ы
поднималась вторая "статуя" -- человек,  одетый  в  голубое  и  белое;  этот
вообще   даже  не  пошевелился  и  не  взглянул  в  нашу  сторону,  пока  мы
разговаривали  с  первым.  Они  были  заняты  практикой  психотренинга,  так
называемого  Присутствия,  что,  по  сути  дела, является состоянием транса.
Ханддараты, как всегда от противного, называют его антитрансом, имея в  виду
некую "утрату себя" или "саморастворение", осуществляемые через концентрацию
образно-чувственного  восприятия.  Техника  погружения  в это состояние явно
имеет самое непосредственное отношение к мистицизму и,  пожалуй,  связана  с
категорией  Имманентности.  Впрочем,  не берусь уверенно классифицировать ни
практику Ханддары, ни ее категории.
     Госс что-то сказал человеку в алом хайэбе. Тот медленно  возвратился  к
реальности,  посмотрел  на  нас  и  сделал  несколько  неторопливых шагов по
направлению ко мне; внезапно меня охватил страх: под полуденным  солнцем  он
светился каким-то иным светом, словно исходящим от него самого.
     Он  был  почти  таким  же  высоким,  как и я, только стройнее, с ясными
глазами и открытым, красивым лицом.  Когда  наши  взгляды  встретились,  мне
вдруг захотелось заговорить с ним мысленно, попытаться достигнуть глубин его
души  с  помощью  телепатии, которой я ни разу не пользовался с тех пор, как
попал на планету Зима, и  пока  что  пользоваться  не  намеревался.  Сейчас,
однако,   это   желание   оказалось  сильнее  запрета:  я  вышел  с  ним  на
телепатическую связь,  но  ответа  не  получил.  Контакт  не  состоялся.  Он
продолжал  смотреть  мне  прямо  в  лицо. Потом улыбнулся и сказал приятным,
довольно высоким голосом:
     -- Вы тот самый Посланник, да?
     -- Да, -- заикаясь, ответил я.
     -- Мое имя Фейкс. Нам весьма лестно принимать у себя такого  гостя.  Вы
ведь поживете у нас в Отерхорде?
     -- С  радостью  принимаю  ваше  приглашение.  Мне,  если  это возможно,
хотелось бы немного узнать о практике Предсказаний. А если  взамен  я  смогу
сообщить  нечто  интересующее вас, например относительно того, кто я такой и
откуда прибыл, то я(
     -- Все, что вам будет угодно, -- сказал Фейкс с безмятежной улыбкой. --
Это просто замечательно! Ведь для того  чтобы  попасть  сюда,  вам  пришлось
пересечь  Космический  Океан,  затем  проделать еще две тысячи километров от
Эренранга, перебраться через Каргав и(
     -- Мне давно хотелось побывать в  Отерхорде.  Ведь  ваши  Предсказатели
пользуются удивительной славой.
     -- В  таком случае вам, наверное, интересно было бы посмотреть, как это
происходит. Или у вас есть свой собственный вопрос к нам?
     Его ясные глаза заставляли говорить правду.
     -- Не знаю, -- ответил я.
     -- Нусутх, -- сказал он, --  неважно.  Это  не  имеет  значения.
Возможно,  если вы останетесь здесь, то в конце концов решите, есть ли у вас
вопрос к Предсказателям или совсем нет никаких вопросов... Знаете,  есть  лишь
определенные  дни, когда Предсказатели могут собраться все вместе, так что в
любом случае вам придется пожить с нами некоторое время.
     Я и пожил, и это были очень приятные дни. Мне была предоставлена полная
свобода; приходилось лишь порой принимать участие  в  общих  работах  --  на
поле,  например,  или  в  саду,  а также заготавливать дрова и ремонтировать
жилища.  Гости,  вроде  меня,  приглашались  теми  постоянными  Обитателями,
которым  в данный момент требовалась помощь. В остальное время никто меня не
беспокоил, и порой за целый день мне не доводилось ни с кем обменяться  даже
словом.  Наиболее  часто  моими  собеседниками  оказывались  молодой  Госс и
Фейкс-Ткач, чей удивительный характер -- абсолютно прозрачный и одновременно
абсолютно непостижимый, словно бездонный колодец, полный ключевой  воды,  --
как  бы  воплощал  в  себе чистоту и загадочность этих мест. По вечерам то в
одном, то в другом невысоком, окруженном деревьями домике в гостиной у очага
собиралась компания:  разговаривали,  пили  пиво;  порой  звучала  и  музыка
-энергичные  ритмы  Кархайда,  мелодически  несложные,  зато  всегда в форме
весьма изощренных импровизаций. В один из таких  вечеров  я  наблюдал  танец
двух Стариков Отерхорда. Это действительно были очень старые люди: волосы их
совсем побелели, руки и ноги казались тощими, как палки, а кожистые склада у
внешних уголков глаз нависали так, что, по-моему, мешали им видеть. Их танец
был  медленным,  движения  точными,  рассчитанными, радующими сердце и взор.
