"на вырост".  Он  смущенно  оглядел
свои алые бедра, такие яркие и словно бы ничем не прикрытые. Красная шапочка
довершила его наряд.
   Они вышли из прачечной, углубились в лабиринт  монастырских  переходов  и
очутились в  дворике  у  подножия  колокольни,  где  уже  сгущались  светлые
сумерки.  Брат  Амброз  остановился  там.  По  толстым  плетям   обвивавшего
колокольню плюща неуклюже спускался монах, поблескивая голыми  ногами,  полы
его одеяния были заткнуты за пояс. В зубах он держал холщовый мешок.  Амброз
охнул - одна обутая в сандалию нога соскользнула и  заболталась  в  воздухе,
однако монах удержался и благополучно завершил спуск.
   Тяжело дыша, он одернул свое одеяние и  сунул  Амброзу  бугрящийся  мешок
Бугры двигались.
   - Вот твои нетопыри. А теперь я могу пойти поесть?
   - Благодарю тебя, брат. Это ведь не было так уж трудно?
   Монах одарил его взглядом небратской нелюбви.
   - В следующий раз, - просипел он, - попробуй сам. Хватая их,  я  чуть  не
сорвался, а два меня укусили. - Он предъявил крохотные  ранки  на  пальце  и
выдавил из них бисеринки крови в подтверждение своих слов. - Спой эту песню,
сказал ты, и они сами залетят в мешок. Ха! Куда там!
   - Тебе надлежало пропеть заклинание с  истинной  любовью  и  добротой,  -
попенял ему Амброз.
   - К не-то-пы-рям? - Губы монаха искривились от негодования.
   - К любому созданию Божьему!
   - Как же, как же! - Монах насмешливо ему поклонился. -  А  теперь  я  иду
ужинать  -  если  на  кухне  хоть  что-нибудь  осталось,  пока   аббату   не
понадобилось ведро уховерток! - И он возмущенно удалился.
   Брат Амброз взял поудобнее шевелящийся мешок и повел Тейра дальше.
   Рабочую  келью  аббата  Монреале  озаряли  свечи.  Фьяметта   сидела   на
перевернутом бочонке, упираясь локтями в стол. Тейр с тревогой  вгляделся  в
нее. Она казалась уставшей, но довольной. Аббат расхаживал по келье.
   - Отлично, - сказал он, когда Амброз и Тейр вошли. - Тейр, оглядись-ка  и
скажи, видишь ты тут что-нибудь новое.
   Недоумевая, Тейр послушно  обошел  стол.  Сушеный  крокодил  все  так  же
ухмылялся в своем углу, а расположил  ли  аббат  по-другому  хаос  на  своем
столе, Тейр решить не мог.
   - Нет, отче.
   Монреале улыбнулся Амброзу с некоторым торжеством.
   - А перед Фьяметтой на столе - что? Нет, не гляди!
   - ..Поднос.
   - Но что на подносе?
   - Я.., я не знаю.
   - Отлично. - Монреале провел ладонью перед глазами Тейра. И Тейр сразу же
посмотрел па поднос.
   На подносе аккуратными рядами  лежали  двенадцать  маленьких  тамбуринов,
обтянутых белым пергаментом,  -  таких  крохотных,  что  каждый  можно  было
спрятать в ладони. Тейр готов был поклясться, что мгновение назад их там  не
было.
   - Вы сделали их невидимыми, отче? - Тейр взял тамбуринчик и  оглядел  его
со всех сторон.
   - Нет. И жалею, что не могу. Как не могу сделать их меньше или придать им
вид более обычных предметов. Просперо Бенефорте что-нибудь да  придумал  бы,
не сомневаюсь. - Монреале грустно вздохнул.  -  Но  у  нас  нет  времени  на
поиски. Ну, их  хотя  бы  нелегко  заметить.  И  все  же,  когда  будешь  их
размещать, подыскивай  такие  места,  где  они  будут  укрыты  от  взглядов.
