ще,  так  что
присылать к нам на борт специалиста-связиста не пришлось.
   После успешной высадки десанта мы еще  пять  часов  патрулировали  орбиту
Титана, походя пресекая попытки разрозненных групп противника  прорваться  к
планете, после  чего  нашей  бригаде  было  приказано  отходить  в  тыл  для
пополнения боеприпасов, дозаправки и ремонта мелких повреждений,  нанесенных
габбарскими истребителями.
   К этому времени в подсистему Сатурна  прибыло  пять  из  сорока  станций,
которые занимались блокировкой дром-зоны. Мы пришвартовались к одной из них,
станционные техники немедленно занялись обслуживанием наших кораблей, а весь
личный состав бригады наконец получил долгожданную передышку.
   - Теперь можете расслабиться, ребята, - объявил по  обшей  связи  капитан
Лоррен. - Даю вам десятичасовую увольнительную. Кто  хочет,  может  проспать
все это время, а кому не спится - пусть погуляет по станции. Но чтобы  ровно
в ноль-пять три-ноль все были на боевых постах. Нас отправляют к  Марсу:  по
последним полученным данным, большинство недобитых мартышек бежало туда.
   Безусловно, командир бригады имел в виду  габбаров.  Хотя  разница  между
мартышками и гориллами, к роду которых принадлежали  габбары,  была  гораздо
большей, чем между теми же гориллами и людьми, для него (как, собственно,  и
для Рашели) все они были обезьянами.
   Как только изображение  капитана  Лоррена  на  экране  погасло,  Агаттияр
задумчиво произнес:
   - Когда габбары убедятся в своем поражении, многие из них, без  сомнения,
скроются в метеоритном поясе и  станут  регулярно  производить  партизанские
вылазки. Да и выкурить их с  Земли  будет  не  так-то  просто.  Как  это  ни
кощунственно звучит для человеческого уха, но за прошедшие  сто  лет  многие
габбары стали считать Землю своей родиной. Боюсь, еще не скоро  в  Солнечной
системе воцарится мир и порядок.
   - Ничего, - сказала Рашель со зловещими нотками в голосе.  -  Мы  с  ними
разберемся. Мы их всех уничтожим. Ни одна паршивая обезьяна не смеет считать
Землю своей родиной.
   Девочка была сильно расстроена - она ожидала что на  одной  из  прибывших
станций  будет  ее  дядя  Клод  Бриссо,  но  оказалось,   что   он   остался
патрулировать заблокированную дром-зону.
   Меня это обстоятельство тоже огорчило. Я очень надеялся, что  при  личной
встрече вице-адмирал сумеет уговорить племянницу перейти на борт  станции  и
больше не рисковать собой, участвуя в сражениях. К моим  же  доводам  Рашель
никак не хотела прислушиваться и  твердо  стояла  на  том,  чтобы  и  дальше
оставаться в экипаже "Зари Свободы"...
   Поскольку наш корабль  не  имел  ни  малейших  повреждений,  забот  после
швартовки у меня было немного. Я лишь убедился, что закачка в баки  дейтерия
началась, а техники разблокировали оружейный  отсек  и  принялись  пополнять
запасы позитронных ракет, после чего перевел все системы корабля под  полный
контроль  бортового  компьютера  и  вслед  за  остальными  членами   команды
отправился отдыхать.
   В моей каюте меня ждала Рита, а на столе стоял поднос с  ужином.  На  сей
раз это были не приготовленные вручную блюда, из-за  дефицита  времени  Рита
просто воспользовалась услугами пищевого автомата, но тем  не  менее  сумела
так оформить свой заказ, что еда из комбинированных концентратов  получилась
довольно сносной и даже вкусной.
   Пока я ужинал, девушка смотрела на меня своими красивыми черными глазами,
в которых застыл немой вопрос. Лишь когда я покончил с едой  и  принялся  за
чай, она спросила:
   - Что тебя тревожит, Стас?
   - Много чего, - ответил я. - Сейчас идет война, мы каждую минуту  рискуем
жизнями, а я, как капитан, в ответе за всех вас, в том числе  и  за  Рашель.
Еше я думаю о Махаварше. Что там происходит, как развиваются события? Сумеют
ли галлийцы освободить планету? Что случится - или уже случилось -  с  моими
друзьями и родственниками, с отцом  и  мамой,  с  братишками,  с  сестрой  и
племянниками?.. В общем, есть за что переживать.
   - Да, конечно. И все же тебя беспокоит что-то  еще.  Что-то  связанное  с
Рашелью. Но не только то, что она вместе с нами рискует жизнью.
