е мастера Клюни - это самоисполняющееся пророчество? Вначале  Тейра
поразила прелесть Фьяметты: он был готов  полюбить  любую  девушку,  которая
дала бы понять, что любит его. Но теперь он не был так уж  уверен,  что  она
любит его, кольцо или не кольцо. О чем она думает? Его тревожила мысль,  что
он и наполовину не постигнул ее. Все так сложно! И  она  -  сложная  натура.
Всегда ли жизнь с Фьяметтой будет полна всяческими осложнениями? Он приходил
к выводу, что всегда.
   Он вспомнил, как в саду замка смотрел на длинный сверкающий меч Ферранте.
Вот это было просто.
   Свободной рукой  он  неуклюже  обнял  Фьяметту  за  талию,  наклонился  и
поцеловал ее. Они столкнулись носами, и поцеловал он только уголок  ее  рта.
Большие карие глаза стали еще больше, и он покорно ждал, что она  отшатнется
от него.
   А она.., сама его поцеловала. Сочно. И сумела не промахнуться.  Его  рука
радостно сжала ее плечи. Ее  пальцы  стиснули  змеиную  головку  серебряного
пояса. Было как-то странно целоваться распухшими губами. Когда он оторвался,
ее глаза сияли. "Я правильно сделал! - подумал Тейр в восторге. - Только вот
что?" Но прежде чем он повторил  свой  опыт,  Фьяметта  вскочила.  Ну,  если
вспомнить, как ему ломит все тело, оно, пожалуй, и к лучшему. Она  нагнулась
и чмокнула его в лоб.
   - Спи, Тейр!
   Ну, во всяком случае, ушла она улыбаясь. Таинственной  девичьей  улыбкой.
Тейр улегся, и на этот раз сон пришел почти сразу с темнотой.

***

   Проснулся он в  неверном  сером  свете,  сочившемся  сквозь  полуоткрытые
ставни. Он с трудом приподнялся и сел. Таким разбитым он себя не  чувствовал
со дня обвала и наводнения в руднике. И все-таки ему было много  лучше,  чем
накануне. Головокружение прошло, его больше не тошнило. Тем не менее,  решил
он, будет неплохо опять  испробовать  эту  мазь.  Он  свесил  голые  ноги  с
маленькой кровати.
   Ну во всяком случае, кутаться в одеяло ему больше не придется  -  поперек
постели лежала одежда: довольно ветхая туника из умягченной временем шерсти.
Он натянул ее через голову.  Несомненно,  шилась  она  для  человека  пониже
ростом, возможно, - для мастера Бенефорте, так  как  нижний  край,  которому
полагалось бы мести пол, подчеркивая величавое достоинство ученого мужа, ему
доставал только до икр, а привязные рукава  не  налезали  на  плечи.  Их  он
оставил на кровати, перепоясался куском веревки для  пристойности,  а  затем
выглянул в окно на обнесенный стеной сад позади  дома.  Да,  вон  нужник.  А
серым свет был не потому, что  рассветало,  а  просто  все  затягивал  туман
позднего утра. Он спал так долго? Охваченный тревогой, он вошел  в  кухню  и
остановился как вкопанный.
   Незнакомая женщина в  чепце  и  переднике  с  деревянной  ложкой  в  руке
отвернулась от выложенной голубой плиткой печки и  посмотрела  на  него  без
всякого удивления.
   - А, молодой человек! - Она кивнула, ласково, но  оценивающе,  словно  он
был штукой сукна, которое она и хотела бы купить, и опасалась, не выгорит ли
оно слишком быстро. Была она  средних  лет,  не  столько  дородная,  сколько
крепкого сложения.
   - Э.., э... - сказал Тейр.
   - Каше надо еще увариться, -  сказала  она,  указывая  ложкой  на  черный
чугунный котелок. - А потом пирог  из  сушеных  яблок,  подслащенный  медом.
