дыдущем  случае,
Рита проявила чудеса быстроты и сообразительности. Спустя  несколько  секунд
она появилась рядом со мной с открытой аптечкой и первым делом  раздавила  у
меня под носом какую-то капсулу.
   Я вдохнул аэрозоль с легким, освежающим ароматом, и мне сразу  полегчало.
Между тем Рита, не теряя времени даром, прижала инъекционную ампулу к  моему
правому предплечью и сделала мне укол. Острая боль в кисти и запястье быстро
пошла на убыль, а вскоре исчезла вовсе.
   - Благодарю вас, - с облегченным вздохом произнес я. - Очень уж  неловкий
получился удар.
   - У вас могут быть вывихи и переломы, - сказала Рита. - Нужно срочно...
   - Нет, дочка, - вмешался Агаттияр, по-прежнему сжимая в руке пистолет.  -
Сейчас некогда этим заниматься.  Травма  не  смертельная,  мистер  Матусевич
переживет. А нам нужно уходить.  Немедленно!  Вскоре  за  девочкой  начнется
настоящая охота.
   Рашель наконец отстранилась от меня,  посмотрела  на  него  и  неуверенно
промолвила:
   - Профессор...
   - Молчи, милая, -  перебил  ее  Агаттияр.  -  Потом  поговорим.  Мой  дом
прослушивается, и тебе лучше не выдавать своих секретов.
   - Но вы... вы знаете?
   - Да, знаю. Знаю самое главное, я уже смотрел твои диск. И об этом  стало
известно нашим врагам. - Он подошел к  бездыханному  телу  Махдева  и  ногой
перевернул его лицом вверх. - Я был слеп и глуп. Целых двенадцать лет я  изо
дня в день видел этого чело... это существо, мы много работали бок о бок, он
был частым гостем в моем доме, но я ни на миг не заподозрил, кто он на самом
деле. И это при том. что я прекрасно знал, как можно опознать пятидесятника,
а полчаса назад даже снисходительно поучал мистера Матусевича... Ты,  детка,
сделала очень неудачный выбор, явившись ко мне.
   Пока он все это говорил,  я  внимательно  разглядывал  лежащего  на  полу
Махдева. Кожа у него была значительно темнее, чем при жизни, челюсть  сильно
выдалась вперед, нос, напротив - втянулся в лицо, глаза стали  раскосыми,  а
уши оттопырились и заострились кверху. Но при всем том он мало чем напоминал
тех пятидесятников, которых я изредка видел в старых фильмах. Скорее он  был
похож на просто уродливого человека.
   Уловив мое недоумение, Агаттияр объяснил:
   - Под воздействием болевого шока у него началась обратная  трансформация.
Я не позволил ей закончиться - в  своем  естественном  облике  пятидесятники
очень живучи и проворны. - Он снова повернулся к Рашели:
   - Одевайся, детка, мы сейчас  уходим.  Нам  крупно  повезло,  что  Махдев
действовал в одиночку - видимо, хотел сам пожать все лавры от твоей  поимки.
Если бы он сообщил о тебе своему начальству, сюда явился бы целый отряд  его
соплеменников, и никакое геройство мистера Матусевича нас бы не спасло.  Тем
не менее мы должны поторопиться. Рита, тебе тоже стоит переодеться - сари не
лучший наряд для беглецов... Только поскорее. Ну же!
   - Хорошо, папа. - Рита подхватила с дивана одежду Рашели,  взяла  девочку
за руку, и они вместе выбежали из холла.
   Когда мы с Агаттияром остались вдвоем, он сгреб с журнального столика все
пять жетонов на метро, сунул их себе в карман, туда же  положил  и  пистолет
Махдева, предварительно поставив его на предохранитель, а затем обратился ко
мне:
   - Мистер Матусевич, я очень сожалею, что вы впутались в эту  историю.  Вы
стали жертвой рокового стечения обстоятельств. Я советую вам сейчас же уйти.
Вас, разумеется, найдут и будут допрашивать. Вы переживете  несколько  очень
неприятных дней, но затем вас оставят в покое...  Ну,  конечно,  я  не  могу
гарантировать это на все сто процентов, но скорее всего так и будет. Мой дом
прослушивается, а может,  и  просматривается,  все  операции  с  компьютером
контролируются. Ознакомившись с записями, пятидесятники убедятся, что вы  ни
во что не замешаны. Единственно, они могут вменить вам в вину  нападение  на
их соплеменника, но слишком жестоко мстить за это не станут. В конце концов,
Махдева убил я, а вы просто напали на человека, который угрожал вам оружием.
