Позволь  мне
рассказать тебе то немногое, что я вижу в будущем.
   - Нет, - отказался Гэйлон. - Мне это не нужно, так  же  как  и  волшебный
меч. Я больше не маленький мальчик, Миск, я маг, и мое могущество велико. Вы
должны верить в мои силы. Сегодня ночью я верну свое  королевство,  сегодня?
или никогда.
   - А как ты  справишься  с  Фейдиром!  Я  прятала  вас  от  его  магии  на
протяжении последних двух недель, однако стоит вам войти в замок, и  я  буду
бессильна помочь. Тебе необходимо учесть, что Фейдир очень силен.
   - Но он не знает, что у меня есть Камень, понимаешь?  -  Гэйлон  повернул
перстень на пальце таким образом, что Камень оказался спрятанным в ладони.
   - К тому времени, когда он поймет, в  чем  дело,  будет  слишком  поздно.
Кроме  этого,  Миск,  я  уверен  в  том,  что  моя  жизнь  каким-то  образом
заколдована. Ничто не может повредить мне. Не бойтесь за  меня,  я  не  могу
потерпеть поражения.
   Принц встал и вышел на маленькую, пустынную улочку через заднюю дверь.
   Миск смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за углом. Дэрин
   Подошел и  встал  рядом  с  ней  в  дверном  проеме,  укрыв  плащом  свою
израненную руку.
   - Он молод, горяч и глуп, - пробормотал он. -  Я  не  могу  оставить  его
одного.
   - Да, - тихо шепнула Миск,  глядя  на  герцога.  На  лице  ее  отразилась
какая-то неясная грусть. - Ты ведь знаешь, что ждет тебя в Каслкипе?
   - Ты открыла мне это очень давно, - Дэрин шевельнул бровью.
   - Фейдир не должен завладеть оружием.
   - Он его не получит.
   Миск запрокинула голову и посмотрела на небо. На узкой  полоске  голубого
цвета, видневшейся между крышами соседних домов, собирались  темные  облака.
Надвигались сумерки.
   - Ты ощущаешь? - спросила Миск. - Чувствуешь запах?
   - Запах чего? - спросил герцог.
   - Запах бури. Я сдерживала непогоду сколько  могла,  но  это  не  обычный
шторм. Это идет Сезран, - Миск слегка вздрогнула. -  Гэйлон  прав  только  в
одном: сегодня все кончится.
   - Ты видишь этот конец?
   - Только фрагменты. Мы находимся на стыке тысячелетий, и я надеюсь, что в
вихре всех возможных вероятностей то, что  я  когда-то  подтолкнула,  сумеет
пробиться сквозь хаос к тому будущему, к которому мы стремимся.
   - Миск? мне нужно идти.
   Миск потянулась к Дэрину, намереваясь поцеловать его  в  лоб,  но  герцог
наклонился и внезапно прикоснулся своими губами к ее.
   - Прощай, - сказал он.
   - Прощай, Дэрин Госни.
   Герцог пошел прочь, стуча посохом по камням  мостовой,  и  Миск  внезапно
увидела его молодым, таким, каким он когда-то был. Этот образ пробудил в ней
еще более сильную печаль.

***

   Несмотря на легкую нервную дрожь, Джессмин вся  сияла.  Разве  могла  она
предположить, что предстоящая свадьба принесет с  собой  такие  значительные
перемены? Во всяком случае, Люсьен  лелеял  самые  радостные  надежды,  ведя
принцессу к ее месту за столом.  Гости  уже  ждали,  стоя  рядом  со  своими
стульями, на которые и уселись, лишь только король опустился  в  кресло.  За
столом в небольшой уютной трапезной было  всего  двадцать  человек,  хотя  у
Люсьена было немало родственников среди южан-аристократов, которые прибыли в
замок  на  церемонию  бракосочетания.  Каслкип   был   переполнен   дальними
родственниками,  представителями  купеческой  касты,  знатью,  знакомыми   и
незнакомыми аристократами из старинных родов, друзьями и  недоброжелателями.