Обязательно сухие и так, чтобы ничто не касалось пергамента. Последи,  чтобы
они могли свободно дрожать.
   - А зачем они?
   - Это маленькие уши. Уши и рты в гармонизированных парах.  Все,  что  ухо
услышит в замке  Монтефольи,  его  рот  скажет  слушающему  монаху  здесь  в
монастыре. Поскольку к каждому рту придется  приставить  монаха,  постарайся
укрывать их там, где могут сказать что-то важное, хорошо?
   - Попытаюсь, отче. А надолго их хватит?
   - На день или около того. Я еще не нашел  способа  сделать  это  заклятие
менее летучим. А потому приводи их в действие, только  когда  спрячешь.  Это
подобие соглядатного заклятия, которое я накладываю на моих птиц,  но  я  ни
разу не слышал, чтобы  кто-нибудь  использовал  его  без  посредства  живого
существа. Я было  подумал  о  тараканах,  но  они  ведь  склонны  убегать  в
безопасные щели, если только их не покалечить. Но тогда они погибают.
   А Тейр-то думал, что про уховерток было сказано в шутку!
   - Не знаю, пробовал ли кто-то это раньше и потерпел неудачу, или хотя  бы
отчасти преуспел, но скрыл... Слишком много скрытности в этих делах. Если бы
все колдуны объединяли знания во имя общего блага, а не берегли  бы  ревниво
свои секреты, как далеко мы продвинулись бы! Даже  в  Церкви  нас  разделяют
гордыня и страх. Я размышлял над этим уже довольно долго,  но  лишь  сегодня
додумался расщепить пергамент и поделить тонкие половинки между ухом и ртом,
чтобы использовать их конгруэнтность.  Я  не  нашел  способа  заставить  ухо
слышать, если живое есть только с одной стороны. Но теперь два - это одно, а
одно - два.
   - А нельзя ли мне иметь при себе рот, чтобы вы могли говорить со мной?
   - Увы, как ни жаль! Но ты ведь не  ученый  маг  и  не  можешь  все  время
обновлять заклятие и говорить так громко, чтобы тебя слышали. - Он  тревожно
нахмурился. - Надеюсь, такое расстояние не станет им помехой. Ведь  испытать
их мы могли только через двор. Молю  Бога,  чтобы  расстояние  между  замком
Монтефольи и нашим монастырем оказалось не слишком большим для них.
   Монреале начал укладывать половину тамбуринчиков в старую холщовую  сумку
среди запасной одежды и  прочего,  что  могло  быть  у  молодого  литейщика,
ищущего работы. Амброз осторожно подвесил свой  мешок  к  потолочной  балке.
Тейр спросил у Фьяметты:
   - День прошел для вас удачно?
   - Да, - ответила она весело. -  Хотя  делала  я  почти  то  же,  что  для
батюшки. И, кажется, он будет пользоваться моей  помощью,  как  подмастерья,
хоть и не имеющего разрешения. - По ее тону Тейр не понял, довольна она  или
досадует. Но в  ее  глазах  светилась  сдержанная  уверенность  в  себе.  Он
невольно улыбнулся ей в ответ, а она прошептала, прикрыв рот ладонью:
   - Расщепить пергамент придумала я! Вспомнила, как батюшка расщеплял кожу,
чтобы сделать потайной карман в своем кошеле.
   Монреале взял последний тамбуринчик и рассеянно оглядел его.
   - Каким благом было бы... Что, если бы  каждый  год  Церковь  собирала  в
книгу лучшие из новых найденных заклинаний  и  рассылала  их  копии  во  все
епархии. Многие предпочли бы такую славу хранению своих секретов...  Ну  что
же. Вот так. - Монреале завязал  новую  сумку  Тейра.  -  Ты  хочешь  еще  о
чем-нибудь спросить?
