о они используют вас.  А
заодно  выясните,  что это за враждующие партии и кто их представляет. Самое
же лучшее -- вообще не позволяйте никому из их  представителей  использовать
вас, ибо цели у них недобрые.
     Он  умолк.  Я уже намеревался попросить его быть немного поконкретнее в
своих предостережениях, но он быстро проговорил:
     -- Прощайте, господин Аи, -- повернулся и вышел. Я стоял  ошеломленный.
Этот  человек действовал на меня как удар электрического тока: ничего внешне
не заметно, но не знаешь, что именно с тобой произошло.
     Ему, конечно же, удалось совершенно  испортить  то  состояние  покоя  и
самодовольства,  в котором я находился, поглощая завтрак. Я подошел к узкому
окну и снова выглянул наружу. Снегопад чуть ослабел.  Зрелище  было  дивное:
снежинки  падали  легкими  белыми хлопьями, подобно лепесткам цветущей вишни
под весенним ветерком в садах моей родины, на Земле, на  теплой  Земле,  где
все  деревья  весной  в цвету. И тут внезапно меня охватило ощущение полного
одиночества, отчужденности, страшной  тоски...  Два  года  провел  я  на  этой
проклятой  планете;  и  снова, хотя осень еще не успела начаться, начиналась
зима, третья моя зима здесь --  долгие  месяцы  безжалостного,  беспощадного
холода, бесконечного воя пурги, льда, ветра, дождя со снегом, снега с дождем
и  снова  холода,  холода,  холода -- холода внутри, холода снаружи, холода,
пронизывающего до костей, парализующего мозг. И среди этого холода  я  снова
буду  совершенно  одиноким,  чужим  для всех, и ни единой родной души рядом,
никого, кому  можно  было  бы  полностью  доверять.  Бедный  Дженли!  Может,
поплачем?  Я  увидел,  как  на  улицу прямо под моим окном вышел Эстравен --
темная, приземистая (оттого, что я смотрел сверху) фигура, окруженная мутным
серо-белым облаком снегопада. Он огляделся, поправляя  свободно  застегнутый
ремень  на  своем  хайэбе  -- теплой куртки он не носил, -- и с удивительной
быстротой устремился куда-то по улице легкой, изящной походкой. В эту минуту
он казался единственным живым существом в целом Мишнори.
     Я отвернулся от окна, отошел в тепло комнаты.  Ее  роскошное  убранство
выглядело  довольно  нелепо:  огромный  электрокамин, широкие мягкие кресла,
кровать, застланная меховыми одеялами, всякие тряпки, занавески, барахло(
     Тогда я надел теплую куртку и вышел  прогуляться,  пребывая  в  мрачном
настроении, навеянном этим мрачным миром.
     В тот день мне предстоял "ленч" с Комменсалами Обслом и Иегеем, а также
кое с  кем  из  тех,  кого я видел вчера. Меня также должны были представить
некоторым неизвестным мне лицам. Ленч здесь обычно  подается  в  буфетной  и
съедается  а-ля  фуршет  -- возможно, для того, чтобы людям не казалось, что
они почти весь день тратят на сидение за обеденным столом.  Однако  на  этот
раз  для  столь  официальной  церемонии  были  накрыты столы, а что касается
буфета, то запасы в нем были поистине неисчерпаемы, было подано восемнадцать
или двадцать холодных или горячих блюд -- в  основном  различными  способами
приготовленные  яйца  сьюбе  и хлебные яблоки. Еще до начала трапезы,
пока не вступил в силу запрет на деловые разговоры,  Обсл  незаметно  шепнул
мне,  накладывая  на тарелку огромное количество обжаренных во взбитом тесте
яиц сьюбе:
     -- Вон тот тип, по имени Мерсен, -- шпион из Эренранга, а вон там стоит
некто Гаум -- так это штатный сотрудник Сарфа. Имейте это в виду.  --  И  он
тут  же  разразился  хохотом,  будто в ответ на собственную шутку получил не
менее забавную, а потом двинулся к  блюду  с  маринованной  чернорыбицей.  Я
понятия не имел, что такое этот Сарф. Когда люди уже начали рассаживаться за
столами, торопливо вошел молодой человек и что-то сказал хозяину дома Иегею,
который немедленно повернулся к нам.
     -- Новости  из  Кархайда,  --  сообщил  он  --  Сегодня  утром у короля
Аргавена родился ребенок, который умер, не прожив и часа.
