ости  пространства  -  разрывность
четвертого измерения.
   Таменат  вздохнул.  Он  не  мог  этого  понять.  Он  был   малозначащим
Посланником, смешным мудрецом... Одним  из  тех,  кто  вместо  философских
постулатов  вписывает  в  Книгу  Всего  преобразованные  формулы.   Работа
поденщика, мальчика на посылках, приносящего хозяевам нужные  инструменты.
Кто-нибудь вроде Великого Дорлана  благодаря  найденным  в  Книге  готовым
преобразованиям когда-нибудь сэкономит время и силы. В деле познания Шерни
математик был не более чем слугой историка-философа.
   "Старческие сантименты", - укоризненно сказал он сам себе.
   Он перевернул страницу и пробежал взглядом по десяткам  букв.  Внезапно
рука дрогнула.
   - Пророчество, - вслух произнес он.
   Воистину. Теперь это было Пророчеством. В год замыкания  петли.  Он  не
думал, что ему дано будет увидеть Пророчество...
   Он пошевелил губами, читая о двух  Темных  Полосах,  проклятых  Шернью.
Внезапно он понял, как сильно ошибался. Это  не  петля  Шерни.  Это  петля
Отвергнутых Полос, единственным союзником которых были Просторы.
   Он откинулся на спинку кресла и  закрыл  глаза,  утомленные  борьбой  с
мраком.
   Еще до того как возник разум, Шернь  вела  войну  с  враждебной  силой,
подобно ей стоявшей над миром, -  Алером.  Алер  был  побежден,  но  Шернь
лишилась в той войне нескольких Темных и Светлых Полос. Светлых -  больше.
Чтобы сохранить равновесие  собственной  сущности,  Шернь  была  вынуждена
отвергнуть две Темные Полосы, отгородив их от остальных Ференом -  стеной,
вознесенной из  Светлых  Черт,  отделенных  от  Полос.  Проклятые  Полосы,
отброшенные за небесный купол, все же проникали  в  мир;  такие  вторжения
называли Трещинами Шерни, хотя, по существу, они таковыми не  были.  Легче
всего Проклятые Полосы проникали в мир над Просторами, соединенные с  ними
каким-то таинственным союзом, что было весьма необычно. Первобытная стихия
Просторов, существовавших задолго до того,  как  такие  силы,  как  Шернь,
начали создавать сушу, была  явно  враждебной  и  попросту  гибельной  для
Полос. Просторы никогда не подчинялись Шерни. В нескольких сотнях миль  от
Шерера Шерни уже не было. Никто не знал, каким  образом  Проклятые  Полосы
могут - до определенной  степени  -  сосуществовать  с  Просторами.  Каким
образом... и зачем?
   Сила, подобная Шерни, должна была быть внутренне уравновешенной.  Закон
Равновесия - первый и важнейший из Законов Всего,  касающийся  как  Шерни,
так и Шерера. Таменат считал, что это первостепенное правило для всех  сил
и миров, которые где-либо существовали, существуют или будут существовать.
Постоянное нарушение равновесия неминуемо влечет за  собой  гибель.  Силы,
мира... Чего бы то ни было. Иногда ему казалось,  что  Просторы  стремятся
именно к этому. К нарушению равновесия Шерни - чуждой для  них  (и  потому
враждебной)  созидательной   силы.   Две   Проклятые   Полосы,   результат
крупнейшего в истории нарушения  равновесия  Шерни,  естественным  образом
стремились вновь слиться с остальной ее частью. Ферен - стена,  отделяющая
их от  остальных  Полос  -  была  создана  не  без  причины.  Быть  может,
существовала возможность уничтожить Ферен.  Если  бы  это  удалось,  Шернь
вновь оказалась бы выведена  из  равновесия.  Никто  был  не  в  состоянии
сказать, возможно ли восстановить однажды разрушенную преграду.  Но  могло
быть и иначе. Таменат (и не он один) не  раз  задумывался  о  том,  почему
Шернь, после победоносной  войны  с  Алером,  не  уничтожила  свои  лишние
Полосы.  Достаточно  было  бросить  их  против  побежденной,  но  все  еще
способной уничтожать мощи Алера... Быть может, по  каким-то  причинам  это
было  невозможно.  Таменат,  однако,  считал,  что  скорее...  ненужно   и
нежелательно. Шернь была слепой, неразумной, но  достаточно  целесообразно
действовавшей силой. Может быть, лишние (и вредные!) Темные  Полосы  могли
сыграть полезную роль, брошенные не против Алера, а против  Просторов?  Их
союз с вольной стихией мог быть союзом чисто  внешне,  в  действительности
же, быть может, Проклятые Полосы и Просторы угрожали друг другу,  создавая
тем самым новое, своеобразное равновесие?