Пятидесятники - не  жестокая  раса,  у  них  есть  твердые  представления  о
справедливости.
   Я отрицательно покачал головой:
   - Нет, профессор, я никуда не уйду. Я не отстану от вас, пока  Рашель  не
окажется в безопасности. Он пристально посмотрел на меня.
   - Ваша забота о девочке делает вам честь. Однако учтите: если мы  покинем
дом вместе, вы будете обречены. Наши власти не защитят вас, на это не  стоит
надеяться. Вместе с нами вы станете изгоем, за вами будут  охотиться  -  как
чужаки, так и люди. Возможно, пострадают ваши друзья и родственники, все,  с
кем вы  часто  контактировали.  За  ними  будет  вестись  слежка  их  делами
заинтересуется полиция. Если за кем-нибудь из них водятся тайные грешки, они
наверняка всплывут на поверхность. А сами вы, можно не  сомневаться,  будете
объявлены во всепланетный розыск как особо опасный преступник.  Я  нисколько
не преувеличиваю, мистер Матусевич. Ставки в этой игре очень высоки.
   Не буду лукавить,  последние  слова  профессора  здорово  поколебали  мою
решимость. Нарисованная им картина произвела на меня гнетущее впечатление, и
я подозревал, что он ничуть не сгустил краски. Однако на раздумья и сомнения
времени уже не оставалось - через несколько секунд в холл вернулись  Рита  с
Ра-щелью. Дочь Агаттияра была одета в брючный костюм  свободного  покроя,  в
руке она держала белого цвета кейс с красным крестом. На девочке же  был  ее
прежний наряд - брюки, рубашка и курточка.
   - Ну что, уходим? - спросила Рита.
   Я встретился взглядом с ясными глазами Рашели. Девочка смотрела на меня с
надеждой и безграничным доверием, она  видела  во  мне  своего  защитника  и
покровителя, для нее я был человеком, который уже дважды выручил ее из  беды
и рядом с которым она чувствовала себя в безопасности. Я вспомнил, как всего
лишь пару минут  назад  она,  завернутая  в  простыню,  такая  испуганная  и
беззащитная, бросилась ко мне и  прижалась  к  моей  груди,  заливая  китель
слезами. Эти слезы еще не высохли...
   - Уходим, - сказал я твердо. - Все вместе.

6

   Для  бегства  мы  воспользовались  моим  флайером,  поскольку  в  машинах
Агаттияра и Риты вполне могли  стоять  "жучки".  Однако  профессор  попросил
Рашель и дальше воздерживаться от  каких-либо  откровенных  высказываний  по
существу дела - ведь флайер мы собирались бросить, а в нем был компьютер,  у
которого имелась память. И хотя производители утверждали, что  он  (то  есть
компьютер)  предназначен  исключительно  для   управления   машиной   и   не
регистрирует   разговоров    между    пассажирами,    все    равно    стоило
перестраховаться.  В  конце  концов,  это  был  материк   с   его   чертовым
социализмом, допускающим вмешательство государства в частную  жизнь  граждан
под предлогом заботы об общественном благе.
   Флайер вел Агаттияр. Рашель сидела рядом с ним в пассажирском  кресле,  а
мы с Ритой расположились на  заднем  сиденье,  и  девушка,  воспользовавшись
флюороскопом из весьма кстати прихваченного медицинского кейса,  обследовала
мою травмированную руку.
   -  Ничего  серьезного,  -  наконец  заключила  она.  -  Несколько  свежих
микротрещин, немного пострадали сухожилия, а в остальном полный порядок.  Ни
вывихов, ни переломов нет. А судя по тому, как вы побледнели, я было решила,
что дела обстоят гораздо серьезнее.
   - У меня пониженный болевой порог, - объяснил я. - Короче, плохо переношу
боль. Из-за этого медкомиссия едва не забраковала меня.
   - Понятно. - Рита обмотала мое запястье эластичной лентой и закрепила ее.
- Думаю, этого хватит. Просто держите руку в покое и не нагружайте ее ничем.
Через пару часов действие лекарства пройдет, вы снова почувствуете боль - но
уже не такую сильную, и, надеюсь, перетерпите ее.
   - Перетерплю, - пообещал я. - Кстати, профессор, куда мы летим?  Или  это
тоже секрет?
   - Да нет, никакого секрета. Все равно маршрут  флайера  рано  или  поздно
проследят. Мы доберемся до площади Дхавантари, а там пересядем на метро.
