рри, - небрежно заметил Гэйлон.
   - Так и есть.
   - Но вы называли его и Джими, и Джеком.
   - Ах, - засмеялась Миск, - его полное имя Гэрайлд Джексон Джимиссон.
   Обычно я зову его Гэрри. Когда он раздражает меня,  я  зову  его  Джеком,
зато когда я довольна им - он у меня Джими.
   - Ага, -  проговорил  Гэйлон  с  облегчением.  Это  объяснение  было  ему
понятно.
   Миск тем временем укрыла заснувшего Дэрина одеялами.
   - Ему теперь лучше, не переживай за него. Присядь-ка на  минуту,  -  Миск
махнула рукой в направлении стола.
   Принц с готовностью  уселся  на  скамью.  Усталость  наконец-то  начинала
сказываться. Гэйлон чувствовал себя странным образом в безопасности, даже  в
этом домике, в обществе таких непохожих ни  друг  на  друга  и  ни  на  кого
другого людей. Протерев кулаками свои усталые, припухшие глаза, он посмотрел
на Миск. Та уселась за стол напротив  него  и  глядела  на  него  странно  и
пристально.
   - Я долго ждала вас, - вдруг сказала она.
   - Как это может быть? И почему? - удивился Гэйлон.
   Выражение лица Миск неуловимым образом изменилось.
   - Что - почему?
   - Почему вы нас ждали? - растерянно переспросил Гэйлон.
   - Но я не ждала. С чего ты так решил?
   Сумасшедшая! Миск была не в своем уме. Вот она протянула  руку,  и  в  ее
ладони появилась какая-то черная брошь. Гэйлон  вгляделся.  У  нее  не  было
застежки. Тогда принц попытался дотронуться до нее пальцем, гадая, что тогда
сделает Миск, но она лишь подбодрила его взглядом.
   Непонятный предмет оказался прохладным на ощупь и гладким как стекло. Его
поверхность была щедро  и  беспорядочно  украшена  сверкающими  драгоценными
камнями. Всерьез заинтригованный, Гэйлон положил брошь себе на ладонь.  Миск
не  пыталась  помешать  ему.  Гэйлон  снова  погладил  поверхность  предмета
кончиком пальца, надеясь прикоснуться к граням желтоватых, алых,  голубых  и
белых камней, но они оказались  каким-то  образом  скрыты  под  поверхностью
броши,  включены  в  материал,  из  которого  она   была   сделана,   мерцая
глубоко-глубоко внутри загадочной вещицы, подобно звездам  во  мраке  вечной
ночи. Гэйлон повертел брошку перед глазами и обнаружил, что сверкающие камни
видны со всех сторон предмета, но всякий раз они  располагались  по-другому,
едва заметно меняясь или оставаясь  неизменными.  Он  решил  было,  что  это
стекло, но предмет продолжал оставаться черным, как он ни вертел его. Как же
проникает в него свет, который заставляет светиться эти крошечные огоньки?
   - Что это за магия? - спросил он напрямик.
   - Это не магия, - сказала Миск. - Однако здесь заключена могучая сила.
   - Что же это такое?
   Ее ответ был таинственным и непонятным:
   - Одна вещь.
   - Какого рода эта вещь? - медленно спросил принц,  стараясь  выговаривать
каждое слово.
   - Чертеж, карта.
   Некоторое время Гэйлон сидел неподвижно, боясь задать следующий вопрос.
   - Ты мог бы отнести его в одно место, для меня? -  мягко  спросила  Миск,
вкладывая предмет в ладонь принца.
   После всего того, что Миск для них сделала, после всей ее доброты,  принц
готов был сделать для нее гораздо больше.
   - Куда я должен его доставить?
   - Туда, куда вы идете.
   - В Каслкип?
   Миск отшатнулась.
   - Нет! Вам не надо туда ходить!
   Гэйлон почувствовал, как его руку закололи тысячи невидимых иголок.
