чиво вертел в руках почерневший котелок,  в  котором
можно было бы приготовить горячий чай, если, конечно, Дэрину удастся  добыть
огонь. Не выдержав, он подошел поближе и стал смотреть. Герцог скорчился над
ямой, глядя на свой перстень с Колдовским Камнем и прижимая  ко  лбу  пальцы
правой руки. Камень лениво вспыхивал  голубым.  Дрова  только  дымились  без
малейших признаков огня, и герцог вполголоса бормотал черные ругательства.
   - Можно я помогу? - спросил Гэйлон.
   - Как?
   - Я мог бы отыскать дрова получше.
   - Я в состоянии обойтись тем, что есть. Просто мне нужно сосредоточиться.
Пожалуйста, не отвлекай меня.
   Гэйлон не обиделся, только пожал плечами  и  отошел,  предоставив  Дэрину
продолжать свое бестолковое, как ему казалось, занятие.  Принц  помнил,  что
выше по ручью  они  видели  поваленную  пихту.  Король-отец  однажды  научил
Гэйлона одному трюку, и мальчик надеялся, что сумеет сильно облегчить Дэрину
его задачу. Отыскав подгнившее бревно, мальчик стал  разбивать  его  ударами
ноги. Внутри он и отыскал то, что было ему необходимо: несколько  пригоршней
сухого как трут трухлявого дерева, а также целую колонию  термитов.  Соблазн
оказался слишком велик,  и  мальчик  некоторое  время  забавлялся  тем,  что
прорывал в теплом зимнем домике насекомых новые ходы, причиняя этим  немалый
урон  постройке,  прежде  чем  вспомнил,  зачем  он  пришел.  Чувствуя  себя
несколько  виноватым  за  задержку,  принц  быстро  набил   карманы   сухими
гнилушками, подбирая и пеньки сучков, которые попадались ему среди трухи. Их
древесина была плотнее, и Гэйлон рассчитывал, что они станут гореть дольше и
жарче.
   Закончив, Гэйлон выпрямился и посмотрел на небо. Небо у него над  головой
было светло-голубым, без единого облака, и принц подумал, что  после  захода
солнца наверняка будет мороз. Первое дыхание ночного холода уже ощущалось  в
воздухе, и он повернулся, чтобы спешить на поляну.
   Краем глаза Гэйлон заметил, как что-то странно  блеснуло  в  распадке  на
берегу ручья, блеснуло и пропало. Он сделал шаг назад  и  медленно  повернул
голову. Вспышка света повторилась, и на этот раз принц успел разглядеть, что
свет был голубым, словно глубокое летнее небо на мгновение проглянуло  между
серыми валунами. Выронив сухой древесный мусор, который он держал  в  руках,
принц  с  мальчишеским  энтузиазмом  принялся  исследовать  участок  берега,
откуда, как ему  казалось,  на  него  падал  отраженный  блик  предзакатного
солнца. В результате он обнаружил только довольно тусклый обломок  пирита  в
палец длиной. Разочарованный, он небрежно засунул находку в карман  и  хотел
было уходить,  но  голубое  сияние  снова  ударило  ему  в  глаза,  и  принц
неуверенно остановился.
   Наконец он сдвинулся с места, держась так, чтобы видеть голубое  свечение
краешком глаза. Совсем рядом с его ногами пенился  и  бурлил  ручей.  Гэйлон
бочком, с  опаской  приблизился  к  яркой  голубой  искорке,  чувствуя  себя
совершенным дураком, который выслеживает неизвестно что - чем бы оно там  ни
оказалось. Медленно, с осторожностью он протянул руку,  наклонился,  нащупал
между валунами? и схватил это! Пальцы сомкнулись вокруг чего-то  небольшого,
округлого,  шершавого,  слегка  нагретого  солнцем.  Предмет  этот,  однако,
продолжал мерцать голубым светом даже в его ладони, до тех пор  пока  Гэйлон
не посмотрел на него прямо. Тогда он превратился в довольно заурядный, ничем
не примечательный, слегка скатанный водой речной камень.
