отрел на мальчика, щелкнул пальцами.
     -- Совсем забыл о нем! Ты думаешь, он согласится поработать лошадью?
     --  Он дал  слово.  Но  позовем  мы  его позже,  когда  отойдем  отсюда
подальше.  Я  и  так  взбаламутил  здешний  магический  омут,  когда  ставил
"зеркало"  от взгляда  Обиды-птицы.  Теперь заработает  система  определения
координат, и нас скоро вычислят.
     -- Каких координат? Нашего выхода здесь?
     -- Я воздействовал на природу силами, всколыхнулось все магическое поле
Свентаны, а оно наверняка контролируется.
     -- Кем?
     Смущенная полуулыбка.
     -- Всеми... и друзьями... и врагами.
     --  Желательно, чтобы друзья поспевали быстрей, чем враги, -- проворчал
Ростислав. -- Есть хочешь?
     -- Потерплю.
     -- Тогда в  путь.  Чем  раньше  мы доберемся до  могилы Святогора,  тем
скорее решим задачу.
     Медленно и осторожно, оглядываясь,  посматривая на воды реки, на небо с
косыми  полосами,  на  приближающийся  берег, они  перебрались  по  угрюмому
великаньему мосту  на другую сторону реки  и двинулись по дороге, изменившей
цвет  на  черно-коричневый,  со  стеклянным   блеском,  в  глубь  выжженного
пространства окраины Мировой Язвы. И с первых же шагов  словно холодная тень
легла  на  путешественников, заставляя  их  озираться  по сторонам  и  ждать
появления  неведомых каверз  и  бед. Это  повеяло  на  них зловещим дыханием
_бездны_ небытия, отрицающей всякое движение и жизнь.
     Если  бы не темное давление  на психику,  идти было бы легко. Ростислав
уже   перестал   прислушиваться   к   перестройке  организма   и  удивляться
происходившим в нем переменам. Он никогда не рефлексировал по поводу той или
иной неудачи, поражения, отсутствия каких-либо  удобств, неприятных открытий
и непредвиденных  жизненных осложнений. Хотя и радостные события не возводил
в ранг абсолюта,  зная, что радость  проходит быстрее печали.  Сначала он не
верил в  возможность  лечения  искалеченных  конечностей,  считая  заявление
Такэды  рекламным трюком.  Однако  "операция"  Будимира прошла успешно, рука
восстановилась за считанные дни, и это  событие потрясло Светлова, заставило
отнестись к  происходящему  серьезно,  а не  как к  волшебной игре наподобие
компьютерной. Излечение Сеттутепом  ноги он воспринял  с  изумлением, но уже
более  спокойно,  без  аффекта,  осознав,  что  открывшаяся   ему  вселенная
действительно намного сложней, удивительней и волшебней, чем он думал до сих
пор.
     Последние  события, мгновенные  переходы  из одного  мира в  другой, из
одного  слоя-хрона  Веера  в  соседний,  встречи  с  необычными  существами,
свободно  живущими в  Веере,  а  не  только в  сказках, окончательно помогли
освободиться  ему  от  комплекса  неполноценности  и  принять новую  картину
мироздания как _реальность_. Теперь  он по-настоящему жаждал  разобраться  в
войнах, потрясающих Веер-Шаданакар, как его называли  те, кто  имел к  этому
отношение, защитить юного  мага, сына  Сухова,  и помочь  ему  довести  свою
миссию до  конца. То есть по сути -- избавить Веер от Зла.  Под чьей  маской
оно бы ни пряталось.
     Прошагав по дороге около десяти километров, Будимир свернул на  восток,
и  скорость  движения сразу упала.  Издали поверхность  сгоревшего торфяного
поля,  покрытого ровным белесоватым слоем  тумана, казалась ровной, на самом
же деле в ней было множество ям, в том числе скрытых спекшейся коркой почвы,
поэтому  приходилось  лавировать и смотреть под ноги, чтобы  не  свалиться в
глубокий  колодец. Помогало обострившееся чутье, да и Будимир хорошо _видел_
препятствия, так что в конце концов они  преодолели край торфяника и вышли к
болоту. Остановились отдохнуть, отряхивая ставшие  до колен черно-рыжими  от
пыли штаны и ботинки.
