стяшек  пальцев
выросли змеящиеся нити розоватого свечения, соединились в один рукав  света,
и этот рукав вонзился в глаза водителя "Рено". Парень вскрикнул, отшатываясь
и прикрывая лице ладонями.
   - Смотри на меня! - властно  приказал  старик,  не  обращая  внимания  на
проезжавшие мимо автомобили повернул голову к спутнику:  -  При  соединяйся,
дашь ему свой эйконал воина, может, это ему когда-нибудь пригодится.
   - Он не выдержит...
   - Ничего, парень крепкий, я его просканировал. Включайся.
   Смуглолицый напарник старика тоже вытянул вперед кулак, из которого вырос
ручей розового свечения и влился в "стебель" света из кулака инбы.  Световой
столб всосался в голову потерявшей го сознание водителя, рассыпался облачком
искр, исчез.
   - Уходим, - пробормотал инба. - Надеюсь, наш контакт слухачи Метакона  не
засекли.
   - Не уверен, над нами  как  раз  проходит  спутник,  аппаратура  которого
сканирует Москву.
   - Нам он уже не повредит, а ему придется  выпутываться  самому.  Попробуй
выжить, парень.
   Не  оглядываясь,  оба  торопливо  пересекли  мост,  повернули  направо  и
спустились в арку, собираясь миновать железнодорожные пути, но  далеко  уйти
не  успели.  Преследователи  учли  неудачный  опыт  остановки  инбы  и   его
телохранителя и решили перестраховаться, выслав в погоню  сразу  две  группы
охотников.
   Водители двух автомашин, проезжавших под аркой моста в этот момент, стали
свидетелями короткого боя двух  мужчин  в  мешковатых  одеяниях  с  десятком
"спецназовцев" в странных комбинезонах со множеством  деталей,  делавших  их
хозяев похожими на роботов.
   Один из мужчин успел свалить на асфальт трех "роботов", отобрал у  одного
из них оружие - сверхсовременного вида автомат  и  открыл  огонь  по  другим
"роботам", защищая второго мужчину  с  седой  щетиной  на  щеках.  Еще  трое
"спецназовцев" легли на тротуар, чтобы не встать, но остальные сосредоточили
огонь на метавшейся с невероятной скоростью фигуре, и черноволосый  защитник
инбы умер, получив полсотни пуль в грудь и голову.
   Подскочив к старику, "роботы" накинули на него  светящуюся  сеть,  но  он
одним движением разорвал ее и с недюжинной силой ударил ближайшего, так  что
тот отлетел к опоре моста. Один из "спецназовцев" рефлекторно нажал на спуск
автомата, и струя пуль вонзилась в голову старика. Он упал.
   К застывшей группе "роботов" метнулись  две  выскочившие  из  подъехавшей
серой "Тойоты-Короллы" женщины в строгих темно-синих костюмах. Одна  из  них
нагнулась к телу инбы, прижала палец к шее, прошептала что-то  сквозь  зубы,
выпрямилась.
   - Я же просила взять его живым!
   "Робот", убивший старика, опустил автомат, откинулось забрало шлема, и на
женщину в штатском костюме глянули глаза красивой японки.
   - Простите, генерал-сан, я не хотела...
   - Вычту из жалованья, лейтенант. Маршалессе нужен был живой  инба,  а  не
мертвый. Работайте по полному профилю. Они с кем-то контактировали на мосту,
найдите и уничтожьте!
   - По мосту проехало  больше  сотни  машин,  -  мрачно  проворчала  вторая
женщина в темно-синем костюме, широконосая, с низким массивным лбом. -  Вряд
ли нам удастся определить всех свидетелей.
   - Наблюдатели зоны фиксировали  через  спутник  всю  картинку  на  мосту,
разберитесь.
   Женщина в деловом костюме села в машину, вторая  заняла  место  водителя,
"Топота" уехала.
   Оставшиеся в живых "волчицы" переглянулись. Открылось забрало еще  одного
шлема, показывая лицо брюнетки с ярко накрашенными губами. 1
   - Легче искать иголку в стоге сена, - скривилась она.
   - Найдем, - успокоила ее напарница-японка. - Забираем убитых и уходим.
   - А с этими что делать? - махнула рукой брюнетка на водителей двух  машин
под аркой, ошеломленно разглядывающих сцену боя.
   - Свидетели нам ни к чему.