Пирога-то много, а вот яблок мало, но надо  довольствоваться  и  этим.  И  я
сварила питье из трав, которое утром полезней будет крепкого красного  вина,
а ничего другого в доме нет, И пива тоже. - Она решительно кивнула и  ручкой
ложки начала подцеплять чугунную дверцу топки, а открыв, помешала угли.
   У Тейра слюни потекли. До чего же вкусно пахнет!
   - Тебе, думается, для начала  надо  нужник  навестить.  Вон  там!  -  Она
неопределенно махнула ложкой на окованную железом дверь, которая вела в сад.
   - Да, я как раз туда и шел.., э.., сударыня.  -  Тейр  помолчал.  -  Меня
зовут Тейр Оке.
   - Брат бедного капитана Ури из Бруинвальда, да, я знаю.
   - А вы не Руберта ли?
   - Домоправительница мастера,  да.  То  есть  так  было,  прежде  чем  эти
лозимонские воры и убийцы напали  на  нас.  -  Она  скорбно  нахмурилась.  -
Преступление на преступлении... Служить у Просперо Бенефорте  было  нелегко,
но это был великий человек, другого такого в Монтефолье нет. Ну иди, иди.  А
вернешься, вымой руки вон в том тазу и позови Фьяметту завтракать.
   - А где.., мадонна Бенефорте?
   -  Где-то  в  доме,  проверяет,  не  проглядели  ли  проклятые  грабители
какие-нибудь инструменты ее батюшки.
   Тейр выполнил все ее указания, а затем вышел через  кухню  во  внутренний
двор. Их пленник лежал на одеяле без кляпа во рту и крепко спал, прижимая  к
груди бурдюк - с дешевым вином, конечно, а не  с  отличным  красным.  Кто-то
успел заняться розысками. Наверное, Фьяметта. И  она  сходила  за  Рубертой.
Тейр успокоил себя мыслью, что у нее  хватило  благоразумия  взять  с  собой
Тича. Хотя, конечно, мальчишка с ножом - плохая защита от солдат с мечами.
   Он прошел по плитам прихожей. Ури там не  было.  Он  заглянул  в  комнату
справа - особый очаг в углу, ковры и кресла. Приемная для гостей или  важных
заказчиков. На козлах были положены наспех сооруженные  носилки,  а  на  них
лежало прикрытое простыней тело. Тейр вздохнул, вошел и приподнял  простыню,
чтобы посмотреть на брата, а также, если быть честным, проверить, не тронуло
ли его тление. Он растрогался, увидев, что Ури пристойно  облачен  в  другие
обноски мастера Бенефорте: вязаные чулки-трико, короткая туника,  не  новые,
не нарядные - не то их забрали бы солдаты, - но надетые заботливыми  руками.
Фьяметта и Руберта, конечно Заклятие, наложенное  Вителли,  для  сохранения,
видимо, еще действовало. Он  вновь  укрыл  брата  и  прошел  через  прихожую
заглянуть в мастерскую напротив.
   Там на высоком табурете сидела Фьяметта, упершись локтями в рабочий стол.
Она так и не выбрала времени, чтобы переодеться самой,  и  все  еще  была  в
рваном бархате, лишившемся рукавов. А выбрала ли она время поспать,  спросил
себя Тейр. На столе перед ней лежала раскрытая большая книга,  переплетенная
в кожу, а вокруг валялись бумаги и пергаменты. Она читала,  свирепо  хмурясь
Но оглянулась на звук его шагов.
   - Тейр, ты был прав Я их нашла. - Лицо у нее было измученное.
   - Где? - Он подошел к ней.
   - Ты был в  маленькой  угловой  комнате  с  двумя  окнами  за  батюшкиной
спальней, где он устроил себе кабинет?
   - Да. И Вителли тоже. Он приказал ее обыскать как следует.  Я..,  чувство
там было очень сильным, а потому я  не  слишком  усердствовал.  Потолок  там
обшит квадратными панелями с вырезанными  в  центре  розетками.  Мы  их  все
простучали. Нигде никакой пустоты. И мы даже содрали пару, а потом я  убедил
лозимонского солдата, что они все одинаковы.