   Гэйлон долго рассматривал свою находку. Ему в голову пришла одна догадка,
но он отбросил ее как невероятную? и снова вернулся к ней,  ощутив  какие-то
смутные движения своей души, происходящие помимо  его  воли.  Камень  оживал
только в его руках, начиная слегка светиться бледно-голубым светом. Во  всем
теле Гэйлон почувствовал легкое  покалывание,  словно  какая-то  посторонняя
энергия питала его. Мир вокруг стал кристально-прозрачным и ясным, а тусклые
зимние цвета ландшафта заиграли новыми красками. В ушах звенела песня ручья.
Тем временем камень в его ладони стал таким холодным, что Гэйлон  вздрогнул,
как от ожога, и поспешно стиснул его в кулаке, словно боясь,  что  он  может
выпасть и снова  затеряться  среди  своих  серых  собратьев,  которыми  было
выложено ложе ручья. Колдовской Камень! Это был его Колдовской Камень!
   Ощущение холода  исчезло  так  же  быстро,  как  и  возникло,  а  острота
восприятия окружающего притупилась и стала почти нормальной. Гэйлон  понятия
не имел, каким образом нужно пробуждать Камень и как им пользоваться, но был
уверен: Дэрин все покажет, Дэрин научит его обращаться с чудесной  находкой.
Почти бегом он поспешил к лагерю, но на  половине  пути  передумал  и  пошел
медленнее, по дороге ощупав карманы и подобрав оброненные щепки.
   Он размышлял. Дэрин редко пользовался своим Камнем и никогда  не  говорил
ни о какой магии. Почему-то Гэйлону казалось, что герцог не  обрадуется  его
сокровищу.
   Когда он вернулся на поляну, вокруг наступили сумерки. Солнце  опускалось
за горизонт в  ореоле  света,  который  отражался  от  поверхности  далекого
Западного моря. Дэрин все так же сидел  возле  костра,  который  отказывался
гореть. Повернув к Гэйлону покрывшееся испариной лицо, он ничего не  сказал,
однако мрачное выражение его  глаз  еще  больше  ослабило  решимость  принца
поделиться своим радостным открытием. Гэйлон высыпал свои деревяшки в  очаг.
Ему показалось, что  теперь  -  не  самый  лучший  момент  для  разговора  о
волшебных Камнях.
   "Может быть, после ужина", - подумал  он  нерешительно,  пряча  Камень  в
карман камзола.
   Опустившись на колени рядом с герцогом, Гэйлон отодвинул в сторону  сырой
хворост. Дэрин молча смотрел, как Гэйлон укладывает сухие гнилушки небольшой
пирамидой; крупные куски наверх, а всю мелочь - вниз.
   - Попробуй еще раз, - предложил Гэйлон, вставая с колен и отряхивая руки.
   Дэрин тяжело вздохнул и снова приложил ко лбу пальцы. Гэйлон отвернулся и
пошел через поляну туда, где были сложены их вещи. В животе начинало урчать.
То, что он замыслил, было, конечно, глупостью, но он  не  мог  справиться  с
искушением. Нащупав в кармане Камень, он вынул его  и,  держа  перед  собой,
попробовал вернуть внутренние движения души, которые немного испугали его на
берегу ручья. Поток энергии хлынул в него почти сразу, гораздо сильнее,  чем
в  первый  раз,  покалывание  поднялось  по  руке  и  разлилось  по   груди.
Уставившись в свой камень так, как делал это Дэрин,  Гэйлон  вообразил  себе
пылающий костер.
   Пламя с ревом  рванулось  вверх  за  его  спиной,  и  герцог  едва  успел
отпрянуть, повалившись на спину возле очага. Кружащийся огненный шар, словно
кипя, унесся в темнеющее небо, а в яме заплясали веселые язычки костра.