Старики начали танцевать  в  Часу  Третьем,  сразу  после  обеда.  Музыканты
совершенно  произвольно  то  вступали,  то  почти  все  разом  умолкали,  за
исключением барабанщика, который ни на миг не прекращал, искусно меняя ритм,
вести мелодию. В Часу Шестом двое престарелых танцоров  все  еще  продолжали
свой танец. Миновала полночь, то есть они протанцевали уже более пяти земных
часов.  Впервые  мне  удалось  наблюдать феномен дотхе -- произвольно
вызывай и контролируемую человеком концентрацию энергии; на  Земле  подобный
"истерический"  прилив  сил  может  быть  вызван, например, сильным душевным
волнением, однако дотхе землянам неведомо; теперь  мне  гораздо  легче  было
поверить в немыслимые истории, рассказываемые о Стариках-ханддаратах.
     Здесь  шла  глубокая  "интровертная"  жизнь  -- вполне самодостаточная,
чуточку застойная; ханддараты были погружены в то  самое,  воспеваемое  ими,
особое    "неведение",    которое   является   следствием   неактивности   и
невмешательства. Основное правило подобного поведения прекрасно выражено  их
излюбленным  словом  нусутх,  которое  приблизительно можно перевести
выражением "все равно" или  "неважно".  Слово  это  --  краеугольный  камень
культа  Ханддара,  и я не стану притворяться, что хотя бы отчасти понял его.
Зато после двух недель, проведенных  в  Отерхорде,  я  начал  гораздо  лучше
понимать  Кархайд,  за  бесконечными  государственными  праздниками, сложной
политикой и страстями которого стоит многовековая, древняя тьма,  пассивная,
анархическая,  молчаливая  и  в  то  же  время удивительно плодотворная Тьма
Ханддары.
     Именно среди этого, казалось  бы,  абсолютного  молчания  и  вспыхивает
вдруг необъяснимое откровение Предсказателя.
     Молодой Госс, который с удовольствием сопровождал меня повсюду, сказал,
что я   могу   спросить   Предсказателей   о   чем  угодно,  любым  способом
сформулировав свой вопрос.
     -- Чем лучше обдуман вопрос, чем короче он  сформулирован,  тем  точнее
будет  ответ  на  него, -- сказал он. -- Неясность порождает неясность. И на
некоторые вопросы, разумеется, ответа не существует.
     -- А если я задам как раз  такой  вопрос?  --  поинтересовался  я.  Это
ограничение казалось мне искусственным, хотя и было уже знакомо.
     Госс совершенно неожиданно ответил:
     -- В  таком  случае  Ткач  откажется  отвечать вам. Вопросы, не имеющие
ответа, разрушили не одну группу Предсказателей.
     -- Разрушили?
     -- Вам  ведь  известна   история   лорда   Шортха,   который   заставил
Предсказателей  из  Цитадели  Эсен  отвечать  на вопрос "В чем смысл жизни?"
Вообще-то случилось это уже более двух тысяч лет назад. Предсказатели в  тот
раз  оставались  во  Тьме в течение шести дней и шести ночей. В конце концов
все Целомудренные впали в кататонию. Блаженные умерли, а  Перверты  насмерть
забили лорда Шортха камнями, ну а Ткач... Это был человек по имени Меше.
     -- Основатель культа Йомеш?
     -- Да,  -- сказал Госс. И засмеялся, будто сказал что-то веселое. Я так
и не понял, над кем он смеялся -- над последователями культа Йомеш или  надо
мной.