   Когда он раскрыл ладонь, она была пуста, а непонятный предмет исчез.
   - Куда он девался?
   Лицо Миск снова стало спокойным и безмятежным.
   - Кто?
   - Этот предмет, карта! Чертеж! - разочарованно воскликнул Гэйлон.
   - Тс-с! - остерегла его Миск, быстро оглянувшись  в  сторону  кровати.  -
Глупое дитя! Он потерялся, и его необходимо найти!
   Затем ее взгляд стал рассеянным, и она невнятно пробормотала:
   - Сначала ты должен найти одно, а потом - другое?
   Гэйлон слишком устал, чтобы и дальше прислушиваться к ее безумным  речам,
пытаясь выискать в них хоть крупицу здравого смысла.  Голова  его  бессильно
опустилась на стол. Миск еще что-то говорила, однако смысла в этом было  еще
меньше, чем в том, что Гэйлон уже слышал. Огромная рука, толщиной с  дубовый
сук и вся мокрая от дождя, обхватила его, и  Гэйлон  почувствовал,  как  его
поднимают и несут куда-то. После этого он провалился в забытье.

***

   На протяжении целой недели шел непрерывный дождь - то слабая  морось,  то
яростный ливень, но солнце так ни разу  и  не  проглянуло.  Дэрин  понемногу
поправлялся, чего нельзя было сказать о Гэйлоне. Его раны были гораздо более
глубокими, хотя их нельзя было разглядеть снаружи.  Он  прятал  их  даже  от
самого  себя.  Хуже  всего  было  ночами.  Первую   ночь   Гэйлон   проспал,
провалившись в черную пучину своей усталости, однако на следующую  ночь  ему
приснился сон, как будто он снова вернулся домой в Каслкип. В  замке  ничего
не изменилось, и по-прежнему с ним были  Дэрин,  Люсьен,  Джессмин  и  Тило.
Гэйлон попытался найти отца, но его нигде не было. Всю ночь он бродил во сне
по напоминающим лабиринт коридорам замка, переходя  из  комнаты  в  комнату,
разыскивая  рослую  фигуру  рыжеволосого  короля,  но  не  нашел,  а  наутро
проснулся опустошенным и разбитым.
   Весь день он провел, сидя возле окна на сундуке, глядя  сквозь  неровное,
покрытое сеткой мелких трещин стекло, на капли дождя, которые подобно слезам
собирались  на  мокрых  голых  ветвях  фруктовых  деревьев  в  саду.  Унылое
запустение осеннего сада оживлял только юркий  поползень,  который  проворно
перемещался вверх-вниз по корявым стволам  яблонь  в  поисках  червяков,  но
Гэйлон не видел его. Он думал только о мести, по-детски жестокой и скорой, и
эти мысли занимали его до тех пор, пока не заболели мышцы лица и  не  заныли
от постоянного стискивания все зубы. Он мало обращал  внимание  на  то,  что
происходило внутри коттеджа. Только раз он снялся  со  своего  места,  чтобы
проведать герцога, и, удовлетворенный тем, что Дэрин мирно и спокойно  спал,
вернулся на сундук, чтобы снова предаваться своим невеселым размышлениям.
   В третью ночь  его  сны  стали  тревожными  и  угрожающими,  наполнившись
пламенем пожаров, запахом крови и смертью. Несколько раз  Гэйлон  просыпался
от собственного крика. В конце концов проснулся и Дэрин.  Заворочавшись  под
одеялом, он нашарил плечи Гэйлона и прижал мальчика к себе.
   - Гэйлон? - прошептал он хрипло.
   - Я потерял его, - заплакал мальчик. - Я потерял камень.
   - Камень?
   - Огненный опал. Он пропал.
   - Ты найдешь другой, - пробормотал Дэрин, снова засыпая.
   Гэйлон тоже вернулся к своим беспокойным сновидениям.
