.
   - Значит, два золотых.
   Лоцман кивнул.
   - Тогда пошли.
   Дом, в котором они вскоре оказались,  был  одним  из  самых  богатых  в
Ахелии. Раладан остался один в прилично обставленной,  хотя  и  с  налетом
некоторой провинциальности, комнате. Долго  ждать  не  пришлось.  Человек,
который привел его сюда, вскоре появился снова.
   - Туда.
   Раладан положил золото на протянутую  ладонь  и  двинулся  в  указанном
направлении.
   Комната, куда он попал, была довольно небольшой. Тяжелые  темно-красные
занавеси и ложе с балдахином такого же цвета,  казалось,  были  перенесены
сюда из другого, значительно большего помещения. В развесистом канделябре,
стоявшем в углу, горели только три свечи.  На  ложе,  опершись  головой  о
груду подушек,  лежала  светловолосая  красивая  женщина  лет  тридцати  с
небольшим. Раладан закрыл дверь и выжидающе остановился.
   Женщина молча разглядывала его, наконец чуть улыбнулась:
   - Мне сказали правду; вижу, что ты и в  самом  деле  не  из  простаков.
Входи же.
   Раладан чуть наклонил голову и подошел ближе к ложу.
   - Меня зовут Район, госпожа, - сказал он. - Могу  я  спросить,  сколько
золота и драгоценностей будет мне стоить этот вечер?
   Она вопросительно нахмурилась и приподнялась на  локте.  Легкая  туника
приоткрыла маленькую остроконечную грудь.
   - Как это? Разве при входе от тебя не потребовали?..
   - Те два золотых - это плата для твоего привратника, госпожа. Если  мои
глаза мне не лгут, то  один  разговор  с  тобой  должен  стоить  вдесятеро
дороже.
   Она открыла было рот, но тут же закрыла  его  снова,  села  на  ложе  и
воскликнула:
   - Ради Шерни, господин, если ты - обыкновенный солдат, то я - пастушка!
Единственные комплименты, которые я здесь слышу, - это те,  что  я  говорю
собственному отражению в зеркале. На этом острове, может быть, есть  всего
человек пять, которые умели  бы  так  выбирать  слова  и  столь  чисто  их
выговаривать. Но они, увы, у меня не бывают.
   - Я солдат, госпожа.
   - А я - шлюха, господин, но у меня есть мозги, хоть, может быть, это  и
кажется странным. Рамон, так? А полная фамилия?
   - Разве я спрашиваю твою, госпожа?
   - Все ее здесь знают. Я - Эрра Алида. Ну ладно. Я никогда не пристаю  к
своим гостям, однако  ты  человек  просто  исключительный...  Прости  мне,
господин, мое женское любопытство. Больше ни о чем не стану спрашивать.
   Она встала и подошла к нему. Она была невысокого роста,  но  с  изящной
фигурой. Раладан пришел сюда не развлекаться, но  сейчас  внезапно  ощутил
неудержимое желание; он даже уже не помнил, когда в последний  раз  был  с
женщиной...
   Он очень редко терял контроль над собой, взял себя в  руки  и  на  этот
раз, мягко отстранив ладони, которые она положила ему на грудь.
   - Я пришел... по делу, госпожа.
   Она провела по губам кончиком языка.
   - Не по этому. По другому.
   Она посмотрела ему в глаза и внезапно, плотно сжав губы,  вернулась  на
ложе, презрительно усмехаясь.
   - Ну конечно. Порой мне приходится обслуживать таких,  от  одного  вида
которых меня тошнит. Но если... Я не занимаюсь никакими "другими"  делами,
господин.
   Раладан сунул большие пальцы за пояс.
   - Даже за сто пятьдесят золотых, госпожа?
   Выражение ее лица изменилось.
   - Ты сказал "сто пятьдесят"?
   - За то, чтобы убрать четырех человек. Думаю, я нашел бы желающих и  за
сумму впятеро меньшую.
   Она сидела на ложе опираясь спиной о подушки.
   - Тогда почему ты предлагаешь сто пятьдесят?
   Раладан слегка покачивался на каблуках.
   - Мне  нужны  люди,  знающие  свое  дело,  надежные  и  умеющие  быстро
действовать. Пьяный бандит из таверны этим требованиям не удовлетворяет.
   - С чего ты взял, что я знаю таких людей?
   Лоцман спокойно смотрел на нее.
