ли деревья и медленно ползли звезды. Все притихло -  кроме  воды  в
ручье. - Почему ты поднял восстание? - спросила она. -  Конечно,  и  мне
тоже страстно хочется побывать у тех дальних солнц. Но ведь у тебя  есть
"Чинук", ты перестроил этот корабль и подобрал экипаж, способный  увести
его к звездам.
   - Да, я сделал это после того, как инопланетный корабль пришел  через
Ворота у Феба. Разве ты забыла об этом? Рядом оказался только сторожевой
корабль, который смог замерить его  точную  траекторию  -  конечно,  это
сделали двое специалистов. Но, черт побери, они передали информацию лишь
своему  начальству,  и  правительство  Союза  немедленно  объявило   все
чрезвычайно важным секретом. Сам Дон Педро, сеньор клана Руэда  и  глава
Синдиката, не сумел ознакомиться с ней. Если бы не  проболтался  экипаж,
быть может, и мы с тобой так и не узнали  бы  до  сих  пор  о  том,  что
систему Феба посетило инопланетное судно. О да,  -  продолжал  Бродерсен
едким голосом. - Я понимал причины. Более того, отчасти даже  соглашался
с ними; не верь, если не хочешь. Мы не знали, что за существа ждали  нас
по ту сторону Ворот, и не могли отправить  туда  какой-нибудь  случайный
экипаж, способный натворить дел. Поэтому им пришлось задействовать  меня
и  мою  компанию.  Но,  купив  "Чинук",  я  надеялся,  что   официальная
экспедиция привезет хорошие новости  и  правительство  разрешит  частный
поиск. Можно было думать, что, если экспедиция не вернется, Совет  Союза
в каком-то году позволит мне предпринять вторую  попытку.  И  поэтому  я
держал корабль полностью укомплектованным, чтобы стартовать мгновенно, а
потом пусть политики и  бюрократы  попробуют  отменить  полученное  мной
разрешение.
   А "Эмиссар" возвратился! И они, чтоб Господь проклял  их,  умалчивают
об этом! Они  хотят,  чтобы  человечество  не  могло  использовать  свой
шанс...
   Плечи Бродерсена поникли.
   - Ад и проклятье в нем! - объявил он. -  Ты  тоже  не  в  первый  раз
слышишь, как я жужжу о том, что все и без того знают. Я рассказывал тебе
о своих подозрениях еще в  прошлый  раз.  Сегодня  я  выложил  все,  что
случилось после того. Зачем ты заставляешь меня твердить одно и то же?
   Она припала головой к его плечу.
   - Потому что это нужно  тебе,  мой  дорогой,  -  ответила  Кейтлин  и
добавила через мгновение:
   - Теперь скажи мне,  какая  необходимость  заставила  тебя  броситься
вперед, как быка О'Шонесси. Ты прекрасно владеешь собой.  Почему  ты  не
мог проявить терпение и хитрость, чтобы в конце концов собрать все пряди
правды в своей руке и сплести из нее удавку палача?
   Тон ее голоса успокоил Дэна сильней, чем слова.
   - Ну, - проговорил он, - скажем, я  сильно  скомпрометировал  себя  и
слишком доверился Аурелии Хэнкок, и видишь, что получилось из этого?
   - Ты мог бы и переждать. Сколько лет - миллионов лет - прошло  с  той
поры, когда Иные осваивали Галактику, и мы в слепоте  своей  обитали  на
нашем земном шаре? Чем повредят еще несколько лет?
   - Нам - ничем, но экипажу "Эмиссара", -  скрежетнул  Дэн.  -  Как  ты
знаешь, помощник капитана - если  он  еще  жив  -  мой  родственник.  На
корабле у меня есть еще один  хороший  друг.  Не  говоря  уже  обо  всех
остальных, у них тоже есть свои права.
   - Да. И ради этого ты рискнул благополучием Лиз, Барбары и Майка,  не
говоря о сотнях людей, которые зарабатывают себе на жизнь в  "Чехалисе"?
- Кейтлин стиснула его руку. - Дэн, дорогой, драгоценнейший,  что  гонит
тебя? Что именно? Да, ты много раз  рассказывал  мне,  как  чудеса  ждут
свободное человечество среди звезд...  большие,  чем  изобретение  огня,
письменности и средства от всех болезней  сразу.  И  разве  я  возражала
тебе? Но откуда эта страшная спешка, зачем  торопиться,  не  считаясь  с
ценой? Все мы умрем, дорогой мой... старыми и вредными, если  исполнится
мое желание, прежде чем познаем все, чем располагает одна лишь  Деметра.