   - Клянусь черной бородой Черного Короля! - вскричал Дэрин. - Что это?!
   Гэйлон помог ему подняться, участливо глядя на герцога широко  раскрытыми
глазами.
   - С тобой ничего не случилось?
   - Ничего, если не считать спаленных бровей и поджаренного носа. Ты  видел
это? - спросил он, не замечая, как дрожат руки мальчика.
   - Это, наверное, сухое дерево, - пробормотал Гэйлон. -  Мне  очень  жаль,
Дэрин? Я хотел только помочь.
   Герцог поскреб заросший щетиной подбородок.
   - Ну, ничего страшного ведь не произошло? - рассеянно сказал он.
   Гэйлон кивнул, думая о  своем.  Радостное  возбуждение  пришло  на  смену
тревоге за безопасность Дэрина. Он может! Он  только  что  сам  сделал  это!
Разумеется, если судить беспристрастно,  то  с  огненным  шаром  он  немного
перестарался. Совсем немного. Почему все-таки Дэрин так неохотно  пользуется
своей магической силой? Самому Гэйлону новое  ощущение  пришлось  весьма  по
душе, словно нашлась и с силой расправилась какая-то мышца, о  существовании
которой он раньше не подозревал.
   Сумерки сгущались над поляной, и путники, завернувшись в  плащи,  подсели
поближе к огню. В закопченном  медном  котелке  булькала  вода  для  чая,  а
скудная трапеза состояла из сыра и затвердевшего хлеба.
   - Если бы я сумел раньше разжечь  костер,  осталось  бы  время  поставить
силки, - посетовал Дэрин, откусывая хлеб.  -  Кроличьи  норы  меньше  чем  в
десятке шагов от нашей стоянки. Вон  там,  -  он  ткнул  пальцем  куда-то  в
промежуток между освещенными пламенем костра стволами деревьев.  -  Конечно,
грех жаловаться на то, что у нас уже есть, но я не перестаю мечтать о нежной
крольчатине, которая могла бы сейчас жариться над огнем.
   На самом деле, кроме крольчатины, герцог мечтал и  о  том,  чтобы  вместо
брусничного чая в его кружке оказалось вино,  однако  об  этом  он  не  стал
распространяться.  Посмотрев  сквозь  пламя  костра  на  Гэйлона,  сидевшего
напротив него, он  подумал,  что  мальчик  что-то  слишком  задумчив  и  тих
сегодня. В отблесках пламени его песочного цвета волосы отсвечивали красным,
а взгляд был устремлен вдаль.  Сейчас  он,  как  никогда  раньше,  напоминал
своего отца, однако по-детски узкие плечи мальчика были сведены напряжением,
а в позе чувствовалась какая-то странная сила, происхождение  которой  Дэрин
определить не мог. Когда Дэрин заговорил о  кроликах,  Гэйлон  лишь  на  миг
поднял на него глаза и слегка улыбнулся, продолжая думать о чем-то своем.
   Герцог маленькими глотками пил свой остывающий чай. На поляне раздавалось
громкое ржание двух кобыл, да где-то далеко угрюмо кричал  филин.  Искры  от
костра плавной спиралью взмывали к небу вместе  с  горьким  дымом,  одна  за
другой растворяясь между подмигивающими  звездами.  В  нескольких  шагах  от
костра было уже очень холодно, однако возле него были и тепло, и  молчаливое
чувство товарищества, которые  навевали  сладкие  надежды  на  благополучное
будущее. В голове Дэрина сам собой возник образ Хэбби, причинив ему боль, но
даже эта боль была сладка. Несмотря на это, он попытался  отогнать  от  себя
воспоминания; когда-нибудь он, может быть, вернется  в  старую  гостиницу  у
реки. Когда-нибудь? За  какое-то  неуловимое  мгновение  герцог  перешел  от
состояния комфорта к меланхолии, и ему захотелось взять в руки лютню,  чтобы
выразить свои чувства песней и музыкой.
