ую радость из-за страданий отца и вместе с тем - странную жалость к нему. Ведь Хэррен считается - считался - самым искусным фехтовальщиком и одним из лучших лучников в Ксенаре. Одним ударом королева уничтожила все его достижения навечно. С ее стороны это было непростительной ошибкой. Мстительный и жестокий Хэррен никогда не оставит Джессмин Д'Геррик в покое, пока она не будет мертва, а его пасынок не воцарится на престоле.
     - А что мы будем делать?
     Кил подкрался незаметно, и Раф посмотрел на него с легким отвращением. Его братец был наряжен в измятый черный атлас. Его лицо, несмотря на тридцатилетний возраст, все еще не утратило выражения детской свежести и непосредственности, а пухлые щеки были измазаны персиковым соком.
     - Мы пойдем на банкет, - сообщил ему Раф.
     - А папа тоже пойдет?
     - Не думаю.
     - Но мы же не можем...
     Раф взял брата под руку:
     - Не волнуйся, брат. Иди-ка лучше умойся. А потом мы пойдем знакомиться с королевой. Тебе понравится.
     - Она очень красивая, - согласился Кил, потом брови его нахмурились: -
     Но она ударила папу. Может, она захочет ударить и меня?
     - Я ей не позволю, - заверил Раф и повел его в спальню.
     Кил взял мочалку и принялся тереть свое лицо, пока Раф пытался привести в порядок его одежду. Будучи ребенком, Раф любил своего медлительного добродушного брата, который проводил целые часы, играя с ним. Но годы разлучили их - годы и зависть Рафа к королевской крови Кила и его значимости для их сводного отца. Сейчас же Кил представлял собой очень удобную возможность досадить отцу и вмешаться в его дела. Эта мысль приносила ему радость.
     - Что ты намерен предпринять? - спросил его Стэф Д'Лэйн, встречая их у подножия лестницы. Небольшая группа людей столпилась вокруг них в ожидании ответа.
     - Я намерен познакомиться с королевой, - сказал Кил со счастливой улыбкой. - И вкусно покушать.
     - Нет. Ты не сделаешь этого. - Пальцы Д'Лэйна сомкнулись вокруг запястья Кила. - Мы решили во время отсутствия твоего отца бойкотировать коронационный банкет - в качестве протеста. - Остальные выразили свое одобрение. - Пусть Джессмин Д'Геррик позлится, когда увидит, что отсутствуют самые влиятельные дома королевства.
     Раф расхохотался ему в лицо:
     - Да она даже не заметит вашего отсутствия! Идем, Кил. Нам не следует опаздывать.
     Его брат смущенно смотрел на него исподлобья. Но толстое лицо Стэфа побагровело.
     - Я запрещаю!
     - Ты? Запрещаешь? В моем доме? - Раф схватился за рукоятку кинжала, висящего в ножнах у него на боку.
     - Твой отец... - угрожающе начал Д'Лэйн.
     - Он почивает в своих комнатах. Иди и разбуди его, если ты осмелишься.
     - Раф взял Кила за другую руку. - Как бы то ни было, мы идем на банкет.
     - Проклятый щенок! Ты подвергаешь опасности нашего наследника и претендента на трон из-за твоих идиотских самолюбивых игр со властью! - в бешенстве прорычал Стэф.
     - Какой опасности? - взорвался в ответ Раф. - Мы просто идем обедать!
     - Тогда мы идем все, дьявол тебя побери!!! - Д'Лэйн махнул рукой остальным.
     - Как вам будет угодно, - Раф отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
     Он вырвал бразды правления из рук отца, и остальные подчинились ему. Это оказалось так легко. Снаружи конюхи поспешно подвели им оседланных лошадей. Подступы к дворцу были слишком переполнены, чтобы воспользоваться каретой, к тому же они опаздывали. Раф нетерпеливо поджидал, пока Килу помогут взобраться на коня, затем они вместе поскакали вдоль по узкой улочке по направлению к дворцу, оставив союзников своего отца карабкаться на их собственных лошадей.
     Занкос только что был отстроен после разрушений войны, но соленый морской воздух уже успел состарить здания. Ужасающая бедность населения внесла свою долю убожества, и скоро новый город ничем не отличался от старого. Кил смотрел на детей, играющих на каменных мостовых, в изумлении склонив свою большую голову. Его рубашка была уже мокра от пота.
