ись, поверив на слово  командованию,  что  им  сохранят  жизнь,  габбары
просто по самому складу  своего  мышления  не  могли  согласиться  на  такие
условия. Им нужен был веский аргумент, как-то: "Убирайтесь отсюда,  либо  мы
уничтожим вас, и ваша смерть не принесет никакой пользы вашей расе". И  хотя
главное командование уже приводило  этот  аргумент,  звучал  он  не  слишком
убедительно. Габбары были отнюдь не глупы, они понимали, что люди не посмеют
бомбить свою прародину, поэтому оставались на планете и регулярно  запускали
в кружащие над ними станции и корабли ракеты, которые, впрочем, еще ни  разу
не достигли своей цели - система противоракетной  защиты  у  галлийцев  была
просто превосходной.
   Эта тупиковая ситуация длилась уже целую неделю, а  между  тем  из  шести
других систем, включая Ма-хаваршу,  приходили  оптимистические  известия  об
освобождении планет с минимальными потерями. Только в локальном пространстве
Бай-Син еще продолжались  ожесточенные  бои  -  Страну  Хань  с  ее  девятью
миллиардами жителей охранял довольно мощный флот габбаров, а у вассальной им
расы  келлотов  в  этой  системе  имелась  своя,  хоть  и  не  очень  плотно
населенная, планета. Тактика сражения там была немного другой  -  галлийский
флот пытался вытеснить габбаров из системы, вынудить их бежать по нескольким
специально оставленным открытыми каналам второго рода. Однако  до  сей  поры
план этот не сработал...
   Земля медленно поворачивалась  перед  нами,  и  наконец  из-за  горизонта
показался глубоко вдающийся в океан дельтовидный полуостров Индостан, иногда
еще называемый Индийским субконтинентом. Рита, ее отец и Шанкар смотрели  на
него горящими глазами - этот маленький клочок суши был родиной  их  предков,
которые более тысячи лет назад переселились на  Махаваршу.  У  Шанкара  даже
заблестела на реснице слеза.
   "Сейчас он опять скажет, что теперь может спокойно умереть, - подумал  я,
то ли с сочувствием, то ли с иронией, сам не пойму.  -  Вот  только  бы  еще
ступить на эту землю - и можно смело отправляться в могилу..."
   Но Шанкар ничего не сказал. Он просто смотрел на Индию жадным взглядом  и
молчал. Молчали и Агаттияр с Ритой.
   Что же касается меня, то я не питал отдельной  привязанности  к  какой-то
одной части планеты - слишком уж много кровей перемешалось в моих жилах.  По
одной из линий мои предки  были  из  Центральной  Европы,  по  другой  -  из
Северной Америки и Британии, а предки матери моего отца как раз  происходили
из Индии. Я одинаково сильно любил  всю  Землю  -  от  Северного  полюса  до
Южного. И испытывал боль при мысли, что сейчас на ней хозяйничают чужаки...
   Лайф  Сигурдсон  с  нетерпением  ждал  появления  Скандинавии,  Рашель  с
Анн-Мари Прэнтан и Мелиссой Гарибальди - Франции, и только Арчибальд Ортега,
который, как и я, был родом с Полуденных, полностью  разделял  мои  чувства,
равномерно распределенные по всей планете.
   Впрочем, восторженно и с обожанием Арчибальд смотрел не только на  Землю.
Время от времени он  украдкой  бросал  аналогичного  содержания  взгляды  на
Анн-Мари, а она отвечала ему благосклонными  улыбками.  Похоже,  между  ними
намечался служебный роман. Если считать и меня с Ритой, то на нашем  корабле
были уже две влюбленные парочки - многовато для такого  небольшого  экипажа.
Но, с другой стороны, меня это радовало. В  последние  дни  Ортега  перестал
смотреть на меня волком из-за Риты, и между нами наконец  воцарились  мир  и
дружба...
   И все-таки Шанкар не удержался. Правда, на этот раз он выразился  немного
иначе:
   - Доживу ли я до того дня, когда смогу войти в священные воды Ганга?..
   Вице-адмирал Клод Бриссо, который сопровождал нас  в  этой  экскурсии  по
станции, отрывисто кивнул:
   - Доживете, сэр, не беспокойтесь.  Мы  все-таки  заставим  этих  мартышек
освободить Землю. И очень скоро.
   - Каким образом? - сразу поинтересовался Агаттияр. Ведь вашу  угрозу  они
не восприняли всерьез.
