од
давлением так называемой мировой общественности наши нынешние  власти  всеми
силами и трюками начали кампанию поощрения посещаемости  футбольных  матчей.
Цены на  билеты  сперва  снизили  до  минимума,  а  недавно  вообще  сделали
бесплатным вход на все стадионы, дескать, panem at circenzes. Во  время  игр
на трибунах поощряется раздача сникерсов и хот-догов, с таких  фирм  снимают
часть налогов. Курсируют бесплатные  автобусы  между  стадионами.  Создаются
конкурирующие группы болельщиков.  Их  освещает  телевидение,  у  них  берут
интервью, их портреты публикуют в журналах и газетах. Так что наш Бабурин  -
звезда, перевешать бы всех, придумавших такую цивилизацию...
   Я начал открывать дверь, в щель навстречу пахнуло луковым  супом...  нет,
это уха, значит - в доме отец, он заядлый рыболов. Отец любит  приходить  ко
мне и "наводить порядок". Раньше он понимал  под  этим  шугание  непотребных
девок, а он всех считал непотребными, что являлись на  квартиру  к  молодому
одинокому парню, ребят расспрашивал, кто они и где работают,  не  наркоманят
ли, а теперь то ли постарел, то ли решил, что пора ослабить поводок - только
следит, чтобы все было постирано и не слишком намусорено. Он и сейчас  сразу
же сунул мне в руки полное мусорное ведро.
   - Вынеси! Заодно узнаешь, где у вас в доме мусоропровод.
   - Папа, - сказал я укоризненно, - здравствуй!.. Две недели не виделись.
   Он отмахнулся.
   - Здравствуй-здравствуй! Неси, суп готов, сейчас наливать буду.
   Я потащился на лестничную площадку. Майданов и Лютовой все еще  стояли  с
сигаретами, Лютовой с иронической  усмешечкой  рассказывал  ленивым  голосом
аристократа:
   - ...А сегодня и сам столкнулся. Еду  на  велосипеде  по  лесной  тропке.
Справа и слева - деревья, кусты, травищща коню по брюхо... Далеко впереди на
этой тропке автомобиль. Просто загородил собой всю дорогу. Все четыре  двери
распахнуты, жара, а в кустах не меньше дюжины черных. Нет,  черножопых,  так
вернее...
   Майданов тут же болезненно поморщился. Любое  расистское  или  просто  не
"общечеловеческое" высказывание для него личный выпад, Лютовой знает,  часто
дразнит просто так, сейчас же не прикидывается, в самом  деле  свирепеет  на
глазах.
   Заинтересованный, я с ведром в руке остановился.
   - Народ пугливо огибает, - продолжал Лютовой, - пробирается через  кусты.
Я еду медленно, дорога в  гору,  все  вижу,  закипаю.  Подъехал,  выругался,
остановился и начал рассматривать номер. Черные забеспокоились.  На  мне  не
написано, что я - русский.  Русские  так  себя  не  ведут,  они  трусливо  и
униженно обходят это черножопье по широкой  дуге.  А  этот  мужик,  как  они
смотрят на меня, на дорогом велике, за такой можно  машину  купить.  Похоже,
юсовец. А юсовцы, хоть и скоты, с которыми разберемся потом, после  русских,
пока на их стороне, помогают дотаптывать русских.
   - Ну зачем же так, - возразил было Майданов, но Лютовой продолжил:
   - Я обошел машину,  снова  повернулся  и,  морща  лоб,  сделал  вид,  что
старательно запоминаю номер, так как карандаша и бумаги  в  моих  шортах  не
оказалось. Закричали, примчались черножопые дети, захлопнули все двери. Крик
продолжался, прибежала черножопая особь мужского пола, вскочила  за  руль  и
вломилась машиной в кусты, освободив дорогу. Даже поцарапала капот корягами,
но это им лучше, чем если Россия возьмется за топоры! Постоянно,  милый  мой
Андрей Палиевич, постоянно эти черножопые пробуют местных на прочность!  При
малейшем отпоре отступают. Но в том-то и дело, что местные, читай - русские,
отпора  не  дают!  И  чернота,  не  встречая  отпора,   наглеет.   Положение
облегчается  им  тем,  что  обычно  держатся  группками,  а   русские   либо
поодиночке, либо по паре... К слову сказать, помню, в  шестьдесят  первом  в
Соколином Бору было  разорено  гнездо  последнего  сокола.  Вороны,  потеряв
естественного  проредителя  их  рода,  обнаглели,  бешено  расплодились.   В
восемьдесят пятом в Кремле  было  вынужденное  совещание  "по  вороне",  что
загадили уже и Кремль. Знаю, так как тогда же писал отчет об этой проблеме в
"Социалистической индустрии". Решено было завести соколов и  попробовать  их
акклиматизировать заново. Скинхеды, дорогой Андрей Палиевич,  -  необходимы!
