вспышку гнева и ответ своего Камня. - Отыщи слугу, который седлал лошадь. Он заслуживает наказания.
     Герцог Госни посмотрел ему в глаза:
     - Лошадь седлал я, сир.
     - Ты? О Боже, Дэви, как ты мог допустить это?!
     - Мне нет прощения, милорд, - уныло произнес юноша.
     - Она могла разбиться насмерть...
     Дэви отвел глаза:
     - Я знаю.
     - Достаточным ли наказанием будет это знание?
     - Это вам решать, сир, - ответил герцог, чувствуя себя несчастным.
     - Я думаю, что да. Отведи лошадей конюхам. Нам с тобой надо сейчас побыть с детьми. Они перепуганы. Потом, когда королева выздоровеет, у тебя будет возможность извиниться перед ней за свою беспечность.
     - Слушаюсь, милорд.
     Король резко повернулся и пошел прочь, уверенный, что герцог последует за ним.

***

     Когда наступили сумерки, Роза принесла ему ужин на подносе. Герцог в поисках одиночества забрался под деревья в восточной части лагеря. Его не интересовали ни еда, ни вино, ни компания, но Роза Д'Ял каким-то образом выследила его. На протяжении путешествия она все время оказывала ему знаки внимания, и Дэви не знал, как отделаться от этого, не обидев ее.
     Теперь она уселась рядом с ним, протянув ему тарелку.
     - Спасибо, - пробормотал он и поставил ужин на землю.
     - Муравьи заползут, милорд.
     - Может быть.
     Роза взглянула на него, ее хорошенькое личико выразило беспокойство:
     - Могу ли я узнать, что тревожит вас, лорд Госни?
     Король никому не сказал об оплошности Дэви, и никто не хотел искать виноватого. Пусть это останется ошибкой, несчастным случаем, если его величество так решил. Но ощущение своей вины заставило герцога заговорить:
     - Королева упала с лошади по моей вине.
     - Не может быть, милорд! - испуганно сказала Роза. - Зачем вам проверять старые подпруги? Они были неисправны.
     Когда Дэви удивленно взглянул на нее, она продолжила:
     - Король сказал, что кожа на ремнях подпруги прогнила и что никто в этом не виноват.
     - Это была моя лошадь, и я должен был все проверить, - проворчал герцог.
     - Неужели герцогу не позволено ошибаться?
     - Нет, когда дело касается королевы.
     - Ну что ж, - Роза поставила флягу с вином к его ногам и поднялась, - его сиятельство предпочитает предаваться самобичеванию. Я предоставляю вас самому себе.
     Он удержал ее за руку - не такую тонкую и изящную, как у Сандаал, но мягкую.
     - Прошу вас. Я ценю вашу заботу, но мне нужно время, чтобы разобраться в этом самому. Обещаю, что съем ужин прежде, чем это сделают муравьи. Благодарю вас.
     Младшая Д'Ял улыбнулась, польщенная.
     - Не за что, сир, - она повернулась и легко зашагала прочь в сумерки.
     Жаркий день сменился прохладой, и на него опустилась ночь, наполненная пением птиц, цикад и лягушек. Дэви повернулся к стволу миртового дерева и вздохнул.
     - Она любит вас, вы знаете, - сказал голос из-за деревьев.
     Это была Сандаал.
     - Вы имеете в виду Розу? - герцог опять вздохнул. - Я именно этого и опасался.
     Леди Д'Лелан появилась из тени.
     - Вы бы хотели, чтобы я тоже ушла?
     - Конечно, нет. Садитесь сюда. Хотите есть? У меня что-то нет аппетита сегодня.
     - Я уже поела, спасибо, - она уселась рядом с ним, уткнув подбородок в колени, раскинув по земле оборки юбки. - Знаете ли вы, что происходит в Ксенаре с такими неосторожными герцогами?
     - Страшно подумать.
     - Им отрубают голову. Или еще похуже.
     - Куда же хуже? Тогда мне в Занкосе придется следить за своей головой.
     - Я думаю, что ваш король гораздо более милосерден, чем наш.
     Сандаал сидела совсем близко, плечом касаясь Дэви. От ее близости сердце герцога забилось чаще. За прошедшие две недели они стали добрыми друзьями, хотя днем леди избегала его. Теперь он понял, почему. Она не меньше его боялась ранить сердце Розы. Но молодой герцог не знал, сколько еще он сможет скрывать свои чувства от Сандаал. Она очаровала его. Хотя казалось, что она ищет только его дружбы, и инстинктивно он чувствовал, что этого достаточно.