   - Следующую воспримут, - уверенно ответил дядя  Рашели.  -  Вот  дождемся
окончательного освобождения всех систем, предъявим им  доказательства  того,
насколько мы сильны, а на десерт кое-что сообщим. Кое-что такое, от чего они
сразу подожмут свои хвосты и дадут с Земли деру.
   - И что же именно? - не уступал профессор. Вице-адмирал замялся:
   - Пока это тайна. Большая тайна. Рашель дернула его за рукав:
   - Ну, дядя,  расскажи!  Пожалуйста.  Бриссо  обвел  нас  всех  задумчивым
взглядом и остановился на Анн-Мари. Та сказала:
   - Мне известна эта тайна, вице-адмирал. Разумеется, неофициально,  но  из
вполне надежных источников.
   Клод Бриссо покачал головой:
   - Да уж, от вас, "эсбешников", ничего не утаишь... Ну ладно, так  тому  и
быть, - сказал он, обращаясь  прежде  всего  к  Шанкару.  -  Вы  полномочные
представители  наших  союзников,  так   что...   В   общем,   это   новейшее
бактериологическое оружие.
   - Ого!.. - Лицо Агаттияра вытянулось. -  Вы  осмелитесь  применить  такую
гадость? Заразить ею всю планету?  А  ведь  последствия  могут  быть  почище
ядерной бомбардировки.
   - Только не в этом случае. Данные бактерии - результат многолетней работы
наших ведущих биологов. Они были выведены еще четверть века назад  и  с  тех
пор прошли надежное тестирование. Они действуют крайне избирательно,  только
на организм габбаров, для всех других форм жизни, включая  человека  и  даже
близких родичей габбаров - земных горилл,  они  совершенно  безвредны.  Зато
сами габбары мрут от них как мухи. После  заражения  фактически  отсутствует
инкубационный период, первые признаки болезни проявляются уже через полчаса,
а спустя еще три часа она поражает все их внутренние органы, после  чего,  в
течение одного-двух часов,  они  дохнут.  Кроме  того,  в  генную  структуру
бактерий заложен специальный  механизм,  который  в  каком-то  там  тысячном
поколении  подавляет  их  репродуктивную  способность,  и  все  они  гибнут,
прекратив размножаться. Проще говоря, через шесть  с  половиной  дней  после
атаки  на   Земле   не   останется   ни   одного   габбара   и   ни   единой
"противогаббарской" бактерии.
   Мне показалось, что Рашель сейчас запрыгает от восторга и станет  хлопать
в ладоши. Но ни  того,  ни  другого  она  не  сделала,  просто  на  ее  лице
отразилось глубокое, торжествующее удовлетворение.
   "Господи! - подумал я. - Что они делают со своими детьми?!"
   - А как же риск мутаций, -  не  уступал  Агаттияр.  -  Ведь  мутировавшие
бактерии   могут   не   потерять   репродуктивной   способности.   А   потом
приспособиться и к другим формам жизни.
   - Нет, сэр, это исключено. Бактерии мутагенно устойчивые. Вдобавок  в  их
ДНК привит специальный комплекс, который проверяет всю  генную  структуру  и
при малейшем отклонении уничтожает мутировавшую особь.  Таких  "контролеров"
там несколько, и они как бы подстраховывают друг друга. Я же вам сказал, что
работа  над  этим  оружием  велась  четверть   столетия,   и   ученые   дают
стопроцентную гарантию, что к исходу седьмого дня  не  останется  ни  единой
бактерии.
   Шанкар, который в течение всего этого разговора хранил молчание,  наконец
произнес:
   - Да, вице-адмирал, это весьма эффективное оружие. Но оно подобно  джинну
в бутылке - выпустишь его, а потом назад не  загонишь.  Я  имею  в  виду  не
заражение Земли, тут я все-таки склонен доверять вашим ученым, меня  заботят
социальные  последствия  такого  акта.   Боюсь,   они   будут   не   слишком
положительные.
   Клод Бриссо с мрачным видом кивнул:
   - Целиком согласен с вами, месье Шанкар. Поэтому от души надеюсь, что  до
применения этого оружия дело не дойдет и достаточно будет одной лишь угрозы.
2

   Когда через час, осмотрев всю Землю целиком, мы уже  собирались  уходить,
вице-адмирал Бриссо задержал меня:
   - Капитан Матусевич, я хотел бы поговорить с вами лично.
   Он провел меня в  соседнее  со  смотровым  залом  безлюдное  помещение  и
сказал:
   -  Прежде  всего,  рад  сообщить  вам,  что  вы  представлены  к   высшей
государственной награде нашей планеты  -  ордену  Наполеона  Бонапарта.  Его
вручают только за самые выдающиеся  заслуги  перед  Тер-рой-Галлией  и  всем
человечеством.
