астраивать вашу дочку против  меня?  -  Ферранте  убрал
шарик из слоновой кости в кошель и отвесил ей учтивый поклон. Петиция и дама
Пия посмотрели в  глубину  сада,  где  на  скамье  сидела  Джулия,  боязливо
прижимая к себе собачку. Ферранте проследил их взгляд  из-под  полуопущенных
век. - Мне кажется, настало время оградить ее от вас  и  вашей  прислужницы,
столь вам верной. Пока вы не принудили меня к такого рода ухаживаниям, каким
наши римские благородные предки обрели своих сабинских супруг.
   Потребовалось мгновение, чтобы смысл этой угрозы стал ясен. Глаза Летиции
загорелись гневом.
   - Ты посмеешь!..
   - А вы посмеете тогда отказать мне в  разрешении  обвенчаться  с  ней?  -
Сдвинув брови, Ферранте взвесил эту внезапно его озарившую мысль. - Пожалуй,
нет. Не это ли средство против вашего упрямства, Летиция? Конечно,  крайнее,
но если вы заставите меня быть жестоким, чтобы быть добрым...
   - Чудовище! - вскричала дама Пия и замахнулась на  его  лицо  скрюченными
пальцами. Он легко перехватил ее руки и с  силой  дернул  вниз,  раздраженно
сжав губы. Из ее желтого рукава выпал  белый  кружок  и  запрыгал  по  сухой
земле. Она охнула и наступила на него - но опоздала. Вокруг ее туфли  словно
всколыхнулось оранжевое пламя и погасло.
   - Это еще что? - спросил Ферранте, легко отодвинув даму Пию на расстояние
руки, как она ни сопротивлялась, и нагнулся за смятым тамбуринчиком.
   Через минуту-другую откроется, что  он  -  соглядатай!  Тейр  выпрямился,
нащупывая рукоятку ножа. В последний раз он им пользовался, когда  резал  за
завтраком баранину. Лезвие затупилось. Почему он не подумал его наточить?  У
него перехватило дыхание.
   Он выхватил нож и прыгнул  в  тот  момент,  когда  Ферранте  распрямился.
Слишком далеко для удара! Солдат у стены бросился вперед  с  предупреждающим
криком. Ферранте полуобернулся и  вскинул  руку  в  кольчуге,  отбивая  нож.
Лезвие скользнуло по колечкам и оцарапало шею Ферранте  сбоку.  В  отчаянной
попытке вернуть удачный случай Тейр повернул нож  и  ударил.  Теперь  лезвие
впилось в шею Ферранте под затылком. Но Ферранте уже перехватил его запястье
с силой, неожиданной при таком неудобном повороте его  собственной  руки,  и
нож пошел лишь на кончик острия. Ферранте пытался завладеть рукояткой, и тут
Тейра словно молния ударила в пах и по всему телу разлилась слепящая боль  -
колено искушенного в рукопашной Ферранте нашло цель безошибочно и  с  силой.
Тейр согнулся, его подбородок наткнулся на сапог, и его  голова  откинулась,
Это было хуже, чем попасть под камнепад Снова пинок - теперь  в  живот,  швы
лопнули, и порез начал кровоточить.
   В ложбинку у горла Тейра уперся кончик длинного  блестящего  меча,  а  он
лежал на спине, и моргая, глядел на синее небо над головой, на маячащее  над
ним темное лицо Ферранте. Тот прижал руку к шее, посмотрел на липкую  кровь,
окрасившую его  ладонь,  и  выругался.  Вздернул  меч  и  отступил  на  шаг.
Подбежали еще два солдата и принялись пинать Тейра,  хотя  в  этом  не  было
никакой нужды.
   Герцогиня и дама Пия кричали, цепляясь друг  за  друга.  Фьяметта  бы  по
крайней мере схватила кирпич и попробовала  бы  раскроить  Ферранте  голову.