   - Но ведь станция есть и рядом с нашим домом? - возразила Рита.
   - Ха! Она одна и никогда не  бывает  перегруженной.  А  возле  Дхавантари
целых шесть  станций  с  множеством  пересадок.  Сейчас  час  пик,  во  всех
переходах люди плывут сплошным потоком, ежеминутно проходят десятки поездов,
и  чужакам  придется  хорошенько  потрудиться,  чтобы   просмотреть   записи
нескольких сотен камер, выловить нас  среди  толпы  и  определить,  в  каком
направлении  мы  уехали.  Благо  у  нас  есть  жетоны,  так  что  кредитками
пользоваться не  придется.  Даже  если  предположить,  что  Махдева  вот-вот
хватятся, то у нас в запасе еще как минимум час. Находись кто-нибудь из  его
соплеменников неподалеку, он бы, без сомнения, вызвал  его  на  подмогу.  Не
объясняя сути дела, просто сказал бы, что предстоит  небольшая  операция.  В
этом я совершенно уверен. Я не сумел обнаружить в Махдеве пятидесятника,  он
играл роль человека блестяще, но за  двенадцать  лет  я  хорошо  изучил  его
характер.  Он  был  честолюбив,  не  упускал  случая  утереть  нос  старшим,
стремился доказать, что он  умнее  других,  его  поступки  порой  отличались
чрезмерной импульсивностью, однако в известной осмотрительности  ему  нельзя
было отказать. То, что он решил действовать без какого-либо  прикрытия...  -
Профессор умолк, а затем досадливо выругался:
   - Ах, проклятье! Нам стоило бы сперва сходить к нему домой  и  стереть  с
его компьютера все записи. Как я сразу до этого не додумался?! А теперь  уже
поздно. Слишком рискованно возвращаться.
   - Да, рискованно, - поддержала его Рита, боясь, как бы  отец  не  изменил
свое решение. - И бессмысленно. Все записи могли автоматически  копироваться
куда-нибудь в другое место. Например, на главный сервер  их...  этой...  ну,
штаб-квартиры.
   - Вряд ли Я уверен, что сетевыми коммуникациями чужаки не  злоупотребляют
- ведь де-юре они находятся у нас нелегально, и им вовсе не хочется  излишне
"светиться", привлекая к себе внимание хакеров. Да  и  тогда  бы  Махдев  не
действовал в одиночку. Следовательно, записи из нашего дома  получал  только
он.
   Некоторое время мы летели молча. Наконец Рита нерешительно произнесла:
   - Папа, я не совсем понимаю, что происходит. Вернее, совсем  не  понимаю.
Но я полностью доверяю тебе, я знаю, что  ты  поступаешь  правильно.  И  все
же... Насколько это серьезно?
   - Это очень серьезно, дочка. Ты же сама видела, как вел  себя  Махдев.  И
как быстро он появился! Он присматривал за мной двенадцать лет и конечно  же
не мог все свободное время сидеть за терминалом, наблюдая за происходящим  в
нашем доме. Но, когда я вставил диск  Рашели  в  считыватель,  его  следящая
программа наверняка взвыла от содержащейся там информации. Едва взглянув  на
экран, он моментально сообразил, какая добыча идет ему в руки.
   - Диск вы забрали? - отозвалась Рашель.
   - Да, он у меня, - Агаттияр похлопал по карману -  И  твой  дистанционный
пульт тоже. Так что успокойся.
   - Вы смотрели только фильм или... - Она замолчала.
   Профессор покачал головой:
   - Увы, милая, не только фильм. Также я заглянул и в файлы спецификации...
Надеюсь, в них не указаны координаты?
   -  Нет,  там  только  общие  технические  характеристики.  Я   специально
проверяла.
   - Это уже лучше, гораздо лучше, - облегченно промолвил  профессор,  -  Но
ради Бога, детка!  Зачем  ты  вообще  взяла  с  собой  диск?  Зачем  ты  так
рисковала?
   - Чтобы у меня были доказательства. Я боялась, что вы  не  поверите  мне.
Агаттияр вздохнул:
   - Я бы поверил. Сразу поверил, без всяких доказательств. Ведь я так долго
ждал этого дня. Мечтал, верил, надеялся... - Затем он  на  секунду  повернул
голову и виновато взглянул на Риту:
   - Я уже извинился перед мистером Матусевичем, а сейчас прошу  прощения  у
тебя, доченька. Если бы я мог, то  оставил  бы  тебя  дома,  положившись  на
милость чужаков. Но это было невозможно. Они  ни  за  что  не  поверят,  что
Рашель обратилась ко мне из-за тех событий, которые произошли еще до  твоего
рождения, теперь они утвердятся в мысли, что все эти  годы  я  участвовал  в
Сопротивлении, а ты была моей соратницей. Твою мать  никто  не  тронет,  она
давно ушла от нас, зато с тобой церемониться не стали бы.