   Брюнетка подняла автомат  и  всадила  две  очереди  в  автомобили.  Затем
"волчицы"  быстро  покидали  тела  убитых  напарниц  и  мужчин  в  плащах  в
подъехавшую "Газель" и уехали. На тротуаре остались  только  лужи  крови  да
гильзы от автоматов. И  два  изрешеченных  пулями  автомобиля.  Тела  убитых
шоферов "волчицы" забирать с собой не стали.

   Переход причины в следствие

   Он бежал по мрачному, полному таинственного скрытого движения  подземному
лабиринту, слыша за спиной топот сапог  преследователей,  понимал,  что  это
сон, и  не  мог  проснуться.  А  каменный  коридор  с  бугристым  полом  все
раздваивался, сужался,  петлял,  превратился  в  мост  над  пропастью,  мост
странный - из каменных столбов  с  плоскими  вершинами,  образующих  цепочку
опор. Из туманной дали выступили очертания старинного замка,  сложенного  не
из каменных глыб или блоков, а из гигантских костей, и в это время с неба на
вершину столба впереди  упала  черная  тень  и  превратилась  в  трехглазого
старика  в  рваном  плаще,  с  седой   щетиной   на   лице   и   светящимися
кроваво-красными глазами.
   Стас перестал скакать, как заяц, со столба на столб, в отчаянии оглянулся
и увидел второго преследователя, с угрюмым смуглым лицом в кольце  бороды  и
бакенбардов.  Смуглолицый  вытянул  вперед  руку  с  огромным   указательным
пальцем, направил палец на Стаса.
   - Прыгай! - раздался его гулкий раскатистый голос.
   С пальца чернобородого сорвался сгусток розового  огня.  Стас  пригнулся,
пропуская сгусток над собой, но не удержался и с криком свалился  в  сияющую
туманную бездну. Завыл в ушах ветер, скорость  падения  стремительно  начала
увеличиваться, внизу показался хаос скал и россыпи камней, а  когда  удар  о
камни казался неминуемым,  он  с  криком  подхватился  с  кровати  в  липком
холодном поту,  широко  раскрытыми  глазами  разглядывая  мирную  обстановку
спальни.
   Через минуту лег,  унимая  бешено  колотившееся  сердце,  потом  встал  и
поплелся в ванную, чувствуя  себя  разбитым  и  больным.  В  затылке  словно
застряла заноза, точнее, косточка абрикоса или  сливы,  и  это  ощущение  не
покидало Стаса уже два дня, с момента его встречи с  двумя  незнакомцами  на
мосту через железнодорожные пути в районе "Авиамоторной", когда он  ехал  из
издательства  домой.  Встреча  произвела  на  него  такое  впечатление,  что
странные мужики в необычного покроя плащах снились ему теперь  каждую  ночь,
не помогали ни успокаивающие таблетки, ни аутогенная тренировка,  и  Стас  в
конце концов решил обратиться к врачу. Хотя был твердо уверен,  что  встреча
на мосту ему не пригрезилась и двое баскетбольного роста мужчин сунулись под
колеса его "Рено" на самом деле.
   После того как они "разрядили" в него свои кулаки. Стас доехал до дома на
полном автопилоте, и факт этот тоже не подлежал сомнению, как и то,  что  на
полу кабины он потом обнаружил диковинной формы нож  с  острым  как  бритва,
волнистым лезвием. Вспомнилась не то чтобы добрая,  но  извиняющаяся  улыбка
старика, его странная фраза:
   - Прости, Стас. Видно, такова твоя судьба... Что он хотел  сказать  этими
словами?  Почему  извинялся?  Каким  образом   его   кулак   превратился   в
электрошокер? И откуда он узнал имя водителя "Рено", случайно попавшегося на
пути?
   - Абракадабра! - пробормотал Стас, направляясь в ванную.
   Ответов на эти вопросы у него не было, а сомнения  в  трезвости  ума  уже
появились.
   Стас - Станислав Кириллович Панов, тридцати  лет  от  роду,  шатен,  метр
восемьдесят пять, спортсмен-любитель  -  теннисист,  не  женат,  генеральный
директор  издательства  "Дар"  (название  издательство  в  конце   девяносто
девятого года получило от имени Дарья, так звали девушку Стаса, с которой он
был знаком три с лишним года), - принял душ,  сварил  себе  кофе,  оделся  и
позавтракал, все еще переживая отдельные эпизоды сна.
   Жил он в двухкомнатной квартире на  проспекте  Жукова  один,  лишь  Дарья
появлялась здесь регулярно, да мама изредка  навещала  сына,  чтобы  навести
порядок в холостяцкой квартире, хотя сама жила  не  близко,  на  Сухаревской
площади.