Тейр горько сожалел о своей робости. Будь он посмелее, он мог бы добиться от
нее поцелуя или даже чего-то большего, перед тем как умереть, умереть...
   Ферранте опирался на меч,  тяжело  дыша,  показывая  белки  глаз.  Минуту
спустя, когда стало ясно, что Тейр не  повторит  своей  попытки,  он  махнул
стражам.
   - Уведите их в башню! - приказал он, и двое  солдат  подошли  к  плачущим
женщинам, а офицер следом за ними увел Джулию  с  ее  собачкой  из  светлого
сада.
   Тейр мигал слезящимися глазами и старался запомнить  небо.  Ему  хотелось
упасть туда, уйти к Богу. Он бы, конечно,  предпочел,  чтобы  его  последний
взгляд упал на Фьяметту, но никак не  хотел,  чтобы  она  оказалась  тут,  а
потому достаточно будет неба. Над ним дрожали  и  расплывались  лица  врагов
Смазанное, раздвоенное лицо Ферранте, багровое от ярости и страха -  Почему,
немец? - проскрежетал Ферранте, и  блестящий  меч  вновь  прижался  к  горлу
Тейра. Он был похож на  желоб,  восходящий  к  небесам,  словно  укороченный
блеском солнца По нему можно было скользнуть вверх, в синее небо...
   - Швейцарец, - хрипло поправил Тейр. Рот у него пересох, на зубах скрипел
песок.
   - Почему ты пытался меня убить?
   Почему. Почему. Ну, так вроде бы следовало. Все этого от него  хотели.  А
он, в сущности, не хотел. Он хотел возвращения Ури куда больше,  чем  смерти
Ферранте.
   - Ты убил моего брата! - выплюнул Тейр вместе со сгустком крови.
   - А? Не швейцарского ли капитана Сандрино? -  Зубы  Ферранте  блеснули  в
жутковатой довольной усмешке. Видимо, месть за мертвых братьев  была  в  его
мире достаточной причиной, чтобы стало больше других мертвых  братьев.  Есть
ли брат у Ферранте? Так и будет эта цепочка тянуться вечно?
   Красное одеяние Вителли, секретаря, захлопало га бегу.
   - Ваша милость! - кричал он голосом, полным паники.
   - Все  не  так  страшно,  как  выглядит,  Никколо,  -  произнес  Ферранте
скучающим голосом, вновь полностью им владея.
   - Вы истекаете кровью...
   - Царапины. Эй, ты, приведи моего лекаря.
   - Позвольте,  я  ее  остановлю...  -  Вителли  провел  ладонью  над  шеей
Ферранте, и кровь почти перестала сочиться.
   Окровавленными ногтями Ферранте осторожно почесал вокруг  ранок,  морщась
от раздражения.
   - Еще бы чуть-чуть, черт побери! Обыщите его,  не  припрятал  ли  он  еще
оружия.
   Он кивнул солдату, и тот, встав на колени рядом с Тейром, начал шарить по
его избитому телу. Нашел за пазухой его тощий  кошель,  отдал  секретарю,  а
белый пергаментный кружок небрежно положил на землю. Тейр застонал.
   Даже Вителли обратил внимание на кружок только с третьего взгляда.
   - Что?.. - Он нагнулся, подобрал  его  и  через  секунду  выругался.  Его
пальцы сжали, раздавили тамбуринчик, и между ними вспыхнул и погас оранжевый
свет. - Откуда у тебя это?
   Тейр мечтательно улыбнулся, плавая в океане боли.
   - Отвечай! - завопил солдат и снова его пнул.  Тейр  охнул  и  поплыл  за
отступающей тьмой, которая унесет его от всего этого.
   - Ладно! - Вителли протянул руку, умеряя рвение солдата. - Если есть еще,
с помощью этого я их отыщу.
   - Что это такое? - спросил Ферранте, взяв левый тамбуринчик  и  сравнивая
его с расплющенным.
