чую обиду, которая выплеснулась наружу  в  открытом
неповиновении.
   - Ни за что!
   Дэрин внезапно  отвесил  мальчику  хлесткую  пощечину,  выдернув  из  его
ботинка кинжал. Меч был отнят у Гэйлона точно таким же способом. Потрясенный
таким коварством и взбешенный, принц молча стоял, приложив ладонь к пылающей
щеке. Глаза его метали молнии.
   - Оставайся здесь, -  рявкнул  Дэрин.  -  Не  сходи  с  этого  места.  Не
приближайся к Тени замка ни  под  каким  видом  и  помни  о  своем  обещании
относительно Камня.
   Повернувшись к мальчику спиной, он торопливо  спрятал  свое  сожаление  и
раскаяние. Меньше всего ему хотелось,  чтобы  в  критический  момент  Гэйлон
ринулся к нему на выручку, размахивая своим маленьким  и  в  высшей  степени
бесполезным в данной ситуации мечом. Несмотря на это, Дэрин чувствовал  себя
очень одиноко. Двери чудовищного замка находились  в  дюжине  шагов  впереди
него. С решительным видом герцог пересек узкую полоску травы,  положил  руку
на заржавленное кольцо и несколькими короткими ударами, эхом отдавшимися  во
дворе за стеной, возвестил о своем присутствии. Кинжал Гэйлона он заткнул за
пояс.
   Двери оставались закрытыми, и никто не шел. Тогда Дэрин сделал в  воздухе
знак  своим  перстнем,  и  тяжелые   створки,   жалобно   скрипнув,   слегка
приоткрылись. Судя по звуку, их не открывали очень давно.
   Дэрин на мгновение задержался в красных лучах  закатного  солнца,  прежде
чем вступил в мрачную тень. Это был не его мир, и он чувствовал себя  в  нем
неловко и неуютно. И безусловно, вряд ли это помогло бы ему.
   Оставив меч Гэйлона сразу у входа, герцог огляделся по сторонам,  пытаясь
сориентироваться, прежде чем  он  покинет  удобную  и  надежную  площадку  у
раскрытых дверей. Перед ним лежал огромный зал, и все  здесь,  насколько  он
помнил и видел, осталось точно таким же, каким было когда-то. Пол в зале был
вымощен серыми каменными плитами, а воздух,  хотя  и  казался  холоднее  чем
снаружи, пах затхлостью и плесенью. Вокруг него  сгущалась  тьма,  и  он  не
знал, был ли это обман зрения или ума.  Затем  что-то  изменилось,  и  Дэрин
заметил краешком глаза, как какое-то черное пятно съежилось и  откатилось  в
дальний угол,  продолжая  ворочаться  и  попискивать  там.  Дэрин  знал  это
заклинание, рассчитанное на то, чтобы  отвлечь  его  внимание,  и  попытался
сосредоточиться на главном, хотя это было не легко.  Теперь  он  смотрел  на
неподвижное черное пятно, которое постепенно приобретало очертания  человека
в кресле с высокой прямой спинкой.
   Сезран сидел у дальней стены, неподвижный, как сама смерть,  неосязаемый,
как его ожившая тьма. Дэрин мог бы  подумать,  что  он  мертв,  если  бы  не
пульсирующий голубой отблеск его  Камня.  Колдовской  Камень  в  левой  руке
герцога тоже засветился в ответ.
   - Учитель, - тихо сказал Дэрин,  но  слово  это  прогремело  под  сводами
огромного зала подобно грому.
   Фигура в кресле не шевельнулась.
   - Учитель, - повторил Дэрин, стараясь изгнать дрожь из своего голоса.
   Он всегда помнил этого человека, этого древнего человека, и  воспоминания
эти всегда были окрашены любовью к нему. Только любовь  эта  происходила  от
уважения, преклонения и? от страха.
   Колдун никогда не тратил зря ни слов, ни чувств. В этом он не изменился.