   - Такая женщина, как ты, должна знать всех. Даже если сама ты не  даешь
подобных поручений, ты покажешь мне человека, который этим занимается.
   - Думаю, в Ахелии достаточно много таких, к кому ты мог бы обратиться.
   - Ради Шерни, госпожа... Я что, должен ходить по Ахелии и расспрашивать
о наемных убийцах?
   Она кивнула:
   - Ну хорошо. Что же это за люди, от которых нужно избавиться?
   - Мы договорились?
   - Не знаю. Так  что  это  за  люди,  от  которых  нужно  избавиться?  -
повторила она.
   Раладан объяснил.


   Вардом он решил заняться сам.
   Сначала, однако, он  выплатил  своим  китобоям  аванс.  Он  хотел  быть
уверен, что они не  откажутся.  Ему  хорошо  было  известно,  какой  силой
обладают деньги. Они пропьют серебро за несколько дней, а потом еще  более
остро ощутят, как плохо, когда его нет...
   Погода была отвратительная, и  не  стоило  надеяться,  что  она  станет
лучше. Ему пришлось  швырять  деньги  горстями  направо  и  налево,  чтобы
ускорить ход событий... и, похоже, впустую. Времени, впрочем, было  вполне
достаточно. Возможно, следовало сэкономить те сто пятьдесят золотых.
   Однако, с другой стороны, ему хотелось поскорее покончить с этим делом.
   Алида была именно тем человеком, который ему  нужен,  и  он  был  почти
уверен, что работа будет  выполнена  быстро  и  хорошо.  Кроме  того,  он,
похоже, успешно  заметал  за  собой  следы.  В  ее  глазах  он  был  неким
таинственным мужчиной Чистой Крови; в таверне он выдавал себя за матроса с
корабля богатого купца; китобои принимали его за бродягу, ищущего  сильных
впечатлений... Благодаря этому можно было надеяться, что, даже если что-то
не получится, никто не сумеет связать все нити в один клубок.
   И все же где-то в глубине  души  торчала  заноза.  Не  совершил  ли  он
какую-то серьезную ошибку?  Если  даже  и  так,  он  не  в  силах  был  ее
обнаружить. Лишь неясное предчувствие...
   Он легко нашел дом Варда. Капитан жил с матерью, а вся обслуга состояла
из одной девушки. Дом был  в  довольно  запущенном  состоянии;  Раладан  с
легкостью догадался, что жалованье командира  агарского  корабля  было  не
слишком высоким. Конечно, Вард наверняка не жил в нищете. Но поддержание в
порядке довольно обширного жилища требовало доходов  больших,  нежели  те,
которыми располагал офицер Морской Стражи Гарры и Островов на Агарах.
   Вард ночевал в казармах Морской Стражи. Дома он бывал редко,  и  всегда
днем  -  обстоятельство,  для  лоцмана  крайне  неудачное.  На  территории
гарнизона капитан был недосягаем; на улице средь бела дня - тоже.
   Раладан решил ждать.



        "17"

   Вард, естественно, не  мог  знать  желаний  Раладана  и  тем  не  менее
частично их разделял. Войском он уже был сыт по горло  и  хотел  вернуться
домой. По крайней мере, отпуск ему так или иначе полагался.
   Однако в комендатуре Морской Стражи до этого никому  не  было  дела.  В
одной-единственной экспедиции  Агары  потеряли  весь  свой  военный  флот,
являвшийся гордостью  обоих  островов.  Эти  клочки  земли  среди  соленых
Просторов,  захваченные  армектанскими  властителями,   отдающие   далекой
империи свою медь, отдающие за бесценок китовый жир и ус, теперь  даже  не
имели своего представительства в имперских военно-морских  силах.  Военное
командование на Агарах, в основном состоявшее  из  армектанцев,  могло  не
разделять тех сентиментальных чувств, которые  местные  питали  к  "своей"
эскадре.  Однако  им  приходилось  считаться   с   настроениями   местного
населения, к которому принадлежало большинство солдат.
   Вард был единственным офицером, вернувшимся из экспедиции. Ему пришлось
во всех подробностях описать все события, имевшие место  во  время  рейса.
Молодые тщеславные офицеры, которых он опередил, поднимаясь  по  служебной
лестнице, пытались возложить на него вину за  потерю  корабля.  Матросы  и
солдаты из команды свидетельствовали в его пользу. Однако  всех  допросить
не удалось. Одного из солдат, того самого отважного пловца,  которому  все
остальные были обязаны жизнью, нашли мертвым. Кроме того, пропал без вести
матрос.  Кто-то  за  спиной  Варда  подбросил  идею,  что  от  этих  людей
избавились  потому,  что  они  кое-что  знали  об  обстоятельствах  гибели
эскадры. Это предположение было отвергнуто как безосновательное.  Но  один
раз пущенный слух продолжал кружить...