   - Думается, какое-то приспособление для подслушивания, ваша милость. И..,
и работа искуснейшая. Я чувствую, есть и другие.
   Ферранте перевел взгляд с тамбуринчиков на Тейра и сжал губы.
   - Он лазутчик?
   - Без сомнения.
   - Он назвался братом капитана Сандрино. Ну да одно другому не  мешает.  -
Ферранте махнул солдатам. - Повесьте его на южной башне, так чтобы его  было
видно с северной.
   Солдаты подхватили Тейра под мышки, чтобы поднять.  Он  смутно  вспомнил,
что молился Богу спасти его от повешения. "Беру эту просьбу  обратно".  Ведь
ему же была обещана смерть в тисках земли и воды, а не болтаясь в воздухе.
   - Погодите, ваша милость... - Вителли подошел, нагнулся и вперил взгляд в
распухшее окровавленное лицо Тейра. - Брат капитана Окса?  Неужели?  Они  не
очень похожи. Ну, пожалуй, подбородок.
   - А это имеет значение?
   - Выпал случай...
   - Что? - раздраженно крикнул Ферранте. - Мне не нравится тянуть  с  этим.
Он лазутчик, убийца, ну так вздернуть его в назидание другим.
   - Вздернуть. , да, но.., по-моему, мы можем извлечь пользу из его смерти.
Внизу. Э? Кошки, петухи - мелочь в сравнении с человеком. А если  он  правда
брат.., другого, тогда... Мне придется переделать мои чертежи.  Превосходно,
ваша милость, поистине превосходно!
   - А! - Ферранте задумчиво потер подбородок - Понимаю.  -  Он  помедлил  в
непривычной для себя нерешительности - Может, у него  есть  еще  один  брат,
который  прыгнет  на  меня  из  темноты?  Ну-у.  ,  в  конце-то  концов   он
приговоренный к смерти преступник А жаль Он мне нравился.
   - Тем лучше, ваша милость - Глаза Вителли хищно блеснули.
   Губы Ферранте сложились в узкую линию, но он обернулся к солдатам:
   - Отведите его в темницу Мы допросим его позже и сами казним.
   Двое лозимонцев подняли Тейра на ноги.  Сад  толчками  закружился  вокруг
него, его затошнило. Новая серая туника была безнадежно испорчена  кровавыми
пятнами,  заметил  он  со  слезами  огорчения.  Матушка  расстроится...  Они
поволокли его через сад. Сумрак замка отсек ясность дня. Вокруг него плавало
глухое эхо оштукатуренных коридоров. Спотыкаясь на ступеньках, он  спустился
в речную каменную ночь. За углом - знакомые зарешеченные темницы. В уши  ему
назойливо ввинтились сердитые голоса...
   "...яблоку упасть негде".., "Да не туда же!"... "А  что?  Все  равно  нам
надо все время за ним следить. Может, расшевелит  что-нибудь!"  .  "Нет,  уж
лучше его не расшевеливать!" Наконец мир в форме холодного камня прижался  к
лицу Тейра, его ладони уперлись в ледяную колючесть, и он  бережно  повернул
набок пронизанную болью голову Из отверстия в толстой стене над ним  сочился
отраженный голубоватый свет. Где-то лязгнул замок.  Послышались  удаляющиеся
шаги.
   Толстая теплая рука вцепилась ему в волосы, повернула голову.  Тейр  тупо
поглядел на красные глаза, небритые щеки, пегую бороду на отвисающих брылях.
Кустистые брови поползли вверх.
   - В нетопыре суть, - ласково уведомил его  сумасшедший  кастелян,  разжал
пальцы, и Тейр вновь хлопнулся щекой о камень.

Глава 14

   Вот и  последнему  конец!  -  угрюмо  сказал  брат  Перотто.  Поверхность
пергаментного тамбуринчика на  столе  перед  ним  на  миг  излучила  смутный
оранжевый свет. Он померцал в холодных  северных  отблесках  дня  в  рабочей
келье аббата Монреале и угас.