     Наступила тишина?, потом возник неясный шум,  а  потом  привлекательный
молодой человек по имени Гаум рассмеялся и поднял свою пивную кружку
     -- Да  будет столь же долгой жизнь всех королей Кархайда! -- воскликнул
он.
     Некоторые чокнулись с ним, однако большинство тоста не поддержали.
     -- Клянусь Меше! Смеяться, когда умер  ребенок?  --  возмущенно  сказал
какой-то  толстый  старик  в  пурпурных  одеждах и тяжело плюхнулся рядом со
мной; его толстые гетры собрались вокруг  бедер,  как  юбка  Лицо  его  было
искажено от отвращения.
     Завязался  спор относительно того, кому из своих сыновей Аргавен теперь
отдаст предпочтение, ведь королю было уже далеко за  сорок,  и  вряд  ли  он
решился  бы  снова  родить  себе  кровного  сына  и  подлинного  наследника.
Интересовало компанию и то, сколь долго Тайб пробудет еще  в  роли  Регента.
Некоторые  считали,  что его регентству незамедлительно будет положен конец;
другие сомневались.
     -- А что думаете вы, господин Аи? -- спросил человек по  имени  Мерсен,
которого Обсл назвал кархайдским шпионом (а стало быть, человеком Тайба). --
Вы  ведь  совсем  недавно  прибыли из Эренранга; там, говорят, прошел слух о
том, что Аргавен отрекся от  престола,  не  объявляя  об  этом  публично,  и
передал бразды правления своему кузену?
     -- Ну, вообще-то да, такие слухи и до меня долетали.
     -- Как вы думаете, имеют ли они реальные основания?
     -- К  сожалению, не располагаю ни малейшими сведениями на этот счет, --
ответил я, но тут вмешался хозяин дома и что-то сказал насчет погоды, потому
что все уже приступили к еде.
     После  того  как  слуги  убрали  грязную  посуду  и  груды  жареной   и
маринованной  пищи,  все  мы  уселись за одним длинным столом, и были поданы
крошечные рюмочки с  крепчайшим  напитком,  "живой  водой",  как  его  здесь
называют.  Впрочем,,  такое  название  часто  встречается  и на Земле. И вот
тут-то меня буквально засыпали вопросами.
     С тех пор как в первые месяцы моего пребывания на Гетен меня непрерывно
обследовали кархайдские врачи и ученые, я ни разу больше  не  сталкивался  с
таким   количеством   людей,   желавшим   получить   информацию  обо  мне  и
удовлетворить свое любопытство Очень немногие из жителей Кархайда,  даже  из
тех  рыбаков  и  фермеров, среди которых я провел свои первые месяцы на этой
планете, изъявляли отчетливое желание задать мне вопрос, хотя порой им  явно
этого  хотелось. Какие-то все они были слишком сложные, типичные интраверты,
любители ходить вокруг да около. Во  всяком  случае,  конкретные  вопросы  и
ответы  им  не  нравились. Я вспомнил вдруг о Цитадели Отерхорд и о том, что
Ткач Фейкс говорил мне по поводу ответов... В Кархайде даже ученые-специалисты
ограничивали  свои  вопросы  ко   мне   чисто   физиологической   тематикой,
касавшейся,  например,  деятельности  желез  внутренней секреции или системы
кровообращения -- именно этим я прежде всего отличался от  гетенианцев.  Они
никогда не заходили настолько далеко, чтобы, например, спросить, как половой
инстинкт  моей расы влияет на те или иные общественные институты, или о том,
как мы справляемся  с  нашим  "постоянным  кеммером".  Они,  однако,  весьма
внимательно  слушали, когда я что-либо рассказывал по собственной воле; так,
психологи выслушали мой рассказ о телепатии, однако ни  один  не  сподобился
задать  хотя  бы  какие-то  самые  общие  вопросы  на этот счет или получить
адекватное представление о земном или  экуменическом  сообществе  --  кроме,
пожалуй, Эстравена.