   - Но, сэр... - пробормотал я, застигнутый врасплох. - Я  же  не  совершил
ничего выдающегося. Я просто воевал как все - не хуже, но и не лучше.
   - Ну, тут как сказать. Крейсер  под  вашим  командованием  был  одним  из
лучших не только в бригаде и эскадре, но и во всем  Первом  Флоте.  Впрочем,
награждают вас не за это, а за то, что вы сделали  на  Махаварше.  Благодаря
вам, вашим решительным  действиям,  план  верховного  командования  сработал
безукоризненно, и ваша планета была освобождена с наименьшими  потерями.  По
недавно полученным сведениям, ваше правительство тоже  собирается  наградить
вас, но это уже его внутреннее дело. А мы  намерены  отметить  ваши  заслуги
своей наградой.
   Я был страшно смущен и  растерян,  однако  сумел  взять  себя  в  руки  и
осторожно заметил:
   - Профессор Агаттияр и господин Шанкар сделали не меньше меня.
   - Мы уже говорили с ними об этом. Намекнули, что хотим наградить  их,  но
оба безапелляционно заявили, что награды заслуживаете именно вы, что без вас
ничего не  получилось  бы.  Так  что  этот  вопрос  закрыт.  -  Клод  Бриссо
решительно махнул рукой, как бы подчеркивая, что больше обсуждать нечего.  -
Но, собственно, я хотел поговорить  с  вами  о  другом.  Это  чисто  личное,
семейное дело.
   - Да?
   - Так вот, при  нашей  первой  встрече,  увидев  вас  на  экране,  я  был
по-настоящему потрясен. Вы, наверное, не знаете этого...
   - Знаю, сэр, -  вежливо  перебил  я  его,  хотя  старшего  по  званию,  в
общем-то, перебивать нельзя. Но сейчас между нами шел чисто личный разговор.
- Я успел увидеть фотографию капитана Лебла-на, прежде чем  Рашель  спрятала
ее.
   Он кивнул:
   - Ну, тогда мне будет легче рассказать все остальное.  После  той  первой
встречи я был так заинтригован, что совершил небольшую бестактность, которая
заключалась в том, что я  стал  копаться  в  личной  жизни  других  людей  и
использовал для этого свое служебное положение. Словом, я сделал  запрос  на
Терру-Галлию и поручил одному доверенному человеку кое-что разузнать о семье
моего  зятя  Жоффрея.  Вчера  я   получил   результаты   его   неформального
расследования. И вкратце история такова. В три тысячи  четыреста  шестьдесят
первом году, когда началась война с Иными, некий Влодзимеж Матусевич работал
в посольстве Мазовии на Терре-Галлии. У него  был  сын  Стефан,  шестнадцати
лет, который учился в обычной галлийской школе, где  училась  и  девушка  по
имени Жюли Леблан. Ребята дружили  уже  несколько  лет,  Стефан  был  частым
гостем в семье Лебланов, а Жюли нередко бывала у Матусевичей. И те и  другие
родители подозревали, что между их детьми есть нечто  гораздо  большее,  чем
просто дружба. Однако с началом войны  Влодзимеж  Матусевич  отправил  жену,
сына и обеих дочерей на  родину,  полагая,  что  там  они  будут  в  большей
безопасности, чем на  Терре-Галлии.  Но  он  жестоко  просчитался  -  вскоре
Мазовия  подверглась  атаке  вражеских  войск,  и  в  результате  долгих   и
кровопролитных боев планета была оккупирована.  Как  теперь  выяснилось,  из
всей семьи Матусевичей уцелел только Стефан,  который  был  депортирован  на
Махаваршу. Насколько я понимаю, он и был вашим предком. - Клод Бриссо сделал
глубокую паузу,  давая  мне  время  осмыслить  все  услышанное,  после  чего
продолжил:
   - А между тем через  восемь  с  половиной  месяцев  после  отъезда  юного
Стефана с Терры-Галлии у Жюли Леблан родился мальчик, которого  она  назвала
Владом. Она не  скрывала,  чей  это  сын,  и  Влодзимеж  Матусевич  принимал
активное участие в воспитании внука, но так и  не  смог  убедить  Жюли  дать
малышу фамилию отца. Маленький Влад остался Лебланом, а Жоффрей  Леблан  был
внуком его внука. -  Вице-адмирал  развел  руками.  -  Вот  и  вся  история,
капитан. Ничего сверхъестественного в вашем сходстве с отцом Рашели нет. Это
всего лишь ваши общие игрек-хромосомы, которые в  пятом  поколении  выкинули
такой   конек,   сделав   вас,   дальних   родственников,    похожими    как
братья-близнецы. Некоторое время я потрясенно молчал.