   - Вон отсюда, - донесся до него тонкий писклявый голосок.
   - Сперва выслушай меня, учитель, - Дэрин  набрался  храбрости  и  подошел
ближе.
   - Нет.
   В этом слове прозвучали неоспоримое решение и окончательный приговор.
   Дэрин чуть было не повернулся, чтобы уйти, но идти ему было некуда.
   Гэйлону больше не к кому обратиться за помощью. Какова  бы  ни  оказалась
цена, он должен заставить Сезрана понять? И герцог беспомощно  барахтался  в
океане слов, стараясь выбрать самые подходящие и убедительные.
   - Ты не должен говорить "нет", пока не  выслушаешь  меня,  -  собственный
умоляющий тон рассердил Дэрина.
   - Нет.
   - Выслушай же меня! - в отчаянье закричал Дэрин  так  громко,  что  стены
зала завибрировали.
   Герцог осмелился сделать к креслу еще несколько шагов. Камень  волшебника
принялся сверкать грозно и ярко,  однако  гораздо  сильнее  испугала  Дэрина
угроза, промелькнувшая в тусклых глазах мага.
   Но пути назад не было. Болезненные  воспоминания  с  силой  нахлынули  на
Дэрина, и он словно прозрел.
   - Ты так и не простил меня, не так ли? Не простил  мне  мою  неудачу,  не
простил мне, что я не оказался достаточно силен, так?
   В ужасе герцог почувствовал, что глаза его  защипало,  что  они  налились
неподконтрольными ему слезами, словно он снова стал маленьким мальчиком.
   Он чуть не задохнулся от  жалости  к  самому  себе,  произнося  следующие
слова:
   - Я чуть не умер тогда, а ты так и не простил?
   Дэрин поочередно испытывал тоску, стыд, гнев. В конце концов,  он  пришел
сюда из-за Гэйлона, а не для того, чтобы бередить старые раны.
   - Я привел тебе мальчугана, из которого может получиться все то,  что  не
получилось из меня. Это принц, о котором говорится в "Книге Камней",  и  его
нужно наставить и обучить.
   - Убирайся вон! - резко приказал Сезран,  произнеся  эти  слова  с  такой
силой, что они прозвучали словно удар хлыста.
   Дэрин вздрогнул.
   - Не уйду до тех пор, пока ты не выслушаешь меня, будь ты проклят!..
   Герцог замолчал, почувствовав, как задрожал сам фундамент замка.
   Высохшее существо в темно-синих одеждах еще сильнее выпрямилось в кресле.
   - Ты переходишь все границы,  Дэрин  из  Госни.  -  Сезран  выпростал  из
складок плаща тонкую руку, похожую на птичью лапу, и дотронулся ею до своего
Камня. - Ты не должен был никогда возвращаться сюда.
   Ощущая новый приступ страха, Дэрин подумал, что с самого начала все пошло
очень скверно. Ему нужно было тщательно обдумать, что сказать теперь, но  он
не мог. Вместо этого герцог свирепо прорычал:
   - Ну и что ты теперь со мной сделаешь, старик? Превратишь в жабу?
   Прикончишь?
   Незаметно герцог отошел на середину зала. Это было не отступлением  -  об
отступлении теперь не могло быть и речи. Каждый мускул его тела  напрягся  в
кошачьей готовности немедленно вступить в схватку. Дэрин не  стал  хвататься
за меч - меч был бесполезен. Вместо  этого  он  поднял  руку  с  кольцом  на
уровень глаз и попытался вызвать в себе ощущение той  внутренней  энергии  и
силы, которой он так долго и настойчиво пренебрегал. Камень  в  его  перстне
прекратил пульсировать и засветился.
   Сезран подался вперед, не веря своим глазам.
   - Ты бросаешь вызов мне? Ты, с твоими ничтожными силенками?! Ты  сошел  с
ума!