   Инструмент его оказался там же, куда Гэйлон сложил их  нехитрые  пожитки.
Лютня была прислонена к стволу могучего дуба, но когда Дэрин  наклонился  за
ней, внимание его привлек странный  шорох,  раздавшийся  в  траве  сразу  за
кругом света, отбрасываемого костром. Дэрин прислушался. Шорох повторился  -
громче и ближе, затем зашуршало  в  другой  стороне,  и  Дэрин  потянулся  к
рукояти меча, который лежал вместе с остальным багажом. Не успел он, однако,
вытащить меч из ножен, как на поляну выскочил из темноты  боязливый  кролик.
Крошечное существо замерло в траве совсем недалеко от Дэрина, сгорбившись  и
уложив на спину длинные уши. Гэйлон у огня  начал  медленно  подниматься  на
ноги, но Дэрин осторожно поднес палец к губам, сделав мальчику знак сесть на
место. Затем он аккуратно снял  плащ  и  стал  медленно  наклоняться,  чтобы
накинуть его на зверька. Кролик  заметил  его  только  тогда,  когда  герцог
поднял вверх руки, и сделал неожиданный скачок в сторону.  Дэрин  повернулся
за ним и бросился. Испуганный зверек  высоко  подпрыгнул,  разворачиваясь  в
воздухе  назад,   и   Дэрин,   в   последний   момент   тщетно   попытавшись
скорректировать  свой  бросок,  запутался  в  собственных  ногах   и   упал,
покатившись по траве. А потом ему показалось, что  кролик  прыгнул  прямо  к
нему в руки?
   Герцог поднялся с холодной земли, крепко  держа  свой  охотничий  трофей.
Мягкое, серебристо-серое тельце кролика трепетало в его руках, однако зверек
не делал никаких попыток  освободиться.  Гэйлон,  все  еще  сидя  у  костра,
захихикал.  Дэрин,  почувствовав,  как  что-то  прикасается  к  его   ногам,
посмотрел вниз и обмер: это был еще один кролик. Сидя на  задних  лапах,  он
барабанил передними  по  ноге  герцога  чуть  выше  ботинка.  Третий  кролик
прошмыгнул между ногами Дэрина. Потом появились еще и еще зверьки.  Внезапно
вся поляна оказалась запружена сотнями кроликов, взявшихся неведомо откуда.
   Это было уже чересчур даже для Дэрина. Еле слышно  застонав,  он  выронил
кролика, которого держал в руках, и ринулся к костру, топая ногами и  громко
выкрикивая:
   - Кыш! Кыш! Пошли прочь!
   До смерти перепуганные зверьки метались по поляне во всех направлениях, а
Гэйлон скорчился от хохота и никак не мог остановиться.
   Наконец поляна опустела. Дэрин, изогнув бровь, подмигнул Гэйлону, который
все еще вздрагивал и утирал слезы с лица:
   - Похоже, я пропустил занятное представление!
   - Милорд, - с напускной серьезностью отвечал ему  Гэйлон,  -  впредь  вам
придется быть крайне осторожным, если вы чего-то хотите. Это наглядный урок,
который вы мне преподнесли.
   Только  через  некоторое  время  до  Дэрина  дошла  вся  необычайность  и
нелепость происшедшего. Он закашлялся,  пытаясь  справиться  со  смехом,  но
Гэйлон не выдержал и снова расхохотался. Они хохотали до тех пор, пока у них
не заболели все внутренности. Кроме того, теперь у них был кролик - не  тот,
первый, а другой, на которого Дэрин  случайно  наступил  в  суматохе,  сломя
голову мчась к огню.

