признала  права  более  близкого  родственника,  и  снова,  чтобы   получить
разрешение на брак с наследницей. Полагаю,  кардинал  Борджиа  хотел,  чтобы
Лозимо владел гвельф <Гвельфы - политические группировки в городах Италии  в
XII -  XV  вв.  Противостояли  сторонникам  императора  -  гиббелинам.>  для
уравновешивания притязаний Венеции и гиббелинов.
   - Насколько я могу судить  по  собственному  моему  опыту  с  курией,  вы
совершенно правы.  -  Мастер  Бенефорте  кисло  улыбнулся.  -  Хотя  меня  и
удивляет, откуда у Ферранте взялись деньги.
   - Честолюбивые замыслы Милана мне кажутся  более  настоятельной  угрозой.
Бедная Монтефолья, зажатая точно орех в таких щипцах!
   - О, Милан -  назидательный  пример  того,  как  высоко  может  подняться
простой солдат! Уповаю, сеньор Ферранте  не  слишком  близко  ознакомился  с
жизненным путем покойного Франческо Сфорцы. Женись на дочери,  потом  сделай
себя хозяином страны... Запомни, Ури.
   - Увы! - вздохнул капитан. -  Я  не  знаю  ни  единой  наследницы.  -  Он
задумчиво помолчал. - Собственно, именно это Ферранте и проделал  в  Лозимо.
Будем надеяться, он не повторит того же в Монтефолье.
   - Думается, наш герцог и его сын  в  достаточно  крепком  здравии,  чтобы
воспрепятствовать подобному, - сказал мастер  Бенефорте  и  погладил  черную
шкатулку. - И быть может, я сыграю свою маленькую роль, чтобы оно  и  впредь
осталось крепким.
   Капитан уставился на носки своих сапог.
   - Ну, не знаю. Зато  знаю,  что  герцог  Сандрино  не  слишком  рад  этой
помолвке, а герцогиня Летиция и того меньше. Не вижу, какие у Ферранте могут
быть средства, чтобы настоять на своем, и все же чувствую.., из-за приданого
шли жаркие споры.
   - Жаль, что сеньор Ферранте не моложе, а мадонна Джулия не старше.
   - Или и то и другое. Я знаю, герцогиня настояла, чтобы в брачном договоре
было указано, что венчание будет через год, не раньше.
   - А тем временем конь сеньора Ферранте, быть может,  сбросит  его  ногами
вверх, чтобы он сломал шею.
   - Добавлю это к моим молитвам, - улыбнулся капитан, но он  словно  бы  не
шутил.
   Они умолкли, переводя дух перед крутым подъемом к замку. Прошли в  ворота
с двумя квадратными массивными башнями из тесаного камня и желтого  кирпича,
обычного для более новых построек в Монтефолье. Солдаты проводили  их  через
мощеный двор и  вверх  по  великолепной  повой  лестнице,  которую  построил
нынешний  герцог,  чтобы  как-то  смягчить  и  украсить  суровую  громоздкую
архитектуру своего родового  гнезда.  Мастер  Бенефорте  мимоходом  выбранил
резьбу перил и пробормотал свой обычный приговор:
   - Надо было нанять настоящего скульптора, а не деревенского камнереза...
   Они прошли через два темных зала к двери, ведшей во внутренний  сад.  Тут
среди цветов и фруктовых деревьев были расставлены столы для пира.
   Гостей как раз рассаживали, как и надеялся мастер Бенефорте,  считая  эту
минуту наиболее подходящей для представления плода своего  искусства.  Семья
герцога, а также сеньор Ферранте, аббат монастыря Святого Иеронима и епископ
Монтефольи - два сана,  один  человек  -  восседали  за  длинным  столом  на
возвышении под балдахином из гобеленов. Ниже прямоугольником  стояли  четыре
стола для гостей рангом пониже.