   Вард писал все более подробные рапорты, не в силах сдержать  праведного
гнева. Ведь он вернулся из победоносной экспедиции. Победоносной!  Он  сам
был агарцем и, как и все, тяжело переживал гибель эскадры. Но эта  эскадра
уничтожила корабль, за которым много лет охотился весь флот империи, самый
большой и самый грозный парусник на Просторах. И  вот  вместо  заслуженной
награды его встречают  грязными  подозрениями.  Его  охватывали  горечь  и
злость.
   Потом начали разбираться с делом  Альбара  и  пиратки.  Здесь,  однако,
капитан  твердо  стоял  на  своем.  Его  обязанностью  и  правом  было  по
завершении облавы (то есть с началом осени) привести корабль в родной порт
или хотя бы доставить домой его команду. Он это сделал. Урядник остался на
Малой Агаре, поскольку имел на это право, Вард же  не  мог  заставить  его
отказаться от своих намерений. Капитана поддержал  сам  комендант  морской
стражи в Ахелии, признав предпринятые им действия разумными, компетентными
и правильными. При этом  он  отрицательно  отозвался  о  решении  Альбара,
назвав его необдуманным проявлением излишнего служебного рвения.  Трибунал
вступился за своего человека, дошло чуть ли не до открытой ссоры, но Варда
оставили в покое.
   Однако вопрос о гибели корабля все еще оставался  открытым.  Рассказ  о
сеющем смерть обгоревшем остове походил скорее на некую  морскую  легенду,
чем  на  сухой  рапорт  о   потере   имперского   парусника.   Однако,   к
неудовольствию расследовавших дело, показания как матросов, так и  солдат,
а также самого Варда полностью совпадали.  В  комендатуре  не  знали,  как
поступить. На всякий случай Варда в очередной раз обвинили в халатности...
   Сегодня снова должен был состояться  допрос  уцелевших  членов  команды
корабля. Около полудня Вард отправился в здание  комендатуры.  С  собой  у
него были карты, тщательно укрытые от дождя, на которых он в  десятый  уже
раз начертил курс корабля,  обозначил  место  сражения,  место  встречи  с
черным призраком, которое было ему  известно  лишь  приблизительно,  место
гибели барка у берегов Малой Агары и множество других деталей.
   Он доложил о своем прибытии коменданту.
   Ик Берр был человеком ничем особо не выдающимся,  обычным  служакой  Он
пользовался, однако, репутацией хорошего солдата и, что больше всего ценил
Вард, честного человека. Он был родом не с  Агар,  а  с  Гарры,  что  было
весьма необычно для имперских войск. Но те его  черты,  которые  нравились
Варду, не слишком ценились в Дороне, столице провинции... и Берр  очутился
в Ахелии, на одном из наименее популярных постов в этой части  империи.  С
точки зрения Дорона, далекие Агары являлись местом ссылки.  И  собственно,
так оно  и  было  на  самом  деле.  Тем  более  что  гарриец  благородного
происхождения не мог рассчитывать на популярность ни на одном из островов,
а тем более на Агарах.
   И все-таки... будь Берр чуть более тщеславным и сообразительным, он мог
бы лишь радоваться подобной ссылке. Трудно было найти другой такой  округ,
где комендант обладал бы большей самостоятельностью и властью - почти  без
каких-либо ограничений. Формально обязанности заместителя  Берра  исполнял
комендант сухопутных войск. Однако легионеров на Агарах было всего человек
двадцать, морских стражников же - триста...  Кроме  того,  Морская  Стража
располагалась - так же как и во всей империи - во всех  портовых  городах,
то есть в данном случае в Ахелии и селении китобоев на  юге,  где  имелось
нечто вроде большой пристани. Однако именно Ахелия была  столицей  округа.
Легионеры же сидели в Арбе, надзирая за заключенными и рабами на имперских
рудниках. Будь он чуть несообразительнее...
   Берр, однако, сообразительностью не  отличался.  Фактически  он  владел
Агарами  почти  безраздельно,  но  лишь  в  той  степени,  насколько   это
соответствовало его нынешнему положению. Он не  стремился  расширить  свое
влияние. Он даже не пытался обогатиться, хотя мог.