     И я решил задать такой вопрос, на который можно было бы ответить только
"да" или  "нет";  тогда по крайней мере можно будет судить о степени ясности
или двусмысленности ответа. фейкс подтвердил слова Госса о том,  что  вопрос
мой  может  касаться  материй,  совершенно  неведомых  Предсказателям. Я мог
спросить, например, будет ли в этом году в  северном  полушарии  планеты  Эс
хороший  урожай культуры улъм, они ответят на этот вопрос, не имея ни
малейшего представления о том, существует ли такая планета. Мне  показалось,
что  все  это  похоже  на  самое  обыкновенное  гадание  --  вроде обрывания
лепестков ромашки или подбрасывания монетки. Нет, заявил мне  Фейкс,  ничего
подобного,  среди  Предсказателей  никто  не  полагается на удачу. Да и весь
процесс пред сказания полностью противоположен обычному гаданию.
     -- Значит, вы читаете мысли?
     -- Нет, -- сказал Фейкс, улыбаясь открыто и безмятежно.
     -- Но может быть, вы устанавливаете между собой  телепатическую  связь,
не отдавая себе в этом отчета?
     -- А  какой  толк тогда был бы в предсказаниях? Если спрашивающий знает
ответ, то зачем ему платить нам дорогую цену?
     Я выбрал такой вопрос, ответа на который мне  определенно  недоставало.
Одно  лишь время могло доказать, правы Предсказатели или нет, если только не
одно  --  как  я  отчасти  опасался  --  из  тех   поистине   восхитительных
профессиональных  "пророчеств",  которые  применимы  для любого исхода дела.
Вопрос мой отнюдь не был тривиальным; я напрочь отказался от идеи  спросить,
например,  когда  перестанет идти дождь или иную подобную чушь, ибо осознал,
что задавать вопрос Предсказателям дело  не  только  весьма  сложное,  но  и
опасное,  прежде всего для всех девяти Предсказателей Отерхорда. Цена ответа
была высока: два из моих оставшихся рубинов уплыли в казну Цитадели;  однако
для  дающих ответ цена эта была еще выше. И когда я ближе узнал Фейкса и мне
стало почти невозможно поверить в то, что он просто ловкий трюкач, не  менее
трудно  оказалось  считать  его  абсолютно честным человеком, заблуждающимся
относительно  трюкаческого  характера  самой  процедуры  предсказания.   Его
интеллект  и  проницательность  были  столь  же  отточены,  ясны и прекрасно
огранены, как мои рубины. И я не осмеливался готовить ему ловушку.  Так  что
вопрос мой содержал лишь то, что мне больше всего хотелось узнать.
     Итак,  в день Оннетерхад, то есть восемнадцатого числа текущего месяца,
девять Предсказателей собрались  наконец  вместе  в  Большом  Доме,  который
обычно  стоял  запертым. Это был как бы один огромный зал с каменными, очень
холодными полами, слабо освещенный, так как свет падал из двух очень  узких,
щелеобразных  окон  под  крышей.  В глубоком камине, находившемся в одной из
торцовых стен зала,  горел  огонь.  Предсказатели,  все  в  плащах  с  низко
надвинутыми   капюшонами,   уселись   кружком   прямо  на  каменный  пол  --
бесформенные застывшие изваяния, похожие  на  дольмены  в  слабых  отблесках
огня, горевшего в камине. Госс и еще двое молодых Обитателей, а также лекарь
из  ближайшего Очага в молчании наблюдали за ними, сидя на скамьях у камина.
Я прошел через весь зал и оказался  в  кругу  Предсказателей.  Ничего  особо
сакрального не происходило, и все же вокруг царило странное напряжение. Один
из  Предсказателей  исподлобья  посмотрел  на  меня, когда я вошел в круг; я
успел заметить странное выражение его грубоватого, тяжелого лица и  дерзкий,
даже какой-то оскорбительный взгляд.
     Фейкс  неподвижно сидел, скрестив ноги; он был очень сосредоточен, весь
поглощен концентрацией сил, отчего его  обычно  спокойный,  негромкий  голос
прозвучал неожиданно для меня, как раскат грома.
     -- Спрашивай! -- велел он.
     Я, застыв в самом центре круга, задал свой вопрос:
     -- Станет ли ваш мир, планета Гетен, членом Экумены, или Лиги Миров, по
прошествии пяти лет?
     Воцарилось  молчание.  Я  по-прежнему  стоял в кругу, а точнее, висел в
центре паутины, сотканной их молчанием.
     -- Ответ на заданный вопрос существует,  --  раздался  спокойный  голос
Ткача.
     У  Предсказателей, казалось, наступила некоторая релаксация. Изваяния в
надвинутых капюшонах ожили, задвигались; тот, что  так  странно  смотрел  на
меня,   зашептал   что-то  на  ухо  своему  соседу.  Я  вышел  из,  круга  и
присоединился к сидевшим у камина.