     Здесь же, в Орготе, по всей вероятности, люди не были настолько связаны
понятием  шифгретора,  а  потому  ни задавать вопросы, ни отвечать на них не
считалось зазорным. Однако вскоре я заметил, что некоторые из этих  вопросов
носят  явно  провокационный  характер:  меня как бы пытались уличить во лжи,
доказать, что я всего лишь самозванец. На какое-то мгновение мне даже  стало
не  по  себе.  Я,  разумеется,  и  раньше  встречался  с недоверием -- еще в
Кархайде, -- но крайне  редко  со  столь  явной  провокацией.  Тайб  однажды
прекрасно  продемонстрировал  мне,  как  следует  вести  себя с обманщиком и
мистификатором, -- во время парада в Эренранге,  --  но,  как  я  давно  уже
понял,  то  было  лишь  частью игры, имевшей целью дискредитацию Эстравена в
моих глазах. Я догадывался, что на самом деле Тайб вполне верит мне.  Он,  в
конце  концов,  видел  мой  корабль;  у  него,  как  и у любого другого, был
свободный доступ к отчетам инженеров относительно устройства этой  небольшой
посадочной  ракеты,  а  также  моего  ансибля. Никто из жителей Орготы моего
корабля не видел, но и он, пожалуй, не показался бы им  артефактом  с  чужой
планеты и сколько-нибудь убедительным доказательством. Устройство посадочной
ракеты,  как и ансибля, было бы настолько им непонятно, что эти предметы они
успешно отнесли бы к  разряду  мистификаций.  Старинный  закон,  запрещающий
всякий  экспорт  культуры,  стоял  на страже и не допускал ввоза поддающихся
анализу или копированию  предметов  чужой  цивилизации  на  другие  планеты,
находящиеся  на более ранней стадии научно-технического развития. А потому у
меня с собой не было ничего, кроме посадочной ракеты и ансибля,  коробки  со
всевозможными  цветными изображениями, несомненных странностей моей анатомии
и физиологии и недоказуемых особенностей моего интеллекта. Картинки пошли по
кругу, сидящие за столом рассматривали их с вежливо-уклончивым интересом  --
так люди часто рассматривают фотографии членов чьей-то чужой семьи. Вопросы,
однако, продолжали сыпаться.
     -- Что такое Экумена? -- спросил, например, Обсл. -- Это одна из планет
или союз нескольких миров? Это конкретная страна или чье-то правительство?
     -- Ну,  в  понятие "Экумена" включены сразу все эти понятия. Но ни одно
из них в отдельности ему не  соответствует.  Экумена  --  это  наше,  земное
слово;  обычно оно трактуется как "место проживания людей"; в языке Кархайда
для него; пожалуй, подойдет слово "очаг". Что касается языка Орготы, то я не
уверен, что найду подходящее слово: я еще недостаточно хорошо знаю ваш язык.
По-моему, слово "комменсалия" не годится, хотя есть несомненное  сходство  в
том,  как организовано управление Комменсалией и Экуменой. Однако Экумена по
сути своей вообще не государство и не форма правления. Это  как  бы  попытка
объединить  мистику  с  политикой, что само по себе, разумеется, обречено на
провал. Однако даже неудачные эти попытки  уже  принесли  человечеству  куда
больше  добра, чем все предшествующие формы сосуществования различных миров.
Экумена -- это, безусловно, некое сообщество, и оно, хотя  бы  потенциально,
обладает  определенной  культурой,  некоей  специфической формой культурного
просветительства. Можно даже сказать, что это просто очень большая школа  --
Очень  Большая  Школа  для  всего  человечества.  Ее  суть  -- объединение и
сотрудничество, а потому это  еще  и  некий  союз.  Лига  Миров,  обладающая
определенным  уровнем  централизованной  и обусловленной организованности. И
сейчас я представляю здесь Экумену  прежде  всего  именно  как  Лигу  Миров.
Экумена   как   политическое  содружество  функционирует  благодаря  четкому
координированию, а не жестким методам правления. Она  не  навязывает  законы
силой;  решения  принимаются  совещательно  и  при  согласии  всех,  а не по
приказу. Как экономическое  объединение  Экумена  чрезвычайно  активна;  там
заботятся  о  постоянных  внутренних  связях  между  планетами-участницами и
поддерживают баланс  в  торговле  между  восьмьюдесятью  различными  мирами.
Точнее, восьмьюдесятью четырьмя, если Гетен присоединится к нам(
     -- Что  вы  имеете в виду, говоря, что она не навязывает своих законов?
-- спросил Слоз.
     -- У нее их просто нет. Государства-союзники  развиваются  и  живут  по
своим  собственным  внутренним  законам;  если  возникает  конфликт, Экумена
оценивает  ситуацию,  предпринимает  юридические   или   этические   попытки
исправить  положение,  помочь  разобраться,  может быть, сделать иной выбор.
