склонив голову,  чтобы не передвигаться на полусогнутых.  Слева и
справа  мелькали проемы,  занавешенные узкими зелеными лохмотьями;  за  ними
слышались приглушенные голоса и обычная житейская хлопотня - засадой пока не
пахло. Малолетний поводырь (тоже знак того, что бояться пока рано) раздвинул
провисшие шнуры с  нанизанными на них зелеными шариками,  и они очутились во
внутреннем дворе,  где  на  гладко  выровненном темно-зеленом  полу  лениво,
по-вечернему  топтались  несколько  стражей,  помахивая тяжелыми  зеленеными
палицами.  Небольшие каморы, расположенные на втором и третьем уровнях, были
ничем  не  ограждены  и  открывали начальственному взору  нехитрое  воинское
бытие,  вплоть  до  вывешенных на  просушку онучей.  Служивые,  числом около
дюжины,  сидели  по  краям  своих  жилищ,  свесив ноги;  при  виде  степенно
шествующего отрока все они разом нырнули вниз,  кто по веревочным лестницам,
а  кто  половчее,   то  и  просто  лихим  прыжком.   Харр  продолжал  шагать
невозмутимо,  хотя  было совершенно очевидно,  что  ратная потеха затеяна не
просто так,  а ему на погляд. Но мальчик провел его через весь двор, и перед
ним  расступались,  как  перед старшим.  Затем они нырнули в  темный проем и
начали взбираться по  винтовой лестнице;  как  это  нередко бывает,  дом,  и
снаружи-то казавшийся весьма просторным,  изнутри оказался просто громадным.
Наконец они  очутились в  верхнем покое,  заставленном по  стенам  кадками и
горшками с ползучей растительностью,  которая укрывала не только стены, по и
потолок. Что-то многовато ее было в этом городе.
   Харр даже не сразу заметил аманта,  сидевшего в углу на одинокой подушке.
Больше  сесть  было  некуда,  и  Харру  подумалось,  что  это  не  больно-то
обнадеживающий  знак.  На  полу  перед  амантом  лежала  только  что  снятая
кольчуга, и он блаженно чесал себе грудь, засунув руку под просторную черную
рубаху.
   - Явился, - проговорил он чуть ли не с отвращением.
   Харр расставил ноги и  качнулся с  пяток на  носки.  Прямо с  первых слов
просить быть повежливее не стоило. Надо сделать так, чтоб сам догадался.
   - А  вот  Льясс,  амант ручьевый,  говорит,  что  это ты  ливень потопный
накудесил.
   Ах вот оно что!
   - Только мне и радости,  как дрязгом-слякотью верховодить!  -  насмешливо
проговорил гость,  снова покачиваясь. - Что я тебе, бабка-ворожейка, что ли?
Я рыцарь Харр по-Харрада над-Гамаритон по-Гуррух. Не слыхал?
   Быстро темнело,  и  рассеянный свет,  проникающий через  потолочное окно,
затканное сетью вьюнков,  позволял теперь видеть только темную фигуру в углу
да еще фосфорические блики глаз, светящихся, как у горбатого кота.
   - Ты каждый раз называешь себя рыцарем. Что означает это звание?
   - Так именуют на моей родине тех,  кто с  мечом в  руке и благородством в
крови являет собой образец силы,  отваги,  верности,  приятности в  облике и
умения повелевать.  Рыцарь не нанимается в услужение, но, будучи приглашен в
дом равного ему, всегда готов помочь мудрым советом или добрым ударом.
   - Охо-хонюшки-хо-хо...  -  амант принялся чесаться с удвоенной силой,  по
комнате прошла волна потного духа,  прямо как от  смрадного секосоя.  -  Это
ты-то приятен обликом... Ну ладно. Послушаем, как там насчет советов. Что бы
ты мне сказал, поглядев на моих воинов?