   Герцог Сандрино - приятно дородный мужчина пятидесяти лет с носом и ушами
благородных пропорций, мыл руки в серебряном тазике, полном горячей воды,  в
которой плавали лепестки роз. Тазик держал его  дворецкий  мессер  Кистелли.
Десятилетний сын и наследник герцога сеньор Асканио сидел  справа  от  отца.
Служитель в ливрее сеньора Ферранте подставлял под сапоги  своего  господина
скамеечку с кожаным верхом и  в  форме  сундучка  с  резным  гербом  Лозимо.
Видимо, скамеечка была каким-то капризом сеньора Ферранте, так  как  ноги  у
него и по длине, и по общему виду казались здоровыми. Но возможно,  шелковые
чулки-трико скрывали старую военную рану,  все  еще  дающую  о  себе  знать.
Фьяметта твердо решила не глазеть по сторонам, но  тем  не  менее  старалась
запомнить как  можно  больше  подробностей  великолепной  выставки  бархата,
шелков, шляп, гербов, драгоценных украшений и причесок, окружавших ее.
   Мадонна Джулия,  сидевшая  между  матерью  и  своим  нареченным,  была  в
весенне-зеленом бархатном платье с золотой вышивкой  ив  -  ха!  -  шапочке,
какие носят девочки. Правда, эта зеленая шапочка была богато вышита золотыми
нитками и усажена мелкими жемчужинами. В падавшую на  спину  белокурую  косу
были  вплетены  зеленые  ленты.  Может  быть,  герцогиня  Летиция  намеренно
старалась подчеркнуть юность дочери? Легкий румянец смущения на щеках Джулии
еще усиливал се контраст с сеньором Лозимо,  сидевшим  по  другую  ее  руку.
Смуглый, мужественный, сильный, явно верный поклонник  Марса.  Губы  сеньора
Ферранте улыбались, не показывая зубов. Может быть, зубы у него гнилые?
   Аббат-епископ сидел слева от  сеньора  Ферранте  -  несомненно,  и  чтобы
оказать ему эту честь, и чтобы у Ферранте  был  достойный  собеседник,  если
девичье щебетание или стыдливое молчание Джулии ему наскучит. Аббат Монреале
в юности был доблестным рыцарем, но, получив тяжкую рану,  дал  на  смертном
одре обет посвятить свою жизнь Церкви, если Господь его пощадит. И свой обет
он исполнил блистательно: теперь, убеленный сединами, он пользовался  славой
как великий ученый и отчасти мистик. На пир он явился в облачении  епископа,
а не настоятеля:  белое  свободно  ниспадающее  одеяние,  красная  мантия  с
золотой каймой, положенная его сану, и шапочка из белой  парчи  на  тонзуре.
Кроме того, именно Монреале ежегодно проверял и мастерскую и  душу  Просперо
Бенефорте, после чего  продлевал  церковное  разрешение  практиковать  белую
магию.  Отвесив  поклон  герцогу,  его  семье  и  сеньору  Ферранте,  мастер
Бенефорте поклонился аббату с глубоким и искренним почтением.
   Как они заранее  отрепетировали,  мастер  Бенефорте  преклонил  колено  и
открыл  шкатулку  черного  дерева,  а  Фьяметта  с   грациозным   реверансом
преподнесла солонку герцогу. Белоснежная скатерть послужила прекрасным фоном
сверкающему золоту и ярким эмалям. Сидевшие за  столом,  подчиняясь  единому
порыву, захлопали в ладоши, и  мастер  Бенефорте  просиял.  Герцог  Сандрино
улыбнулся с видимым удовольствием и попросил, чтобы  сам  аббат  благословил
первую Соль, которой дворецкий поспешил наполнить сияющий золотой корабль.
   Мастер Бенефорте ждал затаив дыхание. Ведь наступила минута,  когда,  как
он сказал Фьяметте после их репетиции, герцог  должен  будет  оправдать  его
упования и насыпать в его сложенные ладони золотые дукаты щедрым  жестом  на
глазах у всех гостей. В предвкушении он прицепил под плащом  пустой  кошель,
чтобы быть готовым к этой золотой минуте. Но  герцог  всего  лишь  -  правда
милостиво - указал им на приготовленные для них места за нижним столом.
