.
     - Ты имеешь в виду леди Сандаал? Я сомневаюсь, чтобы она осталась у нас при дворе. - Джессмин наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. - Ты сделал то, что должен был сделать. Она вправе проклинать тебя не больше, чем можно проклинать бурю за дождь и молнии. Пусть вина лежит на тех, кто виноват на самом деле - этот ужасный меч и Сезран, который выковал его. И мой отец, который начал войну.
     Гэйлон попытался последовать ее совету, но от воспоминаний было тяжело избавиться. Она знала его лучше, чем он знал сам себя, и только в ее глазах он мог прочесть свое оправдание и примириться с прошлым. За эти годы любовь Джессмин, ее нежный, вкрадчивый голос и неопровержимая логика принесли ему покой. Ужасные колдовские силы внутри него утихомирились.
     - Ты готова? - спросил Гэйлон.
     - Думаю, да, - вздохнула жена. - У нас так давно не было официальных обедов... и мои платья не годятся после родов.
     Король обернулся и посмотрел на ее милое ненакрашенное лицо и зеленоватые глаза. Узкая золотая диадема увенчивала ее медовые с рыжеватым отливом волосы, вьющиеся локонами. Она выбрала бледно-зеленое атласное платье с высоким корсажем, скрывающее полноту, налитые молоком груди натягивали ткань.
     - Ты выглядишь прекрасно, - сказал Гэйлон, поднимаясь. - Ты была бы прекрасна и в лохмотьях, моя милая.
     Молодая женщина поморщилась:
     - По меркам Ксенары я и есть в лохмотьях. - Она взяла его под руку, и король проводил ее к двери. - А что насчет велеречивости Великого посланника?
     - Да так, ничего, - пробормотал король. - Только не просто о мире и торговле он приехал говорить. Трон в Ксенаре пустует. Мы с тобой знаем, что он приехал за королевой для этого трона.
     Они прошли уже полпути, и Джессмин сказала без колебаний:
     - Тогда он приехал зря. Я довольна троном, который разделяю с тобой.
     Гэйлон почувствовал огромное облегчение. Мысль о том, что она покинет его и уедет на юг, была невыносимой. Соблазн огромного богатства и власти над таким великим народом мог привлечь кого угодно, только не Джессмин. Нет, он всегда может полагаться на ее любовь.
     Когда они вошли в большой зал, все застыли и притихли. За столом сидела всего дюжина человек, но были установлены подмостки, и столовые приборы были из лучшего дворцового серебра. Все присутствующие поклонились королю и королеве. Великий посланник и его фрейлины приблизились первыми.
     - Ваше величество, - сказал старик в длинной богатой одежде и сдержанно поклонился Джессмин. - Я Эовин Д'Ар, миледи. Великий посланник Ксенары. Мне выпала великая честь представить вам этих юных девушек, присланных прислуживать вашей особе.
     - Моей особе, - королева задумчиво посмотрела на дам. - Как они будут мне прислуживать? Мои нужды весьма скромны.
     - Они будут вас развлекать. Они будут петь вам, читать стихи, веселить вас. Королева стоит всего этого.
     Сперва были представлены сестры Д'Ял, они присели в глубоком почтительном реверансе, расправив широкие пестрые юбки. Но Гэйлон не мог отвести глаз от Сандаал Д'Лелан. На ней была голубая туника с очень строгой юбкой без оборок, но все же очень милая. Казалось, Джессмин занята ею больше всего.
     - Как благородно с вашей стороны, - прошептала королева юной девушке, - служить двору, защищая который погиб ваш брат.
     Лицо Сандаал осталось безмятежным, но Гэйлон увидел, что в ее темных глаза промелькнула печаль, и это глубоко ранило его. Его лучший друг Арлин Д'Лелан погиб от руки своего собственного короля.
     - Я очень любила своего брата, - тихо ответила леди Д'Лелан, - и поэтому я люблю всех, кого любил он.
     - Приступим к еде? - Гэйлон стряхнул с себя чувство вины и подал знак слугам внести блюда.
     Сегодня в зале играла музыка, несколько музыкантов с лютнями, барабанами и флейтами. Король, заняв место во главе стола, с сожалением подумал, что музыканты были еще молоды и неопытны. Подали горячие блюда, и, несмотря на плохую музыку, трапеза оказалась отменной. Великий посланник привез к виннамирскому двору много подарков, среди которых были экзотические специи, рис, мука и сладости.