   - Выслушаешь ты меня наконец?
   - Тебе не справиться со мной, глупец. Предупреждаю тебя в последний раз -
уходи, пока цел.
   - Я уйду, но мальчик должен остаться.
   - Если ты оставишь его здесь, я уничтожу его. Убирайся!
   - Нет.
   Сезран поднялся, сжимая в руке Камень, сияющий уже не  голубым,  а  белым
жарким огнем.
   - Так умри же!
   И Сезран неожиданно выстрелил в Дэрина быстрой голубой молнией.
   Дэрин отпрыгнул в сторону, прикрывая глаза. Земля на  том  месте  где  он
стоял взметнулась вверх, и минуту спустя на него сверху  посыпались  обломки
расколотых каменных плит. Ответный удар Дэрин нанес  почти  мгновенно,  хотя
для него время тянулось невыносимо медленно. Сначала он ощутил внутри мощную
пульсацию хлынувшей в него энергии, которая  тяжело  зашевелилась  где-то  в
глубине и только потом поднялась на поверхность.  Она  росла,  подпитываемая
его напряжением, страхом, горьким  разочарованием.  Когда  же  она  внезапно
вырвалась из его Камня, Дэрин не меньше Сезрана был удивлен ее  мощью.  Сила
его энергетического  выпада  во  много  раз  превосходила  самые  нескромные
представления герцога о своих возможностях.
   Фиолетово-голубая молния Дэрина, жуткая  и  яростная,  ударила  в  пустое
кресло. Сухое  дерево  мгновенно  загорелось,  и  пространство  вокруг  ярко
осветилось. Густой дым поднялся в воздух. А  Сезран,  оказавшись  за  спиной
герцога, снова напал на Дэрина, и он едва успел повернуться, чтобы взмахнуть
руками и хоть как-то  защитить  себя  от  волны  кобальтово-синего  пламени,
которое ударило его в грудь и отшвырнуло в сторону.
   Сезран, сам слегка ослепленный нестерпимо-ярким  сиянием  энергетического
потока, больше почувствовал, чем увидел движение  в  том  месте,  куда  упал
Дэрин, и тогда он  ударил  в  последний  раз,  нанося  герцогу  смертельный,
неотразимый удар. Слишком  поздно  маг  заметил,  что  рядом  с  неподвижным
Дэрином низко пригнулась к полу фигура мальчика, но  огонь  уже  окружил  их
обоих.
   Когда зрение снова вернулось к Сезрану, он  обнаружил  мальчика  целым  и
невредимым, стоящим на коленях возле упавшего Дэрина. Мальчик что-то  сжимал
в ладонях, и  когда  он  раскрыл  их,  зал  снова  осветился  ослепительным,
холодным,  словно  ледяным  сиянием,  которое  постепенно  меркло.  В  руках
мальчугана лежал неоправленный Колдовской  Камень.  Именно  он  отвратил  от
обоих неминуемую смерть.
   Не веря своим глазам, маг приблизился к тому месту, где стоял на  коленях
и тихонько всхлипывал этот юный волшебник.
   - Отойди-ка? - проворчал Сезран.
   - Нет! - крикнул мальчик. - Я не дам тебе принести ему еще больший вред!
   - Я знаю, - маг коснулся хрупкого плеча ребенка, и его  прикосновение  не
было злым или недобрым. - Я просто хочу, чтобы ты дал мне осмотреть его.
   Мальчик неохотно отодвинулся, с беспокойством наблюдая за тем, как Сезран
осторожно  поворачивает  обуглившееся   тело,   бывшее   когда-то   герцогом
Госнийским, и похлопывает ладонями по одежде  в  тех  местах,  где  она  еще
дымилась. Дэрин был без сознания, однако  сначала  Сезрану  показалось,  что
увечья не слишком сильны. Левая рука была обожжена сильнее всего,  а  густая
прядь волос над левым  глазом  поседела.  Осторожно,  чуть  ли  не  ласково,
учитель из Сьюардского замка подсунул  одну  руку  под  шею  своего  бывшего
ученика, другую - под колени, а  потом  без  видимых  усилий  поднял  его  в
воздух.