   - Ну, у него достаточно забот. Подождем, - пробормотал  мастер  Бенефорте
себе в бороду, пряча горькое разочарование, когда они сели.
   Слуга принес им серебряный тазик для омовения рук - работы ее  отца,  как
заметила Фьяметта.  Подали  вино,  блюда  с  жареными  равиоли,  начиненными
рубленой свининой с душистыми травами, и сливочный сыр,  осыпанный  сахарной
пудрой. Пир начался. Затем  последовали  корзины  с  хлебом,  испеченным  из
чистой белой муки, и подносы с  телятиной,  курами,  ветчиной,  колбасами  и
говядиной. И  снова  вино.  Мастер  Бенефорте  настороженно  посматривал  на
верхний стол. Но ни над одной тарелкой там  не  взметнулось  голубое  пламя.
Фьяметта поддерживала вежливую беседу с сидевшей по другую ее сторону  женой
кастеляна, пухлой толстухой, которую звали дама Пия.
   Когда дама Пия на минуту встала из-за стола в ответ на кивок мужа, мастер
Бенефорте наклонился поближе к дочери и  понизил  голос.  Фьяметта  скрепила
сердце, готовясь выслушать ворчание по поводу желанных  герцогских  дукатов,
но вместо этого он неожиданно спросил:
   -  Ты  заметила  маленькое  серебряное  кольцо  на  правой  руке  сеньора
Ферранте, дитя? Ты стояла к нему ближе, чем я.
   Фьяметта недоуменно заморгала:
   - Да, теперь вспоминаю, когда вы сказали.
   - Что ты о нем думаешь?
   - Ну-у... - Она попыталась мысленно воссоздать кольцо. -  Оно  показалось
мне на редкость безобразным.
   - А его форма?
   - Маска. Лицо младенца, по-моему. Не то чтобы по-настоящему  безобразное,
но.., оно мне просто не понравилось. - Она засмеялась.  -  Ему  бы  заказать
вам, батюшка, перстень покрасивее.
   К ее удивлению, он мелко перекрестился, словно отгоняя беду.
   - Не говори так. И все же.., как он посмел носить его открыто на глазах у
аббата? Или оно попало к нему случайно и он не знает, что это такое. Или  он
как-то приглушил его.
   - Мне оно показалось новым,  -  сказала  Фьяметта.  -  Батюшка,  что  вас
тревожит? У него был обеспокоенный вид.
   - Я почти уверен, что это кольцо духов. Но если оно действует, где он мог
скрыть... - Он замолк, крепко сжал губы и продолжал  исподтишка  поглядывать
на верхний стол.
   - Черная магия? - шепнула Фьяметта с возмущением и страхом.
   - Не.., обязательно. Однажды я.., э.., видел  подобное,  и  оно  не  было
великим грехом. И Ферранте ведь сеньор. Такому  человеку  подобает  обладать
силами, которые невместны для простых  людей,  но  правителю  приличествуют.
Таким, как великий герцог Лоренцо во Флоренции.
   - Я думала, магия бывает либо белой, либо черной.
   - Когда ты доживешь до моих лет, дитя, ты узнаешь, что в  этом  мире  нет
ничего совсем белого или совсем черного.
   - А аббат Монреале с этим согласится? - спросила она недоверчиво.
   - Да-да, - вздохнул он и поднял брови так, будто пожал плечами. -  Ну,  у
сеньора Ферранте есть еще год, чтобы показать себя в истинном свете. - И  он
скрючил пальцы, словно обрывая разговор, так как вернулась дама Пия.
   Слуги унесли мясные блюда - то немногое, что от них осталось, -  и  перед
гостями появились подносы с финиками, инжиром, ранней земляникой и сластями.
