ер -
не  мобильного  аппарата,  а  компьютерного  ввода.  Аркадий сказал  пароль,
подождал  несколько  секунд,  не  дождался  ответа и  назвал  кодовое  слово
экстренной связи, которое Виктор просил не  использовать вообще, поскольку в
этом случае  он  вынужден будет ответить, даже если находится  в ванне  или,
того хуже, в постели с  любовницей, а это даже  при крайней важности дела не
очень соответствует правилам хорошего тона... Ничего, перебьется.
     - Ну! - сказал Виктор. - Аркадий, это ты?
     Судя по голосу, Хрусталев вовсе  не  нежился  в постели. Возникло  лицо
шефа, промелькнуло перед экраном на мгновение для того только,  чтобы прошел
сигнал  распознавания  образа, но  и этого мгновения  для  профессионального
взгляда Аркадия оказалось достаточно, чтобы узнать интерьер.
     - Это  я, - сказал Аркадий, продолжая  обдумывать информацию. - Если ты
останешься  на  месте еще  полчаса, то  мы с  Львом Николаевичем  Подольским
присоединимся к тебе. Есть о чем поговорить.
     - Присоединитесь ко мне...
     -  Виктор,  не будем пререкаться,  - раздраженно  сказал Аркадий. - Лев
Николаевич слушает... Ты знаешь, что погибла Раскина?
     -  Да, - мгновенно  ответил Виктор и добавил после  небольшой паузы:  -
Тебе удалось что-нибудь узнать?
     -  В технических  деталях я не  разбирался,  - сказал  Аркадий. -  А  в
мотивах... Думаю, да.
     Виктор хмыкнул.
     - Приезжайте, - разрешил он и отключил линию.
     - Поехали,  -  сказал Аркадий Льву  Николаевичу и  сделал  знак,  чтобы
принесли счет.
     Через несколько минут они  спускались на стоянку, в лифте никого, кроме
них,  не было, Подольский смотрел куда-то  поверх  головы Аркадия  и думал о
чем-то  -  вполне  вероятно,  о том, какую часть  информации лучше утаить от
детектива,  воображающего,  будто  он  разобрался  в причине  смерти Генриха
Натановича.
     - Вы верите в Бога? - неожиданно спросил Аркадий.
     - Что? - не сразу сообразил Подольский и почему-то испугался. - В Бога?
Н-не очень. А при чем здесь...
     - Это к слову, - улыбнулся Аркадий.  - В Бога я тоже не верю, поэтому и
задачу  эту решил не сразу. Почти целый  день  понадобился, и  вот... смерть
Раскиной. Если бы я был умнее, она осталась бы жива.
     -  Нет,  - вздохнул  Подольский. - Не осталась бы. После того, как умер
Генрих... Что-нибудь все равно бы случилось. Не это, так другое.
     Они  вышли  на  стоянку,  и  Подольский  направился к  своей  машине  -
неуклюжему "ареану".  Аркадий последовал за ним, думая  о  том, что за своей
машиной ему придется либо возвращаться  на  такси, либо просить  знакомых из
полиции, чтобы  перегнали транспорт на  домашнюю  стоянку,  либо... Нет,  на
метро он из-за этого ездить не станет.
     Подольский молча вывел  "ареан"  из  гаража  и  сразу  рванул  в третий
эшелон, не собираясь передавать управление автопилоту.
     - Как вы  догадались? - нервно спросил  он, не  оборачиваясь к Аркадию.
Голос его от напряжения стал ломким, как солома, казалось, что Подольский то
ли сейчас заплачет, то ли сорвет голос на следующей фразе.
     Аркадий   вопрос  проигнорировал  -  он  смотрел   в  правое   окно  на
проносившиеся  во  встречном  потоке грузовики. Здесь,  в  верхнем  эшелоне,
личных  машин практически не было, и, по  идее,  автоинспекция  должна  была
засечь "ареан" и примерно  наказать  водителя. Подольский  хочет  сэкономить
время, так он его потеряет.
     Никто, однако, их не остановил до самого поворота к Юго-Западу, а здесь
идти поверху смысла уже не было, и Подольский нырнул, пересекая по  глиссаде
все   окружные   трассы.   Вот   тогда-то   и   запищали   сразу   несколько
предупредительных сигналов, а на штрафном  дисплее замелькали, увеличиваясь,
числа. Доведя сумму штрафа до тысячи рублей, Подольский вывел наконец машину
в положенный эшелон и начал тормозить - "Рябина"  возвышалась впереди, и над
крышей  хостеля,  будто белая "тарелка"  телеразделителя, висел  тонкий серп
Луны.