   Стоя посреди комнаты с заложенными за спину руками, Берр думал почти  о
том же самом, что и Вард. У него были причины опасаться - не за власть, но
за возможность исполнять и дальше обязанности коменданта  морской  стражи.
Последняя экспедиция стоила ему почти половины солдат и  многих  офицеров.
Проблемами, которые неминуемо должны были появиться, когда он  доложит  об
этом вышестоящему начальству в Дороне, он пока  не  забивал  себе  голову.
Однако ко всему прочему он еще и ввязался в войну  с  Трибуналом  (считая,
что Трибунал имеет слишком большое влияние на войско; он всегда решительно
возражал против этого и охотно пользовался любым  случаем,  чтобы  утереть
нос серым урядникам). Ну  и,  наконец,  конфликт  между  Вардом,  которого
недолюбливали из-за его местного происхождения, и частью его,  коменданта,
подчиненных. Он мог похоронить дело, имея на это полное право, к  тому  же
он был глубоко убежден, что капитан сделал все, что от  него  зависело,  и
наверняка  лучше,  чем  любой  другой  из  тех,  что   служили   под   его
командованием.  Однако  рассказ  о  черном  призраке,  таранящем  корабли,
действительно  не  вписывался  в  общую  картину.  Он  согласился  вызвать
свидетелей лишь потому, что считал: другого выхода нет. Именно тогда стало
известно об  убийстве  одного  из  членов  команды  Варда  и  исчезновении
другого. Тем не менее он вызвал сегодня Варда, чтобы сообщить ему о снятии
всех обвинений. И вот - новые хлопоты...
   Он выслушал положенный по уставу доклад,  после  чего,  не  двигаясь  с
места, сказал откровенно и коротко:
   - Сотник Вард, твои люди исчезли. Все  до  единого.  Их  разыскивают  с
утра, однако уже почти ясно, что в городе их нет.
   Вард стоял как вкопанный, не зная, что сказать.
   - Оставь карты, господин, - сказал комендант, - возвращайся  к  себе  и
сиди там. Это вовсе не арест, - поспешно предупредил  он.  -  Я  абсолютно
убежден, что ты не имеешь к этому никакого отношения. Речь  идет  о  твоей
безопасности.
   Вард повернулся и молча вышел, полностью раздавленный.
   Поиски в течение всего дня не увенчались успехом.
   Сидя в своей гарнизонной квартире, капитан  размышлял  о  том,  что  же
могло случиться. Матросов отпускали  со  службы  в  начале  осени,  обычно
оставалось лишь четверо или пятеро - следить  за  порядком  на  стоящем  в
порту корабле. Остальные могли делать что хотели. Однако на  этот  раз,  в
связи с продолжающимся следствием, моряков оставили  на  службе,  им  было
запрещено покидать Ахелию,  кроме  того,  они  обязаны  были  каждое  утро
являться на поверку в гарнизон. Солдаты находились на службе постоянно, за
исключением отпуска. Кроме убитого пловца, лишь  один  солдат  вернулся  в
Ахелию, однако он не мог никуда уйти, даже на  шаг,  -  ему  отняли  ногу,
сломанную еще во время шторма. Он понемногу  выздоравливал  у  себя  дома,
через  две  улицы  от  порта,  под  надзором  жены  и  брата,   известного
сапожника...  Как  раз  утром  ему  должны  были   выплатить   полугодовое
жалование.
   Вард выругался. Что происходит, что происходит,  во  имя  Шерни?!  Кому
нужна была смерть - он был почти уверен, что  его  людей  нет  в  живых  -
солдата-калеки и двух матросов? Кому?
   Он впервые посмотрел на происшедшее с другой стороны.  До  сих  пор  он
рассматривал  эти  убийства  (или  исчезновения)  лишь  на  фоне  нелепого
следствия... Но  ведь  этих  людей  связывало  кое-что  еще  -  участие  в
потоплении пиратского корабля. А если?..
   Он оперся о стену. Нет, это  вздор,  с  того  парусника  никто  не  мог
уцелеть. Но та девушка?.. Ерунда, она не могла добраться до Ахелии в такую
погоду. Впрочем, ей нужно было бы иметь здесь своих людей...
   Он прикусил губу.