***

   Наконец усталый принц отправился спать. Не раздеваясь,  он  завернулся  в
одеяло возле костра. Несмотря  на  усталость,  сон  долго  не  шел  к  нему.
Приподнятое настроение последних дней покинуло его, и он  лежал  неподвижно,
прислушиваясь к тому, как Дэрин поет. Ему было странно, что такая  старая  и
побитая лютня способна издавать  столь  чарующие  звуки.  Склоны  отдаленных
холмов эхом откликались на переливы голоса  Дэрина,  который  пел  старинную
балладу о призраке прекрасной  девушки,  вернувшемся  с  того  света,  чтобы
навещать бывшего возлюбленного.  Возлюбленный  оказался  коварным  и  лживым
человеком, недостойным ее великой любви, который долго раскаивался и в конце
концов покончил с собой. Финал песни  был  счастливым,  если  можно  считать
счастьем воссоединение с любимым человеком после смерти.
   Зажав в кулаке Колдовской Камень и прислушиваясь к песням герцога, Гэйлон
все же заснул, и ему снились кролики, призрачные девы  и  колдовство.  Затем
начался совсем другой сон?
   Прозрачный звездный свет лился на укутанный  толстым  снежным  покрывалом
дивный сад. Подобно  духам  зимы,  неподвижно  замерли  статуи  и  замерзшие
водопады фонтанов. При помощи своих вновь обострившихся чувств Гэйлон  очень
быстро понял, что сад ему снится,  и  статуи  и  деревья  послушно  исчезли.
Твердый наст на снегу продолжал похрустывать под башмаками  Гэйлона,  и  он,
вдыхая полной грудью морозный воздух, протянул  руку  и  потрогал  снег  под
ногами. Снег был холодным и? не очень холодным.
   Чувствуя, как сердце его бешено забилось, Гэйлон  осознал,  что  каким-то
образом его сон перешел в явь, и что он на самом деле находится  в  каком-то
ином месте, не в лагере и не спит, а  бодрствует.  Паника  охватила  его,  и
Гэйлон проснулся, судорожно ловя  ртом  воздух.  Некоторое  время  он  лежал
неподвижно, наслаждаясь реальностью жесткой, промерзшей земли поляны.  Дэрин
все еще пел, и Гэйлон, крепче сжав Камень в кулаке, снова смежил глаза.
   Ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы заставить себя  расслабиться
и уснуть. Ему опять начал сниться тот  же  заснеженный  сад,  но  теперь  он
оказался там не один.  Среди  статуй  стояла  крошечная  фигура  в  плаще  с
капюшоном,  настолько  неподвижная,  что  казалась  высеченной  из  мрамора.
Оглядевшись по сторонам, принц узнал это  место:  это  были  сады  Каслкипа.
Теперь он догадался, кто стоит здесь в плаще, утопая в глубоком снегу.
   - Джессмин, - тихо позвал он, боясь  громким  звуком  нарушить  безмолвие
неподвижного сада.
   Принцесса повернулась в его сторону, откидывая на  спину  капюшон  плаща.
Свет звезд замерцал на  ее  бледных  щеках,  и  Гэйлон  догадался,  что  она
беззвучно плачет. В растерянности принц сделал несколько шагов ей навстречу,
но чем ближе он подходил, тем шире открывала она рот в гримасе  изумления  и
тревоги. Он был уже довольно близко, чтобы рассмотреть написанный на ее лице
ужас, и потому не слишком удивился, когда девочка бросилась назад в замок.
   - Джессмин! - крикнул он ей вслед, не желая гнаться за ней  и  пугать  ее
еще больше. Принцесса исчезла среди деревьев,  и  Гэйлон  почувствовал  себя
одиноким и потерянным. С силой зажмурившись, он попытался проснуться. Вместо
этого он испытал странное головокружение; потом ему почудился  тихий  шепот,
словно голос Дэрина раздавался откуда-то издалека, напевая:

   И до щеки упругой
   Касается перстом,
   И льнет к устам желанным
   В лобзанье ледяном?