Фьяметта и дама Пия сотрудничали в выборе и нанесли большой урон корзиночкам
с сушеными вишнями. В  дальнем  конце  сада  заиграли  музыканты,  и  музыка
вплеталась в гул разговоров, звяканье тарелок и ножей. Дворецкий  герцога  и
его помощники разливали сладкие вина в ожидании заключительных здравиц.
   Из замка выбежал мессер Кистелли, вступил под балдахин, осенявший высокий
стол, и, наклонив голову, что-то зашептал герцогу на  ухо.  Герцог  Сандрино
нахмурился и что-то спросил. Мессер Кистелли пожал плечами.  Герцог  покачал
головой словно с досадой, но наклонился к герцогине, произнес несколько слов
и встал, чтобы пойти за своим мажордомом в замок.
   Жена кастеляна, перегнувшись через Фьяметту, попросила мастера  Бенефорте
починить ее серебряный кувшинчик,  у  которого  отвалилась  ручка.  Фьяметта
заметила, что ее отцу отнюдь не польстило, что ему  предлагают  работу,  для
которой хватило бы и подмастерья. И тут его взгляд упал на дочь.
   Он слегка улыбнулся:
   - Его может починить Фьяметта. Это будет твой первый  собственный  заказ,
дитя.
   - О! Ты можешь его починить? - Дама Пия поглядела на нее с сомнением,  но
и некоторой почтительностью.
   - Я.., наверное, мне  следует  прежде  посмотреть  на  него,  -  ответили
Фьяметта осторожно, пряча охватившую ее радость.
   Дама Пия посмотрела на высокий стол:
   - Пока герцог не вернется, пить здравицы они не начнут. И что  могло  его
так задержать? Пойдем ко  мне  в  комнату,  Фьяметта,  посмотришь  кувшинчик
теперь же.
   - Как вам угодно, дама Пия.
   Когда они встали, вернулся мессер Кистелли, и на  этот  раз  заговорил  с
сеньором  Ферранте.  Тот  недоуменно  поморщился,  но,  видимо,   подчинился
требованиям своего хозяина. Он махнул двум своим людям, приказывая следовать
за собой. Повстречай Фьяметта их на улице, то  без  колебаний  сочла  бы  их
брави. Старший, свирепого вида бородач, лишившись нескольких передних зубов,
был раньше представлен обществу как главный лейтенант Ферранте. Капитан Оке,
любезничавший с дамой за одним из нижних столов, поднял голову, нахмурился и
последовал за ними. Ему пришлось убыстрить шаги, чтобы нагнать их.
   Жена кастеляна подождала, чтобы мужчины  скрылись  за  дверью,  и  повела
Фьяметту  в  замок.  Пока  они  шли  через  зал,  Фьяметта  с   любопытством
оглядывалась. В глубине за открытой дверью кабинета она увидела герцога.  Он
стоял у своего письменного стола рядом с двумя забрызганными дорожной грязью
людьми - одним был священник с озабоченным лицом, другим  явно  разгневанный
знатный сеньор. Но тут сеньор Ферранте и те, кто его сопровождал,  заслонили
от нее дверь, и она пошла дальше за супругой кастеляна.
   Комнаты кастеляна находились в одной из квадратных башен. Дама Пия  сняла
кувшинчик с полки в своей тесной спальне, где негде было  повернуться  между
сундуками и кроватью, и с тревогой следила, как  Фьяметта,  отойдя  к  узкой
амбразуре,  служившей  окном,  долго  его  рассматривала.  Втайне   Фьяметта
обрадовалась, что починка оказалась более  сложной,  чем  она  предполагала.
Ручка в виде изогнувшейся русалки, не только отломилась, но и треснула,  так
что просто припаять ее Ни место было бы недостаточно. Фьяметта заверила жену
кастеляна, что сделает все быстро,  они  завернули  кувшинчик  в  полотняную
тряпку и направились назад в сад.