     - Круто, - сказал Аркадий, расслабляясь. - Дешевле было взять такси.
     - Да? - удивился Подольский. - Ваш хозяин заплатит или договорится...
     - С  чего  это  он  должен оплачивать  ваши штрафы?  -  поинтересовался
Аркадий, выбираясь из кабины.
     - С того, - объяснил Подольский, - что  по его вине мы мчались, как  на
пожар. Не нужно было ему самому входить в комнату Генриха.
     -  Откуда  вы...  - начал  Аркадий, но,  посмотрев в глаза Подольскому,
оборвал фразу. Лев Николаевич знал, что в "Рябине" их ждет Виктор. Возможно,
понял по  выражению  лица  Аркадия,  когда тот  разговаривал с  Хрусталевым.
Возможно,  высчитал.  Возможно...   Скорее  всего,  именно  последнее,  хотя
обозначить  это последнее каким-то  привычным словом  Аркадий не смог бы. Не
интуиция. Не расчет. Просто знание.
     В  холле "Рябины" было многолюдно  - похоже, что все  обитатели хостеля
именно  сейчас возвращались то ли с работы, то ли с вечерних увеселений. Все
лифты оказались заняты, и Подольский нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
Он готов был побежать вверх по лестнице, но Аркадий не  собирался заниматься
физическими  упражнениями.  Подошел   крайний  лифт,  Аркадий  с  Подольским
втиснулись в кабину последними, и  их  прижали к двери два  грузных старика,
громко споривших  о достоинствах  метода  Шварцера  по сравнению  с  методом
реверсивных реформаций.
     На тринадцатом Аркадий и Лев Николаевич вывалились в коридор, и старики
выкатились из лифта вслед за ними.
     - Пусть они уйдут, - почему-то трагическим шепотом сказал Подольский, и
Аркадию пришлось  ждать,  пока  два жестикулировавших  спорщика скрылись  за
углом коридора.
     На  двери комнаты Генриха Подольского висела табличка: "Не  звонить. Не
стучать.  Не  входить". Аркадий  толкнул  дверь и  вошел, не  постучав  и не
позвонив.
     Виктор  сидел  в   кресле  напротив  двери   и  держал  в  правой  руке
направленный на Аркадия пистолет. Лев Николаевич взвизгнул за спиной Аркадия
и, видимо, нырнул в сторону.
     - Господи, Виктор, - сказал Аркадий. - Что за дешевые эффекты?
     Виктор опустил оружие и сказал:
     -  Посмотрел бы я на  тебя...  Входи.  И Подольского  позови,  пусть не
прячется.
     - Здравствуйте, Аркадий  Валериевич, -  произнес густой бас, и  Аркадий
увидел  выходившего  из-за  книжного  шкафа господина  Чухновского,  раввина
хоральной синагоги.
     - Здравствуйте,  -  кивнул  Аркадий. -  С  вашей стороны было  нехорошо
скрыть информацию от меня и побежать к моему шефу. Теперь я лишусь премии.
     Подольский, услышав знакомый голос, вошел в комнату и остановился между
дверью  и  креслом,  в котором сидел Виктор. Что-то будто  мешало ему пройти
дальше, Лев Николаевич напоминал дьявола,  оказавшегося внутри пентаграммы и
способного  лишь на мелкие движения внутри отведенного  ему пространства. Он
делал  шаг,  наталкивался на  невидимую  преграду,  отступал,  делал  шаг  в
сторону,  отдергивал  ногу  и  снова  пытался  пройти  куда-то.  Чухновский,
остановившийся за спиной у Виктора, сказал:
     - Да ладно, Лева, ты-то здесь при чем?
     И  только  после  этих   слов  Подольский  решился  наконец  преодолеть
пространство между дверью и столом. Лев Николаевич опустился  на стул, издав
странный вздох облегчения.
     - Виктор, - сказал Аркадий, - ну что, в самом деле, я же веду это...
     Виктор потер пальцами виски и вздохнул:
     - Если ты думаешь, что мне очень хотелось влезать, - сказал он, - то ты
ошибаешься.  Не  знаю,  как ты, но я  объяснениям  господина Чухновского  не
поверил ни на грош. Вздор все это.
     - Наталья Леонидовна умерла! - сказал Чухновский. - И вы не верите?
     -  Аркадий, на  минуту,  - бросил  Виктор,  поднялся  и прошел  в  угол
комнаты, за книжный шкаф, к западному окну. Аркадий последовал за ним.