   Значит, перемирие - или скорее холодная война?
   Таменат снова вздохнул. Он не знал. Никто не знал.
   Он не считал, что на этот раз случилось нечто, что наконец позволит ему
понять. Однако, хотя он не мог знать, что, собственно, происходит, он  мог
хотя бы выяснить как.
   Он снова склонился над Книгой.



        "49"

   Корабль раскачивался, словно пьяный, паруса  громко  хлопали.  Не  было
никого, кто мог бы стоять у руля  или  хотя  бы  закрепить  его  в  нужном
положении.  Раладан  ползал  по  палубе,  все  еще  ощущая   тупую   боль,
раздирающую внутренности. Он увидел лежащего в крови матроса,  но  тут  же
заметил еще двоих, которые ползли к корме подобно ему самому. В  очередной
раз он подумал о том; сколь превосходная команда ему досталась. Его ребята
даже сейчас думали о "Сейле".
   Сколько их осталось?
   Боль медленно утихала; Раладан сумел сначала встать на колени, потом  с
трудом поднялся. Тут же выпрямился и парусник, снова  ложась  на  курс.  У
руля  кто-то  уже  был,  хотя  чувствовалось,  что  корабль  ведут   очень
неуверенные руки.
   - Спустить паруса! - хрипло крикнул Раладан. - Бросить якорь!
   Приказ был выполнен, хотя это и стоило немалых усилий.
   Якорь наконец крепко впился в  грунт,  и  "Сейла"  замерла  неподвижно.
Раладан окинул  взглядом  море,  ища  черные  спины  и  высокие  плавники,
разрезавшие воду словно мечи. Они были тут! Но очень далеко,  там,  откуда
доносилось пение. Неужели битва еще продолжалась?
   Бохед, его первый помощник, стоял рядом, все еще согнувшись  пополам  и
прижимая руку к животу.
   - Трое мертвы, - с усилием проговорил он. - Но еще  с  троими...  очень
плохо, капитан. У них все еще идет кровь.
   Раладан стиснул зубы, ибо знал, что  это  означает.  Он  потерял  шесть
человек.
   С другой стороны притащился Давароден.
   - Мои целы, - сказал он. - Капитан, некоторые  надели  шлемы...  и  это
помогло. Немного, но больше, чем затыкание ушей.
   Раладан внимательно посмотрел на него:
   - Скажи об  этом  всем.  В  оружейной  есть  несколько  шлемов.  Думаю,
никакого пения больше не будет... но все-таки скажи всем.
   Он посмотрел на палубу. Матросы, все еще шатаясь от слабости, сносили в
одно место тела товарищей. Кто-то со слезами проклинал все и вся.  Раладан
увидел парнишку, который был единственным другом  всеми  нелюбимого  -  по
традиции - кока, действительно, впрочем, скряги каких мало...
   Раладан взглянул на угрюмый черный островок милях в десяти от  корабля.
Тот ли  это?  Они  блуждали  уже  довольно  долго,  напрасно  ища  остров,
отмеченный пятном приземистой башни на холме. Он мог  бы  поклясться,  что
это именно здесь. Может быть, ближе? Может быть, дальше на север?
   Давароден рванул его за плечо. Раладан обернулся, и  на  мгновение  его
ослепило красное заходящее солнце, отражавшееся в волнах. Тут же  раздался
крик одного из матросов. Все бросились к борту.
   Косатки мчались подобно шторму. Черные спинные плавники рассекали воду,
огромные спины  выныривали,  чтобы  тут  же  исчезнуть.  Несколько  гибких
обтекаемых тел пронеслись  у  самого  борта  "Сейлы".  Одно  из  последних
животных отделилось от остальных, возвращаясь. Матросы  громко  закричали,
когда черно-белый силуэт взмыл над волнами, перекувыркнулся в воздухе и  с
грохотом обрушился в воду, подняв фонтаны брызг.
   - Шернь... - простонал Давароден.
   Косатка вынырнула еще раз, вертикально встав  в  воде;  в  глубине  бил
могучий хвост. В открытой пасти виднелись многочисленные зубы.
   - Там! - внезапно крикнул один из солдат.
   Среди морских волн кипела новая битва. Несколько раз  над  поверхностью
воды взмыло черно-белое тело, можно  было  увидеть  и  другие,  незнакомые
создания, разбрызгивавшие воду.