   Когда они  шли  через  залу,  Фьяметту  испугал  сердитый  голос  герцога
Сандрино, доносившийся из кабинета. Он стоял, опираясь сжатыми  кулаками  на
стол. Перед ним, скрестив руки, стоял сеньор Ферранте, выставив  подбородок,
багрово покраснев. Его бас произнес в ответ отрывистые слова, но  так  тихо,
что Фьяметта их не расслышала. Двое приезжих следили за  происходящим.  Лицо
сеньора сияло злорадной злобой. Священник был бледен. Капитан Оке словно  бы
небрежно прислонялся к косяку, но его рука лежала на эфесе  меча.  Дама  Пия
испуганно сжала плечо Фьяметты.
   Голос герцога Сандрино то гремел, то прерывался:
   -   ..ложь   и    убийство..,    черная    некромантия!    Неопровержимое
доказательство.., моя дочь никогда.., оскорбление моему дому!  Убирайся  вон
немедленно,  или  готовься  к  войне  и  потерять   свою   гнусную   голову,
кондотьерское отродье!
   Брызгая слюной ol- ярости, герцог Сандрино укусил свой  большой  палец  и
потряс им перед лицом сеньора Ферранте.
   - Мне готовиться не нужно! - взревел в ответ Ферранте, наклоняясь к нему.
- Твоя война начнется сейчас же!
   И Фьяметта, остолбенев, увидела, как сеньор Ферранте левой рукой выхватил
кинжал и на том же движении полоснул им по горлу герцога  Сандрино  с  такой
силой, что кинжал рассек шею почти пополам и  ударился  о  кость.  Удар  был
нанесен столь неистово, что Ферранте не удержался на ногах и упал  со  своей
жертвой на стол, словно обнимая ее. На его одежде появились багровые полосы.
   С гневным криком, похожим на скорбный вопль, капитан Оке выхватил меч  из
ножен и ринулся  вперед.  В  тесноте  кабинета  меч  был  немногим  полезнее
кинжала, а оба брави уже выхватили свои. Щербатый лейтенант  пронзил  сердце
знатного приезжего ударом почти столь же внезапным и сильным, каким был удар
его господина. Старый мессер  Кистелли  увернулся,  но  слишком  медленно  -
кинжал второго  браво  повалил  его  на  пол.  Ури  мечом  отклонил  кинжал,
опускавшийся еще раз, и схватился с браво врукопашную.
   Священник воздел руку, и сеньор Ферранте взмахнул в  его  сторону  сжатым
кулаком. Серебряное кольцо зловеще  сверкнуло,  священник  с  криком  прижал
ладонь к глазам, и сеньор Ферранте вогнал кинжал в его незащищенную грудь.
   - Я  должна  предупредить  мужа!  -  Жена  кастеляна,  уронив  кувшинчик,
подхватила юбки и побежала в сад. Лейтенант оглянулся на шум,  нахмурился  и
шагнул в сторону Фьяметты. Глаза у него были ледяными. В полном  ошеломлении
Фьяметта вихрем повернулась и кинулась следом за дамой Пией.
   Она почти ослепла от солнечного света. На середине сада  жена  кастеляна,
уцепившись за мужа, выкрикивала предупреждения, а он только  качал  головой,
словно ничего не понимал, хотя Фьяметте казалось, что та объясняет все ясно.
Она лихорадочно искала взглядом в белом свете дня  большой  черный  головной
убор своего отца. Вон  он!  Кивает  какому-то  человеку.  Лейтенант  высунул
голову в дверь, потом кинулся обратно. Фьяметта бросилась на  грудь  мастера
Бенефорте, впиваясь пальцами в его тунику.
   - Батюшка! - еле  выдохнула  она.  -  Сеньор  Ферранте  только  что  убил
герцога!
   Из двери спиной вперед выскочил Ури. Его меч был в крови.
   - Предательство! - закричал он, и  изо  рта  у  него  брызнула  кровь.  -
Убийство и предательство! Монтефолья, к оружию!