     Их взгляды были похожи. Они читали одни и те же книги, и поздно ночью, когда все засыпали, они могли увлеченно беседовать на протяжении долгих часов. Заниматься музыкой можно было, только если отойти подальше от лагеря.
     - Как, по-вашему, она отреагирует на все это богатство и роскошь? - девушка нарушила теплое, уютное молчание.
     - Королева?
     - Вы жили в Виннамире очень бедно, даже королевская семья. Ваша королева никогда не обладала полнотой власти. Ксенара в десять раз больше Виннамира... Я даже не могу представить ту огромную власть, которую она скоро обретет.
     - Она гораздо сильнее, чем кажется.
     Сандаал повернулась к нему:
     - Да, я заметила.
     - Что беспокоит меня, - сказал Дэви, - так это Великий посланник.
     Джессмин - всего лишь часть его игры. Я не смог даже предотвратить ее падение с лошади. Как же я смогу защитить ее от купеческих семей и знати, которые будут против ее восхождения на престол?
     - Занкос - опасное место, даже сейчас, когда он был заново отстроен.
     Хотя в стенах дворца королевская семья будет в безопасности. За триста пятьдесят лет не было ни одного убийства членов королевской семьи во дворце.
     - Это очень удобно, - сухо сказал герцог. - Такая засушливая, безжизненная страна. Я буду скучать по моим деревьям, моим зеленым горам.
     Сандаал засмеялась:
     - Нет, вам будет некогда скучать. Портовые города в Ксенаре никогда не засыпают. Вам столько нужно сделать и увидеть, - она положила руку на грудь Дэви, прямо на Камень. - У вас сердце придворного. Вы сможете танцевать до рассвета и спать весь день.
     - Только если вы будете танцевать и спать со мной!
     Едва произнеся эти слова, герцог сразу же пожалел о них.
     Леди Д'Лелан стояла в развевающихся юбках, отбросив на плечи свои
     длинные черные волосы. "Дурак!" - подумал он. В один день две ужасные ошибки. Девушка смотрела на него сверху вниз, и в темноте он ясно представил себе презрительное выражение ее лица. Но она только засмеялась в ответ:
     - Возможно. Там видно будет.
     Дэви снова остался один, но теперь с ним была надежда.

8

     Дэви смотрел, как Сандаал движется среди лунных теней, ее иссиня-черные волосы рассыпались по плечам. Уже почти рассвело, ночь завершала свой долгий путь, и Сандаал устраивалась в песке под дамской повозкой. Роза и Катина пошли проводить детей к матери.
     - Миледи, - мягко произнес Дэви, сидевший на корточках у огромного колеса.
     Сандаал застыла, держа в руках одеяла.
     - Дэви?
     - Да, - он подкрался поближе, все его благоразумные мысли смешались, он был смущен. - Мне нужно поговорить с вами.
     - Не сейчас, - прошептала она и вернулась к своему занятию.
     - Мне недостает нашей музыки... наших бесед. Мы могли бы ускользнуть ненадолго куда-нибудь.
     - Куда? - спросила девушка. - Мы на Ксенарской равнине. Здесь нет лесистых долин и лощин, и нам негде укрыться так, чтобы не было слышно пения. Кроме того, я устала. Уходите, Дэвин Дэринсон.
     Ее слова звучали резко, и Дэви смутился еще больше.
     - Чем ближе мы подъезжаем к Занкосу, тем холоднее вы со мной, Сандаал.
     Я ничего не понимаю. За время путешествия мы многим делились друг с другом. Я думал... я надеялся, вы относитесь ко мне так же, как я к вам.
     Сандаал снова помолчала, в темноте Дэви не мог различить ее выражение лица.
     - Вы слишком самонадеянны, Дэви. Песни и дружеские беседы - это не любовные клятвы.
     Дэви кусал губы. Это было неправильно, все неправильно. Последней ночью, которую они провели вместе в долинах, он как никогда сильно почувствовал, что ни с одной женщиной не был связан так сильно, как с леди Д'Лелан. Их музыка звучала нечеловечески прекрасно, даже без всякой магии Орима, и голоса их сливались в совершенной гармонии под звездным небом. Но за последние две недели, пока процессия двигалась по Ксенарской равнине, Сандаал отказывалась от всякого общения с ним. Сначала Дэви думал, что это из-за Розы, но в те краткие моменты, когда они оставались наедине, Сандаал все равно была чужой и далекой.