     -  Вот  что, - тихо  сказал  Виктор,  чтобы  не  слышали  Чухновский  с
Подольским, наблюдая в то же время за их передвижениями по комнате. Впрочем,
оба  стояли молча и  смотрели  друг на  друга. -  Вот что. На лице Раскиной,
когда ее подобрали,  была та же  маска, что  на лице  Подольского. Сожженная
кожа, будто след ладони.
     - Сожженная...
     - Да. Она шла  вдоль  края тротуара, и вдруг закричала - это показывают
все свидетели, - а потом бросилась на проезжую часть, где ее и сбила машина.
Водитель не  виноват. Дело  передали  нам,  поскольку  в  МУРе, естественно,
сложили два и два...
     - Где она сейчас? Я имею в виду тело.
     - У Селунина. Но это было уже потом, кодопсис от  Бадаева  я получил на
блокнот, когда ехал сюда, так что больше ничего не знаю.
     - А сюда ты почему направился? - с подозрением спросил Аркадий.
     - В восемнадцать тридцать две мне позвонил этот раввин...
     - Как только я от него вышел, значит, - пробормотал Аркадий.
     - Именно. Он сказал, что ответил  на все твои вопросы, но ты  ничего не
понял.
     - Почему  же? Я все  понял,  но в  тот момент  не  сопоставил кое-каких
фактов...
     - Не  перебивай. Он заявил,  что дело  не терпит отлагательств, процесс
вышел из-под контроля, и ему нужно срочно быть в квартире Подольского, чтобы
проверить  кое-какие  соображения.  Какие  именно   соображения  -  отвечать
отказался, но заявил, что  все расскажет, как только посмотрит на то  место,
где лежал Подольский. Ему повезло, что он застал меня в офисе.  Мы приехали,
он посмотрел - только  посмотрел со стороны, не более того, -  после чего мы
сели,  и он мне  выложил  историю с  молитвой. Если ты, как утверждаешь, все
понял, то пересказывать не буду. Бред, ты согласен?
     -  М-м...  - протянул  Аркадий.  -  Не  знаю.  Может, и не бред.  Давай
послушаем  Подольского. И обоих вместе.  И все запишем.  Не забывай: Раскина
погибла, и это дело, видимо, распутывать тоже нам.
     - Да, - согласился Виктор.  - Надеюсь, у нее  страховка побольше, чем у
Подольского.
     -  Господа, - подал голос Чухновский, - не лучше ли нам сесть? Я должен
наконец убедить вас в том, во что вы не хотите верить.
     - В том,  что вы  не убивали Подольского?  -  спросил Аркадий,  ожидая,
какой будет ответная реплика.
     - В том, что Творец  наказывает исключительно  по воле своей! - отрезал
Чухновский, а Подольский кивнул, подтверждая сказанное.


Глава десятая

     -  Надеюсь,  вы  поняли,  что  смерть Генриха  -  расплата  за его  так
называемую  научную  деятельность, - полуутвердительно  сказал раввин, когда
все четверо расселись вокруг стола, сдвинутого по просьбе Подольского в угол
комнаты.  Кровать  отсюда  была  не  видна.  Вероятно,  этого  Подольский  и
добивался.
     - Это вы так утверждаете, - пожал плечами Виктор.
     - Вам нужны пояснения, - вступил в разговор Лев Николаевич, - или...
     - Я  забрал из компьютера института  рабочую тетрадь Раскиной, - сказал
Аркадий, кашлянув. - Я даже прочитал ее по дороге.
     - Могу представить, что вы в ней поняли, - пробормотал Подольский.
     - Значит, Раскина погибла по вашей вине, - вскинулся Чухновский. - Если
бы  вы сказали мне  об этой  тетради, я бы просто  не выпустил вас из  своей
комнаты.
     - Привязали бы к стулу?  - поднял брови Аркадий. - Или опять обратились
к высшим силам?
     - Что вы знаете о высших силах? - вздохнул раввин.
     - Только то,  - сказал Аркадий,  - что их не существует. Люди в течение
тысяч  лет  убивают друг друга, и до сих пор  ни  одно преступление не  было
объяснено с помощью потусторонних сил. Все преступления реальны.
     - Так ли? - усомнился Чухновский. - Я, знаете ли, не специалист, но что
вы скажете о рабби Гидеоне Залмане Шнейдере, убитом никем иным, как ангелом,
в 1866 году в Гоштадте? Об этом есть запись в...
     -  Ерунда, - отмел  Аркадий. - Наверняка вашего раввина убил кто-нибудь
из прихожан и был достаточно ловок, чтобы скрыть следы.