   Солдаты Ферранте, столь же растерявшиеся,  как  и  монтефольские,  начали
собираться в группы. Лейтенант, преследовавший капитана Окса,  позвал  своих
товарищей на помощь.
   - Дьявол! - прошипел мастер Бенефорте сквозь стиснутые зубы. - Платы  мне
не получить! - Его пальцы сомкнулись  на  локте  дочери,  и  он  повернулся,
оглядываясь по  сторонам.  -  Этот  сад  -  смертельная  ловушка.  Нам  надо
выбраться отсюда сейчас же!
   Мужчины вынимали из ножен мечи и кинжалы. Невооруженные хватали  ножи  со
столов. Женщины визжали и стонали.
   Мастер Бенефорте пошел, но не к двери, а к столу на возвышении.  Туда  же
направились лейтенант и капитан Оке, пробираясь бегом через толпу.  Щербатый
лейтенант прыгнул  и  взмахнул  мечом  над  скатертью.  Он  снес  бы  голову
маленькому сеньору Асканио, если бы капитан Оке не  отбил  его  удара  своим
мечом. Аббат Монреале вскочил и опрокинул стол на щербатого лозимонца в  тот
момент, когда тот изогнулся для нового удара.  В  сумасшедшем  нырке  мастер
Бенефорте умудрился поймать свою  солонку,  пока  она  описывала  в  воздухе
сверкающую дугу, и завернул ее в полу плаща.
   -  Быстрей,  Фьяметта!  К  двери!  Фьяметта   судорожно   дернула   юбку,
придавленную тяжелым столом.
   - Батюшка, помогите!
   Герцогиня Летиция прижала к себе дочь и не то прыгнула с ней, не то упала
в гобелены позади возвышения. Ури рванулся вперед, схватил Асканио и толкнул
его к аббату Монреале.
   - Уведите мальчика, - еле выговорил он. Аббат захлестнул  красную  мантию
вокруг перепуганного Асканио и отразил  удар  браво  пастырским  посохом,  а
затем без раздумий пнул его с силой в пах.
   - Святой Иероним! Ко мне! - взревел Монреале, и к нему на помощь  тут  же
бросились его приор и дюжий секретарь.
   Новый выпад браво был отражен  странным  движением  епископского  посоха;
внезапно лицо лозимонца утратило всякое выражение, и он, пошатываясь, побрел
по  краю  возвышения,  опустив  меч.  Его  свалил  один   из   монтефольских
гвардейцев, бросившийся в свалку. Мастер Бенефорте почти уже у двери услышал
крики Фьяметты и поспешил обратно.
   Ури,  защищая  аббата  с  Асканио  и  тех,  кто  окружил  их,  вступил  в
смертельный поединок с щербатым лейтенантом. Он дышал  с  каким-то  странным
бульканьем. Делая  выпад,  Ури  отшвырнул  ногой  сундучок-скамейку  сеньора
Ферранте. Сундучок свалился на землю боком  и  открылся.  Из  него  на  ноги
Фьяметты посыпались крупные куски соли.
   А вместе с солью - и высохший трупик  новорожденного  младенца.  Фьяметта
закричала и отпрянула, оторвав подол защемленной юбки. Ури покосился  на  ее
вопль, его глаза расширились, и щербатый лейтенант всадил меч в новую куртку
капитана. Фьяметта увидела, как из спины капитана на пять дюймов  высунулось
лезвие. Щербатый повернул меч, уперся ногой в живот Ури, дернул, и меч вышел
из тела с отвратительным чмоканьем. Из обеих ран хлынула кровь -  спереди  и
сзади. Капитан упал. Фьяметта застонала, нагнулась и со всей мочи швырнула в
лозимонского лейтенанта тяжелый  поднос.  Мастер  Бенефорте  ухватил  ее  за
локоть и потащил к двери.
   Но  ее  загораживали  дерущиеся  люди.  Мастер   Бенефорте   отступил   в
рас