   В девять часов Стас вывел  машину  из  гаража,  находившегося  прямо  под
домом, и мысли его свернули в другое  русло.  Когда,  он  подъехал  к  офису
издательства, располагавшемуся в пятиэтажном здании бывшего  стройтреста  на
Первой улице Энтузиастов, его занимали уже  другие  проблемы,  издательские:
предстоящая  покупка  бумажного  комбината  в  Твери,  расширение  площадей,
редакторские дела и финансовые отчеты. Хотя нет-нет да и вспоминался  сон  с
преследователями в плащах.
   В одиннадцать часов он провел оперативное совещание, обсудил с  главбухом
издательства, с которым когда-то учился в школе, финансовые дела и поехал на
Хорошевку, на встречу с  главой  банка  "Москредит",  от  которого  зависела
судьба покупки издательством собственного бумажного  комбината.  В  этом  же
банке работала и Дарья Валентиновна Страшко,  подруга  Стаса  на  протяжении
последних трех лет. Правда, что пора жениться, Стас сообразил недавно. Дарья
любила его и была чрезвычайно  терпеливой  женщиной,  притом  -  красивой  и
умной, что в нынешние времена редкость,  но  вряд  ли  ее  устраивало  такое
положение вещей, хотя она и не показывала  Панову  своего  заинтересованного
отношения к замужеству. И  все  же  он  созрел  благодаря  маме,  обратившей
внимание на то обстоятельство, что сын с подругой стал встречаться реже.
   Стас и сам заметил, что Дарья приходит к нему все неохотней, но все никак
не мог, да и не хотел, честно говоря,  поменять  образ  жизни,  который  его
устраивал. Но мама в последнюю их встречу вдруг грустно сказала:
   - Сынок, а ведь ей уже двадцать семь лет.
   - Ну и что? - не понял Стас.
   - Ничего, - улыбнулась Зоя Николаевна. - Внуков хочу...
   Этот разговор и привел Стаса к состоянию!  внутренних  разборок  с  самим
собой, в результате чего он пришел к мнению,  что  -  пора.  Пора  узаконить
отношения с любимой женщиной, ждущей этого шага, как и все женщины мира. Это
лишь для мужчин не имеет значения - формальны или неформальны их отношения с
женским полом, дай им волю, большинство из них  никогда  не  переступило  бы
порог загса, но для женщины! факт брака имеет гораздо  большее  значение,  и
Стас наконец это осознал.
   Естественно, сначала он забежал в кассовый зал банка, чтобы увидеть Дарью
и договориться о встрече. Хмурый вид девушки его не смутил.
   - Привет, боярыня, - сказал он, протягивая ей  букет  роз.  -  Что-нибудь
случилось? Отчего вид похоронный? I
   - Ничего не случилось, - слабо улыбнулась Дарья, глянув на  Стаса  слегка
раскосыми глазами; она уверяла, что в жилах ее предков течет тюркская кровь.
- Не очень хорошо себя чувствую.
   - Надеюсь, ничего серьезного? - встревожился Стас. - Сможешь съездить  со
мной после обеда в одно место?
   Дарья покачала головой,  увенчанной  короной  из  волос,  в  которую  она
превратила свою роскошную косу.
   - Не смогу, меня не отпустят.
   - Если я попрошу, отпустят.
   - Зачем? Куда ты хочешь поехать?
   - В загс, - пожал плечами Стас.
   Глаза девушки раскрылись шире, в них сквозь недоверие и печаль  вспыхнули
искры изумления и радости.
   - Ты... серьезно?!
   - Еще как, - небрежно сказал Стас. - Будь готова к трем часам, я за тобой
заеду.
   Он сунул в окошко руку,  погладил  вздрогнувшие  пальцы  девушки,  уловил
ответное касание и направился  к  выходу  из  зала,  провожаемый  засиявшими
глазами Дарьи. А у колонны посреди зала ему преградила путь молодая  женщина
в деловом темно-синем костюме, широколицая, некрасивая, с  широким  носом  и
низким лбом.
   - Господин Панов?
   - Да, я, - остановился Стас.
   - Пройдемте со мной.
   - А в чем дело? - озадаченно посмотрел он на незнакомку. - Вы кто?
   Женщина  достала  из  сумочки  красную  книжечку  с  вытесненным  на  ней
двуглавым золотым орлом, махнула ею перед носом Стаса и упрятала обратно.
   - Я следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры.
   - Ну и что? Меня обвиняют в криминале?
