ы собиралась команда для нейтрализации Уицраора.
     -- Ну, и?..
     -- Они... не дошли...
     Ростислав встретил насмешливый взгляд Ягойой, потер ладонью подбородок.
     -- Хорошо, если бы мне давали всю  информацию сразу,  а не диетическими
порциями.
     -- Извините, дядя Слава, -- виновато пробормотал Будимир.
     -- Я не о тебе. Спасибо, бабушка,  за  подарки, мы у  вас  в неоплатном
долгу. Хотя мне кажется, что у вас кое-что осталось-таки, нужное нам.
     Глаза Ягойой сверкнули.
     --  Хотелось бы и мне знать источник вашей информации,  гости  дорогие.
Даю ногу на отсечение, что это не Домна.
     -- Костяную?
     -- Ась?
     -- Я пошутил.  Источники информации не продают, это  закон спецназа,  в
котором я прослужил много лет.
     -- Ценю за откровенность. Так что же есть у меня, чего я не предложила?
     --  Дудка  какая-то  особенная,  свистярь.  В один  конец  свистнешь --
человек замертво падает, дунешь в другой -- мертвый встанет.
     -- Жива! -- оскалилась Ягойой, погрозила пальцем в пространство. -- Это
он вам накляузничал, поганец старый! Ну, да ладно, чего с него взять, шпиена
подколодного. Есть у меня дудка -- свирель Интрикова, пойдем покажу.
     Все  трое вышли из избы,  и Баба-Яга подвела  гостей к огромному бревну
длиной в десять метров и диаметром  в  метр.  Бревно  оказалось выдолбленным
внутри по всей длине и имело  восемь дырок,  расположенных по одной  линии с
шагом  в  один  метр. Один его конец был темно-коричневым,  второй --  более
светлым, отливал желтизной.
     -- Вот ваша дудка, -- ехидно поджала губы старуха. Ростислав озадаченно
обошел бревно кругом, почесал в затылке.
     -- Ничего себе дудочка! Ее великаны делали?
     -- И великаны владели.  Это свирель братьев  Соловьев, Интра  и Ультра.
Слыхали о таких?
     -- Соловьи-разбойники? В нашем фольклоре существовал один...
     -- Так берете дудку?
     -- Как же мы ее возьмем?
     --  Подождите,  дядя  Слава,  --  вмешался  Будимир. --  Я попробую  ее
упаковать.
     Он  подошел  к   выдолбленному   бревну,  погладил  волокнисто-шершавую
поверхность, зажмурился. В волосах мальчишки проскочила яркая розовая искра.
     Старуха Ягойой  вздрогнула, опасливо отодвинулась. В глазах ее мелькнул
страх.
     -- Великий Дый! [Дый -- древнейшее имя Сварога, "дед" богов]. Хлопец-то
непростой, _силой_ владеет!
     Будимир открыл  глаза,  вытянул  руку, и  бревно  с  отчетливым  стоном
уменьшилось  скачком  в  двадцать  с  лишним раз,  превратилось в  настоящую
свирель толщиной с палец, которая сама прыгнула мальчишке в ладонь.
     Баба-Яга изменилась в лице, отмахнулась указательным пальцем.
     --  Чур  меня,  чур, спаси  и  сохрани, старую! Не верила, что  встрену
самого  Избавителя! -- Она поклонилась Будимиру. -- Прости, ежели неласковая
была, молодой господин!
     --  Я не  господин вовсе, -- смутился Сухов-младший, протягивая свирель
Светлову. -- Так получилось.
     -- Куда дуть, чтоб  человека оживить?  --  спросил  Ростислав, вертя  в
пальцах свирель Соловья-разбойника.
     -- Сам догадайся, -- хихикнула старуха.
     Ростислав еще раз осмотрел трубочку с дырками, коснулся пальцем темного
конца.
     -- Сюда.