     -  А  смерть  Иоханана  Зайделя в прошлом  году?  Я  имею  в  виду дело
Английского душителя. Вы же не станете спорить, что убийцу так и не нашли, а
показания свидетелей...
     - Свидетелям в таких случаях  никто не верит, - сказал Аркадий. - Ночь,
гроза, нулевая видимость, что-то появляется, что-то исчезает... Чепуха.
     - Тогда,  - раввин  наклонился  к Аркадию  через стол, - объясните мне,
почему вы позволили Леве привести вас сюда.
     -  Видимо  по  той  же  причине,  по  какой  вы  привели  сюда  Виктора
Николаевича, - вежливо сказал Аркадий.  -  Вы хотели что-то увидеть на месте
преступления. И я тоже. Может, мы даже хотели увидеть один и тот же предмет.
Но к этому мы вернемся. Сначала я хочу выслушать рассказ Льва  Николаевича о
сути работы его шурина. Только не говорите, уважаемый Лев Николаевич, что вы
ничего об этом не знаете.
     -  Да...  -  растерянно  проговорил Подольский. Похоже, что его  больше
всего  смущало  присутствие  раввина.  Лев  Николаевич  вертелся  на  стуле,
стараясь расположиться таким образом,  чтобы от прямого  взгляда Чухновского
его скрывала голова Аркадия.
     -  Ну хорошо, -  сказал Виктор, -  вы  этак  долго  будете препираться.
Давайте  начну  я.  Все,  что обнаружил следователь  Винокур,  мне известно,
поскольку наши блокноты составляют сеть. Кое-что я узнал и сам. В нескольких
словах так: Подольский и Раскина работали над так называемыми уринсоновскими
генераторами. В открытой печати это - системы для усиления давления биополя.
Второе применение генераторов  -  биополевое усиление мозговых трансмутаций.
Как я понял, это  означает, что Подольский  с Раскиной занимались,  попросту
говоря, попытками  определить,  действительно ли  человеческое "я"  включает
опыт не  только, так сказать, носителя данного  разума, но и всех прочих его
родственников не знаю уж до какого колена.
     - Память предков, - подсказал Подольский, заметно приободрившись.
     - Память предков,  -  с некоторым сомнением повторил  Виктор.  -  Опыты
проходили  довольно  успешно, на мозг  то  Раскиной,  то  самого Подольского
действовали с помощью генераторов Уринсона, усиливавших биополя,  способные,
видимо,  активизировать генную память...  А потом Генрих Натанович почему-то
шел в  синагогу  и разговаривал с  господином  Чухновским  на философские  и
религиозные  темы.  Почти  каждый день.  Несколько  лет.  Теперь  посмотрите
сюда...
     Хрусталев вытащил проектор блокнота,  и над столом возникло изображение
небольшой  комнаты  - снимок был  сделан во время беседы  Аркадия с раввином
несколько часов назад, Чухновского  видно  не было, Аркадий специально встал
так, чтобы загородить глазок  камеры, в кадр  попало окно, из которого лился
розовый предвечерний свет.
     - Узнаете? - спросил Чухновского Виктор. Раввин кивнул и нахмурился, не
понимая.  -  Это  комната  в  синагоге, где  сегодня  беседовали  Винокур  и
Чухновский, -  пояснил Виктор Подольскому. - Если смотреть в  окно, то виден
отражатель полицейского  локатора,  висящего на втором  эшелоне  Загородного
шоссе. Видите?
     - Ну, - сказал Лев Николаевич.
     - А теперь взгляните в это окно, за моей спиной.
     -  Ну... - протянул Лев  Николаевич,  бросив  в окно  взгляд  и  тут же
отвернувшись, -  это отражатель дорожного локатора,  если  вы имеете  в виду
именно его. Там еще дома, линия эстакады, ретранслятор...
     -  У вас  прекрасная  зрительная  память, - восхитился  Виктор.  - Один
взгляд, а столько подробностей. Или вы уже были здесь и смотрели в это окно?
     - Я... Был когда-то, несколько лет назад, что тут такого?
     -  Ничего!  Отражатель  дорожного локатора, да-да,  тот  самый, который
виден и  из окна синагоги. А  также из лаборатории, где Подольский  работал.
Такое вот совпадение. Если провести  луч из этой комнаты, то, отразившись от
поверхности локатора, он попадет в комнату раввина Чухновского. И наоборот -
если кто-то направит луч оттуда...
     - Какой луч, о чем вы говорите? - вскинулся Подольский.
     -  Господа детективы -  материалисты, -  улыбнулся Чухновский.  -  Даже
увидев то, что они увидели, они не поняли того, что должны были понять.