     Виннамирцы уже не голодали, но их ежедневное меню обычно состояло из картофеля и мяса. Многие ксенарские блюда были поданы горячими с имбирем и перцем. Гэйлон ощущал на себе холодный взгляд Сандаал, и впервые за много лет король выпил за ужином слишком много вина. Джессмин, сидевшая рядом с ним, сделала вид, что не обращает внимания.
     Великий посланник тоже наслаждался вином.
     - Это, - произнес он, радостно наполняя чашу, - действует на мои больные суставы гораздо лучше, чем чай из ивовой коры. К сожалению, от старости нет средства... - Он придвинулся ближе к Гэйлону и усмехнулся: - Кроме смерти, конечно.
     Король сделал большой глоток из своей чаши.
     - Чтобы привезти нам продукты и насладиться нашими винами, вам не стоило проделывать такой далекий путь.
     - Разумеется, сир. Это не светский визит, но политика может подождать до утра. А сейчас, я думаю, лучше наслаждаться ужином. Это наилучшее основание, на котором можно построить добрые отношения между нашими государствами.
     - Я могу сказать вам, - произнес Гэйлон, немного осоловевший от вина, - что это не так.
     Морщинистое лицо Эовина расплылось в улыбке:
     - Неужели? Тем не менее я не хотел бы обсуждать этот вопрос до завтрашнего утра. Давайте попробуем барашка с пряностями. - Он сам положил кусок барашка на тарелку короля: - Только осторожнее, он горячий.

***

     Глубокой ночью, когда все, кроме нескольких стражей уснули, Дэви взял фонарь со свечой и стал спускаться по каменным ступеням, ведущим в глубокие подвалы замка. За обедом принц Бэнэк поинтересовался раной на руке герцога и поверил в его ложь, но Сорек, хотя и молчал, выглядел обеспокоенным. Ожог продолжал болеть, все время напоминая о талисмане Орима, спрятанном в спальне. У Дэви был плохой аппетит, и он почти не обращал внимания на Тейна, который к концу трапезы стал безобразничать.
     Остаток дня плохо запомнился герцогу. Казалось, что он будет тянуться вечно, но в конце концов наступила ночь. Теперь, стоя на последней ступеньке, он высоко держал фонарь, стараясь сохранить равновесие в этом темном, лишенном окон подземелье. Западная стена... Фонарь дрожал в его здоровой руке, и тени плясали перед ним. Странно, что этот подвал, хотя и весьма пыльный, был в гораздо лучшем состоянии, чем остальные помещения замка. Ненужная мебель и ящики с бумагами и одеждой были аккуратно расставлены вокруг, и пыль покрывала все. Дэви оставлял следы, добираясь до нужной стены.
     Десятая плита была прикрыта фанерой. Чтобы отодвинуть ее, герцог поставил фонарь, а затем осторожно счистил кинжалом грязь с краев камня. Поддев кинжалом угол плиты, он поднял ее и отодвинул в сторону. Под ней было неглубокое, но широкое отверстие, которое уходило под одиннадцатую плиту. В этой выемке лежал второй свинцовый сундук.
     Дэви с трудом вытащил его. В этом сундучке не было замка, и он был тяжелее, чем сундучок в его комнате. Он положил плиты на место. Затем, неловко подхватив свинцовый ящик, герцог стал нащупывать обратный путь вверх по ступенькам и вдоль по длинному коридору в свою комнату. Он поставил сундучок на кровать, туда же, где раньше стоял первый. Дрожа с головы до ног, Дэви откинул крышку.
     Внутри лежал тяжелый фолиант "Книги Камней". Кожаная обложка, потрескавшаяся от времени, была окована золотом и покрыта неизвестными знаками. Почти против своей воли молодой лорд кончиками пальцев легко прикоснулся к обложке. На этот раз не было обжигающей лютой боли, только слабый колдовской трепет охватил его, искушая открыть Книгу. Первая страница была чистой, бумага осталась невероятно белой, несмотря на века, прошедшие со дня создания Книги.