   - Прежде всего ты  напрасно обучаешь их  драться на  ровном дворе.  Когда
нападут враги,  им придется прыгать через бревна да камни,  а  может,  и уже
павших топтать.  Так  что прикажи накидать на  двор всякого мусора да  кукол
тряпочных, а там погляди, как твои рубаки оступаться да промахиваться будут.
   Наступило молчание - амант переваривал услышанное.
   - Совет дельный,  - проговорил он совершенно чужим, безразличным голосом.
- Поглядим насчет удара. И чем это ты собираешься его нанести?
   Харра не нужно было долго упрашивать -  взмах левой руки,  и  драгоценный
его  меч  взметнулся в  приветственном движении,  каким обмениваются рыцари,
готовясь к  потешному поединку во  славу своей возлюбленной.  В  последнем у
Харра никогда недостатка не было.
   Жаль  только,  в  темноте этот амант недоверчивый не  сумеет как  следует
разглядеть золоченый клинок...  Словно подслушав эту мысль,  амант приподнял
какой-то  колпачок,  на который Харр и  внимания не обратил,  и  прямо ему в
живот уперся узкий луч света,  сжатый чуть ли  не в  нить золоченой вогнутой
поверхностью.  Лучик поплясал на  ножнах,  переместился на  меч.  По комнате
побежали призрачные блики.
   - Спрячь,  -  тем  же  равнодушным голосом велел амант,  быстро прикрывая
светильник колпачком. - Оружье сгодится.
   И снова наступило молчание, теперь уже в почти полной темноте.
   - Значит, колдовству ты не привержен, а мечом ты оборужен таким, какового
и  у  меня  нет,  -  спокойно констатировал амант,  и  у  Харра защемило под
ложечкой - уж не дал ли он маху со своим простодушием...
   Гостеприимный его хозяин зашелестел пристенной листвой, и в тот же миг на
Харра сверху обрушилось что-то трескучее,  холодное,  но не тяжелое - словно
тысяча ящериц разом побежали по голове, рукам...
   Сеть.  И такое с ним бывало,  ловили - набрался опыта. Самое главное - не
рвануться, не запутаться сдуру.
   - Что,  играть со  мной  вздумал?  -  как  можно спокойнее и  насмешливее
проговорил он, одновременно ловя губами узелок сети, чтобы распознать, что к
чему.
   Он  правильно понял,  что ловушка-то  не простая -  сеть была сплетена из
бечевы,  на  которую были  нанизаны бессчетные каменные колечки,  зелененые,
поди.  И  гибкость сохраняется,  и  разрубить такую,  если  верить Махидиным
рассказам,  никаким мечом невозможно. Да и меч за правым боком - пока будешь
доставать, амант сеть затянет натуго.
   - Ну и что теперь скажешь, рыцарь? - насмешливо прозвучало из темноты.
   - А  то скажу,  что гостем я  был учтивым,  а вот ты неприветным хозяином
оказался.
   Амант резко поднялся и,  шагнув вперед, очутился с Харром почти что лицом
к лицу - вернее, подбородок к макушке.
   - И еще скажу тебе,  амант, - продолжал Харр как не бывало. - Не ладно ты
стал.  Двумя ногами толкнусь и прыгну, сеть не помешает; а с ног тебя собью,
так и придушу, я ведь тяжельче.
   Амант засопел,  по не отступил.  Харр понял: а ведь подмоги-то рядом нет.
Но тот не шевельнулся.
   - Ты мне вот что скажи, - амант перешел на приглушенный шепот, - за яйцом
пришел?
   Харр опешил:
   - Да на кой хрен мне твое яйцо? Я уж и позавтракал, и отобедал.
   Амант наконец отступил,  снова опустился на  свою подушку.  Видно,  задел
какой-то  шнурок,  потому что сеть дернулась,  и  Харр,  потеряв равновесие,
плюхнулся на пол.  Падая,  успел наполовину обнажить меч, но хозяин этого не
заметил.