   - Поднять якорь! - прогремел Раладан. - Ну, друг мой, - обратился он  к
рослому арбалетчику, - это наверняка не сирены. Прикажи своим  приготовить
самые тяжелые стрелы. Может быть, арбалеты нам пригодятся...
   Матросы уже были у кабестана. Однако  еще  до  того,  как  якорь  пошел
вверх, перед самым носом, разбрызгивая волны, мелькнул необычно высокий  и
широкий истрепанный плавник. Почти в то же мгновение они  увидели  другой,
могучий и  черный...  Чудовищный  удар  выбросил  на  поверхность  большую
зеленоватую рыбу,  бока  которой,  казалось,  разлагались  заживо,  полные
каких-то дыр и клочьев мяса или кожи... У нее был длинный рог, похожий  на
зуб нарвала.
   Рыба снова упала в бурлящую пену. Она описала тесный круг, ища врага, -
и снова тяжелый  удар,  на  этот  раз  нанесенный,  похоже,  прямо  снизу,
выбросил ее из воды столь близко от "Сейлы",  что  они  явственно  ощутили
смрад гниющего  мяса.  Брызги  воды  залили  возбужденно  кричащих  людей.
Изгибаясь в воздухе, чудовищная тварь снова  рухнула  в  волны  и  исчезла
где-то в глубине, еще раз ударив о борт хвостом.
   Парусник содрогнулся.
   Поднявшиеся волны сильно раскачивали  корабль,  однако  на  поверхности
ничего  не  появлялось.  Матросы  переглядывались,  с  отчаянно  бьющимися
сердцами, догадываясь, что где-то внизу, может быть в нескольких  десятках
локтей под килем, разыгрывается неизмеримо жуткая битва гигантов...
   Шагах в шестидесяти от борта волны вдруг расступились,  и  они  увидели
поднятую над водой, пронзенную длинным рогом навылет извивающуюся косатку.
На "Сейле" послышался возглас неподдельного и искреннего отчаяния.
   В то же мгновение рог чудовища сломался у самого основания!
   Однако  тут  же  они  почувствовали  новый  удар,  сбивавший   с   ног.
Зелено-желтая рыба нападала раз за  разом,  ударяя  тупым  обломком  рога.
"Сейла" сильно раскачивалась, сотрясаемая ударами. Но удары эти  были  все
слабее. Однако они не прекращались, зловещая тварь,  словно  некая  машина
для  уничтожения,  все  возвращалась  и  возвращалась,  нападая,  нападая,
нападая...
   После  одного  из  очередных  толчков   Раладан   и   матросы   увидели
арбалетчиков Давародена, которые, присев у фальшборта, посылали стрелу  за
стрелой так быстро, как только это было возможно.
   Удары не прекращались. Однако они были уже не опасны.
   Последнее нападение они видели очень  хорошо.  Среди  вечерних  сумерек
отвратительная рыба, тяжело переваливаясь с боку на бок,  с  нашпигованной
стрелами спиной, неслась к борту. До него она доплыла  по  инерции  -  уже
мертвая... Легкий толчок... Вонючее тело перевернулось брюхом вверх, и они
увидели, что было тому причиной: из чудовищных ран текла  какая-то  синяя,
размывавшаяся волнами жидкость. Хвост едва держался...  Чувствуя  комок  в
горле, они посмотрели туда, где погибла пробитая рогом  косатка,  а  потом
дальше, на поле морского сражения.
   Стая возвращалась - но уже менее многочисленная.
   Черные спины проплыли вдоль бортов, потом описали большую дугу, все еще
невдалеке от "Сейлы". За косатками тянулся темный, кровавый след...
   Раладан и его команда молча махали руками,  со  странной  уверенностью,
что косатки видят этот их жест и понимают его значение.


   Башня  стояла  на  холме,  примерно  в  миле  от  берега.   Арбалетчики
разделились: двое шли впереди, двое по бокам, остальные же держались рядом
с  Раладаном  и  Давароденом.  Капитан  полагал,  что  подобные   средства
предосторожности в случае настоящей опасности мало чем помогут,  однако  в
командование Давародена не вмешивался. Тем более что осторожность никак не
могла повредить.
   Они беспрепятственно добрались до самого подножия возвышенности.