   Утро застало принца снова сидящим на сундуке возле  окна.  Он  как  будто
сторожил момент, когда погода прояснится, когда Дэрин  оправится  настолько,
что можно будет отправиться в далекое путешествие к  Каслкипу.  Почувствовав
на  своем  плече  осторожное  прикосновение  чудовищной   руки   Гэрри,   он
раздраженно повернулся.
   - Идем, - сказал гигант.
   Если бы это прозвучало как приказание, принц непременно  бы  заартачился,
однако гигант говорил мягким, почти нежным голосом, и Гэйлон неохотно слез с
сундука и последовал за ним к дверям на улицу. Сегодня принц был одет в свое
собственное платье: рубашка и лосины оказались возле его кровати,  когда  он
проснулся, аккуратно зашитые и выстиранные.  Несмотря  на  это,  они  больше
напоминали лохмотья мальчишки-поденщика, нежели одежду принца.
   Снаружи влажный воздух был насыщен сырым туманом, а низкие облака грозили
скорым сильным дождем. Гэрри быстро провел мальчика в коровник  за  домом  и
втолкнул внутрь, прежде чем он успел основательно промокнуть. Гэйлон  решил,
что  Гэрри  довольно  простодушный  малый;   его   лицо   было   простым   и
бесхитростным, а  темно-карие  глаза  безмятежно-спокойны.  Когда  он  хотел
что-то сказать, он предпочитал выражать свои мысли односложными словами  или
ворчанием. Однако теперь Гэрри полностью разрушил  представление  Гэйлона  о
себе.
   - Я устроил их тут, в глубине, - сообщил он. - Мне  кажется,  они  должны
неплохо себя чувствовать. Они не выдохлись, просто им немного не по себе.
   Он провел Гэйлона мимо шеренги, состоявшей из полудюжины коровьих  задов.
Коровы стояли головами к стене, задумчиво погрузив  в  кормушки  равнодушные
морды. У правой стены стоял сырный пресс и несколько закупоренных  бочонков.
Несколько огромных сыров величиной  с  тележное  колесо  стояли  под  гнетом
больших камней, и сыворотка медленно стекала  в  кувшины,  установленные  на
посыпанном свежей соломой полу. В коровнике так сильно  пахло  молоком,  что
его вкусный запах перекрывал даже запах навоза.
   В самом дальнем конце длинной и низкой постройки стояли обе гнедые.  Кэти
приподняла  свою  изящную  голову   и   приветственно   всхрапнула.   Гэйлон
приблизился к ней и дал кобыле обнюхать себя  и  потереться  мордой  о  свое
плечо. Кэти разыскивала засахаренную морковь, которой  Гэйлон  частенько  ее
баловал,  и,  не  найдя  ничего  вкусненького,  негодующе  фыркнула,   снова
уткнувшись в ароматное сено в кормушке. Эмбер лишь с подозрением  покосилась
на принца, не отрываясь от еды.
   Гэйлон с радостью погладил шелковистую гриву своей пони.  Шерсть  ее  уже
стала  более  плотной  и  густой,  как  всегда  в  преддверии  зимы.  Гэйлон
повернулся к Гэрри:
   - Где ты поймал их?
   - Я не ловил, - ответил гигант своим глубоким басом.  -  Они  пришли  еще
перед вами. Она позвала их. У нее есть свой подход ко всем зверям,  да.  Она
велела им привести сюда вас с герцогом, вот они и пришли. И вы тоже?
   - Миск позвала лошадей?! Но как?
   - Она говорит у них в головах, так же как и в моей. Я не знаю - как,  она
просто делает это, и все. Порой в том, что она говорит, нет никакого смысла,
но она добрая женщина, парень. Ты слушай, что она говорит.