   - Вы находились вечером седьмого сентября на мосту через  железнодорожные
пути возле станции "Авиамоторная"?
   Станислав снова вспомнил встречу с двумя незнакомцами в странных  плащах,
в душе невольно шевельнулся страх.
   - Н-не помню. А в  чем  все-таки  дело?  Из  вестибюля  выглянул  штатный
сотрудник секьюрити банка, знавший  Панова,  направился  к  разговаривающим.
Женщина - следователь  Генпрокуратуры  оглянулась  на  него,  бросила  Стасу
сквозь зубы:
   - Постарайтесь припомнить точное время, когда вы ехали через этот мост.
   - Ну-у... где-то около одиннадцати часов, - пробормотал  сбитый  с  толку
Панов. - Задержался на работе и... да в чем дело, в конце концов?!
   - Проблемы, Станислав Кириллович? - подошел охранник.
   - Спасибо, - сказала женщина и, не глядя на  парня,  пошла  к  выходу  из
зала.
   Мужчины молча смотрели ей вслед.
   - Кто это? - поинтересовался охранник.
   - Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры.
   - Ух ты! - усмехнулся охранник. - Важная дама. Неужели издательство "Дар"
попало в поле зрения Генпрокуратуры? Признавайтесь, что вы там напечатали?
   - Мы много  чего  печатаем,  -  пробормотал  Стас.  -  Только  интерес  у
следователя другой...
   Он оглянулся, махнул рукой наблюдавшей за ним из  окошка  кассы  Дарье  и
направился на второй этаж здания, где его  ждал  президент  банка.  Дама  из
прокуратуры ему не понравилась, как и ее неожиданный интерес к  происшествию
на  мосту.  Генеральная  прокуратура  пустяками  не   занималась,   и   если
следователям стало известно, что вечером седьмого  сентября  Панов  ехал  по
автостраде   через   железнодорожные   пути   в    районе    "Авиамоторной",
следовательно, там  что-то  произошло.  Что-то  серьезное,  помимо  контакта
Станислава с  двумя  мужчинами  необычного  вида,  со  стреляющими  молниями
кулаками.
   В банке Стас задержался ненадолго, молодой президент  "Москредита"  решал
все вопросы быстро  и  оперативно,  как  и  сам  Панов,  и  даже  согласился
отпустить Дарью  с  работы,  узнав  причину,  по  какой  его  клиент  просил
отпустить работницу. После этого Стас помчался в издательство, а оттуда - за
цветами на рынок, чувствуя, как в душе растет ожидание  каких-то  перемен  в
жизни. К половине третьего он был уже на мосту, соединявшему улицы Беговую и
Девятьсот пятого года над железнодорожными путями; оставалось лишь  свернуть
под мост и выехать на Хорошевское шоссе,  в  начале  которого  располагалось
здание банка "Москредит", когда следовавший за машиной Панова джип "Шевроле"
с черными стеклами (Стас заметил его за собой давно, но не придал  значения)
догнал "Рено-Сценик" и на повороте с ходу врезался в  заднее  крыло  машины.
"Рено" Панова от удара развернуло на девяносто градусов, выбросило на полосу
встречного движения, и боковым зрением он успел увидеть надвигавшийся  капот
фургона "Континенталь". Последняя мысль его была: как  странно,  опять  меня
подловили на мосту... Потом наступила темнота и тишина.

   В себя он пришел только на второй день  после  автокатастрофы.  Сосед  по
палате потом сообщил, что корпус  машины  Стаса  пришлось  разрезать,  чтобы
вытащить его из кабины: дверцы так деформировались от  бокового  удара,  что
открыть их оказалось невозможно. Однако Станислава спасла воздушная подушка,
предохранившая грудную клетку от  переломов  ребер  и  лицо  от  порезов,  и
сравнительно небольшая скорость движения на повороте, и все же  прогнувшаяся
крыша кабины едва не раздавила ему голову (врач сказал,  что  разошлись  швы
черепа), что и послужило причиной суточного шока и беспамятства.  И  тем  не
менее Стас выжил.
   На третий день он стал понимать, что находится в реанимации. На четвертый
узнал  маму.  На  пятый  ему   разрешили   принять   делегацию   сотрудников
издательства, искренне переживавших за здоровье своего директора, а  вечером
четырнадцатого сентября Стас дождался прихода мамы и спросил, не звонила  ли
Дарья.
   - Не знаешь, почему она не приходит? - добавил он. - Может  быть,  уехала
куда-нибудь в командировку?
   - Какая Дарья? - удивилась Зоя Николаевна.