   - Если бы вы содрали их все, то нашли бы,  что  искали.  Стоит  повернуть
одну из них, и панель вынимается. На самом деле  это  дно  ящика.  Не  очень
большого.  Он  был  битком  набит  всем  этим  Понятно,  почему  пустота  не
простукивалась. - Она указала на бумаги. - Если бы их нашли, батюшке грозила
бы серьезная опасность. Тейр кашлянул:
   - Костер?
   - Ну.., не  совсем,  я  думаю.  Зависит  от  того,  насколько  инквизитор
предубежден против флорентийцев. Но вот  разрешение  на  магию  и  его  хлеб
насущный оказались бы под угрозой. Тут  есть  рецепты  заклинаний..,  записи
опытов.., записи  в  дневнике  о  двух  ночных  посещениях  кладбища,  хотя,
по-видимому, они не дали желаемых результатов. И полный отчет  о  том,  что,
насколько я поняла, было отливкой кольца духов  для  главы  дома  Медичи,  с
указанием выплаченных сумм. Имен, правда, пет, только инициалы.  Но  помечен
он годом, когда батюшка последний раз жил во Флоренции. Опасные  сведения  о
людях, которые еще живы. Батюшка как будто проделывал  с  животными  вещи..,
очень сомнительные. Не просто кольца. Кольца в сравнении - ничто. Мой бедный
кролик! Вот, -  она  открыла  страницу,  густо  исписанную  латынью,  -  вот
описание того, как он использовал дух одного из моих кроликов, чтобы оживить
отлитого им медного зайца. Нос у него  подергивался,  он  двигался...  -  Ее
палец остановился на строке, и она перевела:
   - "Он прыгал на моем рабочем столе четверть часа, прежде чем его дух  был
поглощен  и  мое  заклинание  утратило  силу;  Твердость  остывающей   меди,
казалось, быстрее его утомляла.  В  следующий  раз  я  постараюсь  сохранить
отливку горячей, чтобы улучшить гибкость". Боже милосердный, это невероятно,
Тейр. И он ни словечка...
   На этом самом столе А этого кролика мы потом, наверное, съели на ужин?  И
я помню, какой тончайшей работы был медный  заяц.  Он  простоял  у  него  на
подоконнике полтора года, пока лозимонцы его не похитили. - Гордость, ужас и
досада отражались на ее лице. Руки властно легли на книгу,  то  ли  подавляя
ее, то ли оберегая - решить этого Тейр не смог.
   -  Так  что  нам  со  всем  этим  делать?  Отдать   их   аббату?   Земные
преследования, я думаю, твоему отцу уже не угрожают.
   - Если сможем. Если все останемся живы Я.., здесь есть вещи..,  здесь  на
этих страницах мысли целой жизни, все труды. Я и подумать не могу, чтобы  их
уничтожить, но... Тейр, последствия могут  быть  жуткими.  Вителли  ведь  не
ограничится кроликами! А что, если он захочет создать войско  медных  солдат
из порабощенных духов?  Батюшка  думал  об  этом..,  он  назвал  их  войском
големов. Я этого слова не знаю. По-моему, оно даже не латинское. Батюшка так
искусно балансировал, пытаясь применять магию, не  обрекая  себя  на  вечную
погибель. Но другие увидят только власть и потянутся за ней,  ни  с  чем  не
считаясь . - Она глубоко вздохнула. - Я  предпочту  отдать  книгу  Монреале,
лишь бы не уничтожить ее. Но я сама ее сожгу, чтобы она не попала  в  черные
руки Ферранте или Вителли.
   - В их руки вот-вот попадет вся Монтефолья, - с горечью сказал Тейр. -  И
словно бы никто не может.., или не хочет остановить их.  Я  пытался,  прости
меня Господи. И потерпел неудачу.