Теперь же, если Экумена как эксперимент с высшими формами органической жизни
потерпит крах, ей придется превратиться просто в некую силу,  поддерживающую
мир  и порядок, в институт, отчасти напоминающий полицию. Но пока в этом нет
никакой необходимости. Все центральные миры  еще  не  оправились  после  Эры
Великих  Катастроф,  окончившейся  каких-то  два  столетия  тому  назад; там
возрождают  утраченные  искусства  и  ремесла,  утраченные  идеалы,   умение
говорить друг с другом(
     Как иначе мог я объяснить этим людям, у которых нет даже слова "война",
что такое Эра Космических Войн и каковы ее последствия?
     -- Это  выглядит  на  редкость  привлекательно,  господин Аи, -- сказал
хозяин  дома  Комменсал  Иегей,  изящный,   щегольски   одетый   человек   с
неторопливой речью и острым взглядом. -- Но я не могу понять, какой им смысл
заключать  союз  с  нами?  Какую  реальную  пользу  извлекут  они  из своего
восемьдесят четвертого мира? И не очень-то, я  бы  сказал,  высокоразвитого,
ибо мы не обладаем ни Звездными Кораблями, ни многим другим, что есть у них.
     -- Ни у кого из нас их не было, пока нас не посетили жители Хайна и Эс.
И многим  мирам  не  позволялось  их  иметь еще много веков, пока Экумена не
выработала  свод  законов,  подобный  тому,  что  у  вас  здесь  называется,
по-моему, Открытой Торговлей.
     Мои  слова вызвали смех, потому что именно так называлась возглавляемая
Иегеем партия.
     -- Открытая торговля -- это первая и основная цель  моего  прибытия  на
вашу  планету. Разумеется, это торговля не только товарами материальными, но
и  знаниями,  технологией,  научными   идеями,   философскими   воззрениями,
искусством,  медициной,  результатами опытов и теоретических исследований... Я
сомневаюсь,  чтобы  планета  Гетен   особенно   стремилась   к   космическим
путешествиям  в  иные  миры.  Отсюда  семнадцать  световых лет до ближайшего
экуменического мира -- планеты Оллюль, вращающейся вокруг звезды, которую вы
называете Асиомсе; самая же дальняя планета  Экумены  находится  от  вас  на
расстоянии  двухсот  пятидесяти световых лет, и вы даже не можете увидеть то
солнце, вокруг которого она обращается. С  помощью  моего  коммуникационного
устройства  --  вот  этого ансибля -- вы сможете, однако, разговаривать с ее
жителями, словно по радио. Но я не уверен, что вы когда-либо  встретитесь  с
кем-либо  из  них...  Тот  вид  торговли, о котором я говорил, может оказаться
удивительно выгодным для вас, только  представляет  он  собой  скорее  обмен
информацией,  а не ввоз и вывоз конкретных товаров. По сути дела, моя задача
состоит в том, чтобы выяснить, хотите ли вы вступить в контакт  с  остальным
человечеством Вселенной.
     -- Вы,  --  с нажимом повторил за мной Слоз, чуть наклоняясь вперед, --
это значит Оргорейн или вся планета Гетен в целом?
     Мгновение я колебался, потому что совсем  не  ожидал  такой  постановки
вопроса.
     -- Пока  что  -- на данный момент -- это значит Оргорейн. Но договор не
может носить эксклюзивного характера. Если Ситх, или Островные  государства,
или  Кархайд  решат присоединиться к Экумене, они вправе это сделать. Всякий
раз вопрос решается сугубо индивидуально. А затем, как это обычно происходит
на планетах столь же высокого уровня развития, как  Гетен,  различные  расы,
географические  регионы или государства в конце концов устанавливают систему
представительств, выполняющих функции  координаторов  как  на  самой  данной
планете,  так  и  в  ее  отношениях  с  другими  планетами. Локальная группа
Стабилей -- так у  нас  это  называется.  Подобная  система  экономит  массу
времени,  а  также  средств,  поскольку  расходы  делятся  на  всех поровну;
например, если вы здесь решите создать межзвездный корабль(
     -- Клянусь Млеком Меше! -- сказал толстый Хьюмери рядом со мной. --  Вы
что ж, хотите, чтобы мы согласились выстреливать своими людьми в Космическую
Пустоту? Уф! -- Он всхлипнул, как аккордеон на слишком высокой ноте, выражая
одновременно отвращение и восторг.