     - Уходите, Дэви, - повторила она, и эти слова заставили сердце герцога мучительно сжаться.
     - В чем дело? - спросила Катина, возвращающаяся вместе с Розой.
     Дэви больше не задерживался и молча растаял в темноте за кибиткой. Первый рассветный луч окрасил горизонт на востоке, но герцог не заметил этой красоты. Злость, страх, разочарование заставили его растеряться еще больше. Пора было отыскать себе место и поспать. Позже он подумает о поведении Сандаал, но не сейчас.

***

     Гэйлон тяжело переносил долгий, медленный путь по Ксенарской равнине. Теперь они двигались после наступления темноты, так как поздней весной в низменностях было теплее. Ночью они ехали, а днем старались выспаться, как могли. Хорошо хоть, что последний отрезок пути был не таким длинным.
     По крайней мере, ночные переходы оставляли королю меньше места для воспоминаний, хотя колеса кибиток все равно громко скрежетали на развалинах. Гэйлон говорил себе, что это всего лишь сухие ветки, но не мог отделаться от видения белых костей лошадей и солдат, которое предстало его взору в последние моменты войны.
     По ночам королю приходилось кутаться, спасаясь от ледяного соленого ветра с западного побережья. Днем он лежал в тени повозки королевы и дремал, но его по-прежнему мучили кошмары. Во сне Гэйлон видел, как он стоит на возвышении над равниной, сжимая в руке Кингслэйер, и сила меча переполняла его и стекала с острия.
     Его неудержимая ярость низвергала на равнину поток небесного огня, поглощавший все на своем пути. Потом над ним нависла огромная крылатая тень.
     - Папа... - прошептал ему кто-то на ухо, и король открыл глаза.
     Робин склонился над ним, его личико пылало от жары. Лагерь был неподвижен, только порой налетал горячий вихрь.
     - Что ты здесь делаешь? - спросил мальчика Гэйлон.
     - Ты меня разбудил. Почему ты кричишь?
     Король вытер слезы и пыль со щек малыша.
     - Мне снился дурной сон. Иди спать.
     - А твой Камень не может послать хорошие сны? - Робин все еще наклонялся над ним, широко раскрыв глаза.
     - Может.
     - Тогда скажи ему, чтобы он это сделал, папа.
     - Хорошо. Ложись спать. Тихонько.
     Принц распрямился, не доставая головой до пола кибитки, затем забрался внутрь по ступенькам. Гэйлон устало откинулся обратно на одеяла. Однажды ему удалось обрести покой в сновидениях, когда он изучал мир через Колдовской Камень, но это было только однажды. После того как умерли его друзья и Кингслэйер был уничтожен, королю больше не хотелось видеть сны. Вообще за последние несколько лет он редко использовал Камень. Дела короля имели мало общего с магией. Но магия понадобится ему, чтобы защититься от врагов в Занкосе.
     Гэйлон разыскал флягу и жадно отхлебнул воды. Вода здесь была на вес золота. Ее едва хватало для лошадей. Великий посланник сказал, что остается еще день, точнее, ночь пути. Завтра утром процессия прибудет в Занкос. Боже, как ему хотелось оказаться дома, в своем холодном, продуваемом сквозняками замке!
     Ветер пробрался под кибитку, и король зажмурился от соленой пыли. Солнце клонилось к западу, хотя еще было достаточно высоко над горизонтом, и палило иссушенную землю, и сверкало на выбеленных костях, разбросанных повсюду. В основном это были скелеты животных - большие лошадиные остовы, потрескавшиеся от времени и солнечных лучей. По-видимому, ксенарцы старательно подобрали все останки своих солдат. В этих краях разные народы поклонялись своим богам. Мертвые не должны были оставаться непогребенными.
     Боясь заснуть, король Виннамира, затаив дыхание, смотрел на доски дна кибитки. Наконец солнце приблизилось к горизонту, и воздух стал прохладнее. Король увидел чьи-то сапоги, шагавшие по песку.