   - Вот что, - едко сказал он, - прекрати рыдать и открой мне дверь.
   Старый маг вынес тело Дэрина из зала и, миновав длинный холодный коридор,
принес его  в  собственную  захламленную  спальню.  За  последние  несколько
десятилетий он пользовался всего несколькими комнатами в замке, этой  в  том
числе. На кровати лежал узкий соломенный тюфяк,  и  маг  уложил  герцога  на
него. Одного взгляда волшебника хватило,  чтобы  в  очаге  загорелся  жаркий
огонь. После этого маг принялся более внимательно осматривать раненого, то и
дело снимая с многочисленных полок и  со  столов  многочисленные  склянки  с
медикаментами и колдовскими снадобьями. Обожженная рука - вернее, то, что от
нее осталось, - была как следует промыта, смазана мазью и забинтована.
   Маленький мальчик с неоправленным Колдовским Камнем  спас  Дэрина  Госни.
Маг был так потрясен, что не мог решиться заговорить с ним.  Он  по-прежнему
не хотел иметь никаких дел со внешним миром, однако глубоко внутри он -  как
оказалось - все еще помнил и питал нежные чувства к тому,  прошлому  Дэрину:
совсем еще мальчику, полному юношеского задора и надежд. При мысли  об  этом
Сезран нахмурился. Может быть, ему еще придется пожалеть о своем сегодняшнем
милосердии.
   Когда Сезран наконец сделал все,  чем  можно  было  помочь  раненому,  он
поглубже уселся в кресле и некоторое  время  разглядывал  безразличное  лицо
больного. Дэрин умирал, на этот  счет  у  него  не  было  никаких  сомнений.
Когда-то давно он мог бы и пожалеть о случившемся, но не теперь.  Сейчас  же
ему нужно решить, как лучше  всего  обойтись  с  мальчуганом,  ожидающим  за
дверью. И маг встал, уперевшись руками в колени, и сбросил  на  пол  измятый
плащ.
   Мальчик сидел на холодном полу, привалившись спиной к голой сырой  стене.
Когда дверь отворилась, он поднял голову и посмотрел на мага. Глаза его были
сухи,  а  щеки  испачканы   размазанной   грязью.   Он   владел   невероятно
могущественным Камнем, и все равно сейчас он был не больше чем обыкновенным,
испуганным и заплаканным ребенком -  очень  похожим  на  Дэрина,  когда  тот
только что пришел  в  Сьюардский  замок.  Малыш  все  еще  сжимал  Камень  в
ободранном кулачке, когда вскарабкался на ноги и пристально посмотрел в лицо
мага.
   - Я должен поговорить с Дэрином, - тихо сказал он.
   - Он не услышит тебя, - ответил Сезран, едва заметно качнув головой.
   - Ты не понимаешь, - мальчик заговорил громче, - я нарушил клятву.
   - Как так?
   - Я использовал Камень. Я поклялся не делать этого. Я поклялся ему!
   - Дэрин простит тебя.
   - Он сказал, что бросит меня, если я им воспользуюсь? - Гэйлон  обшаривал
взглядом бесстрастное лицо мага. - Мог бы? Камень?..
   - Нет, - просто сказал Сезран. - Камень здесь бессилен.
   Он помолчал и, заметив, как на лице мальчика появляется выражение страха,
добавил:
   - Ты любишь его?
   - Да!
   - Тогда одна-единственная сила, которая может  помочь  Дэрину,  находится
внутри тебя. Ступай к нему.
   И Сезран пошел по коридору, не оглядываясь назад.