     --  Молодец, правильно догадался. Из светлой дырки  _жива_ вылетает, из
темной -- _смерть_.
     Ростислав аккуратно сунул  свирель в боковой  кармашек комбинезона, где
раньше лежали обоймы для пистолета.
     -- Пришла пора прощаться, бабушка. Ждет нас не прямая дальняя дорожка.
     --  Могу  подбросить  вас до  Огнь-реки, а  там  уж  вы сами.  Токмо не
наткнитесь на навьев, говорят, недавно Кривоглаза видели с Пуримом Кровавым,
повылезали оне из могил-то. Кто-то им, видать, подсобил.
     -- Кривоглаз нам  уже не страшен, -- улыбнулся Ростислав.  --  Мы его с
кыртом  познакомили,  окаменел  он  навеки.  И  с  Пуримом  справимся,  коль
доведется  встретиться. Да не  надо  нам к  Огнь-реке, мы дальше своим ходом
пойдем, меч искать.
     --  Будь у  меня кляца, я бы вам отдала -- дошли бы без горя. Слышала я
краем уха, что батюшка ваш Гашшарву посещал, обитель  Великого игвы Гиибели,
который тутошнего Святогора в гроб запихнул. Может, там он и меч оставил?
     -- Спасибо за подсказку. Кляца у нас есть, да только мы ею пользоваться
не умеем.
     Баба Яга всплеснула руками.
     -- Что ж  вы сразу-то не сказали? Доставайте  свою  кляцу. А вскрыть ее
совсем просто: надо ударить об землю и заветное _слово_ сказать.
     -- Какое?
     -- Он должон знать, -- кивнула старуха на Будимира.
     -- Знаешь? -- посмотрел Светлов на мальчишку. -- Ну-ка, скажи.
     -- Оно...  не такое...  --  неуверенно произнес Будимир.  -- Не  совсем
слово... это скорее мысленное _повеление_.
     --  Я думал,  нечто  вроде  мантры  или  известного  выражения  "Сезам,
откройся!".
     --  Примерно так  оно и есть,  только  надо  говорить  сразу и вслух, и
мысленно.
     -- Допустим, кляца развернется,  а дальше  что? Как мы попадем в нужный
хрон?
     --  Так  и скажете, куда  вам надо, и ничего боле  не  надь.  Ростислав
достал  из кармашка  Будимировой  курточки яйцо, подаренное бабой  Домной на
Земле, взвесил в руке.
     -- Идем в Гашшарву? Будимир прерывисто вздохнул.
     -- Идем, дядя Слава.
     Светлов с  размаху  шмякнул яйцо о землю,  и  перед  ними  за несколько
мгновений  выросла копия избы Ягойой, разве что в несколько раз меньше. Сама
собой  открылась  дверь,   приглашая  путешественников.  Они  переглянулись,
взялись за руки, помахали отступившей Бабе Яге и шагнули в избу.


     Эпизод 4. Поиски себя

Глава 1
     Такого  леса ни Ростислав,  ни Будимир еще не видели. На  что уж лес на
Олирне, в окрестностях избы старухи Ягойой,  казался им диким и огромным, но
этот поражал  воображение и давил на психику, заставляя людей ждать встреч с
невиданными великанами и чувствовать себя не больше букашки.
     Исполинские  деревья  странных,  неприятно  живых форм  застыли вокруг,
словно застигнутое внезапной смертью, засохшее и окостеневшее войско. Стволы
их нельзя было  не  только  обхватить десятку  человек  сразу, но и  окинуть
взглядом, так как в каждом из этих жутких деревьев запросто могла уместиться
любая из башен Московского Кремля.
     -- Где мы? -- понизил голос Ростислав, озираясь. -- Боже ты  мой, какие
гиганты! И грибами пахнет... Здесь, наверное, должны жить тролли и циклопы.