   Последняя нота долго дрожала в ушах, пока не затихла. Последовала  минута
мертвой тишины. Затем раздалось шарканье и шуршание, словно  порыв  осеннего
ветра гнал опавшие листья по  дорожкам  парка,  и  принц  открыл  глаза.  Он
оказался не в парке, а в отцовской библиотеке в замке. Огромная комната была
погружена в темноту, и только на столе горела оплывшая, толстая свеча,  стоя
в лужице грязного света.  За  столом  кто-то  сидел,  сильно  сутулясь  и  с
присвистом  дыша,  склонившись  над  толстой  книгой  в  кожаном  переплете,
медленно и осторожно переворачивая шелестящие  страницы.  Гэйлон  замер  без
движения, боясь пошевелиться и выдать свое присутствие.
   Мужчина  за  столом  вдруг  замер  и  быстро  обернулся,  уставившись   в
пространство комнаты. Его взгляд скользнул по фигуре принца, не видя его.
   - Кто здесь? - спросил Фейдир.
   Гэйлон остался стоять неподвижно, и посланник  привстал,  чтобы  загасить
свечу. Луч света в последний раз мигнул и погас, и  в  библиотеке  воцарился
непроницаемый чернильный мрак.  Снова  послышались  шорох  ткани  о  кожу  и
шаркающие шаги. В самой середине  комнаты  запульсировал  крошечный  голубой
огонек, слабая  искорка  голубого  цвета,  и  Гэйлоном  овладело  сильнейшее
беспокойство, сразу превратившееся в страх. Фейдир  тоже  владел  Колдовским
Камнем! Старик тем временем забормотал  что-то  глухо  и  непонятно,  а  его
подсвеченные голубым тонкие пальцы принялись двигаться в пустоте, проводя  в
воздухе светящуюся линию. Прозвучала еще одна странная  фраза,  и  во  мраке
засветилась вторая линия, сошедшаяся с первой под прямым углом.
   Страх Гэйлона продолжал нарастать. Какой-то глубокий инстинкт подсказывал
ему, что он должен немедленно бежать, спасаться, что стоит Фейдиру закончить
плести свою  волшебную  сеть,  и  он  безнадежно  увязнет  в  ее  магических
переплетениях. Закрыв  глаза,  Гэйлон  снова  пожелал  оказаться  где-нибудь
подальше отсюда, но голос Фейдира продолжал грозно звучать у  него  в  ушах,
уверенный и  таивший  в  себе  смертельную  опасность.  Мальчик  в  отчаянье
протянул вбок руку, нащупал в темноте книжную полку и на ощупь побрел  вдоль
нее, пробираясь к дверям. Каждой клеточкой своего тела  он  чувствовал,  как
непреодолимая сила не пускает его, тянет назад,  и  каждый  последующий  шаг
требовал от него гораздо больших усилий, чем предыдущий.
   С горечью Гэйлон подумал о том, каким же он был глупцом. Он-то думал, что
это так просто - костер, кролики, голубое свечение волшебного Камня,  однако
в этом своем сне, который был так не похож  на  сон,  он  не  мог  управлять
Камнем. Ноги его подгибались, и, сделав еще шаг, он почувствовал что падает.
   В ужасе Гэйлон запрокинул голову, зажмурился и закричал:
   - Помоги мне!
   Тотчас же  его  скрючило,  согнуло  и  скрутило,  словно  кто-то  пытался
разорвать его пополам. Гэйлон даже подумал, что Фейдир успел закончить  свое
заклинание, но - нет. Библиотека куда-то  исчезла,  и  его  окружали  теперь
холодные, голые каменные стены. Стены  сочились  сыростью.  В  этой  комнате
горело множество свечей, но им не  под  силу  было  справиться  с  темнотой,
которая клубилась в дальних углах. Темн