   Псы появились внезапно и бесшумно, огромные, с теленка ростом.  Раладан
никогда прежде не видел басогов, но это могли быть только они. Они мчались
вниз  по  склону  невероятно  длинными  прыжками.  Арбалетчики  Давародена
выстроились без единой команды, с быстротой, удивившей капитана,  пожалуй,
больше,  чем  вид  громадных  псов.  Четверо  присели,  четверо  остальных
прицелились над их головами. Давароден  стоял  рядом,  словно  на  параде,
держа арбалет обеими руками, вертикально перед лицом.
   Псы были от них в пятидесяти шагах.
   Высоко  на  склоне  появился  какой-то  человек.  Он  крикнул,  и   псы
остановились словно вкопанные. Однако было уже поздно, так как  в  это  же
мгновение Давароден спокойно бросил:
   - Рель!
   Стрелы помчались вперед, послушные громбелардской команде.
   Один из псов рухнул на землю, скуля, остальные три  упали  без  единого
звука. Солдаты тут же начали вновь натягивать тугие тетивы.
   Незнакомец - громадный, словно дуб, мужчина в просторном сером плаще  -
медленно спускался по склону. Они поспешили ему навстречу, готовые к любым
неожиданностям.  Возле  псов  они  задержались,  но   несколько   поодаль,
поскольку последний зверь, хотя и с двумя стрелами в спине,  скалил  зубы,
пытаясь подняться... Давароден  наклонил  арбалет,  желая  прекратить  его
мучения, но Раладан, повинуясь некоему порыву, жестом остановил его.
   Давароден  повернулся   к   своим   людям,   не   спуская   взгляда   с
приближающегося гиганта.
   - Плохо, - коротко, с укоризной сказал он.
   - Шлемы, господин, - объяснил один из солдат. - И доспехи.
   Командир кивнул, принимая оправдание. Раладан тоже понял, что имелось в
виду. По мнению Давародена, закрытые шлемы для  арбалетчиков  были  чем-то
вроде  недоразумения.  Узкая  щель  затрудняла  оценку  расстояния.  Шлемы
подобного типа были вполне уместны в рукопашной схватке, так же,  впрочем,
как и кирасы - крайне неудобные для арбалетчиков. Ее благородие Семена  не
могла решить, хочет ли она иметь топорников или стрелков.
   Тем не менее Раладан не мог не оценить мастерства этих солдат: они ведь
не сговаривались, лишь  выучка  заставила  их  выбрать  цель.  Каждый  пес
получил две стрелы.
   Человек в сером плаще - лысый как колено, похоже столетний, но необычно
могучий старик - сначала склонился над псами. Жестом он успокоил  раненого
зверя, провел рукой над его  головой,  и  пес  застыл  неподвижно.  Однако
заметно было, что он все еще дышит. Старик выдернул стрелы и коснулся ран.
Лишь потом он тяжело выпрямился.
   - Зря, - грустно проговорил  он  на  языке  Кону.  Он  окинул  взглядом
скрытые шлемами головы солдат и остановился на лице Раладана. - Я  вас  не
виню, вы не могли знать, что я их задержу. Я старею и уже не  могу  бегать
так быстро, как когда-то.
   Раладан открыл рот, но  старик  поднял  руку.  Плащ  откинулся,  и  все
увидели, что второй руки у него нет.
   - Поговорим у меня.
   Давароден кивнул солдатам. Те тут же вырвали стрелы из неподвижных тел,
очистили их, несколько раз воткнув в землю,  протерли  наконечники  краями
накидок и вложили в мешочки на поясе. Старик, несмотря на все еще заметное
сожаление о гибели псов, с уважением посмотрел на них. Он коснулся  плеча,
где должна была быть рука.
   - Я потерял ее, когда служил в Громбелардской Гвардии, - сказал  он.  -
Командовал клином арбалетчиков, - добавил он, кивнув в сторону Давародена.
- Правда, это было много лет назад.
   Рослый островитянин посмотрел сквозь щель в шлеме сначала  на  него,  а
потом на Раладана. Гвардейская колонна, в состав которой входил упомянутый
отряд, была, что называется, элитарным  подразделением...  Великан  калека
был командиром лучших арбалетчиков в мире.
   Старик снова склонился над псом, после чего спросил, снимая плащ:
   - Поможете мне?
   Четверо солдат, с разрешения Давародена, отдали арбалеты товарищам и  с
некоторой опаской приблизились к басогу. Тот крепко спал.  С  усилием  они
уложили тяжелое тело на плащ и подняли его за четыре угла.
   - Осторожнее, - попросил Посланник.
   Он двинулся вперед, ведя их в сторону обнесенной стеной  восьмиугольной
башни.
   Весь путь они молчали.