     Дэви увидел, что вторая страница была испещрена мелкими рунами без знаков препинания и пробелов. Остальные страницы были такими же, тесно покрытыми буквами так, что сквозь них не было видно бумаги. И все они были совершенно непонятны для герцога. У Гэйлона Рейссона в библиотеке Каслкипа хранилась копия этого внушительного тома, но никто не осмеливался прикоснуться к ней. Даже Дэви, так стремящийся постичь искусство магии, никогда не прикасался к Книге и не заглядывал в нее.
     Сейчас он обладал своей собственной Книгой, но что толку было в этом? Камень и Книга были тесно связаны. Здесь было сокрыто все знание, необходимое молодому чародею, чтобы овладеть Колдовским Камнем, и все же Дэви не мог добраться до него. Он на минуту отложил Книгу и достал из-под кровати шкатулку с Камнем Орима. На этот раз он осторожно вытащил Камень за золотую цепь, кончиками пальцев держась за застежку.
     Когда он поднес Камень к Книге, глубоко внутри талисмана засиял слабый синий свет. И чем ближе он подносил Камень, тем ярче становилось свечение, пока яркая синяя вспышка не осветила страницу. В этом свете рунные строки расплылись, складываясь в понятные Дэви слова.
     "Пусть запомнит эти слова разум, который ищет подлинную силу".
     Он вгляделся в строки и понял, что даже в переводе они слишком таинственны для его ограниченного представления о магии. Это было нечто вроде заклинания, но совершенно бесполезного для него. Дэви наугад открыл Книгу где-то в середине и склонился над ней.
     "Если вы уже овладели Камнем, то Камень принесет великий вред или смерть всякому, кто прикоснется к нему голыми руками. Если хозяин Камня умрет, в редких случаях Камень может признать человека той же крови. Это должно происходить постепенно и с большими предосторожностями. Заверните и обвяжите Камень шелком, и пусть он находится поблизости от человека, который собирается стать его новым хозяином. Только тогда и по прошествии времени Камень, возможно, подчинится его приказаниям".
     Свеча озаряла каменные стены комнаты, и Дэви, дрожа, перевел дыхание. Каким образом ему удалось найти именно тот отрывок, который ему был нужен, среди сотен, возможно, тысяч страниц "Книги Камней"? Как бы то ни было, это произошло, и молодой герцог намеревался воспользоваться указаниями Книги.
     Он отыскал в платяном шкафу шелковый платок и осторожно обернул им Камень Орима, затем крепко обвязал его ниткой. Так же осторожно он надел на шею золотую цепь и спрятал талисман под рубашкой. Никто не должен увидеть его. Никто не должен узнать... пока он не овладеет подлинной силой.

3

     Официальная аудиенция была назначена на завтрашний вечер, а с утра три молодые фрейлины собрались у дверей в покои Джессмин. На сей раз наряды сестер были попроще, но все равно по виннамирским меркам богатые и пестрые. Сандаал опять была одета в серое и держала в руке мандолину из блестящего эбонитового дерева, такую же черную, как ее длинные прямые волосы. У Катины и Розы были темно-русые кудри, из которых они соорудили причудливые локоны, собрав их в узел.
     Служанка впустила девушек, и те вежливо присели в реверансе перед королевой. Джессмин, улыбаясь, кивнула им:
     - Доброе утро, миледи.
     Она оставалась в кресле-качалке перед огнем, на руках у нее уютно устроилась Лилит. Малышка только что поела и теперь погружалась в сон.
     - Доброе утро, ваше величество, - ответили дамы, потупив глаза.
     Впервые Джессмин ощутила, что стесняется убогой меблировки своих покоев. Гобелены выцвели, кисти обтрепались, серые, унылые каменные стены покрылись плесенью. Эти дамы происходили из зажиточных семей. Что они могут подумать?
     Королева продолжала мягко покачиваться в кресле из кленового дерева, разглядывая молодых женщин.
     - У меня раньше никогда не было фрейлин. - Ее взгляд остановился на утонченном аристократическом лице Розы. - Я не знаю, что я могла бы для вас сделать.
     - Позвольте нам сделать кое-что для вас, миледи, - горячо произнесла младшая сестра, поразив королеву странным ксенарским акцентом. - Я привезла томик стихов Нэпьера, чтобы почитать вам вслух, а Катина привезла игры...
     - Нэпьер?
     - Новый поэт из Беньира - великий воин с чуткой душой сельского жителя.