Коридоры замка превратились  в  оживленные  улицы,  а  во  время  приемов  в
огромной пиршественной зале яблоку негде было упасть.
   В трапезной же было относительно спокойно, и Люсьен даже мог наслаждаться
вином и вкусной пищей в обществе всего нескольких самых близких  друзей.  На
противоположном конце стола сидела и леди Марсел. Сегодня она была  особенно
красива, в новом  атласном  платье  холодного  серебристо-голубого  оттенка.
Свадьба короля огорчила ее,  и  Люсьен,  неожиданно  почувствовав  угрызения
совести, успокоил себя тем, что он  не  давал  девушке  никаких  обещаний  и
клятв. В любом случае в их отношениях ничто не должно было измениться.
   Сидевший по правую руку от  короля  Фейдир  был  погружен  в  собственные
мысли. Поиски Гэйлона и Дэрина слишком занимали его ум, и он, казалось,  был
неспособен обращать внимание на что-либо иное.  Маг  стремился  использовать
их, чтобы добраться до Кингслэйера, однако  у  Люсьена  было  на  этот  счет
собственное мнение. Враги короля должны были быть убиты в тот самый  момент,
когда их схватят.
   Молодой король потянулся за своим кубком и отпил большой глоток. То,  что
эти двое все еще были живы,  беспокоило  его,  однако  не  так  сильно,  как
воспоминания более свежие. Во рту его немедленно пересыхало,  стоило  только
вспомнить сонное  заклятье  дяди.  Он  получал  немалое  наслаждение,  пытая
Гэйлона, несмотря даже на то, что во  сне  принц  являлся  ему  десятилетним
мальчиком, которого Люсьен  знал  много  лет  назад.  Однако  последний  сон
внезапно закончился совершенно неожиданно.
   Люсьен почувствовал, как мышцы  живота  непроизвольно  сжались.  Не  было
никаких сомнений, что  Дэрин  использовал  свое  гнусное  волшебство,  чтобы
выручить принца и натравить его на Люсьена. И Люсьену воздалось сторицей?
   Выпив кубок до дна, Люсьен приказал подать себе  еще  вина.  Только  вино
дарило ему успокоение. И еще Джессмин. Люсьен поймал себя на том, что глядит
на принцессу с обожанием и со страстью.
   Тем временем слуги убрали со стола последнюю перемену и  подали  к  столу
печенье и сладкий пудинг. Главный  распорядитель  вошел  в  трапезную  и,  с
легким  стуком  опустив  на   каменный   пол   свой   церемониальный   жезл,
провозгласил:
   -  Ваше  величество,  милорды  и  леди!  Позвольте  мне  представить  вам
странствующего музыканта Тэйна и его учителя Мерилла, которые развлекут  вас
своей музыкой.
   Услышав это сообщение, Джессмин, сидевшая подле короля, оживилась,  и  на
лице ее заиграла ослепительная озорная улыбка. Люсьен растерянно наблюдал за
вошедшими менестрелями. Один из них был рослым  молодым  парнем,  изящным  и
стройным, с ярко-рыжей бородой. Одет он был в  костюм  из  нарядной  светлой
замши, однако побитая лютня явно знавала лучшие времена. Следом за ним вошел
седой старик, густо заросший нестриженой бородой. С сутулых плеч его  свисал
какой-то экзотический плащ, богато украшенный  вышивкой.  Старик  уселся  на
табурет в дальнем углу у очага, положив на  колени  посох,  и  Люсьен  снова
посмотрел на молодого музыканта, который запел печальную балладу.
   Джессмин положила свою узкую ладонь на руку Люсьена.
   - Я услышала его игру только сегодня утром. Он так хорошо поет,  что  мне
захотелось позвать его на праздник. Ты ведь не сердишься на меня, дорогой?