   Я вздохнул:
   - Ты права. Как всегда, права. Видишь ли... Рашель прелестная девочка,  я
всем сердцем люблю ее, но... - Я замялся. - Как бы это объяснить  получше?..
Меня тревожит не то, что она ненавидит чужаков, это  вполне  естественно,  я
сам их ненавижу. Проблема в  том,  как  она  их  ненавидит,  в  какой  форме
проявляется ее ненависть. Это не такая ненависть, как у меня или, к примеру,
у Арчибальда. Мы ненавидим их  по-человечески  пылко,  всеми  фибрами  своей
души. А ненависть  Рашели  какая-то  холодная,  бездушная,  лишенная  всякой
эмоциональной мотивации. Она ненавидит чужаков не за то, что они  сделали  с
людьми, а просто за то, что они - чужаки, что они  -  не  люди.  Может,  это
какая-то патология?
   Рита сочувственно улыбнулась и ласково погладила меня по щеке.
   - Да, Стас, это патология. Но не в смысле психического расстройства - тут
ты можешь быть спокоен за  Рашель.  Это  патология  воспитания,  таковы  все
жители Терры-Галлии - от малых детей до древних  стариков.  Господин  Шанкар
верно уловил суть, когда сказал, что  галлийцы  стали  нацией  милитаристов,
нацией  настоящих  солдат.  А  это  не  только  военная  муштра,  не  только
готовность в любой момент вступить в бой и пожертвовать собственной  жизнью,
не только умение обращаться с оружием и применять его без раздумий.  Главное
для солдата  -  это  особый  психологический  настрой,  когда  ты  видишь  в
противнике просто мишень, а не живого человека... то есть, в  нашем  случае,
не мыслящее существо, равное человеку. В глазах каждого жителя  Терры-Галлии
чужаки - просто опасные  и  злобные  животные,  подлежащие  уничтожению  без
всякой жалости и сострадания. В этом смысле  галлийцы  законченные  расисты.
Они стали такими под давлением обстоятельств, это было необходимым  условием
их выживания, ведь они в одиночку  противостояли  объединенной  мощи  девяти
внеземных цивилизаций и не могли позволить себе такой слабости, как гуманное
отношение к Иным.
   Пока Рита говорила, я смотрел на нее со всевозрастающим изумлением.
   - Ну, знаешь... Я бы не удивился, услышав такой анализ от твоего отца. Но
ты... ты же никогда не была специалистом по войне, по чужакам, ты  сама  мне
говорила,  что  раньше  почти  не  задумывалась  обо  всем  происходящем  за
пределами Махаварши.
   - Зато потом задумалась. Когда вы с Рашелью явились к нам  и  перевернули
всю нашу жизнь, мне волей-неволей пришлось думать и о войне, и о чужаках.
   - И за это короткое время ты так быстро разобралась во всем?
   Рита пожала плечами:
   - А в чем, собственно, было разбираться? Я  же,  в  конце  концов,  врач.
Пусть и не психолог, но определенную подготовку имею.  И  мне  не  составило
труда поставить диагноз Рашели и всем ее соотечественникам.
   - А давно ты его поставила?
   - Ну, первые наметки появились сразу после нашего  прибытия  на  корабль,
когда мистер Раман попытался захватить его. Тогда меня поразила  болезненная
реакция Рашели на рассуждения отца об "искупленцах".
   - Да, я тоже обратил на это внимание. Но потом решил, что это  из-за  той
давней  истории,  когда  на  Терре-Галлии  существовали   элементы   расовой
сегрегации.
   - Из-за этого тоже. Но не только. Тогда  я  отметила,  что  Рашель  особо
настаивала на том, что галлийцы никогда не обижали Иных. Это было вроде  как
оправдание - мы, мол, не первые начали, раньше мы  были  хорошими  и  любили
чужаков.  А  еще  она  была  буквально  потрясена  тем,  что  мистер   Раман
сотрудничал с Иными по убеждению. Помнишь, что она сказала? "Это  хуже,  чем
продаваться за деньги". Хотя с  нашей  точки  зрения  -  твоей,  моей,  всех
остальных  жителей  Махаварши  -  продажность  есть  более  тяжкий  грех,  а
искренность убеждений рассматривается как  смягчающее  вину  обстоятельство.
Для Рашели же все наоборот. Но, повторяю, это не  душевное  расстройство,  а
просто воспитание. Во всем остальном, что не касается чужаков, Рашель  очень
милая, добрая, чуткая и нежная девочка.