Жизненно необходимы, так как все другие методы по подавлению  черных  ворон,
разносчиков заразы, пока показали свою нежизненность и недееспособность.
   Майданов заговорил быстро, возмущенно:
   - А вам стало бы легче, если бы вместо чернозадых там были наши братки?..
То же самое можно сказать и о юсовцах. Мне как-то без разницы,  какое  быдло
топчется по улицам. Но юсовское быдло хотя бы зубы чистит и улицы убирает. А
Бадхеда и мыльные оперы я  не  смотрел  и  раньше...  Кстати,  юсовцы  и  не
принуждают. Хочешь - смотри, не хочешь - не смотри.
   Этого я стерпеть не мог и, чтобы не ввязаться в  бесплодную  дискуссию  с
Майдановым,  который  слышит  только  себя  и  манипуляторов  из   юсовского
посольства, потащился с полным ведром до  мусоропровода.  Эта  широкая,  как
нефтепровод, труба у нас в отдельной комнатке, чтобы не портила  даже  самым
дружественным интерфейсом облик благоустроенного  этажа.  Я  сердито  гремел
ящиком, вытряхивал из ведра... отец никак  не  привыкнет,  что  проще  мусор
складывать в пластиковый пакет и выбрасывать целиком. Этот  Майданов  просто
самовлюбленный дурак, милый интеллигентный дурак, но он  олицетворяет  самую
тупую, но вроде бы образованную часть населения,  именующую  себя  гордостью
нации, то есть русскую интеллигенцию, которая обществу неподсудна, зато сама
берется судить и указывать всем, как жить и о чем думать.
   А ведь на самом деле - просто обыватель. Обыватель всегда  намного  лучше
аргументирует и защищает свою точку зрения,  чем  любой  новатор.  Обыватель
практически  всегда  "интеллигентнее",  ибо  пользуется  обкатанным  набором
"вечных ценностей", в то время как новатор хочет что-то  изменить,  добавить
или отменить, а аргументация еще не отработана в многолетних... да  что  там
многолетних - многосотлетних дискуссиях.
   Обыватель всегда  выглядит  правым,  а  среднему  человечку  так  хочется
выглядеть правым! И так хочется упасть на правильную сторону забора... А тут
что гадать, что выбирать,  когда  и  так  все  ясно:  кто  защищает  "вечные
ценности" - тот выглядит умнее. Или хотя бы начитаннее. Главное, выглядит.
   Ящик наконец встал на место, я  с  грохотом  закрыл  заслонку,  по  трубе
загремело,  будто  вниз  летела  двухпудовая  гиря.  Или   бомба   исламских
террористов.
   Возвращаясь,  еще  из-за  угла  услышал  распаленный  торопливый  говорок
Майданова:
   - Вы... как вы можете?.. Но если уж вы такой сторонник  жестких  решений,
так вот получите жесткое!.. Я ненавижу говорить  недобрые  слова,  но...  вы
сами напросились!
   Лютовой стоял ровный,  как  столб,  он  всегда  старается  держать  спину
прямой,  а  живот  подтягивает.  Серые  глаза  смотрели  на  Майданова   без
выражения, но когда увидел меня, взгляд чуть потеплел.
   - Длинное вступление, - заметил он с усмешкой. - Чем это  вы  хотите,  но
никак не решаетесь, меня по голове?
   - А тем, уж  простите,  -  сказал  распаленный  Майданов,  -  что  сперва
наведите порядок в своей  стране,  а  потом  получите  право  голоса!  Я  не
понимаю, я просто не  понимаю,  уж  простите...  как  можно  пытаться  учить
могучую Америку как жить, если у нас дороги, уж простите  за  грубое  слово,
засраны, автомобили наши уступают штатовским... Да и вообще, вообще! До  тех
пор, пока Америка богаче, она имеет право учить всех, как жить, что  думать,
Какие книги читать и какие шоу смотреть.
   Лютовой смотрел исподлобья, но не заводился, как  я  опасался,  на  губах
ядовитенькая усмешка.
   - Да, - проронил он, - так думают наши русские интеллигенты и юсовские...
интеллигенты.
   Майданов  сразу  завелся,  покраснел,  возмутился,   сказал   распаленным
голосом:
   - Простите, вы уж чересчур отрицаете наличие в Америке интеллигенции!