   - Конечно, нет, - успокоил ее  Люсьен,  однако  его  мысли  мчались,  как
легкие парусные лодки, гонимые ураганом.  Незаметно  взглянув  на  дядю,  он
увидел что глаза посланника сузились, а сам он замер и сжался в  комок,  как
кошка, завидевшая мышь.
   Рядом с Фейдиром возник Нанкус, и дядя что-то  шепотом  сказал  капитану.
Игравший на лютне менестрель задумчиво смотрел на них, не прерывая песни,  и
Люсьен снова взглянул на дядю. Нанкус вышел из трапезной так же незаметно  и
быстро, как и появился, а Фейдир улыбнулся племяннику и потянулся  за  своим
кубком. Слуги вились вокруг стола, обслуживая гостей.
   Что происходит? Задавшись этим вопросом, Люсьен пристальнее всмотрелся  в
черты лица музыканта, в его глаза и в цвет его волос.  А  старик  -  неужели
Дэрин мог так сильно состариться всего за девять лет? Значит,  это  иллюзия,
магическая маскировка. Хотя, с другой стороны, вряд ли его  противники  были
настолько  глупы  и  безрассудны,  чтобы  открыто  явиться   в   королевскую
трапезную. Но Люсьен не хотел рисковать.
   Молодой король любезно улыбнулся  леди  Марсел  и  поманил  ее  взглядом.
Осчастливленная  его  вниманием,  Марсел  приблизилась  к   нему   и   низко
наклонилась, чтобы услышать то, что  Люсьен  прошептал  ей  на  ухо.  Слегка
кивнув, она вышла, отправившись по его поручению. Джессмин  же,  очарованная
чудесной песней, ничего этого не заметила.
   Два стражника с алебардами встали на караул у  дверей,  однако  оба  были
столь неподвижны, что гости  вскоре  перестали  обращать  на  них  внимание,
словно это были предметы обстановки. Тем не менее  Люсьен  был  уверен,  что
заметил на лице юноши легкую тень беспокойства. Старик, однако, все  так  же
неподвижно сидел у очага, прислушиваясь к мелодии и  глядя  на  исполнителя.
Люсьен не мог не признать, что юноша играл  прекрасно,  извлекая  из  старой
лютни чарующие звуки, которые эхом  отражались  от  каменных  стен  комнаты,
создавая впечатление того, что музыка  звучит  откуда-то  со  дна  глубокого
ущелья в горах. Его голос звучал в одной тональности со  струнами;  и  то  и
другое звучало почти волшебно. Волшебно? Люсьен поставил свой кубок  обратно
на стол, преисполнившись решимости не поддаваться чарам  и  сохранить  ясный
ум.
   Фейдир сидел неподвижно, рассеянно  поглаживая  пальцем  свой  Колдовской
Камень. На его лице, словно вырезанном из мореного дуба, застыла  почти  что
милостивая улыбка. К большому облегчению Люсьена, Фейдир не обратил внимания
на возвращение леди Марсел и  на  маленький  пакет,  который  она  незаметно
передала королю, приседая перед ним в реверансе.
   Тем временем кто-то из гостей потребовал что-нибудь веселое, и менестрель
завел столь озорную и веселую  песню,  что  довольно  скоро  дамы  принялись
звонко хихикать, а мужчины, давясь от смеха, то и дело  вытирали  платочками
выступившие на глазах слезы. Даже на неподвижных лицах стражников  появилось
некое подобие ухмылок.
   Не смеялась только Джессмин. Ее глаза остановились на фигуре музыканта, а
отсутствующее выражение лица свидетельствовало о том, что принцесса едва  ли
понимает, о чем поется в  песне.  Джессмин  столь  пристально  наблюдала  за
пальцами юноши, что Люсьен внезапно ощутил в груди ледяной холод. Теперь  он
догадался, отчего сегодня вечером она была столь оживленной и счастливой.