   - Вся наша работа! -  простонал  брат  Амброз.  Остальные  монахи  вокруг
стола,  каждый  сжимавший  теперь  немой  тамбуринчик,  согласно   закивали.
Фьяметта потрогала последний тамбурин. Конец! Он ни разу  не  заговорил,  но
теперь его магия не просто бездействовала, она исчезла без следа.  "Где  ты,
Тейр?" Фьяметта  только  что  передала  Монреале  рот,  который  попеременно
говорил то громко, то странно приглушенно, из рукава дамы Пии, как вдруг  из
него ворвался крик и оборвался в безмолвие. Аббат поспешно собрал  остальных
слушающих, и они вместе  следили  за  губительными  блужданиями  Вителли  по
замку: кабинет Сандрино, лазарет, чердак конюхов. Слова из  маленьких  ртов,
перед тем как они умолкали, исчерпывались двумя-тремя - простыми и деловыми.
"Вот  еще  один,  ваша  милость".  "Под   одеялом.   Ха!"   До   последнего,
разоблачающего, найденного высоко на полке там, где творилась черная  магия.
Фьяметта знала, что всю ночь, после того как, она по  распоряжению  Монреале
ушла спать, этот рот держал брата Перотто в страшном волнении, но что именно
он слышал, Перотто толком не объяснил. Во всяком случае ей.
   Последние произнесенные шепотом слова Вителли наводили ужас, хотя  сказал
он мало: "Это ты, Монреале, верно? Узнаю твою руку. Но ты ничего не добился.
Твоя судьба предрешена, а твой глупый подручный умрет сейчас же".  Треск,  и
рот перед братом Перотто выбросил с таким трудом вложенную в него магию.
   Монреале сгорбился и так побледнел, словно его живот раздирали в  клочья.
Брат Перотто откинулся на спинку и беспомощно развел руками:
   - Что случилось, отче? Все, казалось, шло так хорошо, и вдруг...
   - Я страшусь за бедного Тейра, - прошептал Монреале своим коленям.
   Фьяметта крепко обхватила себя руками, надавливая на львиное кольцо между
грудями. Она все еще  ощущала  его  теплый  музыкальный  напев,  как  биение
крохотного сердца. А если настоящее сердце Тейра остановится, узнает ли  она
это? Она обвела взглядом сидевших вокруг стола монахов в  серых  одеяниях  с
капюшонами - серьезных, важных, беспомощных.
   - Какой от вас толк? - вскрикнула она с внезапной мукой.
   - Что? - резко сказал брат Амброз, но Монреале только приподнял голову.
   - Какой от  вас  толк?  Церковь  должна  ограждать  нас  от  зла.  О,  вы
разъезжаете по деревням, пугаете старых знахарок, дескать, они насылают вшей
в волосы, соседок или варят дурацкие  любовные  зелья,  которые  в  половине
случаев и не действуют вовсе, грозите их душам адским огнем, если они  будут
упорствовать;  вы  умеете  допекать  ремесленников,   трудящихся   в   своих
мастерских, но когда нам угрожает настоящее зло, какая  от  вас  польза?  Вы
боитесь сразиться с ним! Вы караете маленькие преступления маленьких  людей,
что совсем не опасно, но когда являются с войском великие преступления, куда
деваются ваши проповеди? Вы умолкаете! Глупых.., мальчишек.., вешают,  а  вы
рассиживаетесь и молитесь... - По ее щекам покатились слезы,  она  захлюпала
носом, утерла лицо рукавом и закусила тубу. - Ах, что толку...
   Брат Перотто начал было гневно объяснять,  что  невежественным  девчонкам
Подобает смирение, но аббат Монреале сделал ему знак замолчать.