Дэн сжал кулаки, стараясь говорить спокойно:
   - Голубка, я еще на Земле слишком насмотрелся, какой  вред  причиняют
людям  страстные  убеждения,  в  особенности  когда  их  позволяют  себе
правительства. Потом я начал читать книги по истории и обнаружил,  какие
ужасы происходили в прошлом от подобных  страстей.  И  тут  я  дал  себе
клятву - сохранять объективность, а если же не сумею, то по крайней мере
не бросаться на людей со своими проповедями.
   Однако... когда дело заходит так далеко, я не более чем все остальные
способен отложить за ненадобностью все свои  принципы,  чтобы  дождаться
удобного времени.
   На миг Дэн усомнился, что она оценила его выражение.  Быть  может,  и
так, но Кейтлин поцеловала его и продолжила:
   - Тогда  называй  их,  жаль,  что  ты  не  сделал  этого  раньше.  Он
почувствовал, как напрягся его голос, но не мог справиться с собой:
   - Вот чего я боюсь: если человечество не отправится  к  звездам,  его
ждет смерть.
   Союз  терзают  всякие  неприятности.  Когда  в  молодости  я  оставил
миротворческий корпус, мне казалось, что мы хорошо поработали и на Земле
установился вполне разумный порядок. Но я  ошибался:  слишком  уж  много
двуногих  животных  приходится  на  эту  планету.  Отсюда   эти   вечные
безумства... Религии наподобие трансдеизма, ереси, вроде Нового  Ислама,
политические платформы на манер азианизма. Страны, где толпы и  министры
кабинета,  не  считаясь  ни  со  сроками,  ни  с  реальностью,   требуют
самоопределения вплоть до отделения, если не могут  добиться  желаемого.
Хуже того, изрядная доля возражений против  Союза  вполне  законна.  Все
чаще и чаще мировое правительство пытается распоряжаться всем - всем!  -
из центра. Словно бы океанийский морской огородник, гималайский  рыцарь,
бизнесмен из Найроби и космонавт, работающий на  Илиадической  базе,  не
знают своих проблем и способов их решения, Иуда-жрец! Слыхала ли ты, что
в Совете с убийственной серьезностью обсуждаются перспективы воскрешения
кейнсианской фискальной политики?
   - Полагаю, что ты даже не знаешь, что это такое.
   - Всякий раз когда я посещаю Землю, я вижу ее  во  все  более  худшем
состоянии. Целая куча социологов утверждает, что открытие  существования
Иных, существ,  во  всем  превосходящих  нас,  породило  все  безумства,
которые привели к Смуте. Я не знаю. Быть  может.  Но  если  это  правда,
тогда Обетование не дало нам ничего, кроме передышки. Мы просто не могли
еще усвоить сам факт существования Иных. И мы никогда  не  сможем  этого
сделать, пока сами не выберемся в космос. Нет, я  уверен:  при  нынешнем
положении дел Земля скоро взорвется. В лучшем случае  обнаружится  новый
Цезарь, а Цезари никогда не были достаточно терпимы. Ну  а  о  худшем...
лучше не думать, Кейтлин.
   Не надейся, что мы сумеем спокойно пересидеть  здесь  несчастье.  Мой
личный  опыт   за   последние   несколько   недель   свидетельствует   о
противоположном.  Деметра,  похоже,  расположена  в  двухстах   двадцати
световых годах от Земли - это самая последняя оценка, которую  я  слышал
от астрономов, - но что значит это расстояние для корабля,  напичканного
ядерными боеголовками, если он войдет в Ворота?
   О да, - закончил Дэн. - Быть может, мои слова покажутся тебе  слишком
апокалиптичными. Я уверял тебя, что постараюсь удержаться от  фанатизма.
Наверно, все как-нибудь уладится. Но я точно знаю  -  если  знаю  что-то
вообще, - Земля не в состоянии получить свежие идеи, иначе как со звезд.
А тем временем старые губят людей, как убили они мою первую жену.
   Дэн умолк, утомленный.
   - Дэн, ты весь издерган, - Кейтлин едва ли не со слезами прижала  его
к себе. И наконец сказала:
   - Ты никогда не говорил мне, что на самом деле случилось с  Антонией.
Я знаю, что ты любил ее. Женился на ней, и она  умерла  плохой  смертью.
Быть может, ты расскажешь мне о ней сегодня?
   Дэн глядел перед собой.
   - Зачем тебе эта тяжесть?