   О чем? Все же было так просто! А давящую  внутри  него  тяжесть  Монреале
убрать не мог. Но кобольд же обещал, что он останется жив, если отправится к
огню. Но чего стоит слово кобольда?
   - Отче Монреале, могу ли я полагаться на слово демона?
   - Что-о?!  -  Монреале  в  изумлении  стремительно  обернулся.  -  Какого
демона?
   - Кобольда. Мы их называем горными демонами. Я  разговаривал  с  одним  в
руднике.
   - А-а! - Монреале вздохнул с облегчением. - Не  пугай  меня  так,  малый.
Кобольды не демоны.
   - Правда?
   - И совсем не похожи на них. Кобольды - и  наяды,  и  дриады,  и  все  им
подобные - они.., э.., естественные сверхъестественные народцы. Так сказать.
У каждого есть своя  практическая  магия,  согласная  его  природе,  но  она
врожденная, а не выученная. Никто из них не способен превзойти свою  природу
в отличие от мага-человека, объединяющего  магию  духовную  и  практическую.
Отцы Церкви определили их как отдельное творение Божье, но не  принадлежащее
телу Христову, как люди, и не подвластное людям, как, например, лошади.  Они
просто.., другие. В сравнении с людьми они  живут  очень  долго,  во  всяком
случае, некоторые, но они смертны.  Касательно  природы  их  душ  существуют
разные мнения и даже ереси, однако толком ничего не известно. Их создал Бог,
и значит, у них есть назначение, но ведь  Бог  создал  львов,  и  волков,  и
головных вшей. И мы не обязаны терпеть от них докуку.  К  счастью,  духовная
магия Церкви в случае нужды лишает силы их практическую  магию.  -  Монреале
заметно увлекся, и Тейр воспользовался этим.
   - Но тогда, что такое демон?
   - А!.. - Монреале запнулся и помрачнел. - Боюсь, демоны для нас почти  то
же, что турки. Наши братья. Демоны - человеческого происхождения,  а  потому
их зло неизмеримо опаснее для нас, чем злокозненные шутки тихого народца.
   Фьяметта посмотрела на него. От страха ее глаза  сузились.  От  страха..,
перед чем? Тейр не осмеливался искать ответа.
   -  Но  что  такое  демоны  по-настоящему,   отче?   Монреале   беспокойно
нахмурился:
   - Фьяметта, пойми. Ты не должна обсуждать это без  надлежащего  духовного
руководства, иначе ты можешь впасть в ересь или в заблуждение. Для тебя  все
должно быть очень ясным. Если ты будешь постигать магию, как  надеешься,  то
перед тобой откроются.., некие соблазны, неведомые непосвященным.
   - Это имеет какое-то отношение к батюшке? - быстро спросила она.
   - Увы, да. - Монреале помолчал. - Демоны - это призраки.
   - Батюшка не демон!
   - Пока нет, ты права. Но ему,  возможно,  угрожает  опасность  стать  им.
Видишь ли, души, получившие последнее отпущение грехов, отправляются к Богу.
Некоторые чистые души возносятся к нему  даже  без  отпущения.  Но  порой..,
почти  всегда  при  внезапной  безвременной  кончине,  причина   которой   -
несчастный случай или убийство, дух не отлетает.
   - Так говорил и батюшка.
   - Да. Со временем большинство из них исчезает, подобно дыму  под  ветром,
потерянные для человека и Бога. Или, во  всяком  случае,  для  человеческого
зрения. Вот таких можно на время заключить в кольцо  или  иную  материальную
матрицу, питать и удерживать.
   - Как удерживать?
   - Такие ритуалы  существуют  в  избытке.  Причем  действенные  смешаны  с
множеством вздора, безобидного или ужасного. Грех создания кольца  духов  не
только в том, что душе препятствуют вознестись к Богу, но и в этих ритуалах.