   - Ну-ну, посиди, подумай, может, что другое ответишь.
   - И ты посиди, хозяин мой благостный, вдвоем-то веселее. А то и спой мне,
я  ведь тоже петь горазд;  у  нас  такие рыцари,  что  и  петь еще  мастера,
менестрелями называются.
   - Я тебе попою, менестрель...
   Но  в   тишине,   которая  затягивалась  с  каждым  разом  все  дольше  и
томительнее,   становилось  ясно:   амант  не  знает,  как  выпутываться  из
создавшегося положения.
   Не бывало,  как видно,  у  него такого,  чтобы пленник в  сетях не бился,
пощады не просил.
   - Если скажешь,  кто тебя послал... - завел было амант старую песню, но в
это  время кто-то  бесшумно скользнул в  комнату -  судя по  росту,  прежний
мальчонка.
   - Возле дома девка бьется,  кричит, что... - начал он, но амант, протянув
руку,  дернул его к себе, и все дальнейшее Харру услышать не удалось - отрок
шептал на ухо.
   - Так,  -  мрачно проговорил амант,  -  девку в  подклеть,  завтра сам ее
допросишь - пора тебе учиться. Ступай.
   Мальчик вышел,  зыркнув на  сидящего на  полу  менестреля рысьим  глазом.
Амант молчал,  но сейчас Харр просто нутром чуял слова, которые вертелись на
языке его пленителя: "Просто не знаю, что мне с тобой делать..."
   Но вместо этих слов он услышал другое:  дробный,  неблагозвучный перезвон
колокола,  захлебывающегося в  торопливости сигнала  нежданной  беды.  Амант
вскочил,  ни  секунды  не  раздумывая взмахнул рукой  -  свистнул клинок,  и
натяжение сети ослабло,  видно,  он  перерубил шнур,  ее  стягивающий.  Харр
медленно  распрямился,  принялся  со  всей  осторожностью  освобождаться  от
упругих пут.  Когда это  ему удалось окончательно,  в  комнате уже никого не
было.  Он выхватил меч,  взмахнул им для пробы -  зелень, плохо различимая в
полумраке,  с живым писком разлетелась под ударами, словно пух из распоротой
подушки.  Ничего,  рука затечь не  успела.  Не  убирая меча,  Харр ринулся к
винтовой лестнице. Где-то в глубине затихали грохочущие шаги. Слетел птицей,
перемахнул через опустевший двор.  Выход нашел собачьим чутьем,  выскочил на
порог  -  перед  домом  никого не  было,  значит,  Махиду уже  успели внутрь
затащить.  Лады,  она в безопасности. За спиной что-то загромыхало - дверной
проем задвигали массивной плитой. Тоже хорошо.
   Он  побежал  наугад,  все  явственнее  различая  шум  разгорающегося боя.
Незнакомые ему  переулки петляли меж  домов,  где  ни  один не  был похож на
другой.  Город был безлюден,  накрепко затворен,  и спросить, где тут жилище
рокотанщика,  было просто не у кого. Но, судя по отдаленности звуков, самого
страшного еще не произошло -  нападающие в улицы не просочились, их отбивали
на  стенах.  Строфион их задери,  раззяв,  не могли по верхнему ребру острых
тычков насажать!..
   Натужное жужжание сбило его с толку -  вроде не стрела,  не дротик; он на
всякий случай прянул в сторону;  громадная пирль,  величиной с ладонь, слабо
светясь, пролетела мимо над самой землей, направляясь на шум битвы.