***

   Дэрин проснулся с ясной головой.  Впервые  он  не  чувствовал  изнуряющей
боли. Миск сидела на стуле рядом с постелью, держа в руках миску с кашей. От
каши поднимался аппетитный парок. В комнате пахло яблоками,  добавленными  в
кашу для вкуса.  Не  сказав  ни  слова,  Миск  сунула  ему  в  руки  кашу  и
наклонилась, чтобы взбить подушку и подложить ему под спину. Она  улыбалась,
и Дэрин посмотрел на нее с нескрываемым любопытством.
   У Миск было правильное,  но  слишком  худое  лицо,  узкий  прямой  нос  и
высокие, выдающиеся скулы. Под широким ртом с тонкими  губами  Дэрин  увидел
остренький подбородок с ямочкой. Седые волосы, стянутые  в  тугой  пучок  на
затылке, кое-где растрепались, и свободно свисающие пряди  кудрявились,  как
драгоценное руно. Кожа на руках и на лице Миск была гладкой и  упругой,  но,
несмотря на это, Дэрина не покидало ощущение, что она очень стара.
   - Поешь,  -  предложила  она,  -  поешь,  пока  не  остыло.  Твой  бедный
истерзанный желудок не примет ничего  более  существенного.  Почему  ты  так
глядишь на меня?
   Дэрин опустил глаза.
   - Прошу прощения. Просто ты кое-кого мне напоминаешь.
   - И кого же? - поддразнила она его.
   - Моего учителя, мага, которого я знал много лет назад. Ты могла бы  быть
его близнецом.
   - Я и есть его близняшка, - просто сказала Миск, беря ложку  и  засовывая
порцию каши в рот Дэрина. -  И  давай  больше  не  будем  говорить  об  этом
сварливом старом дураке. Довольно скоро ты снова встретишь его.
   - Он запретил мне даже близко подходить к его Сьюардскому замку, -  сумел
вставить Дэрин в промежутке между двумя ложками каши.
   - Времена меняются, не так ли? Кстати, как твоя лодыжка?
   Дэрин попробовал пошевелить ногой.
   - Спасибо, много лучше.
   Во рту у него снова оказалась каша, и он, защищаясь, вынул ложку  из  рук
Миск.
   - Ты тоже владеешь Колдовским Камнем, как Сезран?
   - Конечно, нет. Пусть мужчины  забавляются  со  своими  игрушками,  я  же
занимаюсь гораздо более важными вещами. Ешь!
   Герцог послушно зачерпнул ложку каши и отправил  ее  в  рот,  механически
пережевывая.
   - В тебе есть сила? я ее чувствую.
   - Моя сила - это моя сила, - ответила  Миск  и  больше  на  эту  тему  не
разговаривала.
   После долгого молчания Дэрин снова заговорил:
   - Если моя нога позволит мне идти, мы должны будем вернуться с Гэйлоном в
Каслкип.
   - Ни в коем случае, - резко возразила Миск. - Только смерть  ожидает  вас
там.
   - Надеюсь, что ты ошибаешься, - мягко возразил Дэрин. - Но даже если так,
то мой долг очевиден. Гэйлон - законный король страны, и я  должен  защитить
его от тех, кто пытается завладеть троном.
   - Ты и защитишь его, но позаботься и о своей жизни, Дэрин Госни.  От  нее
зависит еще множество жизней, - Миск снова улыбнулась. - Еще неделя -  и  ты
сможешь путешествовать. А вот куда  ты  отправишься  -  это  решится,  когда
придет время.
   Входная дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник Гэйлон, стоящий  в
густой тени Гэрайлда Джексона Джимиссона.  Оглядев  комнату  и  увидев,  что
Дэрин проснулся, мальчик подбежал к кровати. Его волосы были мокры от  дождя
и покрыты паутиной крошечных, сверкающих серебром  капель,  а  взволнованное
лицо разрумянилось.
   - Кэти и Эмбер здесь!
   - В самом деле? - удивился Дэрин.
   - Они пришли  сюда  еще  до  нас.  Гэрри  говорит,  что  Миск?  -  Гэйлон
обернулся, чтобы взглянуть на лицо гиганта. - Во всяком случае, они здесь, и
мы можем отправляться в путь, если, конечно, твоя нога позволит.