Когда тщащийся стать магом верует, будто великие преступления даруют великую
власть, он часто по-глупому путается и  ошибается.  Как,  наверное,  смеется
Люцифер! Бесконечный гнусный вздор. Я ненавижу эту чушь. Когда дух перестают
удерживать, он понемногу исчезает.
   - Разве он не попадает в ад?
   - Ад, как открыл нам Святой Августин, это не  место.  Это  вечность.  Что
совсем не конец времени. Ад - здесь и сейчас.  Как  и  рай.  В  определенном
смысле. - Он заметил ошеломленные лица Тейра и Фьяметты и помахал  рукой.  -
Но оставим это. Есть еще одна категория призраков. Иногда  каким-то  образом
дух удерживает себя сам без тела,  кольца  или  иного  материального  якоря.
Некоторые становятся пожирателями греховности и  питаются  страхом,  гневом,
отчаянием - и тщатся побуждать к  таким  грехам,  чтобы  поддерживать  себя.
Некоторые выискивают колдуний и магов, чтобы соблазнить  их,  заручиться  их
помощью. Таково происхождение  истинных  демонов.  Они,  благодарение  Богу,
очень редки. Гораздо более редки, чем рассказы  легковерных  невежд  внушают
вам.
   Монреале потер лицо, разглаживая глубокие складки тревоги.
   - Однако, судя по вашему описанию, призрачная сила Просперо Бенефорте уже
почти настолько велика. Создать  временное  тело  даже  из  такой  невесомой
субстанции,  как  дым,  было  немалым  свершением.  А  в   руках   Ферранте,
порабощенный кольцом, получая в пищу. , то, чем будут его кормить, он  может
стать ужасным.
   - Батюшка не станет творить зла!
   - Просперо Бенефорте был человеком. Очень неплохим человеком  по  людским
меркам. Не отягощенным  ленью  и  чревоугодием..,  ну,  быть  может,  иногда
уступал гордости и гневу. И алчности. Но все  мы,  даже  лучшие  из  нас,  в
чем-нибудь  да  грешны.  Возможно,  некоторое  время  он  будет  противиться
Ферранте. Но рано или поздно приманка жизни, во  всяком  случае  продолжения
существования в мире воли, может оказаться  неотразимой.  Я  своими  слабыми
силами не сумел бы противостоять подобному соблазну  и  лишь  уповал  бы  на
Божье милосердие, моля о спасении.
   Фьяметта сидела словно оледенев. Тейр понял, что она ищет,  как  избежать
этого нового неожиданного ужаса.
   - Он взывал к вам, - напомнила Фьяметта.
   - Да, - признал Монреале. - Уповаю, он не назвал мое имя вместо  Божьего.
Я дам тебе особые молитвы, Фьяметта. А пока мы попробуем остановить Ферранте
с помощью всех средств, дарованных нам Господом.
   Аббат Монреале отвел Тейра на южную стену к месту далеко в стороне  и  от
главных ворот, и  от  боковой  двери.  Чтобы  добраться  туда,  им  пришлось
пройтись по крыше прачечной. Луны не  было,  а  брат  Амброз  затемнил  свой
фонарь. Тейр прищурился, пытаясь взглядом проникнуть в глубь ближнего  леса.
Если он не сумеет разглядеть солдат, может, и они не сумеют разглядеть его.
   Монреале и Амброз казались тенями монахов. Только льняные рукава Фьяметты
белели смутным пятном. Тейр все думал, а вдруг Монреале накинет ему на плечи
плащ-невидимку, но Монреале лишь произнес нараспев какое-то  заклятие.  Быть
может, из-за всей этой магии вокруг он стал более восприимчив  к  ней  -  во
всяком случае, на этот раз он почувствовал,  как  при  словах  Монреале  его
окутало что-то неясное.
   - И они совсем не смогут меня увидеть? - прошептал Тейр.