   Массивные ворота были открыты. Давароден молча  показал  на  двоих.  Те
остались снаружи. Точно так же он поставил двоих  за  стеной,  у  входа  в
башню. Увидев взгляд  хозяина,  он  многозначительно  направил  арбалет  в
землю, словно говоря, что ничем не хочет его обидеть, а лишь  делает  свое
дело.
   Тот кивнул в знак согласия. Раладан начал  подозревать,  что  эти  двое
договорятся легче, чем он сам с командой "Сейлы".
   Пса оставили в маленькой комнатке внизу.  Посланник,  похоже,  забыл  о
своих гостях. Он поискал что-то в стоявших  у  стен  кувшинах,  достал  из
ящика рулон странного, снежно-белого полотна. Старательно перевязав зверя,
он намазал ему морду какой-то резко пахнущей пенистой смесью.
   - Это мой солдат, - коротко пояснил он, закончив. - Последний.
   Все кивнули.
   По крутой, утопающей в темноте лестнице они поднялись  на  второй  этаж
башни.  Старик  открыл  тяжелую  дверь.  Обстановка  каменного   помещения
потрясла вошедших.
   У стены стоял большой стол, устланный исписанными  страницами.  На  нем
также лежала невообразимых размеров книга; Раладан усомнился  в  том,  что
смог бы сдвинуть ее с места... Рядом с ней была другая, поменьше, открытая
на страницах, заполненных одними лишь цифрами и  непонятными  знаками;  но
капитан "Сейлы" немного имел дело с этой странной,  прекрасной  наукой,  и
вид математических таблиц его вовсе не ошеломил. Он перевел взгляд дальше.
Рядом со столом находилось кресло, точнее, глубокое сиденье, вырубленное в
дубовом пне. Вдоль всех стен стояли полки, на полках же - книги...
   Раладан не предполагал, что на свете может существовать  столько  книг.
За всю свою жизнь он видел их  не  больше  нескольких  десятков.  Он  умел
читать (хотя понятия не имел, где этому научился), но,  честно  говоря,  в
основном  названия  островов  и  морей.  С  письмом  дела  обстояли  хуже.
Собственно, на самом деле он никогда по-настоящему не пробовал. Иногда  он
вносил поправки в карты, названия мог как-то нацарапать, а больше ему и не
требовалось. Однако он знал, что  в  Армекте  искусству  письма  обучается
каждый ребенок...
   Сколько же, однако, нужно было изобразить  букв,  чтобы  заполнить  ими
хотя бы _одну_ книгу?
   Солдаты смотрели с еще большим изумлением, чем он.  Давароден,  так  же
как и Раладан, немного  умел  писать  (без  этого  невозможно  было  стать
офицером,  а  рослый  арбалетчик  когда-то  всерьез  подумывал  о   звании
подсотника легиона). Они переглянулись.
   В комнате стояли еще три стола  поменьше,  на  которых  лежали  обломки
каких-то камней, разной величины  и  формы,  засушенные  листья  и  цветы,
большие и маленькие кости и множество других предметов...  Под  каждым  из
них находился листок исписанного мелким почерком пергамента. Иногда  таких
листков было несколько, а иногда даже десятка полтора.
   Старик уселся в свое кресло.
   - Прошу простить, что занял единственное сидячее место,  -  сказал  он,
чуть шевельнув рукой. - Мой возраст дает мне  подобную  привилегию.  Перед
вами, - неожиданно улыбнулся он, -  вне  всякого  сомнения,  самый  старый
человек Шерера... Здесь, - он описал полукруг рукой, что  могло  в  равной
степени означать комнату, остров или весь Дурной  Край,  -  меня  называют
Таменат-Посланник.
   Раладан хотел было что-то ответить, но старик опередил его, спросив:
   - Может быть, кого-то из вас зовут Гет-Хагдоб? Нет? А может  быть,  вам
хотя бы знакомо женское имя, Риолатте?
   Раладан вздрогнул.
   - Да, господин, мне знакомо очень похожее имя... - сказал он; он  хотел
добавить что-то еще, но удержался. - Знакомо, - повторил он.
   Старик внимательно разглядывал его.
   - Ты ведь решил ничему не удивляться, не так ли,  господин?  Это  очень
мудрое решение, и оно лишь доказывает, что в жизни ты многое повидал.
   Неожиданно он вздохнул.
   - Значит, действительно Пророчество, - сказал он как бы про себя.  -  Я
все объясню, - тут же предупредил он. - Однако не  знаю,  следует  ли  нам
разговаривать в присутствии стольких