     - Сир? - Дэви наклонился, заглядывая под кибитку. - Лорд Д'Ар просит вашего позволения поужинать в пути, чтобы добраться до Занкоса чуть раньше.
     Гэйлон кивнул:
     - Мне уже все равно.
     Он выбрался из-под повозки и поднялся.
     Вокруг него сновали солдаты, таскавшие тяжелые бурдюки с водой от бочек
     к лошадям. Дэви пошел собирать постель короля. Занавеска на двери кибитки наполовину приподнялась, и оттуда свесился Робин, упираясь в доски подбородком.
     - Привет, папа!
     Король потрепал сына по голове и заглянул под шелковую занавеску:
     - Как ты, дорогая?
     - Хорошо, мой милый, - ответила Джессмин, сидя на краю постели и расчесывая спутанные волосы.
     Синяк на ее щеке за последние два дня превратился в темно-вишневый кровоподтек, и она все еще передвигалась с трудом, но не жаловалась. Гэйлон улыбнулся ей, медленно поглаживая рыжую бороду.
     - Ксенарцы решат, что я не только убиваю всех подряд, но еще и жену свою избиваю. Может быть, тебе стоит носить вуаль?
     Единственным возможным выходом для него было сказать это прямо.
     Джессмин поджала губы:
     - Мой муж - не убийца. Когда война вынуждает короля убивать, он делает это, чтобы защитить себя.
     - Может быть, ты как королева сможешь им это объяснить.

***

     Занкос некогда широко расползся вдоль побережья Внутреннего моря и взобрался по крутым склонам на равнину. Здесь когда-то билось гигантское сердце Ксенары, и, возможно, когда-нибудь забьется снова. Теперь от города осталась едва ли десятая часть, но все же он был больше любого виннамирского поселения.
     Процессия Великого посланника сперва подошла к развалинам старого Занкоса - земля, покрытая золой и усеянная обуглившимися бревнами. Там, где когда-то возвышались четырех- и пятиэтажные здания, теперь не осталось ничего, кроме разбитых, почерневших камней фундаментов. На восток и на запад, сколько было видно глазу, протянулась опустошенная земля, а на юге поблескивало Внутреннее море. Сандаал мрачно смотрела кругом, не имея ни малейшего представления о том, где были раньше ее родовой дом и земли, хотя она помнила, как когда-то смотрела из окна спальни на огни кораблей, плывущих в ночи по волнам.
     Она помнила их большие сады, взбиравшиеся на крутые склоны холмов, и конюшни с великолепными вороными лошадьми. И еще она помнила Арлина, единственного из братьев, у которого нашлось время обучать младшую сестренку верховой езде. Из всей семьи, за исключением матери, его лицо она помнила лучше всего, хотя он уехал из дому, когда ей было всего семь лет. В то время это было самым большим горем за ее короткую жизнь.
     Но теперь от него, от всего ее детства не осталось ничего. Повозки, покачиваясь, пробирались через развалины, затем вниз по склонам, к жилой части города, с его новыми, богато украшенными постройками. С моря потянуло долгожданным прохладным ветерком, из доков слышался отдаленный колокольный звон и крики рабочих.
     - Сандаал? - Катина уселась на скамью рядом с ней, глядя на пустынный пейзаж. - Ты впервые вернулась сюда... после... Ты в порядке?
     Девушка кивнула, боясь, что голос изменит ей.
     - Ее величеству скоро надо будет переодеваться, - произнесла Роза у них за спинами, пробираясь по кибитке. - Я не могу найти свои шпильки.
     Занкос был встревожен их прибытием, и процессия не спешила въехать в город. В переполненной повозке королевы перетаскивали сундуки и картонки, чтобы освободить фрейлинам место для работы. Сандаал помогала королеве надеть новое платье, сшитое Катиной. Темно-фиолетовое шелковое платье было с глубоким вырезом и длинной прямой юбкой с разрезом, - так с древних времен одевались королевы Ксенары. Наряд завершали шелковые туфли того же цвета.
     Королева оглядела себя с испугом:
     - Господи, оно же слишком вызывающее! Одно неосторожное движение - и оно с меня свалится.
     - Не волнуйтесь, миледи, - леди Д'Лелан осторожно натянула фиолетовую туфельку на ногу ее величества. - Катина - великолепная портниха. Она знает, что делает.
     - Волосы, ваше величество, - сказала Роза. - Надо добавить еще шпилек.