   - Да, - охотно согласился я. -  Она  просто  прелесть.  Она...  -  Тут  я
осекся. - Кстати, мы же так и не сообщили руководству, что у  нас  на  борту
предатель и чужак. А это нужно было сделать сразу.
   Я поставил на поднос пустую чашку из-под чая,  поднялся  и  направился  к
двери каюты, чтобы пройти в рубку и связаться с командованием  станции.  Но,
взявшись за ручку, замер в нерешительности.
   - Они ведь сразу расстреляют их... Рита кивнула:
   - Если мой диагноз верный, то так оно и будет.
   - А еще, чего доброго, - добавил я, - заставят  меня  присутствовать  при
казни. - Я с мольбой посмотрел на девушку:
   - Что мне делать, дорогая?
   Она приблизилась и обняла меня.
   - Даже не знаю, Стас. Не знаю, что посоветовать.
   Я отошел от двери к рабочему столу и вывел на экран  картинку  из  шестой
каюты. Альв Шелестов лежал на одной из  двух  коек,  повернувшись  мордой  к
стене, и, кажется, спал. Ахмад, как обычно, сидел перед терминалом с надетым
на голову ментошлемом: по данным бортового компьютера, в  последние  дни  он
большую часть свободного от сна времени проводил в различных виртуальностях,
пытаясь убежать от реальной жизни,  которая  не  сулила  ему  ничего,  кроме
скорой смерти.
   Я погасил экран и повернулся к Рите:
   - Выдам их перед самым отлетом. Это малодушно... но иначе я не могу.
   - Я тебя понимаю, - ласково ответила она.
   Той ночью у нас не было сил, чтобы заняться любовью,  поэтому  мы  просто
легли вместе в постель и сразу же заснули, крепко прижавшись друг к другу

5

   Я проснулся  уставший  и  разбитый,  чувствуя  во  всем  теле  неприятную
слабость. Настенные  часы  в  каюте  показывали  четверть  второго  ночи  по
станционному времени - следовательно, я проспал лишь неполных четыре часа.
   Риты рядом со мной не было, а ее место в постели уже успело остыть.  Я  с
трудом подтянулся и принял сидячее  положение.  Тотчас  у  меня  закружилась
голова, а в мозгу заворочалась ленивая мысль:
   "Черт побери! Это чертовски похоже на то, как если бы в меня шваркнули из
парализатора..."
   На тумбочке рядом с койкой я увидел пять разноцветных капсул, а  рядом  с
ними  стоял  стакан  сока  и  лежала  записка:  "Выпей  это,  полегчает".  Я
механически сунул в рот все пять капсул, запил их глотком сока и лишь  потом
сообразил, что почерк на записке не Ритин. Хотя он был хорошо знаком мне...
   О Боже!!!
   Лекарства подействовали мгновенно, в голове моей прояснилось, а  слабость
в теле исчезла. Я вскочил  с  койки  и,  даже  не  позаботившись  об  обуви,
опрометью бросился к выходу из каюты.
   Однако дверь не открывалась ни поворотом ручки,  ни  голосовым  приказом.
Бессильно поколотив в нее кулаками, я, преисполненный  дурных  предчувствий,
метнулся к терминалу. Но не успел я включить его,  как  экран  сам  ожил,  и
оттуда на меня посмотрело смуглое лицо Ахмада.
   - Привет, Стас, -  произнес  он  с  глумливой  УХМЫЛКОЙ.  -  Кажется,  мы
поменялись местами.
   Он сидел в моем капитанском кресле, постукивая пальцами  правой  руки  по
подлокотнику. В левой руке он сжимал пару проводов, которые тянулись куда-то
в сторону, за пределы обзора камеры.
   - Компьютер! - четким командным голосом произнес я. -  Бунт  на  корабле.
Захват в плен капитана.
   Никакой реакции со стороны бортового компьютера не последовало.  А  Ахмад
захохотал:
   - Ну что, убедился? Ты, дружище, так  привык  быть  здесь  хозяином,  что
совершенно выпустил из внимания  одну  элементарную  вещь:  компьютер,  даже
самый совершенный, это всего лишь куча металлолома. Он делает только то, что
заложено в его программу, а ее всегда можно изменить. Да, в самом  начале  я
сглупил, у меня совсем вылетело из головы, что  на  кораблях  такого  класса
стоят высокоинтеллектуальные компьютеры. Зато потом уже  ты  свалял  дурака,
когда не отключил терминал в моей каюте. В отличие от тебя я не баловался  в
виртуальностях космическими полетами; в свободное время я серьезно занимался
кибернетическими системами, все ждал того момента,  когда  меня  допустят  к
секретной инфосети Сопротивления. Я  собирался...  Впрочем,  это  не  важно.