   - Чтобы я могла понять тебя, мой самый дорогой. Понять тебя и то, что
творится с тобой. Потому что тогда я узнаю, что именно  в  этом  событии
нанесло тебе самую глубокую рану и не  дает  тебе  смириться  с  участью
"Эмиссара".
   - Быть может, - пробормотал он. - Видишь ли,  это  было  политическое
убийство, а политика не выжила бы, не застрянь мы  в  этих  двух  жалких
планетных системах.
   - Говори, Дэн, о твоей Антонии. Я напишу песню в ее память,  если  ты
не против.
   - Конечно, нет.
   - Тогда сперва я должна побольше узнать о ней. Голосом едва слышным и
полным горя он начал:
   -  Начнем  прямо   с   нашего   знакомства.   После   увольнения   из
миротворческих сил я занялся космической  техникой;  мне  повезло:  меня
приняли в академию Андийской  федерации.  Закончив  ее,  я  поступил  на
работу в "Авентюрерос Планетариос" - в этой крупной корпорации, как тебе
известно, доминирует клан Руэда. Я преуспевал,  получал  приглашения  на
вечеринки начальства и там познакомился с Тони. Она сама  говорила,  что
будет проклята, если позволит себе припасть к титьке  тимократии  .  Она  занималась
астрографией и  тоже  преуспевала.  Мы  добились  назначения  на  "Нуэва
Сибола". Это Илиадический спутник, ты, может быть, помнишь это, - но там
находится и контора  "Авентюрерос",  а  также  обсерватория  Арп.  Шесть
земных лет... по необходимости я много путешествовал, вплоть  до  орбиты
Юпитера, но знаешь, голубка, хотя женщины всегда  были  рядом,  тогда  я
придерживался строгого единобрачия. Тони не отпускала меня,  она  всегда
была рядом, и это улаживало весь вопрос.
   Он умолк в объятиях Кейтлин.
   - Наконец мы  решили  пожениться,  -  продолжил  он.  -  Тони  любила
детей... зверей и все живое. Она захотела родить дитя у себя в  доме,  в
поместье Руэд. Дело было в том, что ее дед и бабка были  слишком  стары,
чтобы оставить Землю, но не просто мечтали увидеть появление  следующего
поколения, но видели в нем целое чудо. А почему бы и нет?  У  меня  было
дело на Луне, на которое ушло бы несколько недель. Она могла  немедленно
возвратиться к своим и  порадоваться  жизни.  Это  благородные  люди.  Я
рассчитывал  закончить  дела  перед  рождением  ребенка,  отпроситься  и
отправиться прямо к ней. Словом, едва Тони прибыла в резиденцию, на  дом
совершили налет террористы. Анонимно они  объявили,  что  таким  образом
выразили  протест  против  утаивания  Руэдами  дохода  от   исследования
космоса. Рядовой инцидент в волне  революционного  насилия,  охватившего
Южную Америку.
   Тогда она временно угасла и теперь вздымается  снова.  Но  направлена
опять на Руэд. Конечно, они богаты потому, что у предков их хватило  ума
завести частное космическое предприятие в Перу. Но сокрытие доходов?  Ну
что ж, предположим,  что  деньги  будут  разделены  поровну  среди  всех
oprimidos . Какую же сумму получит каждая персона?  И
к кому обратится столица за очередным кредитом?  Голубка  моя,  голубка,
когда же наконец эти спасители мира выучат хотя бы основы экономики?
   Впрочем, именно та бомба многого не натворила.  Она  разрушила  крыло
дома, убила трех слуг, которые провели здесь большую часть своей  жизни,
- и - увы... увы, - Антонию вместе с младенцем. Она умерла не сразу,  ее
отправили в госпиталь. Тони просила, чтобы ей показали Луну -  это  была
ее последняя просьба, но фаза  была  не  та.  Я  находился  на  обратной
стороне в луно-траке, и солнечная вспышка прервала связь.
   Вот и вся история. На год я вышел из  строя,  но  Руэды  помогли  мне
выстоять. Помогли и когда я решил отправиться на Деметру,  чтобы  начать
дело наподобие их  собственного.  Теперь  ты  понимаешь,  почему  я  так
волнуюсь о Карлосе, который сейчас находится на борту "Эмиссара".
   Бродерсен и Кейтлин молча сидели рядом. Ночь кончалась.
   Наконец он сказал:
   - Тони была во многом похожа на тебя.