   - Фьяметта отчасти  права,  -  сказал  он  ровным  голосом,  потом  обвел
взглядом стол и горько улыбнулся. -  Все  добродетели  сводятся  к  мужеству
перед острием меча. Но мужество должно  умеряться  благоразумием.  Мужество,
растраченное понапрасну и не к месту, - это величайшая  трагедия.  Существуй
восьмой смертный грех, им была бы глупость, из-за которой любые  добродетели
пропадают втуне, как  вода,  пролитая  на  сухой  песок.  И  все  же..,  где
кончается благоразумие и начинается трусость?
   - Вы  послали  Тейра  туда  одного,  -  выпалила  Фьяметта,  -  чтобы  он
подтвердил мои обвинения Ферранте в черной магии и  убийстве.  Моего  слова,
слова  невежественной  девушки,  было   мало   против   столь   великого   и
до-бро-де-тель-но-го сеньора, как  Уберто  Ферранте.  И  вот  мои  обвинения
получили достаточно подтверждений из их собственных  уст.  Так  чего  же  вы
ждете теперь? Причин ждать нет, есть только причины поторопиться!
   Монреале положил руки ладонями вниз на стол и  внимательно  посмотрел  на
них.
   - Совершенно верно. - Он со свистом втянул воздух сквозь зубы и сказал:
   - Брат Амброз, приведи приора и лейтенанта  гвардии  покойного  Сандрино.
Брат Перотто, Фьяметта, вы будете мне помогать. Для начала уберите со  стола
весь этот хлам.
   Каким страстным ни был ее  призыв,  Фьяметта  растерялась  -  слишком  уж
внезапным оказался отклик. Холодея от страха,  она  убирала,  распоряжалась,
доставала принадлежности его искусства, пока Монреале бросал через плечо все
новые распоряжения. Оказалось, что Монреале приготовился - во всяком случае,
внутренне. Видимо, предаваясь медитациям, он не только молился. Когда  вошел
лейтенант гвардейцев, укрывшихся в монастыре, Монреале потребовал, чтобы  он
оставил достаточно арбалетчиков на стенах, а с остальными сделал  вылазку  и
пробился в город. Ферранте и Вителли будут парализованы чарами,  которые  он
намеревался  сотворить,  а  внезапное  нападение,  он   надеялся,   ввергнет
лозимонских солдат в смятение, и солдаты Сандрино - теперь Асканио -  смогут
поднять горожан.
   - Лозимонцы успели стать им ненавистными, - рассудил  Монреале.  -  Нашим
людям нужна только надежда на успех, уверенность, что их не ждет  неизбежный
разгром, и они бросятся вам на подмогу. Сразу же прорывайтесь прямо в  замок
к герцогине. Впрочем, оставшись без  предводителя,  лозимонцы  скорее  всего
предпочтут сдаться на выгодных условиях и сами откроют ворота.
   Фьяметта, слушая, все больше холодела. Однако лозимонские брави Ферранте,
хотя и беспощадны, вряд ли готовы жертвовать собой во имя верности.  Тем  не
менее ее сердце сжималось: ведь не проложат же они  себе  путь  сквозь  ряды
осаждающих мановением магического жезла? С другой стороны, если не Монреале,
кто еще способен собрать воедино все порвавшиеся нити? Даже ее отец  воззвал
к нему!
   Монреале  благословил  очищенный  стол,  а  брат  Амброз  обошел   келью,
помахивая курящейся дымом кадильницей и произнося нараспев латинские слова.
   - Надо рассеять отголоски предыдущих заклинаний, - объяснил он.
   Фьяметта кивнула: ее отец время от времени точно так же очищал дом, перед
тем как браться за исполнение особенно важных, трудных или сложных  заказов.
Или таких, в удачном исполнении которых он  не  был  слишком  уверен.  Обряд
этот, видимо, очищает не столько комнату, сколько  дух,  подумала  Фьяметта,
закашлявшись от дыма.
   Монреале сам расположил предметы, необходимые для этого заклинания.