     Он - один из немногих, переживших войну с Виннамиром.
     Катина слегка толкнула сестру локтем.
     - Он очень популярен на юге. Все его стихи переведены на ксенарский. Мы привезли вам много новых книг, ваше величество. И новую музыку тоже.
     Только Сандаал не принимала участия в разговоре. Осторожно поставив мандолину на низкий диванчик, она пошла к очагу, чтобы принести чайник и наполнить чашку королевы.
     - И сколько времени вы намерены прислуживать мне? - спросила позабавленная Джессмин.
     - Сколько вам будет угодно, миледи, - ответила Катина, выступая вперед.
     - Вы позволите? - Она осторожно взяла ребенка из рук королевы, отнесла его в колыбельку и укрыла одеялом. - Что бы вам хотелось сегодня, ваше величество? Может быть, выйдем в сад подышать утренним воздухом? Может быть, вы желаете вязать или вышивать?
     Джессмин покачала головой:
     - Сперва я хотела бы познакомиться с вами. Сядьте. Расскажите мне о себе и своих семьях, и как вы решились приехать сюда.
     - Конечно, ваше величество, - сказала Катина и сделала знак остальным, чтобы те уселись.
     Старшая из сестер Д'Ял, казалось, была здесь в милости, и остальные подчинялись ей, хотя для Джессмин было очевидно, что Сандаал делает так только потому, что сама этого хочет. Утро прошло быстро и приятно, пока Роза и Катина говорили на свою любимую тему - о самих себе. Потом служанка принесла чай и сдобу. На подносе лежали крохотные сладкие пирожные, приготовленные личным поваром Великого посланника.
     Сандаал Д'Лелан избегала привлекать внимание к себе, поэтому она села на подоконнике, тихонько наигрывая на мандолине чарующе прекрасные мелодии. Джессмин нашла, что каждая дама обворожительна по-своему. Катине было двадцать лет, она была первенец в семье лорда Рема Д'Яла и привыкла все делать по-своему. Царственность Джессмин не пугала ее, и Кэт использовала тончайшие манипуляции, чтобы затмить в ее глазах младшую сестру. Девятнадцатилетняя Роза была болтушка и сплетница, не слишком простодушная - но зато молодая, веселая и неискушенная. Сандаал оставалась загадкой, которую королева могла бы разгадать на досуге, но очарование ее музыки уже раскрывало кое-что из глубины души юной девушки, и в ней были печаль и тьма.
     К обеду подошел принц Робин с перепачканными руками и лицом. Он без обычных жалоб позволил Розе вытереть их влажной тканью. В свои четыре года он уже умел быть совершенно очаровательным, даже кокетливым в обществе хорошеньких женщин. Пока они обедали, мальчуган позабавил их болтовней о своих приключениях в дворцовом саду. Проснулась мокрая и голодная Лилит, и Роза по распоряжению Кэт встала, чтобы сменить ей пеленки, прежде чем принести принцессу к маме.
     - Хочу еще яблочного сидра, - сказал Робин, слегка завидуя вниманию, которое притягивала малышка. Он поднял свою чашку.
     - Пожалуйста, - поучительным тоном добавила Джессмин, пока Роза доливала ему сидр.
     - Пы-жалуста, - выговорил мальчик, улыбаясь. Его веснушчатые щеки и нос слегка загорели на весеннем солнце.
     Он допил сидр и внезапно забрался Катине на колени.
     - Робин!..
     - Все в порядке, миледи. Он меня не беспокоит. - Старшая из сестер Д'Ял обвила мальчугана руками и прижала его к себе, тот радостно хихикал.
     Подносы были отставлены в сторону, и сестры начали рассказывать о Катае и Внутреннем море. Катина была блестящей рассказчицей, и Джессмин с неожиданной тоской представила людные, пестрые улицы, крики торговцев.
     На середине рассказа кто-то заскребся в дверь, нарушив очарование.
     Королева сказала:
     - Войдите.
     С поклоном вошел пожилой согнутый камергер:
     - Скоро начнется аудиенция, миледи. Его сиятельство Великий посланник и его величество король ожидают вашего прибытия.
     Джессмин неохотно поднялась. Ей гораздо больше нравилось ее теперешнее общество. Ее вовсе не привлекала перспектива скучного вечера. Но у нее были причины присутствовать на этой особенной аудиенции, причины, думать о которых она не хотела. Кэт снова взяла на руки ребенка.