   - Во,  тебя там только,  стервятницы,  и не хватало!  - ругнулся Харр, но
двинулся бегом за нею,  положившись на ее чутье.  И не прогадал: в лиловатом
тумане  еще  не  отгоревшего заката  он  увидел впереди невообразимую свалку
человеческих тел, сцепившихся врукопашную. Кто-то, громыхая щитом, откатился
прямо ему под ноги,  скрючившись и завывая от боли. Другой, присев, кошачьим
прыжком ринулся на  него -  Харр отбил ногой,  потому как еще сомневался:  а
вдруг ударит своего?  Но  удар  получился с  разбегу и  под  дых  -  похоже,
смертельный; неумеха отлетел в сторону, как куль, и шмякнулся оземь, задирая
босые ноги. Ну, слава тебе, Незакатное, - не свой. Подкоряжный. Теперь ясно,
как их различать -  нападавшие были не обуты.  Руководствуясь сим немудреным
опознавательным  признаком,   он  сдернул  с  опрокинутого  навзничь  стража
какое-то  косматое чудовище,  врезал ему  в  лоб  рукоятью меча,  отшвырнул.
Огляделся,  кому бы еще помочь,  увидал бедолагу,  на которого насели трое -
оторвал поодиночке, пришиб тем же способом. Покрутил головой, изумляясь - до
чего  же  легок  тутошний народ!  Любого  одной  рукой  можно  приподнять за
шиворот.  Со стены, к которой он, оказывается, подобрался почти вплотную, на
него свалился еще один босоногий,  повис на плечах, прижимаясь вонючим телом
и  жарко дыша прямо в  ухо.  Похоже,  у  него не было даже никакого оружия -
надеялся добыть в  бою,  да  не  пришлось:  Харр перехватил его  за  голову,
перекинул через  плечо  и  с  такой  силой ударил оземь,  что  темные брызги
полетели прямо  на  белоснежные сапоги.  Краем глаза заметил,  что  один  из
стражей аккуратно добивает палицей тех,  кто валялся у  него за  спиной.  Со
стены прыгнули еще двое,  и Харр отступил подалее, чтобы не искушать судьбу:
лицом к  лицу он  теперь не побоялся бы выйти и  на четверых,  но вот сверху
могли и ткнуть какой-нибудь самоделкой вроде заточенного рога. Он огляделся:
вроде здесь уже справлялись и без него,  но стена-то длинная,  всю кругом не
обежишь  -  может,  здесь  нарочно  послали человек двадцать поплоше,  чтобы
стянуть поболее стражи,  а  в  это время где-то молча и  бесшумно перемахнет
добрая сотня?
   Он похолодел от неминучести беды,  припоминая,  что соседний стан вот так
же втихую захватили и перебили всех до одного.  Выходит,  числом одолели,  и
сколько их  там,  за стенами,  одной звезде лихой ведомо.  Кстати,  солнышко
село, пора бы ей и подсветить малость.
   Он утер пот, мимолетно оглядывая одежку - хорошо, порвать не успели. Да и
меч пока чист.
   - Где амант? - крикнул он стражу, добивавшему упавших.
   Тот  ткнул  палицей куда-то  вправо.  Прямо из-под  его  дубины вынырнула
рассерженная лиловая пирль и полетела в указанном направлении. Харр двинулся
трусцой,  дивясь тому,  что и  бегать по этой земле как-то непривычно легко;
даже будь на  нем кольчуга каменная,  не сбился бы с  дыхания.  Обогнул дом,
ближе всех подходивший к стене (не перескочили бы на крышу!), и сразу увидал
двоих,  сошедшихся для нешуточного боя.  Вот из этих двоих он,  пожалуй,  ни
одного не смог бы поднять за шиворот,  как давешних,  - оба были кряжисты и,
судя  по  топоту,  увесисты.  Один взмахивал светлым мечом и  делал обманный
выпад,  тут  же  отскакивая назад;  другой  орудовал  страшенным топором  на
длинной рукояти и  с размаху обрушивал удар на то место,  где противника уже
не било.
   В том, что был с мечом, Харр успел распознать аманта. И еще подумал: пока
подкоряжный замахивается,  можно бы  два раза достать его,  если острие меча
хорошо заточено - кольчуги на лесных налетчиках не водилось. Но то ли клинок
у аманта был короток,  то ли сам он решил не нарываться на неприятности,  то
ли просто играл с  противником,  но поединок явно затягивался,  а  у  лесных
жителей был привычный союзник: темнота.