   Гэйлон очень боялся того, что он может увидеть, и поэтому долгое время не
решался пересечь порог  спальни.  Внутри  было  тепло,  а  в  воздухе  пахло
удивительной  смесью  трав  и  медикаментов.  Гэйлон  миновал   заставленные
склянками столы, полки со старинными книгами, которые громоздились  друг  на
друга до самого потолка. На одном из столов он разглядел массивную  каменную
ступку, затерявшуюся среди  множества  глиняных  горшочков.  Слабое  чувство
того, что все это  он  видел  когда-то,  шевельнулось  в  груди  принца,  но
ощущение это сразу исчезло, когда он  подбросил  в  очаг  дров.  Больше  ему
нечего было сделать, чтобы оттянуть неизбежное, и он  понуро  приблизился  к
кровати.
   Лицо  Дэрина  казалось  мертвенно-бледным  по  сравнению  с  его  темными
волосами.  Черты  лица  показались  Гэйлону  странно  расслабленными,  и  на
мгновение мальчик испугался, что  его  друг  мертв.  Приложив  ухо  к  груди
Дэрина, он, однако, уловил слабые удары сердца. Раны герцога  тоже  казались
на первый взгляд поверхностными, если не считать изуродованной  левой  руки,
скрытой толстым слоем бинтов. Однако то, что всегда присутствовало в  Дэрине
Госни - в спящем или бодрствующем, его душа - исчезло.
   - Дэрин? - прошептал мальчик, стараясь справиться с нарастающей  паникой.
Он чувствовал, что бессилен помочь другу.
   Дэрин не пошевелился, и Гэйлон начал говорить, сначала робко,  запинаясь,
припоминая все события, которые  им  довелось  пережить  вместе,  как  будто
память могла удержать Дэрина в этом мире. Мальчик пел песни, которым  научил
его Дэрин, жалея, что у него нет  с  собой  лютни,  на  которой  он  мог  бы
сыграть. Довольно скоро он охрип, горло его распухло, и  подступившие  слезы
то и дело заставляли мальчика замолчать, но он, справившись с душившими  его
спазмами, снова начинал все сначала. Время перестало существовать для  него,
и он даже не замечал Сезрана, который несколько  раз  появлялся  в  комнате,
чтобы сменить повязку на раненой руке. Оставленные  для  него  магом  еда  и
питье стояли  нетронутыми,  а  спал  он  урывками,  однако  Дэрин  продолжал
молчать, и сердце его билось все слабее.
   Наконец настал тот  момент,  когда  принц  полностью  выговорился.  Слова
потеряли смысл и вкус, прилипая к  распухшему,  медлительному  языку  словно
шелуха. И Гэйлон  не  выдержал  и  разрыдался,  уткнувшись  лицом  в  грубое
шерстяное одеяло, которым было укрыто неподвижное тело его друга.
   И Дэрин услышал.  Безнадежный,  жалобный  плач  мальчика  отыскал  его  в
каком-то далеком краю, и сначала он не желал прислушиваться  к  нему.  Когда
Сезран поразил его. Колдовской Камень  Дэрина  взорвался,  и  эта  последняя
вспышка энергии помогла ему скрыться от  полного  уничтожения.  Он  случайно
оказался в легком прозрачном мире, где чувства  были  равны  звукам,  и  уже
присоединился к беспечным танцорам, чтобы путешествовать вместе  с  ними  по
бескрайним желтым равнинам. Он уже наслаждался  небывалой  свободой,  танцуя
под черным звездным небом волшебной страны, и совсем не хотел возвращаться в
тот мир, где ждали его только боль и отчаяние. И Дэрин танцевал, кружился  в
хороводе, наслаждаясь радостью и свободой, хотя понимал,  что  тонкая  нить,
которая еще привязывает его к жизни, скоро навсегда оборвется.  И  тогда  он
уйдет.