     --   Это   парк   Гиибели,   --  ответил   Будимир,   прислушиваясь   к
торжественно-глубокой тишине  циклопического  леса. --  Мы на Гашшарве. Папа
рассказывал, что они с дядей Толей были в таком лесу.
     -- Вообще-то нам нужен дом Гиибели, его замок.
     -- Эхурсагкуркурра.
     -- Ну  да, та  самая... э-э, курра. Далеко он  от  этого, с  позволения
сказать, парка?
     -- Один переход.
     -- Это как? Или куда? В какую сторону? По какой дороге? Как говорил мой
друг-поэт Коля Игнатенко: "Куда идти, когда  дороги нету? К кому идти, когда
дорога есть?"
     Будимир по обыкновению смутился.
     --  Папа  и  дядя  Толя  были  здесь   с  Дадхикраваном,  для  которого
пространства Гашшарвы  -- открытая книга. Очевидно, один переход для него --
это переход уровня многомерности.
     -- Логично, -- кивнул Ростислав, потом не удержался и рассмеялся. -- Ты
знаешь  больше, чем я, хотя в последние годы мне  тоже  пришлось  заниматься
изучением всякой интересной литературы, в том числе -- научной.  Однако вряд
ли это  поможет нам  сделать тот самый "переход на уровень". Ты  знаешь, как
это делается?
     Будимир неопределенно повел плечом.
     -- Примерно  представляю...  хотя  лучше  было  бы  найти  транспортную
систему. Папа говорил, что в Гашшарве все взаимосвязано.
     -- Что ж, давай поищем. Куда направимся?
     Мальчишка ушел в себя, застыл на какое-то время, очнулся.
     -- Туда... лес там  заканчивается, начинается  холмогорье... я чувствую
присутствие какого-то странного существа... оно  какое-то...  раздробленное,
вернее, рассыпанное... и ему плохо.
     -- Интересно, что  значит --  рассыпанное? Но посмотрим. Нам не впервой
помогать сирым и убогим да всяких магических зверей освобождать.
     Утопая по колено  в мягком желто-синем мху, путешественники двинулись в
избранном  направлении.  Идти  быстро  мешали кочки, поваленные  и  сгнившие
деревья, а также попадавшиеся на пути колодцы с черной или коричневой жижей.
Из  колодцев  выныривали  странные  живые  пузыри,  провожали  людей  слепым
взглядом  и  тонули,  словно  удовлетворив любопытство. Изредка  вскрикивали
какие-то   птицы,   кидались  вниз,   стремительно  пролетая   над  головами
путешественников,  исчезали в  густой  темно-зеленой  и  коричневой  листве,
скрывающей вершины древесных гигантов.
     Ростислав сначала отвлекался  на звуки и движения  в  чаще  леса, потом
рассредоточил  внимание  и  легко  вошел  в  состояние  "живого  камертона",
реагирующего на  состояние среды в радиусе  километра.  После этого он  стал
видеть-чувствовать  ямы и  колдобины под мхом, бездонные  колодцы  с грязью,
топкие  места,  упавшие  деревья   и  непроходимые  заросли  задолго  до  их
появления. Очевидно, Будимир понял это, потому что перестал советовать, куда
свернуть и где  лучше пройти. Он-то со  своими  растущими возможностями мага
_видел_ препятствия прекрасно.
     Лес поредел.
     Суша под ногами стала тверже, мох съежился, ушел под деревья, появилась
необычного вида  трава,  похожая на  карликовые сосны  и березки.  Затем лес
расступился,  и  земляне   вышли   на  край  долины,  окруженной  невысокими
скалистыми холмами и  грядами.  По форме долина напоминала обмелевший кратер
вулкана или скорее лунный  цирк с центральной горкой. Диаметр ее достигал не
менее десяти километров,  по оценке Светлова, а центральная горка  высотой в
сто -- сто пятьдесят метров занимала чуть ли не треть площади долины.
     Ростислав не сразу заметил некое движение у этой горки. Затем вгляделся
и оторопел.