   А если и в самом деле так? Какая-то... месть? Ведь  известие  о  гибели
корабля Демона разнеслось повсюду. Поговаривали, что  у  этого  пирата  из
пиратов везде были свои головорезы. Но в таком  случае  ему,  Варду,  тоже
грозила опасность. И продолжает грозить. Неужели комендант Берр и в  самом
деле прав?
   Вард почувствовал, как его пробирает дрожь. Он  не  был  трусом,  вовсе
нет. Но мысль о мести  из  могилы  представилась  ему  неслыханно  жуткой.
Внезапно территория гарнизона показалась ему местом если не  приятным,  то
по крайней мере безопасным. В то же мгновение он подумал о матери.  Шернь!
Если его предположения верны, то опасность угрожает и ей!
   Взяв оружие, он вышел на двор и позвал дежурного.
   - Двоих в полном вооружении.
   - Слушаюсь, господин.
   Вард решил забрать мать сюда, пока все не выяснится.
   Он направился к зданию комендатуры.
   Берр внимательно его выслушал.
   - Боюсь, что ты можешь оказаться прав. Конечно, забирай мать. Но  может
быть, достаточно будет послать за ней солдат?
   - Нет, господин. Я не в силах жить здесь словно  в  клетке,  неизвестно
как долго. Если двое вооруженных солдат и собственный меч не защитят меня,
то я уж не знаю, что вообще может меня защитить. Впрочем,  это  ведь  лишь
мои догадки - насчет мести.
   - Догадки весьма правдоподобные. Но поступай как знаешь, Вард.  Я  тебе
доверяю. И хочу, чтобы ты об этом знал.
   - Спасибо, комендант.
   В сопровождении двоих вооруженных, словно на войну, солдат - при мечах,
с копьями и щитами, - продираясь сквозь дождь и ветер, капитан добрался до
своего дома. Оставив солдат у дверей, он взбежал  по  лестнице  наверх.  В
сопровождении служанки со свечой он подошел к двери комнаты матери и легко
постучал. Потом сильнее. Вард повернулся к девушке:
   - Госпожа спит?
   Служанка смотрела на лестницу, в глазах ее  застыл  ужас.  Внезапно  он
понял, что девушка была странно молчалива и словно  не  в  себе,  хотя  на
вопрос, все ли  в  порядке,  ответила  утвердительно...  В  мгновение  ока
осознав это, он  схватился  за  оружие,  одновременно  следя  за  взглядом
служанки, - и застыл с рукой на мече. На лестнице стояли двое,  целясь  из
арбалетов. Один из них, не спуская глаз с Варда, протянул руку и осторожно
забрал свечу из рук перепуганной девушки.
   - Без глупостей, капитан, - спокойно сказал он. -  Твоя  мать  жива,  а
случится ли с ней что-нибудь - зависит только от тебя.



        "18"

   В самый разгар бурь и ливней новое путешествие в  Арбу  казалось  сущим
кошмаром.  Раладану,  однако,  нужно  было  получить  от  Балбона  остаток
причитавшегося ему серебра; известия распространяются быстро, особенно  на
таком клочке суши. Купец наверняка уже слышал о гибели "Морского Змея".
   Лоцман опасался, что без хлопот не обойдется.
   Однако Балбон выплатил все сполна и  без  лишних  слов.  Наблюдательный
Раладан заметил, что весть о разгроме пиратов  и  в  самом  деле  достигла
Арбы. Тем не менее дела у хитрого купца шли слишком хорошо для того, чтобы
искушать судьбу; ему вовсе не хотелось проверять, сколько  в  этих  слухах
правды и - если ее действительно немало - насколько успешно сумеет  лоцман
пиратского парусника заменить капитана, вспарывая его, Балбона, брюхо.
   Расчет не занял много времени.
   Раладан - промокший и продрогший, но  довольный  тем,  что  все  прошло
гладко - вернулся в Ахелию и спрятал серебро. Мешок был довольно солидный:
серебро привлекало меньше внимания, чем золото, но  ему  пришлось  изрядно
натаскаться с ним.
   Недавно он нашел прекрасный тайник - на старом кладбище,  за  восточной
городской стеной.  Место  это  пользовалось  дурной  славой,  поговаривали
что-то насчет упырей. Рассыпь он монеты на заходе солнца  у  самых  ворот,
они лежали бы нетронутыми до утра; ночью он мог  копаться  в  обвалившемся
склепе без свидетелей.
   У себя в таверне он переоделся в сухое. Была уже глухая ночь, когда  он
оказался перед знакомым домом, где у него была назначена встреча.
   Ему не пришлось долго