   - Почти, - так же тихо ответил Монреале.  -  Это  заклятие  сродни  тому,
которое я наложил на мои ушки. Оно рассеется  через  несколько  часов.  Если
солдаты Ферранте увидят неясное пятно, услышат какой-то звук, они решат, что
это какое-нибудь животное, или подумают,  что  им  почудилось.  Но  если  ты
наткнешься на кого-то, как вчера ночью, заклятие тебе не  поможет,  так  что
остерегайся.
   Неужто они пришли в монастырь только вчера ночью?
   - Да, отче. - Тейр взял веревку, проверил ее, вскинул ноги и, сев  верхом
па парапете, натянул шапочку поплотнее.
   Фьяметта стояла на крыше, обхватив себя руками от холода.  Ее  юбка  была
как черная колышущаяся вода. Ее лица Тейр не разглядел.
   - Тейр... - сказала она. - Побереги себя. Э.., новая одежда тебе очень  к
лицу.
   Тейр кивнул, испытывая прилив бодрости. Он пропустил веревку между руками
и начал спускаться.

Глава 9

   Оставшиеся темные часы  Тейр  продремал  под  деревом  вблизи  дороги,  в
четверти мили от северо-восточных ворот Монтефольи.  Наконец  за  восточными
холмами разлилось золото зари. Он перевернулся на бок и уставился на пыльную
дорогу. Он не хотел войти в  город  первым.  Или  вторым.  Слишком  заметно.
Пожалуй, третьим. Дорога оставалась странно безлюдной для такого  часа  и  в
такой близости от города. Значит, все, кто мог, старались держаться подальше
от солдат. Но в конце концов  по  дороге  проехал  всадник  -  скорее  всего
лозимонец, а затем прошел старик, катя тачку с овощами. Дав ему отойти, Тейр
вышел на дорогу.
   Впереди возникла городская стена, и Тейр сглотнул. Сложенная  из  тесаных
камней и кирпича подревнее и поновее,  она  спускалась  до  берега  озера  и
убегала вверх, обнимая Монтефолью, оберегая ее от бед.  Длиной  в  милю,  не
меньше, решил Тейр. И Рим такой же? В ясном  утреннем  свете  город  казался
волшебным, чарующим. "И это построили люди? Так какие  еще  чудеса  способны
сотворить люди?" Правда, местами стена нуждалась в починке, где  выкрошились
камни. Он еще больше повеселел. Что удерживало его в  Бруинвальде,  когда  в
конце дороги его ждало подобное? Ури пытался рассказать ему.
   Мысль об Ури, который, возможно,  уже  много  дней  лежит  раненый  среди
жестоких врагов без ухода и помощи, подстегнула Тейра, и  он  вскоре  догнал
старика с тачкой. Ворота помещались в арке квадратной башни, крытой  красной
черепицей. Там старика остановили  трое  стражей.  Невооруженный  мужчина  в
городской ливрее и двое лозимонцев с мечом на боку. На обоих  все  еще  были
пышные ливреи, сшитые для процессии в честь помолвки - праздничные зеленые с
золотыми полосками туники, и  зеленые  короткие  плащи  с  вышитыми  на  них
гербами Ферранте. Теперь эта праздничная одежда стала  грязной  и  рваной  -
после схватки, для которой отнюдь не предназначалась, и недели осады.
   - Редька? - сказал городской стражник недовольно,  копаясь  в  содержимом
тачки. - Только редьку вы нам и везете?
   Впрочем, в тачке, кроме редьки, лежали пучки салата и весеннего лука.
   - Наши молодцы привезут что-нибудь, не  по-хорошему,  так  по-плохому,  -
проворчал более высокий из лозимонцев. - Не забудь  сказать  своим  соседям.
Если мужичье припрятывает припасы, мы их отыщем!
   Старик пожал плечами, не решаясь возразить, и  покатил  тачку  дальше,  а
городской страж посмотрел па Тейра.