   - Так значит... - через силу промолвил я.  -  Значит,  мы  с  Рашелью  не
чужие. Она моя сколько-то-там-юродная племянница... Хотя нет, -  уточнил  я,
сосчитав поколения своих предков. - Кузина. Далекая кузина.
   - Ну, это уже не имеет значения. Главное, что Рашель видит в  вас  своего
отца. Я  это  заподозрил  сразу,  а  позже  убедился  окончательно.  Детская
психология отрицает смерть, вернее, не хочет ее принимать как данность;  она
ищет любую лазейку, малейшую зацепку, чтобы  оспорить  ее  существование.  А
ваша встреча - с точки зрения теории вероятностей уникальное событие! - дала
Рашели не только зацепку. Для нее это стало подарком  судьбы,  и  где-то  на
подсознательном уровне она воспринимает вас как своего отца. Не  как  замену
ему, вроде любимого дядюшки, не как суррогат, наподобие отчима, а как самого
что ни на есть настоящего отца, - Клод  Бриссо  проницательно  посмотрел  на
меня. - Я скажу вам еще кое-что, капитан. Вы не  только  похожи  на  Жоффрея
внешне. Вы такой же по своему характеру, складу ума, у вас необычайно схожие
голоса, мимика, жестикуляция и даже одинаковая манера  управления  кораблем.
Если бы я верил в чудеса, то, право же, решил бы,  что  вы  и  есть  Жоффрей
Леблан - воскресший и помолодевший лет на пять.

3

   С завтрашнего дня мы, в составе своей бригады, только что переведенной  с
уже свободного от чужаков Марса, подключались  к  патрулированию  Земли.  Но
сегодня у нашей команды была увольнительная, и  каждый  из  нас  делал,  что
хотел. Так, например,  Лайф  Сигурдсон,  по  своему  обыкновению,  засел  за
виртуальные тренажеры, оттачивая технику пилотирования современных кораблей.
Хотя, надо сказать, это было излишне - как верно подметил  Агаттияр  еще  на
пути от Звезды Дашкова до Пси Козерога, за  прошедшие  тысячу  лет  никакого
качественного скачка в развитии человеческой  цивилизации  не  произошло,  и
высококлассный пилот из начала XXVII века оставался таким же  высококлассным
пилотом и в конце века XXXVI. А Сигурдсон, безусловно,  был  пилотом  самого
высокого класса. Пилотом, что называется, от Бога. Как и я сам,  замечу  без
ложной скромности.
   Мелисса же взяла на себя часть Ритиных обязанностей и  теперь  заведовала
камбузом и всем бытовым хозяйством "Зари Свободы". Готовила  она  ничуть  не
хуже Риты и  вообще  превратила  корабль  в  уютное  гнездышко.  Поэтому  до
недавнего времени  я  искренне  считал  ее  обычной  домохозяйкой,  решившей
попутешествовать с другом семьи  на  его  личной  яхте.  Но  тут  я  глубоко
заблуждался. К моему удивлению, обнаружилось, что на самом деле Мелисса была
писательницей, притом довольно популярной в свою эпоху.  Она  и  в  полет-то
отправилась ради того,  чтобы  набраться  новых  впечатлений  для  очередной
книги.
   Все это я выяснил лишь несколько дней  назад,  еще  когда  мы  воевали  в
окрестностях Марса. Во время  увольнительной  я  просто  так,  ради  чистого
интереса, сделал в станционной инфосети запрос на Лайфа Сигурдсона и Мелиссу
Гарибальди, соответственно граждан Норвегии и Франции, живших на рубеже XXVI
и XXVII веков. Про Лайфа ничего не нашлось,  зато  на  запрос  о  Мелиссе  я
получил из бортовой библиотеки  короткую  биографическую  справку,  а  также
список из девяти романов и семи киносценариев,  названия  которых  явственно
свидетельствовали об их принадлежности к приключенческому жанру.  Тогда  мне
стало  ясно,  чем  занималась  Мелисса,  когда  почти  все  свободное  время
проводила в каюте, сидя за терминалом. Она писала - но  не  дневник,  как  я
думал раньше, а новую  книгу.  Пользуясь  своей  прерогативой  капитана,  я,
конечно, мог бы получить доступ к ее  текстам  и  прочитать  их  при  помощи
компьютерного переводчика, но совесть не позволяла мне злоупотреблять  своим
служебным положением для удовлетворения неуместного любопытства.