   - Еще неделя, не меньше, - строго предупредила Миск.
   - Но, может быть, на лошади? - начал было Гэйлон.
   - Нет. Лихорадка может вернуться к твоему герцогу, и он еще слишком слаб,
что бы он там не говорил. - Миск забрала посуду и повернулась к ним спиной.
   Разочарование так явно было написано на лице мальчика, что Дэрин взял его
руку и крепко сжал.
   - Неделя - это не так уж долго, - утешил он принца.

7

   Дэрин и Гэйлон никуда не уехали даже тогда, когда прошла неделя, а за ней
и следующая. Сначала Эмбер  стала  отказываться  от  пищи,  так  что  герцог
испугался, что она захворала, потом разразилась настоящая  буря,  еще  более
сильная, чем все предыдущие. Гэйлон тем временем не скучал. Миск стала учить
его, как пользоваться теми или иными травами, и хотя сначала  он  слушал  ее
объяснения вполуха, однако ее уроки вскоре увлекли его, и  он  погрузился  в
изучение свойств растений с головой. Больше всего ему нравилось заниматься с
Миск по утрам, потому что именно в это время ее речь оставалась  по  большей
части понятной. К вечеру она загадочно менялась,  становясь  таинственной  и
немного пугающей, говоря загадками и полунамеками; время от времени она  как
будто бредила, и ее речь теряла всякий смысл. Гэйлону иногда  чудилось,  что
он видит несколько Миск сразу, а может  быть,  ее  маленькая  фигура  просто
мерещилась ему в темных углах комнаты. В другой раз ему послышалось, что  ее
голос зовет его с противоположного конца комнаты, в то время как она  стояла
рядом  с  ним.  Прошло  не  так  уж  много  времени,  а  Гэйлон  уже   начал
задумываться, не спятил ли он сам.
   Дэрина, похоже, подобные явления  ничуть  не  беспокоили.  Большую  часть
своего времени он лежал на кровати и  коротал  время  за  шитьем,  пользуясь
материалами, которые достала для него  из  сундука  Миск.  Иногда  Гэйлон  с
восторгом наблюдал за его работой, любуясь аккуратными ровными стежками  или
прислушиваясь к тому, как  сверкающая  игла  с  легким  щелчком  прокалывает
плотную ткань. Герцог  зашивал  свой  плащ  и  пытался  привести  в  порядок
рубашку. Однажды он протянул иглу Гэйлону.
   - Королю не нужно уметь  шить,  -  надменно  возразил  мальчик,  и  Дэрин
усмехнулся.
   - Однако придется, если его царственная задница начнет  виднеться  сквозь
прорехи в штанах, - возразил он.
   Услышав это, Гэйлон невольно протянул руку,  чтобы  ощупать  себя  сзади.
Материя протерлась и стала слишком тонкой. Вздохнув, он взял иглу  и  нитки,
и, хотя его стежки не отличались аккуратностью, а все пальцы были  исколоты,
он остался весьма горд результатами своего труда.
   Утром двадцать седьмого дня  с  даты  смерти  отца  Гэйлон  проснулся  от
очередного кошмара. Некоторое время он продолжал лежать на  кровати,  щурясь
от неяркого и холодного света, который проникал в комнату  сквозь  маленькое
окно. На этот раз не страшный сон беспокоил его. Что-то было не так, и он не
мог понять - что. Наконец он сел. За окном  весь  мир  стал  белым-белым,  а
сверху продолжали сыпаться холодные снежинки, медленно кружась в неподвижном
морозном воздухе. Наконец Гэйлон сообразил, что ему не хватает шума дождя, к
которому он успел привыкнуть за  прошедший  месяц,  не  хватает  постоянного
шипения и стука  бесчисленных  капель  воды,  которые  сбегали  по  крыше  и
срывались с карнизов.