   - Это будет более заклинание духа над духом, чем духа над материей.  Надо
выбрать наилучшие символы для сосредотачивания. И  все  же  я  предпочел  бы
иметь какое-нибудь материальное звено. Прядь, что-то из носильной  одежды...
Но с тем же успехом я мог бы пожелать, чтобы из-за холмов появилось  папское
войско. - Он вздохнул, но тут же повеселел. - Однако мне известно  настоящее
имя Вителли. Без него все, несомненно, пошло бы насмарку, и  я  бы  даже  не
знал почему. - Он взял новую палочку белого мела и начал  тщательно  чертить
на столе.
   Кончив фигуру, Монреале положил нож, обмотанный зеленой с золотом  нитью,
параллельно жезлу из  сухой  ивовой  ветки,  обмотанному  красной  и  черной
нитями.  Ферранте  и  Вителли,  воин  и  духовно  иссушенный  маг.  Монреале
отступил, разглядывая их.
   Достаточно ли?.. Ведь такое расстояние... Больше мили.
   "Их следовало бы скрестить острыми концами вниз в знак их сообщничества и
зла в них", - подумала Фьяметта, но промолчала. Отец  сурово  ее  наказывал,
если она осмеливалась что-либо советовать на людях.
   И уж конечно, Монреале лучше знает, что делает.
   А он положил кусок сложенной полупрозрачной ткани  возле  ножа  и  жезла.
Собственно, это была реднина, взятая из монастырской кухни.
   - Шелк был бы уместнее, - пробормотал Монреале. - Но она хотя бы новая.
   А еще лучше была бы паутина, подумала Фьяметта. Но не посмела предложить,
что наберет сколько нужно. Уж  конечно,  паутины  найдется  много  в  темных
закоулках монастыря. Таких темных.., странных!
   - Заклинание, ввергающее  в  глубокий  сон,  -  объяснил  Монреале.  -  В
сущности,  такое  же,  к  какому  прибегают  наши  целители,  когда  пациент
опасается ножа. Очень сильное. Но мы должны еще его усилить,  чтобы  одолеть
сразу двоих, причем без их содействия, не говоря уж о том, что один способен
оказать упрямое сопротивление. И возможно, он выставил заслоны...
   "Так почему бы не наложить заклятия  по  очереди?  Начав  с  Вителли?"  -
Главное, что меня смущает, - пробормотал  Монреале,  -  это  белая  сущность
заклинания, его духовная благотворность. Это камень преткновения.
   - Как? - сказала Фьяметта. - Почему? Оно же не убьет их.  Разве  что  тот
или другой будет перевешиваться через перила балкона в минуту  наложения,  а
это маловероятно. Заклинание целителя! Что может быть белее?
   - А потом, если мы победим, - губы Монреале искривились, - их обоих  ждет
костер. Такое ли уж белое намерение, пусть средство и законное?
   - А если победят они, то будут считаться с законностью?
   - Чтобы удержать захваченное, они должны  скрыть  свои  преступления  под
покрывалом законопослушности.  Свидетели  обратного  окажутся..,  в  большой
опасности.
   "И я в том числе", - с дрожью сообразила Фьяметта.
   - Теперь это потребует настоящей бойни. -  Монреале  вздохнул.  -  Ну,  я
готов. Пока лейтенант не пришел доложить, что собрал  своих  людей,  давайте
помолимся.
   "Так я и знала!" Однако Фьяметта  послушно  опустилась  на  колени  перед
распятием на стене кабинета Монреале.  Ей  было  о  чем  помолиться.  Она  с
грустью вспомнила все молитвы, которые расточала в прошлом во имя пустяков -
кружевной шапочки, серебряного браслета,  как  у  Маддалены,  пони..,  мужа.
Однако все это было получено: шапочка и  браслет  от  отца,  белый  мерин...
Тейр? Что за непонятная девичья сила, которая  вынуждает  неумолимый  мир