   Будучи бардом, Кейтлин знала, когда нужно промолчать, и дала Дэну то,
что могла дать. Сперва он держался пассивно, потом  попытался  ответить,
но Кейтлин намекнула,  что  это  не  обязательно.  И  потом  неторопливо
осознал всем своим существом, что  прошлое  ушло  безвозвратно,  но  она
рядом.
   А еще потом они ненадолго уснули.
   Кейтлин проснулась раньше. Встав, Дэн увидел ее  у  входа  в  пещеру,
силуэт, вырисовывавшийся на той таинственной синеве,  что  на  планетах,
подобных   Земле,   приходит   как   раз   перед   рассветом.    Кейтлин
запрограммировала  свой  сонадор  на  гитару   без   аккомпанемента,   и
инструмент запел. Очень душевно она допела последний из многих  куплетов
своей праздничной песни:

   Горы в золоте, белеет восток,
   Ветерок воспевает рассвет.
   Летняя ночь отцвела как цветок,
   И пора домой парам сердец,

   И рука в руке уходят они
   С радостью - вверх, и с радостью - вниз
   Слышишь - танцует смех!
   От цветущих полей до снежных вершин
   Все в предвкушенье утех.

Глава 6

   Я был гусеницей; полз по  травинке,  дремал  в  куколке  и  мотыльком
пытался долететь до Луны. Перемены оказывались столь глубоки,  что  тело
мое не помнило, каким было  прежде;  я  стал  словно  бы  рожденным  для
полета. Но я не мог удивиться этому,  я  просто  существовал,  но  сколь
яркой была моя жизнь.
   Даже мое младенческое Я,  мохнатая,  вечно  голодная  кроха,  обитало
среди сокровищ: сочного и хрупкого  сладкого  листа,  солнечного  тепла,
росистой прохлады, ветерка,  трогавшего  шкурку,  бесконечных  ароматов,
каждый из которых  доносил  сладкую  новость.  Потом  сокращающиеся  дни
поведали мне свою весть. Я нашел укромную  ветку,  оплел  выпущенным  из
живота шелком помещение для себя, а  затем  свернулся  во  тьме  и  умер
маленькой смертью. Весь год плоть моя перерабатывала себя,  и  выползшее
из кокона существо принадлежало к совершенно  другому  виду.  Скоро  моя
верхняя кожица затвердела, крылья  сделались  сухими  и  крепкими,  и  я
поднялся к небесам. Мне принадлежала ночь. Она сверкала  и  искрилась  в
моих глазах, полная смутных очертаний, которые я  лучше  распознавал  по
запаху. Пищей мне был нектар цветов, я впивал его, трепеща крыльями  над
лепестками. Иногда меня насыщал ферментированный  сок  дерева  и  тысячи
подобных мне кружили вокруг него. Но еще слаще  было  ночью  подниматься
высоко к полной луне, растворявшейся в своем свете как в  радуге.  Когда
запах самки, готовой к продолжению рода, коснулся меня, я превратился  в
летучее желание.
   Новый слепой порыв направил нашу стаю в дальнее путешествие, ночь  за
ночью мы летели над холмами, долинами, водами, лесами, полями, огнями  в
домах людей, звездами,  пятнавшими  тьму  под  нами;  день  за  днем  мы
отдыхали на каком-то дереве, усеивая его своими телами.  И  пока  я  так
пересекал эти странные ветры, Единый  взял  меня,  вновь  присоединив  к
Единству, и так мы познали всю мою жизнь, какою она была с тех пор,  как
я вышел из яйца. В ней было много чудес. Я был Насекомым.

Глава 7

   Холодным  и  пустым  обращался  "Эмиссар"  вокруг  солнца   в   сотне
километров за Колесом  Сан-Джеронимо.  Посрамленный  таким  расстоянием,
солнечный диск едва освещал  корабль,  явно  затерявшийся  среди  звезд.
Колесо представляло собой более впечатляющий объект; имея в  поперечнике
два километра, оно величественно вращалось, чтобы  создать  земную  силу
тяжести для мастерских и  жилых  помещений,  размещенных  по  ободу.  Во
втулке, там, где сходились спицы, служившие переходами, корабль могли бы
принять в док. Облицованное алюминиевой радиационной защитой  сооружение
блестело словно отполированное.
   Однако оно оказалось неудачным. Столетие назад люди построили Колесо,
чтобы оно служило им в качестве  базы  для  операций  среди  астероидов.