     -  Заковыристая  фраза, -  хмыкнул  Виктор.  - Но моя  мысль,  надеюсь,
достаточно понятна.
     - Понятна, понятна, - закивал раввин. - Бедного Генриха убили лучом. Из
синагоги.  Вообще-то это чепуха, но для вашего сведения: вчера я в это время
был...
     - Знаю я, где  вы были, - поморщился Виктор. - И где был Лев Николаевич
знаю тоже. И где была Раскина.
     -  Я пришел сюда,  - сказал  Чухновский, - чтобы  объяснить вам,  как я
понимаю смерть  Генриха. А  вы, вместо того, чтобы  выслушать, рассказываете
мне о каких-то геометрических конструкциях, которые к смерти  Подольского не
имеют никакого отношения.
     -  Да? - Виктор  наклонился и посмотрел раввину в глаза. - Тогда слушаю
вас. Вы хотите сделать признание?
     - В чем? В убийстве? Вы же знаете, что нет!
     - Тогда в чем?
     - Виктор, -  сказал Аркадий,  - видишь ли, господин Чухновский все-таки
духовное  лицо.  С его точки  зрения он прав.  Генрих  Натанович  Подольский
занимался, по  его мнению, деятельностью, которая могла нанести непоправимый
вред еврейской нации. Он  сам мне это  сказал. И ты это  знаешь, потому  что
видел  мои  записи.  У   него  лично  не  было  никаких  причин   ненавидеть
Подольского. Но деятельность Генриха  Натановича следовало прекратить. Какой
единственный способ мог использовать для этого раввин?
     - Такой же, как все и всегда, - бросил Виктор.
     -  Да,  такой  же,  как все духовные деятели,  - согласился  Аркадий, -
только говорим мы о разных вещах. Он молился.
     - Ну и что? - спросил Виктор.
     - Истинно так! - сказал Чухновский. - Истинно так. А что мне оставалось
делать?
     - Вам - ничего, - кивнул Аркадий и пояснил Виктору. - Видишь ли, по его
мнению, ему не  нужен был  какой-то там луч. Он попросту обратился  к Богу с
просьбой  наказать  этого...  э...  нечестивца.  Я  уж  не   знаю,  в  каких
выражениях...
     -  И Бог, естественно, наказал, - насмешливо сказал Виктор. - С помощью
теплового луча, направленного из комнаты в синагоге.
     - Тепловой луч мог  сжечь кожу, - согласился Аркадий. - Но восстановить
ее?  И  еще  - как  ты  тогда  объяснишь предсмертные ощущения  Подольского?
Геометрия  - да, но физика? В лаборатории попросту нет  никаких генераторов,
способных...
     - Это нужно было проверить, - резко сказал Виктор,  - и я надеялся, что
ты это сделал, как только обнаружил зеркало.
     - Естественно, я  это сделал,  - обиженно  сказал Аркадий. - Ничего там
нет. И не было.  Послушай, Виктор, ты сам привел сюда Чухновского, так пусть
он скажет то, что хочет, а потом сделаем свои выводы.
     - Свой вывод я уже сделал, - пожал плечами Виктор. - С тобой,  Аркадий,
мы все обсудим в офисе... Ну хорошо, давайте послушаем.
     Раввин  бросил  на  Аркадия  благодарный  взгляд,   а  Подольский  чуть
отодвинулся на своем  стуле. Чухновский  закрыл глаза и начал, раскачиваясь,
произносить какие-то слова. "Барух ата адонай, - услышал Аркадий, - элохейну
мелех аолам"...
     - Господи, - вздохнул Виктор, но Аркадий сделал предупреждающий жест, и
Хрусталев лишь возвел очи горе и сложил руки на груди.
     Чухновский    молился   около   минуты,   произнес   "амен",   перестал
раскачиваться и сказал:
     -  Запишите: Подольский  заслуживал наказания, потому  что  посягнул на
прерогативу Творца.
     - Так и  запишем,  -  любезно согласился Виктор,  и Аркадий  недовольно
поморщился. Лучше бы  Виктору помолчать, иногда  он  - из лучших побуждений,
конечно, - всеми силами мешает расследованию. У  Аркадия была своя версия, и
молитва Чухновского ее не  нарушала,  не нужно Виктору  суетиться,  но  ведь
начальству не прикажешь, можно только посмотреть осуждающе...
     - Я  уже говорил вот...  Аркадию  Валентиновичу,  что  Подольский начал
ходить в синагогу семь лет назад, - продолжал раввин. - Как-то он подошел ко
мне и сказал, что хочет посоветоваться. Я не  мог отказать, это очевидно. Он
сказал, что разговор должен о