     Горка оказалась  гигантским  муравейником,  по  которому  медленно, как
сонные,  ползали  муравьи.  А  вокруг  этого  жуткого  дырчатого  сооружения
возились  какие-то  мохнатые  многоногие  твари.  Что  они делают,  с такого
расстояния определить было невозможно.
     -- Муравьи! Ты видишь? Вот это муравейничек! Это его  ты почувствовал в
лесу?
     -- Да, наверное, и ему плохо... я чувствую боль... и страх...
     -- Кому конкретно плохо? Их же там тысячи, муравьев.
     --  Муравейник --  живая  биосистема,  в каком-то  смысле разумная, она
страдает и просит помощи.
     -- Ага, значит, те твари, похожие на пауков, хотят ее уничтожить?
     --  Нет,  подчинить,  заставить   служить.   Но  пауки   здесь   только
исполнители, кто-то ими управляет.
     --  Интересная  ситуация.  Что  ты  предлагаешь?  Предупреждаю  честно:
насекомых не люблю, в том числе муравьев, и спасать их не желаю.
     -- Он просит  помощи... -- неуверенно  сказал Будимир.  -- И, возможно,
пригодится нам в будущем.
     --  Ну,  если  ты  этого  хочешь...  предлагай план операции. Атаковать
пауков  нет смысла, их  много, а нас двое, не спасет ни бомба-"пушистик", ни
меч "коси-трава". Разве что дудка Соловьев-разбойников?
     Будимир покачал головой.
     -- Надо найти пастуха...
     -- Кого?!
     -- Пауками управляет какой-то... не знаю, как назвать...
     -- Понятно, некая тварюка. Ее уговорить будет проще, если только она не
здешний  хозяин.  Но  попробовать можно. Главное,  заранее  приготовить путь
отступления. Ты его видишь, пастуха?
     Будимир  помолчал,  глядя _сквозь_ пространство,  определяя  координаты
неведомого командира пауков. Кивнул.
     -- Он справа на холме...
     -- На каком? Ничего не вижу.
     -- Холм такой длинный, красноватый, а наверху скала... это он и есть.
     Ростислав  приставил  ладонь  ко   лбу  козырьком,  пытаясь  разглядеть
паучьего пастуха, но не смог.
     -- Далеко, не вижу, скала как скала. Итак, твой план?
     -- Он  нас видит и  наблюдает за нами.  Лучше всего,  если мы  подойдем
открыто и попросим его отпустить Инсекта.
     -- Кого?
     -- Муравейник, -- смущенно проговорил Будимир. -- Сам себя он  называет
иначе, но выговорить это  ментальное "слово" невозможно. Вот я и назвал  его
Инсектом.
     -- Пусть будет Инсект. По крайней мере,  это имя отражает его сущность.
Значит,  ты  предлагаешь  честно  и  открыто  подойти  и  вежливо  попросить
отпустить нашего друга Инсекта?
     -- Да, -- еще больше смутился мальчик.
     -- А что,  неплохая идея,  -- согласился  Ростислав. -- Почему  бы двум
благородным донам  не договориться  с третьим? Однако  что мы будем  делать,
если этот дон, то бишь "пастух", откажет в нашей просьбе?
     -- Ну-у... подумаем... на месте...
     -- Резонно. Тогда  пошли  знакомиться с местной властью, Никитич. Будем
надеяться, "пастуха" наша вежливость покорит.
     Не  спускаясь  в долину, они  направились по  холмам-грядам  в  обход и
вскоре подошли к скалистому  холму красноватого цвета, на котором неподвижно
высилась  скала,  по форме напоминающая трехгорбую черепаху,  спрятавшуюся в
панцире.