     Вечерняя прохлада смягчила дневную жару, и тени заскользили по узким улицам. Раф с трудом выносил зловоние сточных городских канав. Дважды он бросал монеты нищим, толпившимся по обочинам дороги. Деньги были не очень большими, но он знал, что это разозлит его отца, если он об этом узнает. Все, на что он раньше мог осмелиться, это мелкое неповиновение за спиной старого отца. Пора было это менять.
     Миллинер Стрит вывела братьев на широкую улицу верхнего города, затем - вниз, по направлению к Внутреннему морю. Внизу можно было видеть распахнутые половинки дворцовых ворот. Площадь внизу бурлила от множества народа: тут и там виднелись группы гвардейцев, купцов в светлых одеждах, франтоватых аристократов, направляющихся ко входу во дворец.
     - Обед будет вкусный? - с сомнением спросил Кил, подпрыгивая в седле.
     - Ну конечно же, - ответил Раф, поворачивая своего мерина на широкий королевский бульвар. - Но ты должен вести себя хорошо. И не забывай пользоваться ножом и салфеткой. И не шмыгай носом за едой.
     - Хорошо, я не буду. - Брови юноши нахмурились в раздумье. - А я правда стану королем, как папа обещал?
     Вопрос заставил его вздрогнуть.
     - Не знаю. Быть королем совсем не так приятно, как говорил тебе папа.
     Думаю, что жизнь барона намного приятнее.
     - Тогда я хочу быть бароном!
     - Ты им будешь, так и скажи папе.
     Мгновенный страх промелькнул в глазах Кила и тут же исчез вместе с мыслью, его вызвавшей.
     - Я чувствую запах кунжутных кексов!
     Раф вздохнул и позволил брату обогнать его. Легко было ревновать Кила к вниманию отца, но сейчас он чувствовал, что злоба рассеивается. Ненавидеть столь простодушное и чистосердечное создание было глупо. Никто не мог о нем лучше заботиться, чем его отчим, и поэтому Раф должен будет выбрать другой путь мщения.
     Громадный Кил легко пробивал себе дорогу среди купцов и знати, и Раф следовал за ним. Теплый ветерок доносил до них аппетитные запахи жареного мяса. Спешившись, они отдали лошадей в руки конюхов. Окруженный густой толпой, Кил начинал нервничать.
     - Сюда, - тихо произнес Раф и снова взял его за руку. Поток приглашенных пронес их через площадь, внутренний дворик прямо в главный обеденный зал дворца. Десятки столов во всю длину комнаты были покрыты белым полотном и уставлены золотой утварью. Около каждого места были предусмотрительно обозначены имя и положение. Раф провел Кила к началу стола, обозначенного их фамильными цветами, и дерзко занял место своего отца. Кил сел рядом с ним, немедленно запустив обе руки в блюдо с закусками.
     - Сейчас же перестань! - прошипел Раф.
     Его брат с недовольным видом выпустил пищу из рук:
     - Но я хочу есть!
     - Ты всегда хочешь есть. - Но, увидев обиженное лицо Кила, он смягчился и наполнил его тарелку доверху. - Пока одна, - сказал он, вручая ее брату.
     - Ешь медленно и наслаждайся вкусом.
     Хэррен не заботился о том, чтобы хоть немного подготовить пасынка к королевской роли, уже давно решив, что идиот не поддается обучению. В конце концов. Кил будет всего лишь подставной фигурой.
     Последние приглашенные заняли свои места. На этой нейтральной территории беседы звучали вполне дружески, хотя купцам и аристократам почти нечего было сказать друг другу. Тишина воцарилась при звуке фанфар, возвестивших появление королевы Ксенары в сопровождении своих фрейлин. Гэйлон Рейссон выступал рядом с королевой, одетый в алое одеяние, контрастировавшее с нежно-фиолетовым платьем его жены. Держа королеву под руку, он вызывающе оглядел толпу. Кольцо на его пальце на мгновение вспыхнуло голубым светом, и Кил остолбенел.
     - Я хочу кольцо! - прошептал он с вожделением. - Я хочу такой же камень, как этот!
     - Замолчи! - шикнул на него Раф.
     Встревоженный шепот пронесся по рядам.