   Рита положила руку на его плечо.
   - Не надо извинений, папа. Я все равно не оставила бы тебя.  Никогда,  ни
за что... А ты действительно был замешан в тех событиях?
   - Да, был, хоть и опосредствованно. Меня не зря подозревали, но  доказать
ничего не смогли. А потом... Через несколько  месяцев  я  узнал,  что  стану
отцом. Я испугался - и за  тебя,  и  за  себя,  и  за  твою  мать.  Я  решил
отказаться от борьбы, которую считал напрасной и безнадежной. -  Он  немного
помолчал, затем грустно подытожил:
   - Махдев назвал меня старым маразматиком.  Но  на  самом  деле  я  просто
старый трус.
   Слушая их разговор, я наконец понял,  о  чем  идет  речь.  Это  случилось
немногим более четверти века назад, когда  я  был  десятилетним  мальчишкой.
Группа ученых и инженеров из Ранжпурского института физики  втайне  от  всех
построила пять  ракет  класса  "земля  -  орбита",  снабженных  позитронными
боеголовками  огромной  разрушительной  мощности  и  обладающих  необычайной
маневренностью,  которая  позволяла  им  преодолеть  мощную  противоракетную
защиту. Однажды ночью они  произвели  их  запуск  и  уничтожили  две  боевые
станции Иных, а еще одну основательно повредили. После этого вся  планета  с
ужасом ожидала ответных актов возмездия, но чужаки  ограничились  лишь  тем,
что потребовали от властей казнить всех причастных к диверсии лиц и наложили
на Махаваршу  одноразовую  продовольственную  контрибуцию  в  размере  трети
годичного валового сельскохозяйственного продукта. Оба эти  требования  были
выполнены, а второе из них нанесло ощутимый урон планетарной экономике -  но
тем не менее до сих пор на могилах всех сорока трех  казненных  заговорщиков
круглый год лежат свежие цветы...
   Мы долетели до площади Дхавантари. и Агаттияр посадил флайер  на  стоянку
возле крупного торгового центра. Когда мы выбрались из машины, он сказал:
   - Идем в супермаркет. Там есть вход в  подземный  пассаж,  а  дальше  уже
решим, к какой станции метро нам направиться.
   Так мы и  сделали.  Двигаясь  сквозь  толпу  людей,  заполонивших  в  это
вечернее время главный вестибюль торгового центра, я  наклонился  к  Рашели,
которая шла рядом, крепко вцепившись мне в руку, и тихо спросил:
   - Так кто же ты?
   Ни секунды не колеблясь, она прошептала мне на ухо:
   - Меня действительно зовут Рашель. Я с планеты Терр-де-Голль.  По-вашему,
эго Терра-Галлия.

Часть вторая
ГОСТЬЯ ИЗ КОСМОСА

1

   В крупных мегаполисах, таких, например, как Нью-Калькутта, подземка  была
самым удобным способом передвижения, однако я всегда  предпочитал  воздушные
виды транспорта и с тех самых пор, как в двадцатилетнем  возрасте  обзавелся
собственным  фланером,  крайне  редко  пользовался  услугами  метрополитена.
Поэтому неудивительно, что через пару десятков станций  и  после  нескольких
пересадок  я  совершенно  потерял  ориентацию  и  даже   приблизительно   не
представлял, в какой части города мы сейчас находимся.
   Во время последней пересадки, когда мы проходили по тоннелю  с  витринами
небольших магазинчиков, Агаттияр вдруг остановился возле одного  из  них  и,
попросив нас немного обождать, вошел внутрь.  Через  минуту  он  вернулся  с
двумя новыми телефонами и отдал мне один из  них,  а  второй  сунул  себе  в
карман.
   - Пришлось воспользоваться деньгами Рашели, - объяснил профессор  уже  на
ходу. - Они, конечно, тоже  "засвеченные",  я  внес  их  серийные  номера  в
компьютер, но это нестрашно. Сейчас не середина прошлого столетия,  тысячные
купюры стоят не так много, чтобы все операции с ними отслеживались.