Главное то, что  я  сделал  здесь,  на  корабле.  Я  запутал  ваш  компьютер
логическими  парадоксами,  нашел  лазейку  в  защищенную  область  памяти  и
отключил его блок идентификации. Теперь он просто подчиняется  тому,  кто  в
данный момент сидит в капитанском кресле.
   От досады и чувства обреченности я застонал.
   - И что дальше? - спросил я, стараясь изобразить полную невозмутимость. -
Чего ты добиваешься? Ты опоздал, Ахмад, сейчас ты в ловушке.
   - Ничего, попробую выбраться. Попытка, как говорится, не пытка, тем более
что мне все  равно  нечего  терять.  Но  чтобы  ты  не  учудил  какую-нибудь
глупость, обрати внимание на вот эту штуку. - Ахмад сделал паузу,  и  камера
сместилась в сторону, продемонстрировав лежащий на полу  предмет  конической
формы, высотой сантиметров десять и примерно столько же в диаметре. От  него
тянулось два провода - те самые, которые сжимал в левой руке  Ахмад.  -  Это
боеголовка от заряда десантной базуки, которую я нашел  в  оружейном  складе
корабля. Силы ее взрыва будет достаточно, чтобы разнести, к чертовой матери,
всю рубку управления. Боеголовка активирована,  но  пока  я  держу  контакты
соединенными, она не взорвется. Но если я выпущу  их  из  руки  -  например,
после выстрела из парализатора или  лучевика,  -  взрыв  случится  в  ту  же
секунду. И от него пострадаю не только я.
   Камера отошла еще левее, и я увидел лежащих на полу Рашель  и  Риту.  Они
были в бессознательном состоянии, с накрепко  связанными  руками  и  ногами.
Боеголовка от базуки находилась всего в каком-то метре от Рашели, и не  было
ни малейшего шанса, что при взрыве девочка сможет уцелеть.
   - Остальные твои товарищи парализованы  и  замкнуты  в  своих  каютах,  -
продолжал Ахмад. - Все средства связи я предусмотрительно отключил. Эти люди
не представляют для меня интереса - хотя ты к ним привязан, но  без  проблем
принесешь их в жертву. Я полагаю, что ты готов даже пожертвовать девицей,  -
он указал на Риту, - даром, что спишь с ней. Зато эту малышку ты в обиду  не
дашь. Ни за что, ни при каких условиях. Мы знакомы с тобой много лет, и  мне
хорошо известно, как ты мечтал о дочери...
   - Что тебе нужно?! - не сдержавшись, прорычал я.
   - Спокойно, Стас,  спокойно.  Всему  свое  время.  Я  тут  ознакомился  с
бортовыми записями  -  через  четыре  часа  ваша  бригада,  в  составе  всей
Девятнадцатой эскадры отправляется к Марсу. Мы стартуем  как  ни  в  чем  не
бывало, а где-то между орбитами Сатурна и Юпитера изменим  курс  и  уйдем  в
глубокий  Космос  Преследовать  нас  не  станут,  да  и  не  смогут  -   как
разведывательно-диверсионное судно, "Заря Свободы" обладает  более  высокими
скоростными и маневренными качествами, чем другие  крейсера  такого  класса.
Когда мы оторвемся и окажемся в безопасности, я посажу вас всех в  катер,  а
сам попытаюсь прорваться в дром-зону.
   - Ты не... - начал было я, но вовремя прикусил язык. Ахмаду совсем  ни  к
чему  было  знать,  что  каналы  не  просто  сжаты   в   небольшой   области
пространства, но и практически закупорены, - И куда же ты отправишься?
   - Это уже  мое  дело.  Тебя  это  не  касается.  Однако  ты  не  дал  мне
договорить. Я отпущу всех вас на свободу только при одном условии - если  ты
раздобудешь для меня кое-какую информацию. В противном случае  мне  придется
оставить на борту заложника. - Ахмад пристально  посмотрел  на  меня.  -  Ты
догадываешься, кого именно?
   Я заскрежетал зубами от бессильной ярости.
   - Ты подлец! Ты негодяй! Ты... Я бы задушил тебя собственными руками!
   - Не сомневаюсь. - Ахмад был сама невозмутимость. - Поэтому я принял  все
меры предосторожности. Так что  будь  паинькой,  Стас,  и  делай,  что  тебе
говорят.