   - Какое у тебя тут дело? Ты ведь не  здешний.  Тейр  робко  мял  в  руках
шапочку.
   - Ищу работу, господин хороший.  Мне  говорили,  что  в  замке  требуются
литейщики.
   Городской страж хмыкнул и записал  имя  Тейра,  который  назвался  Тейром
Вилем, а также его дело в свою книгу.
   - А откуда ты?
   -  Из  Мейсена.  Альтенбурга,  -  наугад  брякнул  Тейр.  Как-то  раз  он
повстречал  калеку-рудокопа  из  Альтенбурга,   полуослепшего,   с   руками,
изъеденными едким кадмием. Место это казалось очень  удачным  -  так  далеко
отсюда!
   - Немецкий литейщик, а? - сказал  лозимонец  пониже.  -  Они  будут  рады
заполучить тебя. Тейр обрадованно обернулся к нему:
   - А вы не знаете, куда мне пойти и с кем поговорить, господин хороший?
   - Иди в замок. Направо и прямо по главной  улице.  Там  спроси  секретаря
сеньора Ферранте, мессера Никколо Вителли. Рабочих он нанимает.
   - Спасибо вам, господин! - И Тейр поторопился уйти.
   Улицы были  узкими,  точно  овраги  между  высокими  каменными  домами  и
лавками. Небо вверху превратилось в голубую ленту. Теперь, глядя на город не
с высоты, а изнутри, Тейр не узнавал ничего, кроме красок.
   В это утро людей на улицах почти не было.  Внезапно  Тейра  будто  что-то
ударило: ведь куда проще сначала посмотреть, что сталось с  домом  Фьяметты,
прежде чем в замке его поставят работать, только Богу известно,  над  чем  и
как. Он остановил прохожего, гнувшегося под вязанкой хвороста и спросил, как
пройти на Виа Новара.
   Оказалось, что лежит она в  противоположной  стороне  от  замка.  Посреди
мощенной булыжником главной улицы тянулась сухая сточная канава. Виа  Новара
он нашел почти у восточной стены города и зашагал по пей вверх.
   Вот этот большой квадратный дом?! Тейру он  показался  дворцом.  Весь  из
тесаного камня, окна внизу защищены затейливыми чугунными решетками -  точно
виноградные лозы с резными листьями, на  втором  этаже  более  высокие  окна
закрыты деревянными ставнями. Как подходит этот дом для Фьяметты!  Он  будет
хранить ее  будто  живую  драгоценность  в  своих  стенах,  будто  маленькую
ломбардскую принцессу. Неудивительно, что она так о нем тревожилась.
   Толстая дубовая дверь была вделана в  арку  из  белого  мрамора,  приятно
контрастировавшего  с  желтоватостью  тесаного  камня  стен.  Дверь   стояла
распахнутая и охранялась вооруженным лозимонцем в зеленом плаще с гербом. На
улице поблизости молоденький  лозимонский  конюх  со  свежим  румяным  лицом
держал поводья двух лошадей. На одной была простая  кожаная  сбруя.  Второй,
крупный ухоженный гнедой с броской белой звездочкой во лбу и белыми  чулками
щеголял золочеными удилами, зелеными, усаженными золотыми бляхами  поводьями
и такими же ремнями сбруи, но вдобавок украшенных  шелковыми  кистями.  Тейр
нерешительно остановился.
   - Чего тебе надо? - подозрительно спросил солдат.
   - Мне сказали, что секретарь сеньора  Ферранте  мессер  Вителли  нанимает
литейщиков, - начал Тейр с тяжелым северным выговором и хотел добавить "а  я
сбился с дороги и заблудился  в  городских  улицах",  но  тут  солдат  пожал
плечами и понимающе махнул рукой.
   - Так иди.
   Тейр в растерянности проскользнул мимо него и  остановился  в  выложенной
каменными плитами прихожей, давая глазам свыкнуться с полумраком. Справа  от
него