   Тем временем  гости  за  столом  хором  подхватили  песню,  и  их  голоса
заглушили голос музыканта. Люсьен воспользовался этим  моментом  и  подозвал
своего личного слугу, который подал ему на небольшом  подносе  два  кубка  с
вином. Пользуясь царившими за столом  весельем  и  шумом,  Люсьен  незаметно
всыпал в каждый из бокалов по щепотке мелкого белого порошка.  Тем  временем
менестрель закончил песню под гром  аплодисментов,  и  Люсьен  снова  кивнул
слуге. Слуга взял поднос с кубками со стола, собираясь нести его в угол, где
музыкант неловко раскланивался.
   И тут произошло непонятное и страшное. Джессмин,  повернувшись  к  столу,
схватила с подноса один из кубков и поднесла его к губам. Для Люсьена  время
словно остановилось. Он видел  замерший  у  губ  кубок,  видел  застывшие  в
недоумении лица гостей, пораженных написанным на его лице ужасом. Уперевшись
кулаками в стол, Люсьен привстал и открыл рот, чтобы закричать, но язык  ему
не повиновался.
   Джессмин едва успела пригубить, как вдруг кубок  взорвался  в  ее  руках.
Принцесса испуганно вскрикнула, и красное как кровь вино хлынуло ей на  лицо
и на платье.
   Поднялась паника. Менестрель швырнул лютню на пол и прыгнул  к  Джессмин,
однако ближайший к нему стражник оказался проворнее. Взмахнув алебардой,  он
ударил ее обухом по голове юноши. Удар пришелся как раз под левое ухо, юноша
качнулся, налетел на стол и обрушился  на  пол,  увлекая  за  собой  тяжелое
дубовое сооружение вместе с посудой.
   Люсьен схватил Джессмин за плечи и заставил ее подняться.
   - Сколько ты выпила?! - закричал он.
   Испуганная и смущенная Джессмин молча посмотрела на  загубленное  платье,
затем на юношу, распростершегося на полу среди битых тарелок и  разбросанных
чашек. Люсьен грубо тряхнул ее.
   - Сколько ты выпила? - снова проревел он.
   - Я? - Джессмин запнулась и посмотрела ему в глаза.  -  Один  глоток.  Но
что?
   Король видел по ее глазам, что Джессмин догадалась. Щеки ее побледнели, а
колени подогнулись, и Люсьен подхватил ее на руки.
   - Позовите врача! - закричал он, перекрывая взволнованный шум голосов.
   - Ради бога, позовите Гиркана!
   Джессмин, лежа в его объятиях, начала корчиться. Яд,  к  которому  прибег
Люсьен, действовал быстро и причинял страшные мучения. Именно благодаря этим
двум качествам Люсьен предпочел его всем  остальным.  Прижимая  принцессу  к
груди, Люсьен выбежал из трапезной.
   - Вон! Все вон отсюда! - закричал Фейдир бестолково суетящимся  слугам  и
растерянным гостям. - Пусть останется только стража.
   Леди и благородные господа ринулись  к  двери,  ничего  не  соображая  от
страха. Они бросались из стороны в сторону,  окликая  друг  друга  и  ища  в
суматохе свою пару. В углу у камина поднялся  с  табурета  Дэрин,  и  Фейдир
указал на него пальцем.
   - Взять его!
   Ближайший стражник, расслышав приказ, бросился к герцогу и  схватил  его,
вырвав из руки посох. Дэрин увидел, как Гэйлон на полу пошевелился, повернул
голову и открыл глаза.
   - Не делай этого! - закричал Дэрин, но было уже поздно.
   В комнате подул пронзительный холодный  ветер.  Невидимый  вихрь  погасил
свечи, поднял в воздух мелкий мусор с пола  и  со  столов,  сорвал  со  стен
расписные гобелены. Последние слуги с криком ломились из трапезной наружу.