     Она стояла на стуле, сооружая сложную прическу из медно-рыжих локонов. Кэт принесла маленькую корону, украшенную самоцветами, лучшее, что мог предложить Виннамир, а Сандаал стояла сзади, любуясь общим впечатлением. В ее стране мужчины высоко ценили красоту, и в Джессмин Д'Геррик они увидят свою погибшую королеву Джару. Народ с радостью примет ее, но не фракции, борющиеся за власть.
     Кто-то постучался снаружи.
     - Можно мне взглянуть? - спросил король.
     - Входи, - ответила Джессмин.
     Сандаал отвернулась, когда он вошел, ее внимание, казалось, было привлечено чем-то другим. Иногда она боялась, что выдаст себя раздражением. Великий посланник убедил Гэйлона Рейссона остаться внутри кибитки. Ему не обрадуются в Ксенаре, хотя Д'Ар чувствовал, что со временем к виннамирскому королю привыкнут, если не полюбят. Сандаал, однако, сомневалась, забыл ли хоть один житель Ксенары этого короля с его проклятым мечом и Камнем.
     Девушка прогнала горькие мысли и принесла королеве веер из фазаньих перьев. Ее величество вместе с фрейлинами проедут в открытой богато украшенной карете по широкой, вымощенной булыжником улице, ведущей ко дворцу. Король решительно возражал против этого. Но теперь он стоял молча, смирившись перед логикой королевы и рассудительным тоном посланника.
     - Вы не должны беспокоиться, ваше величество, - мягко сказала ему Катина. - Стража будет совсем близко, и все мы будем вооружены.
     Она показала ему маленький кинжал в драгоценных ножнах, привязанный к запястью и спрятанный в шелковых волнах рукава.
     - Мы умеем пользоваться оружием.
     - Без сомнения, - сказал Гэйлон с ноткой сарказма. - Значит, встретимся во дворце.
     - Милорд, - Джессмин попыталась повернуться, чтобы взглянуть на него.
     Роза вскрикнула:
     - Не шевелитесь!
     Король застучал сапогами, спускаясь по ступенькам, и Сандаал услышала его голос:
     - Разыщите Госни. Я хочу встретиться с ним в хвостовой кибитке.
     Поторопитесь!
     - Миледи, будьте добры, - сказала Роза, испугавшись, когда Джессмин опять попыталась повернуться.
     Приближались лошади, их копыта стучали по булыжнику, их поступь совсем не походила на движение утомленных животных, тянувших кибитки. Сандаал выглянула из-под занавески и увидела королевскую карету, украшенную дорогим пурпурным шелком и атласом. Фитцуол помог королеве спуститься по ступенькам и сесть в карету, затем помог фрейлинам занять места около Джессмин. Дети с нянькой будут ехать следом вместе с процессией.
     Джессмин вглядывалась в толпу, пытаясь отыскать мужа. Его нигде не было, так же как и верного герцога. Появились солдаты в шлемах и кирасах, древки копий упирались в правое стремя. Поблескивали наконечники. Дюжина солдат проехала вперед, дюжина осталась позади. Великому посланнику помогли сесть на небольшие носилки, которые понесут перед королевой. По его сигналу процессия наконец сдвинулась с места.
     Руины остались позади, шествие вступало в город. За спинами собравшейся толпы высились здания: белая, розовая, бежевая штукатурка, хотя и новая, была уже изъедена солеными ветрами и солнцем. Железные балконы ломились от горожан и гостей, негде было яблоку упасть. Сидя на атласных подушках, Сандаал переводила взгляд с улицы на городские стены и обратно. Кругом царило молчание, и сверхъестественную тишину нарушали только стук подков и скрип колес.
     Королева озиралась в замешательстве, в утреннем свете она выглядела бледной и усталой. Затем она улыбнулась и жестом приветствовала горожан на ближайшем балконе. Улыбка на ее лице, которой Сандаал раньше не видела никогда, осветила и переменила Джессмин. Она помахала рукой не взрослым, а маленькому ребенку, красивой девочке в красном платьице, которая стояла впереди, вцепившись в прутья решетки. Девочка просунула руку через прутья и застенчиво помахала в ответ.
     Толпа наконец приняла решение, как встретить Джессмин Д'Геррик. Внезапно на булыжную мостовую упала шелковая ленточка, потом еще од