудом  заставила  себя  забыть  о  спящем  в  ящике  стола
"браунинге". Да, нервы - ни к черту!
   На часах - ровно полночь...
   Хорошо новый день начинается!

1

   Вторник, семнадцатое февраля
   Гей-визит к Казаку Мамаю * Вован Холмс и доктор Эрка * Кольца и браслеты,
юбки и кастеты * Кентавромахия * Сержант Петров помогает следствию

   Философский вопрос - одеваться или  спрашивать  "кто  там?"  -  я  решала
недолго. Лучше спросить. Вдруг это соседи, у которых тоже лопнул стояк? Ну а
если нет, стрелять можно и  в  ночной  рубашке  -  предварительно  сходив  в
кабинет за "браунингом".
   - Кто?
   Кажется, ледяного голоса не получилось. Каменного - тоже. Впрочем, у меня
и   не   должно   быть   такого   голоса.   Бедную   женщину   тревожат    в
полночь-заполночь...
   - Я...
   Оставалось только моргнуть и прижаться к стене - если этот  "я"  все-таки
начнет стрелять. Как бишь на такое принято отвечать? "Я? Да ты гонишь!"
   - Госпожа старший следователь! Это я, следователь Изюмский.
   Для того  чтобы  объяснить  ночное  появление  дуба  на  моей  лестничной
площадке,  требовалась  не  моя  голова,   а   по   меньшей   мере   главный
пентагоновский компьютер.
   - Что случилось, Изюмский?
   - Н-ничего...
   Я так поразилась, что открыла дверь.
   На дубе оказался зимний наряд в виде куртки "Чукотка" и  бобровой  шапки.
Рожа, к сожалению, осталась незачехленной.
   Следовало вопросить "какого..." и так далее, но я ограничилась  взглядом.
Говорят, он у меня иногда бывает достаточно выразительным.
   -  Я...  Докладаю,  то  есть  докладываю,  госпожа  старший  следователь!
Вычислили жмурика!
   - Какого жмурика? - обалдело переспросила я, начиная догадываться.
   - Стало быть, Трищенко он. Пидор который. То есть лицо нетрадиционной...
   - Вы что, за этим и заявились? - безнадежно поинтересовалась я.
   Сил злиться не оставалось.
   - Ну! Я ведь не знал, что вы так рано...
   Тут я ощутила на теле нечто, почти материальное, и запоздало  сообразила:
на рубашку следовало все-таки накинуть халат! Не то чтобы дуб пялился, но  и
глаз, мерзавец, не прятал.
   - Нечего меня рассматривать! - заявила я без  особой  злости.  -  Я  вам,
Изюмский, в бабушки гожусь!
   Если бы этот дуб посмел улыбнуться... Но он не улыбнулся - хотя и взгляда
не отвел. Почему-то  вспомнился  сальный  взгляд  гражданина  Залесского.  А
может, я действительно зря комплексую? Ведь пялятся!
   - Входите, Изюмский. Снег не забудьте стряхнуть.
   Пока, следуя известной песне, дуб через дорогу (то бишь в  данном  случае
через порог) перебираться изволил, я  размышляла:  не  предложить  ли  этому
болвану кофе?  Гость  все-таки!  Идея  не  прошла.  Осудив  себя  за  гнилой
либерализм, я  сбегала  за  халатом,  мельком  глянула  в  зеркало  (кошмар,
конечно, но...), а затем решила заняться племянничком всерьез.
   - Итак?..
   Дуб врос в линолеум передней, даже не догадавшись снять шапку.
   - Ну, это, блин... Установлена личность. Трищенко Владимир  Владимирович,
бармен...
   Я вновь начала свирепеть; на сей раз Медленно, но верно.
   - А позвонить нельзя было?
   - Так телефон ваш, госпожа старший...
   Черт! Я бросилась в кабинет -  точно!  Молчит,  зараза!  Ну  все,  сидеть
Евсеичу!
   Оставалось решить, что делать с дубом. Похоже, его пуганул дядя, а  затем
и я добавила перцу под хвост. Забегал...
   - Значит, установили?..
   - Ну! А кончил его Кондратюк Евгений, тоже... лицо нетрадиционной...
   - Что?!
   Кора лопнула, и на его физиономии появилось некое подобие улыбки. Дуб был
определенно доволен, причем, как ни странно, без тени злорадства. Похоже, он
был просто рад, что столь малоприятное дело шло к финалу.
   Отказавшись пройти в кабинет, господин Изюмский  все-таки  снял  шапку  и
объяснился.
   Все оказалось просто, даже  чересчур.  Фамилию  убитого  ему  сообщили  в
лаборатории. Сошлись отпечатки пальцев: год назад Трищенко проходил у нас по
какой-то мелочи. Дуб уже собирался звонить мне, и тут ему позвонили самому.
   Если точнее, позвонили не ему, а на коммутатор, попросив того, кто  ведет
дело  об  убиенном  бармене.  Голос  оказался  женский.  Их   соединили,   и
доброжелательница без всяких  экивоков  сообщила  имя  убийцы.  Итак,  некий
Евгений Кондратюк, тоже с сережкой и тоже проходил у нас  свидетелем.  Более
того, звонившая поспешила добавить, что этой ночью Кондратюк будет в "Казаке
Мамае".
   Наконец-то я все поняла. Дуб, к чести  его  дубовой,  приехал  не  только
хвастаться.  Оказывается,  ему  было  скучно  пожинать  лавры  одному.   Или
совестно.  Хотелось  спросить,  почему  бы  ему  не  послать  в  бар   двоих
инспекторов помоложе, но понять господина Изюмского было легко. Первое  дело
все-таки!
   - Ну, я и подумал: съездим, госпожа  старший  следователь!  "Мама