     Двое из Предсказателей были как бы обособлены  от  остальных.  Они  все
время  молчали;  один  время  от  времени  приподнимал  левую  руку и слегка
похлопывал или поглаживал ею пол -- он  проделал  это  уже  раз  десять  или
двадцать, -- потом снова застывал в той же позе. Ни одного из них я раньше в
Цитадели  не виде Это были Блаженные, как называл их Госс. Они были безумны.
Госс называл их еще "разделителями времени",  что  примерно  соответствовало
нашему  понятию  "шизофреник".  В  Кархайде психологи и психиатры, хоть и не
умели использовать телепатию,  а  потом  были  похожи  на  слепых  хирургов,
проявляли   прямо   таки   гениальную   изобретательность   в   изготовлении
наркотических средств, лечении гипнозом,  в  акупунктуре  и  криотерапии,  а
также во многих других вид ментальной терапии. Я тихонько спросил Госса:
     -- А разве нельзя вылечить этих двух психопатов?
     -- Вылечить?  --  удивился  он.  --  А  вы стали бы лечить певца от его
удивительного голоса?
     Пятеро следующих за Блаженными по кругу Предсказателей были постоянными
Обитателями Отерхорда, как объяснил мне Госс;  пока  они  исполняют  функции
Предсказателей,  они обязаны хранить обет Целомудрия и не вступать в половую
связь в период кеммера Один из Целомудренных, по всей вероятности,  как  раз
находился  в  кеммере.  Я  легко мог выделить его из остальных: уже научился
отличать ту, не слишком заметную внешне, физическую активность, напоминающую
просветление, которая свидетельствует о первой фазе кеммера.
     Рядом с этим человеком сидел второй по  степени  важности  член  группы
Предсказателей -- Перверт.
     -- Он  прибыл сюда из Очага Сприв вместе с врачом, -- сообщил мне Госс.
-- В некоторых группах  Предсказателей  искусственно  создают  Первертов  --
вводят  самым обычным людям женские или мужские гормоны за несколько дней до
предсказания. Но лучше, конечно, иметь настоящего Перверта. Этот,  например,
пришел охотно; он любит славу.
     Говоря  о  Перверте,  Госс  использовал местоимение, которым гетенианцы
обозначают самца животного, а вовсе не то, которое применяется для  человека
в  кеммере  мужского  типа.  Госс  даже  немного  смутился.  Жители Кархайда
свободно и даже с удовольствием говорят на любые темы,  касающиеся  вопросов
секса  или кеммера, -- к этому все они без исключения относятся с уважением;
однако они очень неохотно обсуждают различные типы извращений --  во  всяком
случае,  в  разговорах  со  мной  это  всегда было так. Слишком затянувшийся
период кеммера, когда значительный дисбаланс  женских  или  мужских  половых
гормонов   нарушает   привычное   поведение   гетенианца,  здесь  называется
извращением, или перверсией; это случается, в общем, не так уж и  редко;  по
крайней  мере  три-четыре  процента взрослых являются настоящими первертами,
или сексопатами с гетенианской точки зрения, хотя по нашим земным стандартам
это вполне нормальные люди. Перверты не считаются изгоями, однако  относятся
к  ним  с  большим  презрением, как, например, к гомосексуалистам в двуполых
обществах На кархайдском сленге их зовут "мертвяками" Перверты бесплодны.
     Перверт из числа Предсказателей после того первого долгого и  странного
взгляда,  которым  он одарил меня в самом начале, больше не обращал внимания
ни на кого, кроме своего непосредственного соседа, пребывавшего  в  кеммере,
причем  явно  женского  типа, который проявлялся тем отчетливее, чем сильнее
воздействовала на него несколько преувеличенная  --  по  здешним  меркам  --
мужественность  Перверта. Перверт постоянно что-то нашептывал своему соседу;
тот отвечал немногословно и, как  мне  казалось,  с  некоторым  отвращением.