     Отсюда стало лучше видно, чем занимались огромные -- в рост человека --
мохнатые  твари, похожие  на  пауков:  они  оплетали  муравейник  светящейся
толстой паутиной. Муравьев, оказывающих сопротивление, пауки  убивали, и тех
становилось  все  меньше  и  меньше.   Движение  в   муравейнике  постепенно
прекращалось, он медленно, но верно умирал.
     Чем ближе  подходили  путешественники к "черепахе", тем более живой она
казалась  и тем  сильнее  давил на  них  ее  психофизический взгляд. Наконец
давление  на  мозг  стало таким  мощным,  что  Будимир вынужден  был создать
защитное   ментальное   _зеркало_,  снявшее   пресс   гипновоздействия.  Они
взобрались на холм и остановились в полусотне метров от "черепахи".
     -- Никак не пойму... -- начал Ростислав и не закончил.
     "Черепаха"    вдруг    начала   вытягиваться    вверх,    выпрямляться,
трансформироваться в гигантскую фигуру на  двух ногах высотой  в два десятка
метров,  пока  не  превратилась в  старика-великана с  посохом,  в  плаще  и
конусовидной шапке, прикрывающей три плотно прижатые друг  к дружке  головы.
Кроме того, у него было три горба, а через плечо висел самый настоящий  кнут
из витых  ремней.  Однако  самым  интересным  открытием  были  не три головы
монстра, не горбы и кнут, а то,  что он был похож на  хаббардианца Праселка,
только небывало большого роста!
     --  Привет!  --  пробормотал  Ростислав,  отодвигая Будимира  и  выходя
вперед. -- Никак мы знакомы...
     Все  три  лица  гиганта,  заросшие  седым  волосом, бородатые,  усатые,
исказила одинаковая гримаса, напоминающая презрительную ухмылку.
     -- Однакося вы далеко зашли,  человеки. Предупреждал меня братец, чтобы
я ждал вас, да  я  не поверил. Однакося ошибся. -- Говорил Праселк-гигант на
чистом русском языке. --  Каким же ветром занесло вас сюда, гости нежданные?
Что вам дома не сидится? И что вы здесь ищете, в чужих владениях?
     --  Ты  задаешь  слишком  много  вопросов,  верзила, --  коротко сказал
Ростислав.  --  Прежде чем мы начнем светскую  беседу, не  соизволишь ли  ты
приказать своим симпатичным паучкам прекратить муравьиный геноцид? Чем  тебе
муравьи-то не угодили?
     --  А кто ты  такой,  козявка,  чтобы  предлагать  мне это? -- загремел
Праселк  в три глотки, так, что  по  холмам пошло  гулять  эхо. --  Я  здесь
хозяин! Это мои владения! Что мне надо, то и делаю! Не нравится --  убирайся
вон, пока я не раздавил тебя и твоего детеныша, как мух!
     --  Зачем  же  так грубо? --  укоризненно  покачал  головой  Ростислав,
чувствуя, как за спиной вздрогнул Будимир. -- Мы ведь любезно спросили тебя,
чем  ты занимаешься.  Просто так  мучаешь мирных  насекомых или  задумал что
нехорошее.
     -- Убирайся, я сказал! -- прошипел великан, делая шаг  к людям длиной в
десять метров, снял с плеча кнут. -- Здесь я задаю вопросы!
     Ростислав вытащил сверкнувший меч.
     Праселк гулко захохотал.
     -- Убери свое жало, козявка! Оно годится разве что пугать детей. Сейчас
позову  своих  слуг,  попробуй с ними сразиться,  если  смелости хватит, а я
позабавлюсь.
     Трехголовый урод свистнул.
     Долина внизу под холмом загудела.
     -- Вот паразит! -- хладнокровно сказал Светлов. -- Я так и знал, что мы
не  договоримся.   Придется  действовать  иначе.  Он  вытащил  тяжелый  орех
"пушистика".
     -- Эй, хаббардианец, лови!
     Взмах руки, бросок!