   - То есть как  это  -  какая  Дарья?  -  ошеломленно  уставился  на  мать
Станислав. - Шутишь, мам?
   Лицо Зои Николаевны отразило недоумение и опасение:
   - Что с тобой, сынок? О какой Дарье ты говоришь?
   - Брось разыгрывать, ма, - досадливо поморщился  Стас.  -  Ты  мне  плешь
проела, уговаривая жениться на ней. Между прочим, я сделал ей предложение  и
перед аварией хотел везти в загс. Неужели она не знает, что я в больнице?
   Мама с тревогой  заглянула  в  глаза  сына,  лежащего  с  перебинтованной
головой и руками, которые порезало осколками стекла.
   - Это, наверное, последствия травмы, сынок. Никакой Дарьи я не  знаю,  ты
меня никогда с ней не знакомил и ничего о ней не рассказывал. Может быть, ты
имеешь в виду Сашу? Помнишь, я как-то видела ее у тебя?
   - Какую Сашу? - нахмурился Стас. - У меня отродясь знакомых Саш не  было.
Перестань прикидываться, мам! Может, с Дарьей что-нибудь случилось, а ты  не
хочешь говорить? - Он приподнялся на локтях, и  тотчас  же  раздался  звонок
медрегистратора, анализирующего состояние пациента.
   В палату заглянула медсестра.
   - Лежи, лежи, - испуганно проговорила мама, укладывая сына на кровать.  -
Все образуется, не волнуйся. Ты получил  сотрясение  мозга,  вот  и  мнится,
будто был знаком с какой-то Дарьей.
   - Да не с  какой-то!  -  выпалил  Стас,  чувствуя,  как  голова  начинает
звенеть,  перед  глазами  поплыли  разноцветные  круги.  -  Дарья  в   банке
"Москредит" работает, ты ее видела...
   - Сейчас, сейчас, - ласково проговорила  медсестра,  ее  ловкие  пальчики
пробежались по груди Стаса, обнажили руку, сделали укол. - Все  пройдет,  не
волнуйтесь, все образуется...
   Голова закружилась. Стас начал уплывать в сияющее туманное марево, но все
же успел упрямо пробормотать:
   - Дарья... моя... невеста... позовите ее...
   Потом ему все стало безразлично.

   Однако вопреки надеждам матери и врачей он  не  забыл  о  Дарье  и  снова
потребовал, чтобы ее попросили приехать в больницу. И не успокоился  до  тех
пор, пока Зоя Николаевна не съездила в банк и не привела с собой  одного  из
его  менеджеров,  которого  Стас  не  знал  и  который  сообщил,  что  Дарья
Валентиновна Страшко у них никогда не работала.
   Это сообщение так потрясло  Панова,  что  ему  стало  плохо  и  он  сутки
провалялся в полубреду, изредка  всплывая  в  явь  и  вяло  требуя  провести
расследование: куда пропала Дарья, с которой он встречался целых три года.
   Шестнадцатого сентября благодаря усилиям врачей он успокоился, принял  их
объяснения ситуации: "У вас сработал эффект ложной памяти  молодой  человек,
это последствия травмы головы, так  называемый  посттравматический  синдром,
это пройдет..."- но не поверил ни одному их слову,  решив  после  выхода  из
больницы - отыскать Дарью самостоятельно. Сомнения в собственной трезвости и
памяти у него были, однако! он отчетливо помнил чуть  ли  не  каждую  минуту
встреч с Дарьей, ее поцелуи, жаркий шепот: любимый мой! -  объятия,  лукавые
взгляды и сдвинутые в моменты ссор брови. Она существовала! И никакие доводы
врачей не могли поколебать уверенности Стаса в ее реальности.
   Вскоре его из реанимационного отделения перевели в стационар,  в  обычную
лечебную палату, где уже лежали двое  выздоравливающих:  молодой  парень  по
имени Анатолий, поправлявшийся после  операции  на  колене,  и  средних  лет
толстяк Семен Семеныч с переломом тазобедренного сустава.  Толстяк  оказался
офицером-химиком, относительно недавно ушедшим на пенсию по выслуге  лет,  а
также страстным любителем кроссвордов. Он мог разгадывать  их  утром,  днем,
вечером и даже ночью,  постоянно  донимая  соседей  по  палате  вопросами  и
удивляясь, почему Стас, эрудиция которого превосходила  воображение  бывшего
капитана-химика,  не  увлекается  кроссвордами.  Он-то  и   послужил   новым
раздражителем для медленно восстанав