   Лишь сеюдня, заглянув на камбуз и застав ее одну, я набрался решимости  и
спросил у Мелиссы, о чем она сейчас пишет. Женщина ничем  не  выдача  своего
удивления моей осведомленностью и с улыбкой ответила:
   - Сейчас я пишу правду. Впервые за всю свою жизнь я пишу  одну  правду  и
ничего,  кроме  правды.  Ну,  разве  что  приправленную  небольшой   толикой
авторской фантазии, без этого не  обойтись.  Я  еще  не  решила,  как  будет
называться роман, но начинается он на  вашей  родной  планете  Махаварше.  В
первой главе летчик, мечтающий о звездах, встречает в аэропорту  девочку  со
звезд. Они еще не знают друг о друге самого главного: девочка  -  того,  что
летчик мечтает о звездах, а он - что она принесла эти звезды с собой. Тем не
менее, даже не зная об этом, они влюбляются друг в друга с первого взгляда -
но не как мужчина и женщина, а как отец и дочь. Я вопросительно посмотрел на
нее:
   -  Неужели   это   так   заметно?   Улыбка   Мелиссы   сделалась   слегка
снисходительной:
   - Ради Бога, Стас! Этого не заметит только слепой. Да и то вряд ли...
   Из камбуза я пошел было к Рашели, собираясь  немного  посидеть  с  ней  и
поболтать - все равно о чем, мне нравилось беседовать с ней на  любую  тему,
даже о маленьком рыжем  котенке,  с  которым  она  дружила  в  четырехлетнем
возрасте. К моему огорчению, девочка спала, утомленная длительной  прогулкой
по станции. Я не решился ее будить и направился в медсанчасть.
   Как я и ожидал, Рита была там - почему-то она предпочитала лазарет  своей
каюте. Сидя на диване, она читала какую-то книгу и, когда я вошел, встретила
меня какой-то вымученной, немного напряженной улыбкой.
   - Ты тоже устала? - спросил я, присел рядом с ней на диван и обнял ее  за
талию.
   - Да так, немного, - рассеянно ответила она.
   - Так давай отдохнем, - предложил я. - Вместе. И активно.
   Я хотел было поцеловать ее, но Рита уклонилась и убрала мою руку со своей
талии.
   - Нет, дорогой, сейчас неподходящее время. Да и вообще... - она умолкла в
нерешительности.
   - Что "вообще"? Рита потупила глаза.
   - Ну... я думаю, что пора с этим завязывать. Терапия оказалась  успешной,
однако не стоит ею злоупотреблять.
   - Что ты такое говоришь?! - Я поражение уставился на нее. - Для тебя  это
была только терапия? Ты просто лечила меня?
   Она покачала головой:
   - Нет, Стас, это была не только терапия. Наши отношения значили для  меня
больше, гораздо больше, но... но дальше я не могу. Просто не могу.
   - Чего ты не можешь? - все еще не понимая ничего, спросил я.
   - Не могу дальше выносить ревность Рашели - тихую,  затаенную,  но  очень
лютую. Это выше моих сил. Я не хочу становиться между вами.
   - О Боже... Она что, знает о нас?
   - Да, знает. Она сразу обо всем догадалась. А ты даже не заметил?
   - Нет, - ошарашенно пробормотал я. - Не заметил. Я думал,  Рашель  ничего
не знает.
   - Знает-знает. И ей это страшно не нравится.  Она  видит  в  тебе  своего
отца, а наши с тобой отношения никак не вписываются  в  эту  картину.  С  ее
точки зрения ты изменяешь ей - с какой-то незнакомой, посторонней  женщиной.
Это очень ранит ее.
   Я откинулся на спинку дивана и закрыл ладонями лицо.
   - Господи, что же делать? Ведь я...  я,  кажется,  начинаю  влюбляться  в
тебя. Я думал, что наконец встретил женщину, о которой мечтал всю...
   - Молчи! - перебила меня Рита с  мукой  в  голосе.  -  Ты  встретил  меня
слишком поздно. Перед этим ты  уже  повстречал  девочку,  о  которой  мечтал
многие годы. Девочку, которая воплотила в себе твой идеал дочки. А я в вашей
компании оказалась третьей лишней.
   - Но...
   - Никаких "но", Стас. В этой ситуации  нет  места  для  компромиссов.  Ты
должен отказаться либо от меня, либо от Рашели. Третьего не дано.