     - Я принесу вам ее попозже, когда она опять проголодается, - пообещала старшая сестра. - Не беспокойтесь. Я нянчилась с восемью братишками и сестренками. Мы все о ней позаботимся. Правда, Лилит?
     Лилит что-то проворковала в ответ и фыркнула. Джесс не беспокоилась - скоро должна была прийти няня малышки. Вдобавок она уже доверяла этим девушкам, и они ей очень понравились. Сандаал со скромнейшей улыбкой предложила проводить королеву в зал аудиенции, но Джессмин отказалась. Хотя ей нравилось общество этих дам, она не хотела, чтобы они превратились в свиту, следующую за ней по пятам каждую минуту.
     Камергер повел ее по тускло освещенным коридорам в зал аудиенций. Зал был освещен лучами, пробивающимися сквозь узкие окна в дальней стене.
     - Ваше величество, - произнес Великий посланник скрипучим голосом, склоняясь перед ней.
     Король, сидевший на троне, встал и спустился с помоста. Держа королеву за руку, он помог ей подняться по каменным ступеням и сесть на мягкий бархат. Все это казалось странным. Ни разу за все эти годы она не сидела на троне. Всем было известно, что в согласии с брачным контрактом Джессмин была соправительницей Виннамира, хотя она всегда уступала государственные заботы своему мужу, предлагая свои советы только по его просьбе.
     - Дорогая моя, - прошептал Гэйлон и поцеловал ей руку, прежде чем выпустить ее пальцы.
     - Разве советник не приглашен? - спросила королева.
     Кроме них троих в зале никого не было.
     - Лорд Д'Ар предложил сперва поговорить наедине, - ответил муж, и Джесс заметила напряженность в его словах.
     Королева взглянула на Великого посланника:
     - Что ж, говорите, милорд.
     Эовин опять поклонился, хотя это причиняло ему боль.
     - Могу я поинтересоваться сперва, как ваше величество нашли ксенарских фрейлин?
     - Сегодня с утра они первым делом посетили меня, - улыбнулась Джессмин.
     - И я нашла их весьма приятными. Я благодарна вам за их общество, милорд, сколько бы оно ни продлилось. Но что побудило вас, сир, привезти их с собой?
     - Миледи, этого всего лишь напоминание о вашем южном наследстве. Вы должны узнать цель моего визита...
     Королева сжала губы:
     - Мне она известна, и я должна сказать вам откровенно, что вам не уговорить меня покинуть мужа и мое королевство. Вам нужен другой правитель.
     Великий посланник тоже поджал губы:
     - От вашего отца осталось много побочных сыновей и дочерей, но никто из них не годится для трона. Вы - единственная, кто выжил из дома Геррика, ваше величество. Вы - единственная, кто может вновь объединить аристократию и установить баланс между властью дворянства и купечества. - Он умолк на мгновение, чтобы расправить одежду своей морщинистой рукой. - В последние годы над Ксенарой нависла угроза гражданской войны. Мое здоровье с годами ухудшается, но я сделал все, что мог, для сохранения трона. Теперь я предлагаю вам занять место, принадлежащее вам по праву.
     - Неужели вы думаете, что нас волнуют ваши проблемы? - холодно спросил Гэйлон. - С какими бы трудностями вы ни столкнулись, мы пережили гораздо худшее. Ксенара первой начала войну, а не Виннамир.
     Эовин Д'Ар произнес, глядя в пол:
     - Это правда, милорд. Но закончили ее вы.
     Джессмин увидела, как мука исказила бледные черты короля, и почувствовала эту боль как свою собственную. Все эти смерти так долго лежали грузом на его плечах, и теперь, когда он наконец только начал жить заново, воспоминания опять вернулись преследовать его.
     - Милорд, - ледяным тоном произнесла королева, - отдаете ли вы себе отчет в том, что говорите? Виннамир - мой единственный дом. Как только я родилась, меня забрали от матери, отдали на воспитание отцу моего мужа и обручили с Гэйлоном в надежде заключить мир между нашими государствами - мир, который мой отец предпочел нарушить. У меня нет обязательств перед Ксенаром, и кровные связи не имеют для меня никакого значения.
     -