   Фейдир вскочил и, сжав  на  груди  сердито  мерцающий  Камень,  прокричал
что-то, стараясь перекричать резкий свист ледяного ветра, но  поток  воздуха
скомкал его слова, разорвал фразы и унес прочь. Потрясенный солдат,  который
все не выпускал Дэрина, почувствовал, как ветер нащупал его в  пространстве,
дернул за волосы, потянул за одежду. Рядом с ним в очаге внезапно  вспыхнуло
жаркое пламя, с ревом устремившееся в  трубу  дымохода.  Стражник  испуганно
вздрогнул и повернулся туда, и в этот миг из камина плеснула волна  голубого
огня. Он открыл рот, чтобы закричать от нестерпимой боли, но вместо  воздуха
его легкие наполнились огнем и смертью.
   Когда пламя погасло, у камина стоял лишь целый и невредимый Дэрин.
   Ледяной вихрь исчез так же внезапно, как и появился.
   Вся комната наполнилась  едким  серым  дымом,  но  и  сквозь  него  Дэрин
отчетливо видел размытое сияние  двух  волшебных  Камней.  Гэйлон  и  Фейдир
стояли друг напротив друга в  противоположных  углах  комнаты,  а  стражники
нерешительно толпились возле стены.
   - Дэрин! - позвал герцога Гэйлон, не отрывая взгляда от Фейдира. -  Стань
так, чтобы я тебя видел.
   Дэрина заполнило дурное предчувствие. Он медленно шагнул к двери,  однако
из темного коридора метнулась ему  навстречу  еще  одна  фигура.  Сильная  и
безжалостная рука схватила его за бороду, и Дэрин почувствовал у  своей  шеи
прикосновение чего-то холодного.
   - Не дергайся! - прошипел ему на ухо Нанкус,  таща  герцога  за  собой  в
центр комнаты, так чтобы Гэйлону было лучше видно. В трапезную ворвалось еще
несколько стражников.
   На лице Фейдира появилась торжествующая улыбка.
   - Сними перстень, молодой маг, иначе Госни умрет!
   - Не слушай его! - крикнул Дэрин. - Я не должен быть твоим слабым местом!
   Нанкус изо всей силы рванул его за бороду, запрокидывая назад голову.
   Гэйлон слегка покачнулся. Ему нужно было время подумать, но в голове  еще
гудело после сильного удара. Кинжал Нанкуса сильнее надавил на горло Дэрина,
и из-под клинка выкатилось несколько капель крови.
   Принц медленно снял с пальца перстень. Голубое сияние его  Камня  тут  же
померкло, а потом погасло совсем.
   - Нет? - простонал Дэрин.
   Фейдир подошел к Гэйлону и протянул вперед  руку;  на  ладони  его  лежал
шелковый платок. Принц неохотно положил кольцо в ткань.
   - Отличный Камень, - промурлыкал Фейдир, пристально разглядывая вещицу.
   Затем он аккуратно завернул перстень в платок.
   - Как жаль, что его придется уничтожить! - сказал  он,  отворачиваясь.  -
Мальчишку связать.
   - А этого? - спросил Нанкус, слегка ослабив свою хватку.
   - Приведи его в библиотеку. Мне нужно зайти в свою  комнату,  а  потом  я
тоже приду туда. Мальчишку приведешь ко мне позже.
   Гэйлон словно в тумане видел,  как  Фейдир  уходит,  унося  с  собой  его
Камень. Без него он чувствовал себя разбитым,  выпотрошенным,  опустошенным.
Он едва видел приближающегося к нему Нанкуса, не заметил он и кивка, которым
капитан подал какой-то сигнал стражнику, стоявшему ближе других  к  Гэйлону.
Краем глаза принц уловил какое-то смутное движение, что-то  просвистело  над
головой. Солдат еще раз ударил его тупой стороной своей алебарды, и в глазах
Гэйлона вспыхнули яркие искры, а земля поплыла из-под ног.