     Джессмин держала в руке тот самый тяжелый эбонитовый скипетр, который сломал руку Хэррену. Это сначала вызвало легкую суматоху, но она подала слугам знак внести блюда с яствами. Божественные запахи заворожили всех в зале, особенно Кила. Сначала обносили гостей, чего раньше никогда не делалось. Внесли блюда с целыми молодыми бычками, начиненными зайцем, который в свою очередь был начинен куропаткой. Раф никогда не видел таких изысканных блюд при дворе старого короля, хотя раньше он никогда не видел коронационных торжеств. Роффо правил почти пятьдесят лет.
     Слуги разливали лучшие вина - виннамирские, выдержанные в темных подвалах, а в зале звучала приятная тихая музыка. Наконец и королевский стол был накрыт, и трапеза началась. Раф наполнял тарелку Кила снова и снова, удивляясь его способности употребить такое количество пищи, при этом не заболев. Себе самому он накладывал по чуть-чуть каждого блюда и ел медленно. Однако вина были его слабостью, и он выпил достаточно, чтобы прояснить голову и поднять настроение.
     Раф не обращал внимания на пристальные злобные взгляды Стэфа и его компании за соседним столом. Наконец подали десерт. Кил с удовлетворением оглядел тарелки, и вскоре его лицо и салфетка были вымазаны сладким соком. Очередная рюмка вина помогла Рафу оправиться от смущения. Они были наполовину братьями, связанными кровью, и Кил все же не мог быть иным, чем он был.
     Королева начала принимать посетителей за своим столом. Скудный ручеек просителей, желающих уступок или покровительства в обмен на свои подарки. Большинство были купцы, которые надеялись на снижение налогов и поднятие своего статуса в глазах новой королевы. Ларго Менсен, переваливаясь, подошел к королевской ложе. Он был мужчиной огромного роста и веса, его богатство и благосостояние были написаны на откормленных лицах его детей и супруги. Торговая Компания Менсена была богатейшей и самой влиятельной в стране.
     Богатство аристократии, напротив, состояло в драгоценностях, богатой одежде и образованности. Они гордились своими стройными мускулистыми телами и живым интеллектом - все, кроме Кила, конечно, который с трудом держался на лошади, не говоря уже о фехтовании и стрельбе из лука. "Мой маленький купчонок", - любила говаривать его маменька. Пощипывая длинный ус, Раф наблюдал за действиями Ларго Менсена.
     - Пойдем, - решил он, поспешно освободил брата от салфетки и как только мог хорошо вытер ему лицо. - Пойдем знакомиться с королевой.
     Страх снова появился в голубых невыразительных глазах Кила:
     - Я не хочу!
     - Говорю тебе, что все будет в порядке. Теперь иди один, - и он вытолкнул юношу вперед.
     Как только приблизился Раф, Менсен с поклонами удалился. Раф провел Кила мимо длинной очереди купцов, игнорируя их злобные взгляды. В смятении распорядитель забыл их представить.
     - Ваше величество, - начал юный Д'Гулар с глубоким поклоном.
     Резкий толчок локтя в бок заставил Кила вспомнить об этикете.
     Джессмин Д'Геррик распахнула свои светло-зеленые глаза:
     - Вы всегда так грубы, милорд?
     - Всегда, - парировал Раф. - Это одна из многих черт, унаследованных мной от отца.
     - А кто?..
     - Хэррен Д'Гулар.
     Сидевший рядом король нахмурился, но выражение лица королевы смягчилось:
     - Мне очень жаль...
     - Нет, нет, миледи, - Раф прервал ее. - Вы не должны просить прощения за то, что сделали. Король Роффо раскроил бы моему отцу голову так же легко, как тыкву... если бы Хэррен осмелился говорить с ним в таком тоне.
     Королева опустила глаза в тарелку.
     - Благодарю вас, лорд Д'Гулар. Могу я что-нибудь сделать для вас?
     - Вы уже сделали для меня больше, чем вы думаете, - Раф усмехнулся, затем согнал с лица улыбку. - Нет, наоборот, я хочу кое-что сделать для вас. Остерегайтесь Ларго Менсена, ваше величество. Этот человек конкурирует с торговой компанией и использует запрещенные средства для своей победы. Он плут и лжец и недостоин вашего доверия.
     - Да? - иронично заметала Джессмин. - А вы, несомненно, достойны моего доверия...