   - Эй, - крикнул Харр, подбегая, - дай-кось подмогну!
   - Не лезь! - рявкнул амант, - Гляди и учись!
   Он снова отпрыгнул,  подбрасывая меч и перехватывая его,  как дротик, и в
тот момент, когда верзила занес свой топор над головой, с каким-то харкающим
звуком метнул тяжелый клинок прямо в горло противнику.  Подкоряжник. выронил
топор себе же на голову, замычал и повалился, как куль. Страшное его оружие,
брякнув,  отлетело прямо под  ноги Харру.  Он  машинально пошевелил было его
сапогом - не тут-то было: топор был каменным, тяжести несусветной.
   - Чего это ты  за  меня заступаться вздумал?  -  спросил амант,  наступая
упавшему на грудь и выдергивая свой меч,  застрявший в позвонках,  -  Я ведь
вроде тебя стреножил, а?
   - Да о руках я твоих затревожился, - признался Харр. - Не окольчужены они
у тебя нынче, поцарапать могут. Как рокотан тогда держать будешь?
   - Хм...  -  изумился амант.  - Тебе б тоже не мешало щит какой подобрать.
Платье-то на тебе бабское, изукрашенное - тоже жалко.
   Ну вот и нашли наконец общий язык.
   - Где ж  твои хваленые лихолетцы?  -  спросил Харр,  уже заметивший,  что
среди обороняющихся что-то не видно вольнонаемных.
   - А там,  за стенами, втихую режут. Кто потом сколько пальцев представит,
столько ножевых получит.  А  у тебя,  погляжу,  клинок пока чист -  решил не
мараться, что ли? Аль награда не прельщает?
   - Точно. Не люблю крови без надобности. Куда теперь, амант?
   - Куда, куда... Глаза разуй, тоже мне рыцарь!
   Харр вскинул голову,  направляя взгляд вдоль амантова клинка,  указующего
на  ровный срез стены,  чернеющий на фоне угасающей лиловой зари.  Ничего не
увидел,  кроме полудюжины пирлей,  призывно попыхивающих призрачными огнями.
Но  амант уже мчался туда,  и  Харр припустил следом,  слыша за спиной топот
подмоги.  Одна  из  пирлей вдруг  резко взмыла вверх,  и  тут  же  на  стене
означился горбатый силуэт ночного налетчика.  Амант  успел -  принял его  на
меч,  по своему обычаю не потрудившись даже добить;  похоже, он оставлял эту
честь Харру,  но  и  тот  утруждаться не  стал,  тем  более что знал теперь:
следить нужно исключительно за  светляками-падальщиками.  Вот  три из  них в
причудливом своем  танце  круто пошли вверх -  на  стену выползли трое,  уже
прижимаясь, с опаской. Затаились, вглядываясь вниз, в черноту узкого проулка
между стеной и каким-то амбаром.  Харр вдруг совершенно отчетливо представил
себе, сколь невидимы даже для них, привыкших к лесному полумраку, его тело и
пепельного тона одежда; а вот снежно-седые волосы и серебристо-белые сапоги,
наверное,  видятся им  как  бы  существующие сами по  себе,  что припахивало
нечистой силой. Значит, нападут на аманта...
   Но он ошибся.  Все трое разом бросились на него,  но одного,  кто чуточку
упредил своих дружков,  он мощным строфионьим ударом вмазал в стену, а двоих
других поймал еще в  воздухе и  грохнул их головами один о  другого -  точно
яйца лопнули.  Харр знал,  что руки у него, как и у всех его сородичей, не в
пример слабее громадных ног,  но  в  этом приеме все решала скорость.  Да  и
стражники уже подбежали, чтобы добить оглушенных.