     -- А  где  ваш корабль, господин Аи? -- вкрадчиво, с полуулыбкой
спросил Гаум, словно сам ответ почти не имеет значения,  а  он  лишь  хочет,
чтобы  замечено было тонкое коварство его вопроса. Он был поразительно хорош
собой по меркам любой расы и любого пола; я  просто  глаз  от  него  не  мог
отвести, отвечая ему и попутно размышляя, что же все-таки представляет собой
Сарф.
     -- Как?!  Но ведь это вовсе не тайна! Об этом весьма много сообщалось в
различных  кархайдских  радиопередачах.  Ракета,  на  которой  я  осуществил
посадку  на  острове Хорден, в данный момент находится в литейной мастерской
Королевской Школы Ремесел; однако  там  осталась  лишь  основная  ее  часть:
по-моему,  различные  эксперты,  обследовав  ее,  унесли  с  собой каждый по
кусочку.
     -- Ракета? -- переспросил толстяк Хьюмери, потому что  я  употребил  то
слово, которое у жителей Орготы обозначает всякие хлопушки и шутихи.
     -- Используя  это  слово,  легче  всего  объяснить принцип работы этого
посадочного устройства, господин Хьюмери.
     Толстяк снова всхлипнул,  как  аккордеон.  Гаум  смиренно  улыбнулся  и
сказал:
     -- В  таком случае у вас больше нет возможности вернуться на... ну, туда,
откуда вы прибыли?
     -- О, конечно же, есть! Я могу поговорить с Оллюль с помощью ансибля  и
попросить  прислать  за  мной  патрульный  корабль. Правда, он прибудет сюда
только через семнадцать лет. Или же  я  могу  послать  радиосигнал  большому
звездолету,  который принес меня в вашу солнечную систему и теперь вращается
вокруг вашего солнца. Он сможет совершить посадку на Гетен  через  несколько
дней.
     Эти  слова  произвели  настоящую сенсацию -- судя по шуму и потрясенным
лицам; даже Гаум  не  смог  скрыть  изумления.  В  этом  пункте  было  некое
противоречие   с   той  информацией,  которой  располагал  Кархайд.  Наличие
звездолета на орбите я держал пока в тайне даже от Эстравена. Если  бы,  как
мне до сих пор это преподносили, в Орготе знали обо мне лишь то, что Кархайд
пожелал  им  сообщить,  то  данная  информация  явилась  бы  просто одним из
множества  сюрпризов,  которые  им  еще  предстояло  получить.  Однако  дело
обстояло иначе. Это был слишком большой сюрприз.
     -- Так где же этот корабль, господин Аи? -- спросил Иегей.
     -- На  своей  орбите,  вращается  вокруг  вашего  солнца,  где-то между
орбитами Гетен и Кухурн.
     -- Как же вы попали оттуда сюда?
     -- На шутихе прилетел, -- сказал старый толстый Хьюмери.
     -- Именно так. Мы не сажаем большие межзвездные  корабли  на  обитаемые
планеты  до тех пор, пока не установлена открытая радиосвязь или планета уже
не вступила в Лигу Миров. Так что приземлился я с помощью небольшой  ракеты,
или посадочного устройства, на острове Хорден.
     -- И  вы  можете  связаться  с...  с большим кораблем при помощи обычного
радио, господин Аи? -- Это задал свой вопрос Обсл.
     -- Да. -- Я решил пока что  не  упоминать  о  существовании  маленького
радиоспутника, специально запущенного мной на орбиту Гетен: мне не хотелось,
чтобы  у  них  создалось  впечатление,  что  их  небеса  битком набиты моими
железками. -- Потребуется, правда, довольно мощный радиопередатчик, но у вас
таких много.
     -- Тогда, значит, и мы можем связаться с вашим кораблем по радио?
     -- Да, если будете знать пароль и пошлете верный сигнал. Люди на  борту
корабля  находятся  в  состоянии  стазиса,  или, по-вашему, спячки, чтобы не
терять бессмысленно годы своей жизни, ожидая результатов моей работы. Верный
сигнал, переданный на нужной волне, включит специальные  механизмы,  которые
выведут  экипаж  из спячки; после чего мои товарищи свяжутся со мной либо по
радио, либо с помощью ансибля, используя планету Оллюль как ретранслятор.
     Кто-то встревожено спросил:
     -- А сколько их там?
     -- О