   Даже с трусливым ударом ножа в спину. С молотом я, может, и преуспел  бы.
Я тебе не нужен, Фьяметта. Тебе нужен герой вроде Ури.  Не  тот  брат  лежит
сейчас мертвый в той комнате.
   - Тейр, не вини себя! Сеньор Ферранте двадцать лет  провел  в  сражениях.
Так как же ты мог бы взять над ним верх в поединке?
   - Сеньор Пия некоторое время продержался.  Вдвоем  у  нас  чуть  было  не
получилось! Пока я не покинул его, не оставил пригвожденным к  двери,  точно
мученика среди врагов. Но чуть было  все  не  получилось,  Фьяметта!  Сеньор
Ферранте не непобедим. Во всяком случае, пока сюда не добралось его  войско.
Сегодня вечером, завтра... - Тейр помрачнел.
   - Не сегодня. Руберта говорит, что на рынке она услышала, будто лозимонцы
замешкались у брода на границе с переправой пушек. Но завтра..,  завтра  они
могут быть здесь. - Фьяметта  устало  провела  рукой  по  лицу.  -  Утром  я
отыскала Руберту у ее сестры. Я знала, она  там,  если  осталась  жива.  Она
рассказала, что произошло тут. Когда явились солдаты, Тесео струсил и открыл
им дверь. Руберта еле успела  перелезть  через  заднюю  стену  в  саду.  Ну,
полагаю, это спасло бедную дверь, не то  бы  ее  разнесли  в  щепки,  и  все
кончилось бы тем же.
   - Да, кстати о Руберте. Она зовет завтракать. Фьяметта вздохнула.
   - Наверное, поесть нам следует. Подкрепить силы. Хотя бы для того,  чтобы
бежать отсюда. - Лицо у нее сморщилось, она  ударила  кулачком  по  столу  с
такой силой, что книга подпрыгнула. - Нет! - закричала  она.  -  Я  не  хочу
спасаться  бегством!  Этот  дом  -  единственное  оставшееся  мне  приданое.
Лозимонские убийцы забрали все, что можно было унести. Я не пойду замуж  без
приданого, точно нищая, точно рабыня... - И она расплакалась.
   -  Фьяметта...  Фьяметта...  -  Тейр  растопырил   пальцы,   не   решаясь
прикоснуться к содрогающимся плечам. - Твой дар, твоя магия -  они  сами  по
себе редкостное приданое. Этого не поймет только круглый дурак. А ты слишком
хороша, чтобы повенчаться с дураком. Хотя я бы обвенчался  с  тобой  сию  же
минуту. Но у меня тоже нет ничего - даже  одежды  и  башмаков!  Если  бы  мы
могли.., жить в Бруинвальде, я  бы  вернулся  на  рудник  или  в  плавильню.
Правда, золотых дел мастеру в Бруинвальде дела найдется мало.
   Фьяметта подняла заплаканное лицо:
   - Но.., разве тебе не  поправилось  бы  жить  здесь,  Тейр?  Я  бы  могла
работать в мастерской батюшки -  сначала  по  мелочам,  но  ведь  почти  все
инструменты уцелели.., ты бы носил дрова, строил горны, исполнял бы  большие
заказы и был бы моим м-м-мужем. Тебе цеховой совет выдаст разрешение  сразу.
Пока я несовершеннолетняя сирота, моим имуществом распоряжается цех, но если
я выйду замуж, распоряжаться им станешь ты. А Руберта по-прежнему  могла  бы
готовить для нас, и мы были бы счастливы здесь!
   Тейра ошеломили все  эти  практические  подробности  в  картине  брачного
блаженства. Значит, она много думала об этом.  Себе  он  не  позволял  почти
ничего,  кроме  смутного  томления,  но  это  прекрасный  дом,  и  настолько
великолепнее  хижины  рудокопа,  насколько..,   насколько   замок   герцогов
Монтефольи превосходит дом золотых дел мастера. Конечно, надо  будет  многое
починить и построить заново  после  разграбления.  Ну  да  он  сам  все  это
сделает: глазомер у него есть, и руки ловкие.