   Но все равно он продолжал слышать мягкий, настойчивый голос, и чем больше
он пытался не обращать на него внимания, тем настойчивей он становился и тем
большие страдания причинял он ему. Затем откуда-то издалека донесся до  него
плач, жалобный и бесконечный плач ребенка, который причинил ему еще  большую
боль,  затмив  радость.  Танец  Дэрина  сам  собой  замедлился,   и   герцог
остановился. Неужели он что-то позабыл? Может быть, он  еще  должен  сделать
что-то важное? Нет, он сделал все, что мог, его работа была закончена.
   - Нет! - беззвучно закричал  он,  и  это  слово  громом  прокатилось  над
равнодушной желтой равниной.
   Танцоры, спасаясь  от  этого  громыхающего  слова,  разбежались,  оставив
Дэрина одного. Музыка смолкла, и Дэрин слушал теперь только свое собственное
имя, которое повторялось снова и снова.
   - Дэрин, пожалуйста, не покидай меня! Не умирай, Дэрин! Прости меня,  что
я нарушил свою клятву, только не уходи? - Колдовской Камень в руках мальчика
замерцал, и он посмотрел на него с отвращением. - Я никогда больше  не  буду
пользоваться своим Камнем, никогда! Я выброшу его!
   - Нет. - Несмотря на то что движение причинило  ему  острую,  мучительную
боль, Дэрин приподнял свою забинтованную руку и коснулся мальчика.
   Гэйлон почувствовал прикосновение и расслышал голос, но сначала не понял,
кто это сказал. Потом, совершенно изможденный и усталый, он  склонил  голову
на грудь Дэрина и мгновенно заснул.
   Сезран вошел в спальню через несколько минут. Мальчуган крепко  спал,  но
его дыхание все еще оставалось  неровным.  Дэрин  Госни  невидящими  глазами
смотрел прямо в потолок, положив искалеченную руку на  спину  мальчика.  Маг
видел, как волны сокрушительной боли одна за  другой  окатывали  неподвижное
тело герцога, и тогда он отошел к очагу и  налил  в  чашку  лечебный  отвар.
Когда чашка оказалась у самых губ Дэрина, он отвернулся.
   - Пей!
   - Что? - Дэрин говорил с огромным трудом, губы не слушались, а  слова  не
давались ему и звучали тихо и смазанно.
   - Это болеутоляющее. Выпей, иначе боль убьет тебя. Не будь глупцом  и  не
упивайся своим несчастьем.
   Сезран влил снадобье в своего беспомощного пациента и выпрямился.
   Дэрин следил за ним страдальческим взглядом.
   - Моя рука? - пробормотал он едва слышно. - Нога? движется?
   Сезран мрачно кивнул, заметив, как изогнулись почерневшие губы герцога.
   За ними пошевелились скулы, дрогнуло веко.
   - Я так и думал, - сказал маг, отворачиваясь. - Худо тебе, должно быть.
   Я не надеялся, что ты выживешь, и ты  сам  можешь  еще  не  раз  об  этом
пожалеть. Тем не менее ты жив. Это само по себе не так уж мало, особенно для
тебя?
   Собрав  несколько  одеял,  Сезран  устроил  из  них  настоящее  гнездо  в
просторном кресле у очага. Поднимая спящего мальчика на руки и перенося  его
в кресло, он продолжил:
   - Твоя левая рука сильно обгорела, однако  она  выздоровеет,  вернее,  не
она, а то, что от нее осталось. Шрамы на ней сделают ее  почти  бесполезной.
Однако самая страшная рана у тебя здесь? - Он осторожно постучал  Дэрина  по
лбу над левым глазом. - Вот почему ты не можешь  двигать  правой  рукой  или
ногой. Я не знаю, отчего это происходит, но вся правая половина тела у  тебя
парализована. Может ухудшиться зрение,  речь,  кроме  того,  ты  не  сможешь
думать и правильно реагировать.
   Обезболивающее тем временем начинало  действовать.  Дэрин  закрыл  глаза.
Боль стала слабеть, превратившись во что-то отдаленное,