     Запущенный умелой  и  сильной рукой,  орех пронзил воздух и  ударился о
грудь великана,  не  успевшего  ни отразить  бросок,  ни  схватить  орех.  В
следующее мгновение "пушистик" словно вскипел, буквально взорвался миллионом
белых  нитей,  вцепившихся  в  Праселка,  распух неимоверно,  превратился  в
растущий волосатый  шар.  Все  тело  гиганта  в  течение  секунды  оказалось
покрытым слоем  шевелящейся белой  "шерсти",  продолжавшей  увеличиваться  в
объеме, расти, охватывать руки, ноги и трехликую голову.
     Один ручеек  этой "шерсти" заметил  застывших  людей, метнулся  к  ним.
Ростислав рубанул его мечом, дернул Будимира за руку:
     -- Бежим!
     Они  понеслись  вниз  с холма и  остановились,  только  отмахав  метров
двести, не чувствуя за собой погони. Оглянулись.
     Там,  где  стоял  великан  Праселк, пульсировал,  дергался,  вздрагивал
огромный  пушистый шар, опадающий  на поверхность скалы  волнами белой пены.
Вот  он  стал  уменьшаться,  содрогаясь,  некоторое   время   взбулькивал  и
фонтанировал выбросами нитей и, наконец, сполз с холма, удовлетворенно сопя,
выпуская струйки не то пара, не то дыма. Направился в сторону леса. На скале
осталось  лежать   нечто  вроде  кучи   отблескивающих  перламутром   острых
перепутанных сучьев.
     -- Сожрали!  -- прокомментировал случившееся  Светлов, переводя дух. --
Хорош "пушистик"! Я думал -- это настоящая бомба, а на самом деле...
     -- Свернутый объем, -- подсказал Будимир, -- с хищнической формой жизни
внутри.
     --  Ох  и  проголодался,  видать,  этот  зверь,  коль  такого  великана
проглотил за несколько минут! Не повезло Праселку. Кстати, как ты  объяснишь
его появление здесь, в другом хроне? Мы же оставили старика на Хаббарде.
     --  Он  -- многомерное существо,  живет сразу в нескольких  измерениях,
вернее, в нескольких хронах Веера. По-моему,  он был и остается наблюдателем
Великих игв либо их наместником. Плохо, что мы постоянно натыкаемся на него.
     --  Чего  уж  тут  приятного.   Тебе  не  кажется  странным  еще   одно
обстоятельство? Как только мы находим оружие, оно тут же находит применение,
и мы снова остаемся на бобах.
     -- Возможно, мы сами провоцируем конфликты, приобретая оружие.
     Ростислав задумчиво пощипал нижнюю губу.
     -- Об  этом я уже думал. Надо попробовать  пройти  по Шаданакару вообще
без оружия. Нас к  этому  буквально  принуждают. Однако  что мы будем делать
дальше? Пастуха убрали, теперь очередь за овцами?
     Он подошел к краю гряды, обрывавшейся  в  долину  с муравейником.  Было
видно,  что  в  стане  мохнатых  тварей  произошли изменения. Они  перестали
оплетать  гору  муравейника  паутиной  и  ползали  вокруг  в  растерянности,
натыкаясь друг  на друга и вступая изредка  в короткие схватки со  своими же
коллегами. Отряд пауков, вызванный Праселком, между тем достиг края долины и
целеустремленно  карабкался по склону вверх. Он  получил приказ господина  и
спешил его выполнить.
     Светлов насчитал одиннадцать многоногов, выругался сквозь зубы:
     -- Дьявольское отродье!  Никогда не любил насекомых, особенно комаров и
пауков! Придется воевать.
     -- Медведь... -- проговорил Будимир.
     --  Какой  медведь? Ах, да... -- вспомнил Ростислав о подарке Бабы Яги.
-- Действительно, чего зря мечом махать, пусть наш мертвяк поработает.
     Он достал когтистую засушенную медвежью лапу, бросил на землю.