Остальные  в  течение  уже  довольно  длительного времени продолжали хранить
молчание. В тишине слышался лишь назойливый шепот Перверта. Фейкс не  сводил
глаз  с  одного из Блаженных. Перверт быстро и нежно накрыл своей рукой руку
кеммерера. Тот с отвращением, а может, и со  страхом  отдернул  ее  и
посмотрел  на  Фейкса, сидевшего напротив, как бы в поисках защиты. Фейкс не
пошевелился. Кеммерер остался на прежнем месте  и  в  следующий  раз,  когда
Перверт  дотронулся до него, даже не дрогнул. Один из Блаженных вдруг поднял
лицо и издал длинный, фальшивый, негромкий смешок: ах-ха-ха-ха... хе-хе-хе(
     Фейкс поднял  руку.  И  сразу  же  лица  всех  Предсказателей  в  кругу
обернулись к нему; он словно собрал их взгляды в некий пучок.
     Сеанс  предсказания  начался  в  полдень.  Шел  снег, и свет серого дня
вскоре померк, едва просачиваясь сквозь  узкие  окна-бойницы  под  козырьком
крыши.  Слабые  светлые полосы света протянулись от окон словно косые паруса
фантастических призрачных судов; на стенах возникли загадочные продолговатые
тени; лица Предсказателей, сидящих на полу, слаб светились как  бы  сами  по
себе:  то  взошла уже луна, лучи ее пробивались сквозь облака и лесную чащу.
Огонь в камине давно погас, иного освещения в зале  не  было,  лишь  неяркие
полосы  и  треугольники  лунного света вырывали порой из темноты то лицо, то
руку, то чью-то неподвижную спину. Какое-то время я  видел  профиль  Фейкса,
застывший  как  белый  мрамор  в  луче лунной пыли. Потом полоса света упала
наискосок на сгорбленную спину кеммерера:  голова  его  лежала  на  согнутых
коленях,  руки  были  уперты  в пол, а все тело сотрясала странная ритмичная
дрожь, совпадающая с ударами -- шлеп-шлеп-шлеп -- рукой по  полу  одного  из
Блаженных,  что  сидел  напротив  кеммерера  в  темноте.  Все  Предсказатели
казались связанными между собой, словно узлы единой  паутины,  я  совершенно
непроизвольно  почувствовал  эту связь, этот беззвучный разговор между ними,
как бы направляемый Фейксом и  контролируемый  им.  Именно  он,  Фейкс,  был
центром паутины, ее Ткачом. Бледный лунный свет распался на отдельные блики;
блики  скользнули  по  восточной  стене  зала  и исчезли. Паутина, сотканная
внутренней силой Предсказателей,  напряжением  и  тишиной,  становилась  все
более прочной.
     Я  попытался прервать мысленный контакт с ними. Мне стало не по себе от
этого затянувшегося молчания, наэлектризованного напряжения,  от  того,  что
меня  помимо  моей  воли  втягивает в круг их отношений, я становлюсь как бы
точкой,  одним  из  узелков  создаваемой  ими  паутины.  Однако,   установив
телепатический  барьер, я почувствовал себя еще хуже: как бы отгороженным от
них  и  в  то  же  время  во   власти   галлюцинаций,   видений,   мысленных
контактов-прикосновений,  диких  образов  и  ощущений;  все мои чувства были
как-то гиперсексуально окрашены, обладали какой-то  гротескной  страстностью
-- немыслимое  черно-красное  кипение эротических символов и желаний. Передо
мной мелькали жадно распахнутые колодцы  с  рваными  краями-губами,  женские
половые  органы,  раны,  похожие  на  дьявольские пасти... Я полностью утратил
равновесие, я куда-то падал... Если я не смогу выплеснуть в  крике  весь  этот
хаотический  бред,  я  действительно  провалюсь  в  него,  я сойду с ума. Но
крикнуть я не мог.  Эмфатические  и  паравербальные  силы,  что  действовали
теперь,  невероятно  могущественные  и запутанно-сложные, созданные где-то в
недрах сексуальной перверсивности и общей нарушенности половых отношений,  в
недрах  общего  безумия  Предсказателей,  исказившего,  казалось,  даже само
Время, и всепоглощающая необходимость сконцентрироваться и воспринимать лишь
непосредственно  данную  реальность  --  все  это  вместе  было  выше   моей
способности   к   телепатической   самоизоляции,   выше  возможностей  моего
самоконтроля.  Но  все  же  эти  безумные  силы  и  страсти  находились  под
контролем:  центром, управляющим ими, был неподвижный Фейкс. Проходили часы,
пролетали секунды; лунный свет больше не заглядывал в зал, скользя  лишь  по
наружной  стороне  его стен; в самом зале царила тьма. И в самом центре этой
тьмы был Фейкс, Ткач, казавший