   - Что такое? - спросил Дэрин, проснувшись.
   - Идет снег, - ответил Гэйлон.
   Он почувствовал, как вздрогнула кровать, когда Дэрин пошевелился,  и  они
вдвоем, стоя на коленях на соломенном матрасе, смотрели в окно до  тех  пор,
пока их теплое дыхание не замерзло на холодном стекле ледяным узором.  Затем
Дэрин молча спустился с кровати, непроизвольно  вздохнув,  когда  его  босые
ноги коснулись холодного пола,  и  стал  одеваться.  Гэйлон  следил  за  ним
взглядом.
   - Быстрее, - сказал ему Дэрин, - одевайся, да потеплее.
   С этими словами он бросил на кровать всю ту одежду, которую он приготовил
и починил для обоих: две запасные рубашки, бриджи, камзолы из мягкой кожи  и
плащи из толстой шерстяной материи.  Все,  кроме  плащей,  они  затолкали  в
кожаный мешок. Гэйлон проворно надел  штаны  и  попытался  нащупать  завязки
рубахи. От холода его пальцы  застыли  и  не  слушались.  Сверху  послышался
шорох, и  Гэйлону  на  голову  посыпалась  солома:  это  Миск  проснулась  и
свесилась с полатей, где Гэрри оборудовал для них временное спальное место.
   - Что это вы делаете? - требовательно спросила она.
   - Собираем вещи, мадам, - церемонно ответил Дэрин, не прекращая работы  и
не потрудившись взглянуть наверх.
   - Зачем? - Миск легко, словно лесная  пичужка,  спустилась  по  лестнице,
перескакивая со ступеньки на ступеньку.
   - Нам пора отправляться в путь, - спокойно объяснил ей герцог.
   Миск прищурилась.
   - Вы не должны?
   - Должны.
   Гэйлон ощутил легкий приступ непонятного страха. Миск стояла  неподвижно,
еле сдерживая  гнев.  Затем  она  круто  развернулась  и  ткнула  пальцем  в
направлении очага. Изрядное  бревно,  которое  оставалось  в  очаге  еще  со
вчерашнего вечера, перевернулось и вспыхнуло. Когда Миск снова повернулась к
ним, выражение ее лица было холодным.
   - Не говорите глупостей, - несколько хрипло проговорила она.
   Дэрин протянул вперед руки и взял ее узкие ладони в свои.
   - Дорогая Миск, мы бесконечно благодарны за все, что ты для нас  сделала,
но какая бы судьба не ждала нас, ты  должна  позволить  нам  отправиться  ей
навстречу, - его голос был тверд, но в глазах герцога была  мольба,  и  Миск
отвернулась.
   - Вот проклятье? - пробормотала она, высвобождая руки. - Надеюсь,  вы  не
так уж спешите, чтобы я не успела собрать вам в дорогу немного еды.
   Герцог улыбнулся, и Миск, продолжая ворчать, стала  шарить  по  полкам  у
очага. Она все еще была в ночной  рубашке,  но  холод  почему-то  щадил  ее.
Знаком она подозвала к себе Гэйлона и велела ему наполнять травами маленькие
кожаные мешочки. Эти мешочки она укладывала вместе с сыром и хлебом, которые
паковала сама. Под тяжелыми шагами Гэрри заскрипела  и  застонала  лестница.
Гигант спустился вниз, и они с Дэрином пошли седлать лошадей.
   - Вы отправляетесь даже без горячего завтрака, который согрел  бы  вас  в
пути, - продолжала качать головой Миск,  стремительно  двигаясь  по  комнате
вокруг Гэйлона, и подол ее рубашки хлестал ее по голым лодыжкам.
   Когда мужчины вернулись, Миск уже держала  в  руках  довольно  объемистый
мешок с провизией. Она протянула его Дэрину, на мгновение задержав его  руку
в своей. Герцог опустил глаза и