   Лютовой сказал с прежней ехидненькой усмешечкой:
   - Что вы, что вы! Я не отрицаю, наоборот!.. Там  сложилась  особая  такая
интеллигенция... У нас этих людей называли раньше  иначе,  но  раз  уж  наша
русская  интеллигенция  тоже  стала  такой  же,  то   будем   всех   считать
интеллигентами скопом. Я к тому, что эти... гм...  интеллигенты-общечеловеки
думают одинаково. Пока, дескать, у  России  не  будет  такой  же  уровень...
можете перечислять дальше  сами  -  зарплаты,  компьютеризации,  наркомании,
СПИДа, гомосекства... она должна покорно слушать Америку и ни в коем  случае
не предлагать какие-то свои пути. То есть обыва... тьфу, интеллигент сейчас,
по сути, победил во всем мире. Старая общемировая истина, что не  в  деньгах
счастье, этими... э-э... интеллигентами  благополучно  опрокинута.  Нынешний
интеллигент громогласно утверждает: в деньгах!.. И никто уже не в  состоянии
возразить - этот интеллигент юсовского  образца  прошелся  по  планете,  как
каток. Только какие-то талибы да ваххабиты не  признают  его  истин,  но  их
можно объявить сумасшедшими фанатиками и навязать это мнение всему миру. Нет
никаких высоких истин, заявляет... интеллигент! У кого больше денег,  тот  и
владеет истиной!.. Пока не накопишь достаточно денег, не  смеешь  ходить  по
дорогам и проповедовать всякую крамолу.
   То ли заслышав наши голоса, то ли увидев нас в глазок размером с  блюдце,
вышел  прямо  в  трениках  и  с  голым  пузом  Бабурин.   Огромного   роста,
кругломордый, румяный, с малость отвисающим брюшком,  жизнерадостный,  будто
выучил наизусть Дэйла Карнеги, хотя вряд ли за всю жизнь прочел что-то кроме
футбольных афиш. От него пахло воблой и свежим пивом.
   Он уловил последние слова Майданова, сказал живо:
   - Ха, клево сказано! Самый рулез форева. Сейчас, я  слышал,  учебники  по
истории в который раз переписывают. Американцы настояли...  Чтоб,  значитца,
все в духе их  американских  общечеловеческих  ценностей.  А  че,  правильно
делают! Я вон сам считаю, надо убрать из  учебников  много  всякой  херни  и
всяких придурков. В первую очередь этого... как его...  ага,  Буббу!...  или
Будду, как его там? Майданов удивился:
   - Будду? А его за что?
   - А что ади„т, - ответил Бабурин  безапелляционно.  -  Я  знаю,  что  эти
сволочи пишут в этих, мать их за переднюю  ногу,  учебниках!  Этот  же  Буба
смущал народ!.. За что таких в историю? Таких из истории надо в  шею!  Да  и
отовсюду в шею!
   Лютовой оказался сообразительнее интеллигента, перепросил:
   - Это по поводу его царства?
   - Ну дык, - ответил Бабурин. - Ну не ади„т ли? Отказался от трона,  ушел,
видите ли, цаца, - в леса! Накурился, видать, у них это давно. Но не околел,
здоровый, видать, лось. Через десяток лет вынесло его из джунглей с какой-то
придуманной  религией...  Насчет  жуков,  которых  низзя  топтать!..  Он  же
сумасшедший, его в психушку, а не на памятники сверху!.. И еще  надо  убрать
отовсюду этого талиба Иисуса Христа!
   Майданов переспросил ошарашенно:
   - Та... талиба?
   Лютовой молча хохотал во все горло. Бабурин сказал уверенно:
   - Ну да!.. А че, не талиб? А хто - ваххабит?.. Все равно убрать, он,  как
и Бубба, тоже начал учить жить... ха-ха, а сам... вы не поверите... ха-ха!..
я сам недавно узнал, так чуть со смеху не кончилси! Он был всего лишь  сыном
плотника! Вообще безработным, бездомным бомжем, мать его за  переднюю  ногу,
побирушкой!.. Он должен был сперва стать плотником высокого разряда, скопить
денег, нанять  бригаду,  разбогатеть,  а  потом,  на  старости  лет,  уже  и
проповедовал бы. Да не о душе, это дело темное, а о  том,  как  разбогатеть,
будучи сыном плотника.
   Лютовой кивнул, сказал Майданову самым серьезным тоном:
   - Вы правы, Андрей Палиевич! Вот и Евгений  говорит  то  же  самое.  Мол,
вообще надо убрать из учебников всяких ганди,  сцевол,  матросовых,  брун  и
прочих-прочих, смущающих юные умы и отвращающих от постоянного зарабатывания
денег. Вообще установить одно непреложное правило, которое  никто  не  смеет
оспаривать: кто богаче - тот и прав. Во всем.