   - Я был бы очень рад, - сказал он. Как удивится матушка, что  он  женится
таким молодым и так удачно... - А моей матери можно будет переехать сюда?  В
Бруинвальде зимой так холодно и одиноко!
   Да, рано или поздно он должен будет рассказать ей  про  судьбу  Ури.  При
этой мысли все внутри у него похолодело.
   Фьяметта заморгала.
   - Ну, места тут много... По-твоему, я ей понравлюсь?  -  добавила  она  с
сомнением.
   - Да! - твердо ответил Тейр. Ему представилось, как  его  мать  тетешкает
внука у себя на  коленях,  а  Фьяметта  трудится  над  какой-нибудь  изящной
золотой вещицей. Руберта стряпает, а он работает у горна, отливает оловянные
подносы, и подсвечники, и другие прочные нужные вещи.
   Радужное видение рассеялось при  воспоминании  о  марширующем  по  дороге
войске Ферранте. Фьяметта подумала о том же, и блеск в ее глазах угас.
   - Все ни к чему, если победит Ферранте, - вздохнула она.
   - Да... Идем завтракать. - Робко, назло Ферранте и всем судьбам, он  взял
ее за руку, когда они вышли во двор, и ощутил ответное пожатие.
   Она остановилась, глядя в яму для отливки,  на  глиняную  глыбу,  хрупкую
форму для великого Персея.
   - Столько работ батюшки остались неоконченными. Если  бы  мне  было  дано
хоть чем-то утешить его бедную тень, я бы отлила для него эту статую. Прежде
чем лозимонцы разобьют форму или время и  небрежение  разрушат  ее.  Но  нам
теперь не раздобыть для нее металла.
   - Жаль, что мы не можем вселить Ури в этого старого греческого героя, как
кролика в медного зайца, - угрюмо сказал Тейр. - Вот он бы заставил Ферранте
улепетывать!
   Фьяметта замерла:
   - Что?
   - Но мы же не можем.., или все-таки?  Ведь  это  же  будет  самая  черная
магия. Смертный грех.
   - Более черный, чем убийство?
   Тейр тревожно смотрел на ее сосредоточенное лицо.
   - Но предположим.., предположим, что дух, дух Ури не будет заклят  против
его воли? Предположим, его позовут, не как раба, но по доброй его воле,  как
духа могущественного кольца герцога Лоренцо? - спросила  она,  задыхаясь.  -
Вителли  ведь  уже  укрепил  дух  Ури  для  заклятия,   пусть   и   гнусными
средствами... А у нас есть форма, горн, дрова и написанное заклинание... Ах,
Тейр, я ведь его поняла.  Не  слова,  внутреннюю  структуру...  -  Ее  плечи
поникли. - Но металла у нас нет. Даже  сам  Вителли  не  мог  бы  добыть  из
воздуха столько бронзы, сколько нужно для отливки героя.
   Тейра словно  молния  ударила:  перед  его  глазами  возник  ухмыляющийся
кобольд и воткнул железный прут в глубь камня точно в кашу...
   - Из воздуха я  его  добыть  не  могу!  -  Тейру  показалось,  будто  его
задыхающийся голос доносится откуда-то издалека  словно  из-за  моря.  -  Но
клянусь, я могу достать его из-под земли!

Глава 17

   Вот это действительно и прямо  воспрещено,  -  сказала  Фьяметга,  обводя
взглядом своих союзников в большой мастерской.
   Друзья. Помощники. Руберта и Тич сидели друг  против  друга  по  сторонам
двойной фигуры, которую она начертила мелом  на  полу.  По  одной  оси  было
положено тело Ури. Повинуясь нелепому неизвинительному порыву, она подсунула
ему под голову подушку, словно он спал. Но он не был похож на спящего. Серая
окостенелость неопровержимо свидетельствовала о смерти.