   Сознание медленно возвращалось к Гэйлону. Придя в себя, он обнаружил, что
лежит на полу лицом вниз. Что-то тяжелое надавило ему на спину: это стражник
уперся коленом в позвоночник и стал связывать руки Гэйлона за спиной, но для
принца это не  имело  никакого  значения.  Он  лежал  смирно,  пока  солдаты
связывали его, прижимаясь щекой к холодному каменному полу, и  соленый  вкус
крови во рту смешивался с горечью поражения. Все погибло,  теперь  его  ждет
смерть. Эта была единственная мысль, которая смогла всплыть в  его  сознании
сквозь красную пелену боли. Хэбби была права - все, к чему он прикасается, в
мучениях гибнет. Даже Джессмин! Гэйлон успел заметить ужас на лице  Люсьена,
когда принцесса поднесла кубок к губам, и не раздумывая воспользовался своим
Камнем. Но было слишком поздно.
   Гэйлон почувствовал в боку  острую  боль.  Чей-то  грубый  башмак  пинком
перевернул его на спину, и Гэйлон  застонал  от  бессильной  ярости.  Нанкус
наклонился над ним, и его безносая улыбка напоминала оскал самой смерти.
   - Ты знаешь, что я - законный король Виннамира, -  собравшись  с  силами,
спокойно произнес Гэйлон. - Освободи меня, и я награжу тебя.
   Нанкус расхохотался.
   - Воображаю, чем! Нет, парень, я выучил свой урок очень давно, -  капитан
схватил его спереди за камзол и слегка приподнял плечи Гэйлона над полом.  -
Ты убил Роми ударом в спину, но тебе не следовало оставлять  в  живых  меня.
Теперь я вознагражу тебя за его смерть!
   Огромный кулак капитана, укрытый кольчужной перчаткой, обрушился на  лицо
Гэйлона. Принцу послышался крик Дэрина, раздавшийся откуда-то сверху:
   - Прекрати! Он был ребенком, он только защищал меня!
   Это не остановило Нанкуса. Новые удары обрушились на Гэйлона.

***

   - Ты прекрасно знаешь, что это  был  за  яд!  -  негромко,  но  угрожающе
прорычал Люсьен. - Ты сам дал мне этот яд.
   На лице Гиркана появилось испуганное выражение, и король добавил:
   - Если она умрет, то и тебя ждет мучительный конец.
   Угроза оказалась достаточно сильной,  и  Гиркан  бегом  помчался  в  свою
лабораторию, а Люсьен вернулся к кровати, на  которой  лежала  Джессмин.  По
сравнению со смертной бледностью ее лица  губы  и  веки  принцессы  казались
багрово-красными. Люсьен взял ее за руку. Рука  была  холодна  как  лед,  но
тонкие пальцы Джессмин сжали его кисть с такой силой, что затрещали кости  и
сухожилия. Снова начинались судороги. Лицо Джессмин перекосилось от жестоких
страданий, и Люсьен заплакал от жалости к ней и  к  себе.  Прозрачные  слезы
катились по его щекам,  но  Люсьен  ничуть  не  чувствовал  себя  виноватым.
Виноваты были Дэрин, Гэйлон, Фейдир, Гиркан - кто угодно, но  только  не  он
сам.
   Когда приступ  прошел,  Люсьен  выпустил  руку  принцессы  и  в  отчаянии
заметался по комнате, обещая себе предать лютой смерти всех  виновных,  если
он потеряет Джессмин. Мысль о ее смерти была невыносимо тяжела для него.
   С кровати послышался стон, и Люсьен бросился  к  принцессе,  чтобы  снова
взять ее за руку.
   - Любимая, любимая!.. - шептал он.
   Ресницы Джессмин затрепетали, глаза широко открылись. Принцесса с  трудом
вглядывалась в его лицо.
   - Как я люблю тебя? - шепну