   Бабурин расплылся в широкой улыбке.
   - Во, в самую точку!.. Что, значитца,  высшее  образование!  Сказал,  как
припечатал. Майданов, дай я тя, хвостом по передней голове, поцелую!..
   Лютовой закончил с подъемом:
   - И только тот строй хорош, который дает возможность  зарабатывать  много
денег! Верно, Женя? Вот видишь, верно!.. Да и вы только  что  это  говорили,
Андрей Палиевич. И хрен с этими эфемерными понятиями,  как  честь,  совесть,
достоинство - их нельзя пощупать, зато баксы хрустят в пальцах, на них можно
купить много кока-колы, сникерсов, дешевых женщин, вкусной и жирной еды!.. А
потом таблетки для похудения...  Поздравляю  вас,  Андрей  Палиевич!  У  вас
появился союзник. Как раз такой,  которого  вы...  наверное,  подсознательно
желаете. Или ждете.
   Я уловил едва заметный запах ухи. Отец, не дождавшись чада, может выйти и
дать чертей; я виновато улыбнулся всем троим и с пустым  ведром  метнулся  к
своей двери.
   Даже прихожая заполнена густыми ароматными запахами. Отец  рыбачит  возле
дачи, страшно горд любым уловом, выписывает журналы по  рыболовству,  в  его
доме полно всяких удочек,  висят  мотки  лески,  всюду  развешаны  крючки  и
блестящие рыбки из жести.
   Сейчас он расхаживал, заложив руки за  спину,  по  комнате,  одобрительно
рассматривал стеллажи от стены и до стены, забитые книгами. В его время, как
он любил говаривать, книг в доме должно было быть больше, книги были другие,
книги были лучше.
   - Нy и что нового? - спросил он, не поворачиваясь.
   - Стены в подъезде покрасили, - сообщил я.
   - Это я видел, - буркнул он. - Завтра снова распишут, загадят... Пока  не
начнут таких расстреливать, толку не будет. А как у тебя?
   - С работой все в порядке, - ответил я. - Счета за квартиру  оплачиваю  в
срок.
   - Женщины?
   - Женщины? - переспросил я.
   - Да, женщины. Что-то у тебя с ними странное...
   А в самом деле, подумал я. Слишком уж  эта  жизнь  как-то  проходит  мимо
меня.  Иногда,  правда,  как  и  многие  другие,  замечаю,  что  вместо  уже
примелькавшейся брюнетки на кухне хозяйничает блондинка. А между ними  вроде
бы мелькнула и  пепельная  с  изумительными  бедрами.  Как-то  за  делом  не
замечаешь, что в квартире эти существа меняются, мельтешат, что-то  требуют,
на чем-то настаивают. С  одними  даже  регистрируешь  отношения,  потом  они
куда-то исчезают, а ты внезапно замечаешь, да и то не сразу, что в  квартире
убирается другая женщина. Или же замечаешь, что это другая, потому, что не в
той позе спит, закидывает на тебя ногу или начинает стягивать одеяло.
   Впрочем, как-то не по-мужски обращать внимание на такие  мелочи,  ведь  в
основе эти существа все одинаковы. Разные основы возможны в других областях,
будь это наука, искусство,  религия,  а  женщины  все  вышли  из-под  одного
штампа. Они все разные только по одежке да прическам, даже худеют по одним и
тем же методикам...
   - Видел одну, - признался я, - всего пару минут... а  до  сих  пор  перед
глазами!
   - Ого, - сказал отец довольно, - взрослеешь!
   - Где там, - отмахнулся я. - Так я вел себя только в четырнадцать лет.
   - Это второе взросление, - объяснил отец. - Первое, когда теряешь детские
иллюзии и  начинаешь  думать,  что  все  женщины  одинаковы,  второе,  когда
понимаешь, что из этого всего есть исключения. Кто она?
   Я пожал плечами.
   - Не знаю. Мы встретились в туалете пивного бара. Он отшатнулся.
   - В ту... туалете?
   - Ну да, чего особенного?
   - Тьфу! Ты имеешь в виду, в этих... совмещенных?
   - Совместных, -  поправил  я.  -  Хотя  даже  в  этом  слове  есть  некая
дискриминация, верно?.. Просто в туалете. Мы перекинулись парой слов... я не
знаю, что в ней, но что-то во мне самом нарушилось.