   На  другой  оси,  скрестив  ноги,  сидел  Тейр,  испуганный,  но   полный
решимости. Ставни на окнах были закрыты  и  заперты,  и  свечи  в  важнейших
точках фигуры озаряли комнату не только символически, но и вполне реально.
   - Если кто-то хочет отказаться, лучше сделать это сейчас.
   Тич и Руберта покачали головами, одинаково крепко сжав губы.
   - Я готов, - мужественно объявил Тейр. "Мы все  помешались!"  -  подумала
Фьяметта. Ну что же, если так, их до этого довел Ферранте. Так  зле?  плодит
зло. "Но тут не все зло. Я не принуждаю душу Ури. Я только молю ее". Она еще
раз прочла указания в заметках своего отца. Если он ничего  не  упустил,  то
она помнит все.
   - Ты уверена, что мне не надо ничего делать самому? - спросил Тейр.
   - Ничего в.., в прямом смысле. Думаю, это  окажется  нелегко.  Ты  должен
будешь уступить власть над собой.  -  Фьяметта  поразмыслила.  -  Ты  должен
по-настоящему доверять своему.., своему гостю...
   Тейр покачал головой, печально улыбнувшись:
   - Любому другому.., гостю - нет. Ури - да.
   - Да. - Она  прикусила  губу.  -  Аббат  Монреале  приступает  к  каждому
заклинанию с молитвой. Здесь это выглядит немного лицемерным, но...
   Молиться, но как? Нельзя  же  просить  о  благословении  их  намерения...
Фьяметта склонила голову, и ее помощники последовали ее примеру.
   - Во имя Иисуса Христа  и  Пресвятой  Девы  Марии  молим  тебя.  Господи,
помилуй нас! Господи, помилуй нас! Господи, помилуй нас всех.
   - Аминь! - прошелестело по комнате. И  к  ним  присоединилось  тревожное,
безгласное.
   Фьяметта  последний  раз  взглянула  на  заметки,   написанные   кудрявым
латинским почерком ее отца. Словесная часть заклинания  была  короткой.  Она
перебрала в уме все  слоги,  проверяя  каждый,  и  вдруг  ее  озарило.  Суть
заклинания заключалась не в латыни, а в субструктуре  мысли...  Может  быть,
латынь служит только уловкой, чтобы помешать неучам обрести власть?  И  ведь
Ури не говорил по-латыни,  только  по-немецки,  по-итальянски,  да  еще  мог
объясниться с французскими солдатами.  Но  сейчас,  конечно,  не  время  для
проверок.
   И  в  любом  случае  губы  ее  уже  произносили   слова,   мост   звуков,
переброшенный через комбинации, секунду за секундой удерживаемые в ее мозгу.
Меловые линии служили просто напоминанием о их системе.
   - Ури, войди! - И это  магические  слова?  Такие  простые  и  прямые?  Ее
порывистость испортила заклинание. Придется начать с начала...
   Тейр  дернулся,  его  глаза  расширились,  губы  полураскрылись.   Плечи,
сутулившиеся отчасти от усталости, а отчасти  по  привычке  скрадывать  свой
рост в неумолимо низких туннелях рудника, выпрямились, расправились,  Как  у
солдата на параде. Поспешное, жадное, почти отчаянное овладение телом.
   - Фьяметта, я здесь. - Голос был Тейра, но с выговором и интонациями Ури,
утратившими резкость после долгих лет на юге.  А  глаза..,  его  глаза  были
внимательными, блестящими и гневными, такими гневными! - Оставаться  трудно.
Поторопись!
   - Ах Ури, мне так жалко, что тебя убили!
   - Но и  вполовину  не  так  жалко,  как  мне!  -  Этот  проблеск  мрачной
шутливости принадлежал только Ури. Его гнев был обращен не на нее. - А  вина
моя