     Раф покачал головой:
     - Нет. Ваше величество. Мне тоже нельзя доверять, как и остальным моим согражданам. Ложь и предательство находятся в воздухе, которым мы дышим. - Он склонился к ней, понизив голос: - Прошу вас, мадам. Эта земля не стоит вашей жизни. Пусть разрушатся и погибнут эти дома и эти люди, но только не вы.
     Король Виннамира предостерегающе протянул вперед руку, и кольцо вспыхнуло синим пламенем. Кил безотчетно подался вперед, расширив глаза.
     - Он не причинит вам вреда, - быстро проговорил Раф, опасаясь взрывной натуры короля. - Кил, не надо...
     - Какой красивый, - пробормотал его брат, не отрывая взгляда от Камня.
     Затем он вскинул глаза на Джессмин: - Ты тоже очень красивая!
     Он покраснел и опустил глаза.
     - Спасибо, - поблагодарила королева, наклоняясь, чтобы погладить этого большого ребенка по руке. - Как вас зовут?
     - Меня - Рэйфл, - ответил за обоих Раф, - а это - Кил, наполовину мой брат... и ваш, миледи. Тот самый, которого мой отец мечтает посадить на трон вместо вас.
     Его ответ взволновал ее, но Джесс не подала вида.
     - Замечательно, что мы наконец-то встретились, - она улыбнулась Килу с неподдельной искренностью.
     - Я не хочу быть королем, - сказал Кил, уставившись круглыми глазами на тяжелый скипетр, лежавший рядом с королевой. - Я хочу быть бароном. - Затем он признался: - Я не очень сильный.
     - Некоторые считают, что я тоже не очень сильная, - добавила Джессмин.
     Раф почувствовал скрытую боль в словах брата. Да, он был медлительным и неуклюжим, но то, что он глубоко переживал происходящее, потрясло Рафа. Сегодня Кил показал, что он способен на самые разнообразные эмоции - страх, радость, тревогу. Это намного превосходило его представление о Киле. Братья опять были вместе, и совсем ничего не значило, что Раф вырос и повзрослел, а Кил так и остался ребенком.
     Королева снова перевела взгляд на Рафа:
     - Благодарю за ваше предупреждение, милорд. А теперь могу я что-нибудь сделать для вас?
     - Я надеялся получить ваше позволение танцевать с леди Д'Лелан сегодня вечером, - попросил Раф, не успев придумать ничего другого. - Но, кажется, ее нет здесь.
     Д'Гулар заметил, что лицо Гэйлона Рейссона еще более помрачнело, и удивился, почему. Но королева светло улыбнулась:
     - Сандаал не смогла присутствовать сегодня, но я передам ей, что вы спрашивали о ней. Уверена, что ей будет приятно.
     Раф совершенно не был в этом уверен, но поклонился и повел Кила обратно к своему столу. Обед продолжался до глубокой ночи. Ближе к концу король прошептал что-то на ухо королеве и покинул зал. Уже основательно напившийся Раф проследил взглядом, как тот подошел к двери и исчез в темном коридоре.
     Кил уже спал, уронив голову на локоть, его храп был едва слышен за шумом голосов, и Раф позавидовал этому мирному сну. Союзники Лэйна и Макалана все еще сидели на своих местах, не желая уходить раньше братьев Д'Гулар, - и все это из-за проклятого Рафа, который торчал здесь так долго. Конечно, его отцу сообщат обо всем этом, о дерзости младшего сына, о его конфиденциальной беседе с королевой. Хэррен, несомненно, будет в ярости, но Рафу уже было все равно.

***

     Тейн проснулся в темной комнате и на мгновение вообразил серые каменные стены вокруг него. Но ночь была слишком теплой, и запахи совсем другие. Занкос. Минутная боль от тоски по дому обожгла его. Все здесь были добры к ним, и слуги и рабы говорили по-виннамирски, хотя Катина обучила Тейна ксенарскому наречию еще по дороге сюда. Даже маленький Робин общался с окружающим миром на забавной смеси двух языков.
     Принцы имели все, что они пожелают. Все, кроме свободы. С тех пор как они приехали, уже более недели назад. Тейну не было позволено навестить свою ласонскую пони. Дэви больше не приходил к нему, хотя ежедневно приводили множество ксенарских детей, чтобы играть с принцами. Но принц и наследник больше не считал себя ребенком, и детская возня раздражала его.