   Отец откинулся на спинку кресла и смотрел на меня с ужасом и отвращением.
   - Это что же... теперь можно знакомиться даже в туалете? Даже  не  просто
случайное  знакомство,  а...  серьезное?  И,  сидя  на  унитазе,  возвышенно
рассуждать о балете, музыке, высоком искусстве?
   Он морщил аристократический  нос,  смотрел  даже  не  с  презрением  -  с
показным ужасом. Я смолчал. Трудно разговаривать с существом, которое  зовет
себя козлом, жену - рыбой, а на стене над  письменным  столом  во  всю  ширь
стены  календарь  с  дравидийским  гороскопом.  Эти  дравиды   или   друиды,
оказывается, знали высшие  тайны!  Я,  правда,  не  понимаю,  чего  ж  тогда
вымерли, если такие умные, но отец даже меня, помню,  пытался  определить  в
какие-то скорпионы, уверяя, что этот  скорпиоиизм  даст  мне  руководство  в
жизни. Я возразил,  что  мне  достаточно  руководящей  и  направляющей  руки
товарища Зюганова,  разговор  набрал  обороты,  мы  поссорились,  неделю  не
разговаривали.
   И  вот  это  существо,  поклоняющееся  тотемам,  стоящее  одной  ногой  в
средневековье, а другой... еще дальше во  тьме,  учит  меня  плясать  вокруг
тотемного идола, плевать через левое плечо... на комп, наверное.
   Великий Билл, да мы с отцом на этой почве сталкиваемся вот уже сотни, нет
- тысячи лет. Может быть, даже с пещерных времен, когда я изобрел камень или
колесо, а отец  рьяно  доказывал  преимущество  старых  традиций  волочения.
Вообще-то и поход за отмену дискриминации начался едва  ли  не  в  те  седые
времена. За равную оплату женщинам и мужчинам, за право на труд,  за  допуск
женщин к таким исключительно мужским работам, как учительство, печатанье  на
пишмашинках, к работе на телеграфе, за отмену запрета на обучение  женщин  в
высших учебных заведениях. Предпоследним  пал  барьер  раздельного  обучения
мальчиков и девочек, а вот теперь наконец-то отменили и раздельные туалеты.
   Конечно, ретрограды всегда против,  всегда  новое  проламывает  дорогу  с
трудом, с боем. Математичку Гипатию забили насмерть, Софью Пригаршинскую  не
допускали к работе в универе, так  и  сейчас  старшее  поколение  пользуется
общими туалетами через силу. Многие терпят с переполненными кишечниками  или
уходят домой раньше, а то и негласно договариваются заходить по  очереди.  К
счастью, строгий антидискриминационный патруль проверяет  такие  учреждения,
штрафует руководителей, если те медлят с принятием полного равноправия.
   Кое-где пошли на хитрость, сняли буквы "М" и "Ж", даже объединили туалеты
в одно помещение, но оставили фанерные  перегородки  между  унитазами.  Этих
администраторов сперва предупредили о нарушении закона, о  дискриминации,  а
по второму разу  начали  штрафовать.  Кто  противился,  у  тех  при  третьем
нарушении отбирают лицензию.
   На кухне прозвенел звоночек. Отец встрепенулся:
   - Уха!
   - Так ты ж уже сварил, - удивился я.
   - Хорошую уху варят трижды, - сказал он наставительно. - Так и называется
- тройная уха.
   Запахи стали гуще, я плавал в этих ароматных волнах, парил,  вдыхал,  все
мое существо пропиталось этим вкусным паром, и когда сел за стол, готов  был
съесть кита. Или хотя бы акулу.
   Отец разливал по тарелкам  большой  поварешкой,  из  кастрюли  к  потолку
быстро поднимаются пышные клубы, в которых можно было увидеть пышнобедрых  и
крупногрудых женщин или могучих джиннов. Я едва  дождался,  пока  тарелка  с
дразнящей медлительностью опустится на стол, придвинул ее ближе,  наклонился
над него, почти навис, ложка зачерпнула...
   - У-у-у-у...
   - Ну что, - спросил отец участливо, - опять попался?
   - Ну как ты можешь? - сказал я с упреком, едва двигая обожженным  языком.
- Снова горячая?.. Не мог варить сразу холодной?
   - Подуй, - посоветовал отец. Он выглядел донельзя довольным. - Только  не
разбрызгай по всему столу, как у тебя обычно...

ГЛАВА 3

   С балкона хорошо видно, как на горизонте вспыхнули пожары.  Это  закатное
солнце ударило огнем в окна домов далекого микрорайона. Между нашим  районом
и тем - немалый парк, если судить м