Среди  разреженных   останков   мертворожденного   мира   выгодно   было
использовать роботов, как и на станциях, устроенных на спутниках Юпитера
возле нижнего соединения. Вскоре усовершенствованные космические корабли
заставили забыть об  этой  идее.  Дешевле  и  с  большим  эффектом  люди
отправлялись  путешествовать  самостоятельно,  не  прибегая   к   помощи
автоматов,   при   постоянном   земном   ускорении   прямо   отсюда   до
индустриальных спутников Земли. Колесо забросили.  Поговаривали  о  том,
что материалы можно утилизировать, однако желающих заняться  этим  делом
так и не  нашлось.  Цены  на  металл  уже  тогда  резко  упали.  Наконец
сооружение  досталось  по  наследству  союзному  правительству,  которое
обновило его и объявило историческим памятником. Теперь время от времени
Колесо посещали гости.
   Когда  Айра  Квик,  министр  исследований   и   разработок,   призвал
использовать  старое  сооружение,  никто  не  обратил  на  это   особого
внимания. Квик заявил, что Колесо прекрасно  подходит  для  исследований
межпланетного  газа.  Подобные   исследования   сулили   работу   весьма
кропотливую, к тому же не обещающую фундаментальных результатов.  Однако
все же заслуживающую внимания; к тому же  проект  финансировала  частная
компания. Тонкие измерения требовали,  чтобы  вблизи  Колеса  в  течение
нескольких  недель  или  даже  месяцев  никто  не  объявлялся.  Подобное
ограничение едва ли могло причинить неудобства кому бы  то  ни  было,  а
менее всего персоналу станции, который был рад оплаченному отпуску. Тема
заслужила строчку-другую в различных астрономических  журналах  и,  быть
может, около тридцати секунд в дюжине обзоров новостей.
   В иллюминаторе своей каюты Джоэль  Кай  видела  небеса,  набор  призм
преображал картину в вертикальную. Небеса не проносились мимо  нее,  так
что ничего нельзя было разглядеть, они оборачивались за три часа, и  вид
был великолепен. Но Джоэль скоро устала от него и  охотно  проводила  бы
большую часть своего времени в голотевтическом состоянии, будь у нее под
рукой оборудование. Тюремщики до сих  пор  отказывались  доставить  сюда
оборудование с корабля, или перевести ее обратно.
   Они извинялись, поясняли, что не смеют проявить подобную  инициативу,
не имея приказа. Двадцать человек, охранявших экипаж  "Эмиссара"  и  его
пассажира, на свой лад достаточно мягко обходились с  ними.  Эти  агенты
Американской секретной службы выполняли особое поручение, искренне  веря
в то, что делают необходимое дело. Приходилось, конечно, учитывать,  что
персонал  отбирали,  воспитанный  в  преклонении  перед  дисциплиной   и
привыкший к повиновению, что  поощрялось  прежним  военным  режимом.  Их
начальник, ведавший допросом и увещеванием пленников, относился к ним  с
меньшей симпатией. Впрочем, грубостей не допускал и, сообщая Джоэль, что
для  встречи  с  ними  прибывает  сам  Квик,  обещал  попросить  у  него
разрешения на предоставление ей всех приборов.
   - К тому же, доктор  Кай,  -  добавил  он,  -  если  вы  окажете  нам
содействие, если вы поймете, что обязаны это сделать, то можете добиться
и освобождения.
   Она слишком устала и не хотела спорить.
   Джоэль углубилась в книги, записи изобразительных шедевров и слушание
музыки.  Директор  не  стал  отказывать  экипажу  в  праве   пользования
колоссальным  банком  памяти  корабля:   литературой,   развлекательными
материалами и собранной информацией - тем более что главным  образом  он
был обязан выяснить, что  сделали  и  открыли  исследователи  за  восемь
прошедших лет. Если не считать  совместных  трапез,  Джоэль  практически
избегала общественной жизни.
   Ее  бывшие  спутники  вели  более  открытый  образ   жизни.   Капитан
Лангендийк соблюдал ледяную корректность в  общении  с  агентами,  Руэда
Суарес держался подчеркнуто снисходительно,  Бенедетти  иногда  бывал  с
ними  груб,  остальные  же  поддерживали  более  или   менее   дружеские
отношения. Фрида фон Мольтке даже обнаружила среди  них  давно  желанную
сексуальную   новизну.   Остальные   женщины    пренебрегали    подобной
возможностью, предпочитая собственных  партнеров,  однако  не  возражали
против партии в карты или в ручной мяч.
   Ощущавший себя еще более одиноким, но  не  так,  как  был  бы  одинок
человек среди нелюдей,