     Ночной бриз донес обрывок отдаленной мелодии. Где-то далеко, за запутанными коридорами дворца, взрослые праздновали мамину коронацию. Робину и Тейну позволили посмотреть саму церемонию с резного железного балкончика в Палате Совета. Роза рассказала им, что Совет раньше использовался как театр, и в нем ставили пьесы. Кроме бродячих актерских трупп, виннамирцы не знали других развлечений. Пьесы были чем-то таинственным, о чем Тейн читал только в книгах.
     Тейн откинул простыню и сел на кровати. Сквозь окно струился лунный свет, превращая знакомую комнату в таинственную пещеру, населенную неведомыми чудовищами. Робин заворочался в своей кроватке, и няня, спящая около колыбели Лилит, издала низкий стонущий звук, от которого у Тейна побежали мурашки по коже. Сон окончательно покинул его, но валяться в постели, уставившись в темноту, не представлялось ему привлекательным занятием.
     На цыпочках он подкрался к двери в коридор и приоткрыл ее. Здесь по стенам мерцали масляные светильники, и музыка доносилась гораздо явственнее. Красные плиты пола холодили его босые ноги. Тейн было пошел на звук, но потом сообразил, что риск быть застигнутым и водворенным обратно в спальню будет гораздо большим вблизи банкетного зала; поэтому он повернул в обратном направлении. Многочисленные темные коридоры и переходы манили его. Этой ночью таинственный, неизведанный мир дворца принадлежал только ему. Три этажа поднимались ввысь, один меньше другого, под высоченным сводом купола.
     Тейн вытащил ближайший светильник из подставки и направился к первому лестничному пролету наверх. Комнаты наверху были еще не закончены, завалены всяческим хламом и старой штукатуркой. Кое-где в углах проглядывали черные обугленные стены - свидетельство могущества его отца. Но жители Ксенары, подобно муравьям у разрушенного жилища, были неутомимы в своем желании все восстановить и начать жизнь заново.
     Проходя вдоль следующего коридора, принц застыл, прислушиваясь. Слабый звук привлек его внимание. Возможно, мышиный писк. Плотная тишина охватила его, и вместо праздничной музыки до него доносились приглушенные звуки Занкоса снаружи дворцовых стен, одинокий удар корабельного колокола. Город никогда не спит, как говорил Великий посланник.
     Еще один небольшой пролет привел Тейна на самый верхний этаж под открытый купол. Открывшийся отсюда вид поразил его. Занкос раскинулся под ним так близко, что казалось, к нему можно было прикоснуться рукой. За освещенными окнами он видел женщин в ярких одеждах, а улицы внизу были переполнены празднично одетыми людьми. Внутреннее море, пустынное и темное, простиралось на юге. Откуда-то слышалось ржание лошадей, сонные ночные звуки. Соджи была где-то среди них, и внезапно Тейн более чем когда либо захотел оказаться дома, в Каслкипе, вместе со своими старыми товарищами и Дэви. Там его мама тоже была королевой, но там она была счастлива.
     Принц и наследник Виннамира и Ксенары перегнулся через металлические перила и глубоко вдохнул влажный и соленый морской воздух, напоенный ароматом ночного жасмина. Великий посланник говорил, что однажды это королевство будет принадлежать ему.
     Сзади раздались торопливые, скользящие по плитам шаги. У Тейна даже не было времени оглянуться и увидеть своего преследователя.

***

     Гэйлон застал Дэви одного в его комнатах. Ничего не изменилось. Юноша все так же лежал на кровати, стискивая в руке амулет, с лицом застывшим и пустым. За прошедшую неделю его щеки утратили свой свежий цвет, и день ото дня он становился все бледней. Так он может проспать всю свою жизнь, и король Виннамира ничем не мог ему помочь. Почему же Сандаал так безжалостна к нему?
     Принадлежавшая Дэви "Книга Камней" все еще лежала в раскрытом сундуке. Золотое тиснение обложки было ручной работы, руны вырезаны тщательной и искусной рукой. Древний том, намного более древний, чем тот, который был у короля. Какой странный и опасный подарок для юноши, мечтающего о колдовстве больше всего на свете. О, если бы только Дэви сперва обратился к Гэйлону! Впрочем, от сожалений сейчас не было никакого толка.
     Камень в руке короля засветился г