   Номера будут внесены в базу данных только после того, как  магазин  сдаст
наличную выручку в банк. Так что у нас в распоряжении есть минимум несколько
часов до закрытия магазина. Но нам хватит и получаса
   Проехав еще три или четыре станции, мы вышли из метро  в  каком-то  тихом
пригородном райончике и зашагали  по  тротуару  вдоль  неширокой  улицы,  по
правую сторону которой располагались небольшие особняки, похожие на  тот,  в
котором жил сам  Агаттияр,  а  слева  тянулся  парк  с  чисто  символической
решетчатой оградой. Чуть дальше, за деревьями, виднелся пруд, поблескивавший
в лучах заходящего солнца. Несмотря на хорошую погоду, парк в этот  вечерний
час был пуст и безлюден, лишь по дорожке вдоль ограды бежал  трусцой  тучный
мужчина средних лет в синем спортивном костюме.
   Мы прошли по тротуару  около  сотни  метров,  затем  свернули  в  парк  и
остановились возле одной из скамеек.
   - Вы останетесь здесь, - произнес Агаттияр. - А я пойду на разведку. -  С
этими словами он указал на двухэтажный дом в самом конце улицы. - Там  живет
единственный человек, который может нам помочь. Единственный из тех, кого  я
знаю и кому полностью доверяю.
   - А если за ним следят? - спросила Рита. - Как за тобой.
   Профессор отрицательно покачал головой
   - Нет, это исключено.  Во  всяком  случае,  маловероятно.  Если  бы  этот
человек попал хоть под малейшее подозрение, он уже давно был бы мертв. Он  -
не я, он... Впрочем, я все равно не вижу другого выхода. Я  больше  не  знаю
никого, кто  мог  бы  дать  нам  надежное  убежище  и  помочь  Рашели  с  ее
проблемами. А тут счет идет на дни, даже  на  часы.  -  Агаттияр  достал  из
кармана телефон. - Но мы, конечно, подстрахуемся. Сначала я пойду один и все
выведаю, а вы будете следить за происходящим с помощью телефона,  который  я
дал мистеру Матусевичу. Если окажется, что я  попал  в  ловушку,  немедленно
выбрасывайте аппарат и бегите обратно к метро. Честно говоря, я не знаю, что
вы будете делать дальше, у меня нет никаких других  вариантов.  Постарайтесь
затеряться в городе и... В общем, я полагаюсь на вас, мистер  Матусевич,  на
вашу находчивость. Вот, держите.
   Быстро оглядевшись вокруг и убедившись, что  поблизости  никого  нет,  он
передал мне пистолет, позаимствованный у Махдева, а  Рашели  вернул  диск  и
дистанционный пульт. Затем с помощью телефонов мы установили связь. Агаттияр
усилил до  предела  чувствительность  микрофона  и  отключил  динамик,  а  я
наоборот - максимально увеличил громкость на своем аппарате.
   - Получилось нечто вроде "жучка", - прокомментировал Агаттияр, пряча свой
телефон в карман. - Но я все же надеюсь, что эта  предосторожность  окажется
излишней.
   - Послушай, папа! - встревожилась Рита.  -  А  если  чужа...  если  враги
держали "жучки" не только в нашем доме, но и в твоей одежде. А  может,  и  в
моей.
   - Ну, тогда мы все покойники. Включая и того человека, к которому я  иду.
Но нет, дочка, никаких следящих устройств у нас нет. Одно дело четверть века
прослушивать наш дом и контролировать  все  операции  компьютера,  а  совсем
другое - постоянно цеплять "жучки" на одежду или другие личные вещи.
   В течение нескольких месяцев - это еще куда ни шло;  но  делать  это  все
двадцать шесть лет... нет-нет, на такой риск они бы не пошли. К  тому  же  я
ведь не зря велел тебе снять кольца, часы, сережки и  все  такое  прочее.  А
насчет тряпок можешь не беспокоиться: у тебя, как  медика,  настоящая  мания
чистоты, едва ли не каждый день ты бросаешь всю  ношеную  одежду,  и  мою  и
свою, в чистящую машину - а таких нагрузок ни один "жучок" не выдержит. - Он
прокашлялся. - Впрочем, ладно.  Хватит  об  этом.  Как  бы  то  ни  было,  в
ближайшие минуты все выяснится.
   Поцеловав на прощанье дочь и Рашель, а мне крепко  пожав  руку,  Агаттияр
двинулся к ряду особняков. Когда  он  оказался  на  противоположной  стороне
улицы, из динамика моего телефона раздался его голос:
   - Если вы хорошо слышите меня, потрите лоб. Я так и сделал.
   - Отлично,