   - Эк ты...  -  с  каким-то недоуменным восторгом пробормотал амант,  чуть
поодаль наблюдавший за Харровым действом. - Силен!
   - Научу, - коротко бросил Харр, вдруг подумав, что хорошо бы этого аманта
на  одну  преджизнь закинуть  в  Бирюзовый Дол,  командоровым дружинникам на
выучку.  Но  эта  мысль была  сродни сказке,  так  далеко теперь отодвинулся
недосягаемый Джаспер,  и Харр мотнул головой, прогоняя ее, чтобы не мешала в
этом слишком реальном, хотя и не страшном ночном бою с лесными варварами.
   - Что, зацепило? - вдруг с неподдельной тревогой спросил амант, по-своему
расценивший его движение.
   - Да нет. Ты вели, амант, куда дале бежать-то!
   - Ты зови меня Иддс. Вдоль стены пойдем караулом, а этих двоих как-нибудь
лихолетцы мои приголубят, пирлюхи им укажут.
   Светляки-падальщики,  действительно,  медленно сползли куда-то  за стену,
словно цепляясь за быстро темнеющее небо. Звезды уже проклюнулись, но лихой,
зелено-отравной,  Харр меж ними не приметил -  должно, за амбаром пряталась.
Амант  махнул  стражникам,  и  они  сторожким шагом,  чутко  прислушиваясь к
застойным шорохам, двинулись в обход города.
   - Что думаешь? - как равного, спросил амант Харра, шагавшего с ним плечом
к плечу.
   - Думаю, уж слишком все просто получилось... - он не успел закончить, как
из-за угла молнией вылетела пирль,  свечкой сиганула вверх, и Харр, успевший
выставить перед  собою  меч,  прежде всего  услыхал странный хлюпающий звук,
точно  громадная  рыбина  билась-прыгала  на  берегу.   И  бесформенный  ком
напоролся на острие с заячьим вскриком.
   - Ты  гляди-ка,  Иддс,  -  изумился Харр,  ногой  по  привычке отбрасывая
подкоряжника. - Он же мокрый!
   - Да не он один.  В темноте-то не все на берег выпрыгивают, есть и такие,
что прямо в воду бултыхаются.
   Только  тут  Харр  сообразил,  что  лесные бродяги спускаются по  той  же
воздушной лесенке,  по  которой Махида доставила недавно и  его самого;  как
видно, знал об этом и амант.
   - Шли бы  дорогой -  их уже тут была бы тьма тьмущая.  Но в  лихолетье по
дорогам  змеиные  заслоны  ставят  да  ямные  ловушки  копают,   вот  они  и
поостереглись.  Да  ты  не радуйся,  эти -  самые глупые,  первыми сунулись,
решили до  яйца дорваться,  скудоумки скоробогатые.  Вот  когда за  ними уже
матерые полезут, тогда и начнется настоящая потеха...
   - А  чего ждать-то?  Дай  мне  десяток стражей небоязливых да  охапки две
коротких копий. Подстережем.
   - Кто же тебе, шалому, ворота-то ночью отворит?
   - А мы - через стену.
   - А ворочаться как будешь?
   - Вот  рассветет,  ты  нам подмогу и  пришлешь.  Кто в  живых будет,  тот
найдет, как вернуться.
   Иддс некоторое время глядел на Харра, по-бычьи наклонив голову и уперев в
него кошачьи светящиеся глаза,  потом резко махнул рукой -  подскочил страж;
амант начал шептать ему на ухо -  ясно,  что не по сомнительности,  а в силу
привычки.  Посланный умчался,  спотыкаясь в  темноте,  и  тихрианский рыцарь
снова подумал,  что придется ему самому взяться за боевые учения и  погонять
амантовых молодцов в  хвост и в гриву,  по бездорожью да по темному времени.
Если, конечно, лихая судьба не прищучит.
   Гонец уже возвращался,  тяжело то