   - Какая информация тебе нужна? - со вздохом спросил я.
   - Технология сжатия дром-зоны.
   Услышав это наглое и бессмысленное  требование,  я  почему-то  совсем  не
удивился. От Ахмада -  настоящего  Ахмада,  которого  я  узнал  лишь  совсем
недавно, - можно было ожидать любой глупости.
   - Ты безумец, - сказал  я  неожиданно  спокойно.  -  Неужели  ты  всерьез
рассчитываешь, что я сумею ее  раздобыть?  Это  же  самая  охраняемая  тайна
Терры-Галлии!
   - А мы в данный момент пришвартованы к одной из станций, которая несет  в
себе эту тайну. Галлийцы сейчас чувствуют себя  победителями,  они  утратили
бдительность, и мне  почти  удалось  добраться  по  внутренней  сети  до  их
излучателя. Остался только один барьер, который отсюда, с нашего корабля,  я
не могу преодолеть. Для этого нужно попасть на борт станции, но  мне  нельзя
покидать корабль - я  среди  личного  состава  не  зарегистрирован,  и  меня
задержат на первом же посту. Будь в моем распоряжении больше времени,  я  бы
все уладил; а так это придется сделать тебе.
   - Что сделать? - саркастически осведомился я. - Проникнуть в их секретную
сеть и скачать сверхсекретную информацию? Ничего не получится! Во-первых,  я
этого не умею, я не хакер. А во-вторых, если бы  даже  умел,  все  равно  не
сделал бы.
   - Э нет, Стас, ты сделаешь. Как миленький сделаешь.  Иначе  твоя  дорогая
доченька улетит вместе со мной. А заодно, на всякий  случай,  я  прихвачу  и
твою милашку.
   - Будь ты проклят!..
   - Так вот, - как ни в чем не бывало продолжал Ахмад, -  от  тебя  особого
умения не потребуется. За оставшиеся четыре часа ты под каким-либо предлогом
должен попасть в главный координационный  центр  станции  и  через  один  из
терминалов соединиться с нашим кораблем... то есть уже с  моим  кораблем.  А
остальное сделаю я.
   - И ты полагаешь, меня пустят в их центр? Да еще позволят воспользоваться
терминалом? Да ты просто идиот! Ты больной, тебе лечиться нужно.
   - Может быть. Но ты  уж  постарайся,  Стас.  Очень  постарайся.  Придумай
что-нибудь. Иначе... впрочем, ты уже знаешь, что тогда будет. И, кстати,  не
вздумай обмануть меня: если ты пойдешь к командованию, обо всем  расскажешь,
а они попытаются подсунуть мне липу, я сразу это пойму. За четыре  часа  они
все равно не смогут состряпать убедительную подделку... Но  нет,  я  не  дам
тебе четыре часа. Только два - начиная с этого момента. Сейчас я разблокирую
твой терминал, ты свяжешься с дежурным постом  охраны  и  сообщишь  о  своем
желании прогуляться по станции. И помни об этом, - Ахмад потряс перед  самой
камерой кулаком с зажатыми в него двумя проводками. - Помни, не забывай.
   Экран погас, а я бессильно облокотился на стол и закрыл лицо руками.  Мне
отчаянно хотелось заплакать...

6

   Три минуты на одевание, две минуты на  то,  чтобы  связаться  с  дежурным
постом охраны, и еще пять - чтобы покинуть корабль. Итого, уже  минут  через
десять я шел по одному из радиальных тоннелей станции, а  на  запястье  моей
левой руки красовался браслет  со  встроенным  голопроектором,  который  при
необходимости мог выдать мне подробную карту всех хитросплетений станционных
коммуникаций и показать, где я в данный момент нахожусь.
   Впрочем, пока что я шел совершенно бесцельно,  сам  не  зная,  куда  иду.
Мысли в моей голове перепутались, и я никак не мог привести  их  в  порядок,
заставить   себя   думать   последовательно   и   логично,    беспристрастно
анализировать сложившуюся ситуацию.
   Перед моим внутренним взором стояла одна и та лее картина:  связанная  по
рукам и ногам Рашель, такая беспомощная и  беззащитная,  а  рядом  с  ней  -
активированная боеголовка, два провода от которой тянулись  к  руке  безумца
Ахмада. Как ни странно, Рита на этой  картине  отсутствовала,  ее  полностью
вытеснила Рашель - девочка, которая с первых  же  секунд  нашего  знакомства
целиком зав