     -- Кладбище навьев близко, -- сказал Будимир.
     Ростислав завертел головой  и внезапно понял, что ряд  серых конусов на
горизонте, струящихся в мареве нагретого воздуха, которые он принял за горы,
на самом деле представляет собой башни с плоскими вершинами.
     -- Такэда упоминал о Чертовом Кладбище, но вскользь.  Что  ты знаешь об
этих башнях?
     --  Всего  могильников тридцать  шесть, в них  замурованы навьи,  воины
Люцифера, сражавшиеся на его стороне еще до появления Великих игв. Это  было
очень  давно,  десять  тысяч  лет  назад.  Они  проиграли  битву  с  магами,
защитниками Веера, и были заключены в могильники.
     -- Они были сильными воинами?
     -- Очень! Чего  стоил один василиск, с которым довелось биться  и отцу.
Или Морок, князь Тьмы! Или Медуза Горгона!
     -- Значит, у нашей мифической Медузы тоже был реальный прототип?
     Будимир кивнул.
     --  Елки-моталки! -- сказал  Ростислав.  -- Вот  и не верь после  этого
сказкам. Все они -- святая правда! А кого еще ты знаешь из навьев?
     -- Я не всех  знаю, --  с сожалением сказал мальчик. -- Еще Ния, демона
преисподней,  Кривду,  демона  лжи  и  сглаза,  и  Пурима,  демона  кровавых
жертвоприношений.
     --  Хорошенькая свора!  --  покачал головой  Светлов.  --  Не  дай  бог
встретиться  с  кем-нибудь из них!  Нам  непременно  надо завернуть к  этому
Чертову Кладбищу?
     -- Можно и обойти, но потеряем время, дядя Слава. Дорога к Святым горам
идет прямо через Кладбище. Дойдем до него и вызовем Вольха.
     -- Не  хотел бы я столкнуться с Пуримом... но если ты  гарантируешь мою
безопасность, я соглашусь.
     Будимир несмело улыбнулся. Рассмеялся и Светлов.
     -- Шучу. Пока что нам удается гулять по Шаданакару без особого  шума  и
происшествий, да еще и союзников находить. Не робей, Дима, прорвемся.
     Взявшись за руки, они зашагали к холмам, обходя болото и редкие  оконца
жидкой грязи.  Вскоре  начался  лес, скрывший башни Чертова Кладбища. Он был
невероятно  стар,  судя  по  гигантским  замшелым стволам  деревьев,  грудам
валежника и непроходимым  зарослям дикой малины и крапивы. Встречались целые
стада грибов, в большинстве своем неотличимых от земных, разве что в два-три
раза крупнее.  Собирать их  путешественники не стали,  придавленные зловещей
атмосферой  таинственного   леса.  Оба  чувствовали,  что   их  идиллическое
путешествие по окраинам Святой Руси скоро кончится.
     Снова набрели на болото, казавшееся бескрайним, с бездонными трясинами,
замаскированными под веселые зеленые лужайки или мшаники с россыпями ягод --
морошки и клюквы. Болото было  мрачным, застывшим  и странно тихим, и на нем
почему-то росли деревья, такие же огромные, толстые, седые от древности, что
и в  обычном лесу. Возможно,  его  пришлось бы обходить  изрядным крюком, но
Будимир  обнаружил  тропу, пересекающую болото, с  наваленными кое-где через
трясины  бревнами,  и  путешественники  долго  пробирались  по  этой  тропе,
проложенной неизвестно кем, неизвестно когда и неизвестно для чего.
     Через два с лишним часа тропа уперлась  в нечто  удивительное,  чему не
сразу удалось подобрать определение.
     Это   был  неглубокий,  но  широкий  ров,   покрытый  изнутри  сплошной
ноздреватой коркой,  а  по краям застывший  фестонами  и  ажурными выбросами
синеватого,  сизого,  зеленоватого  и  пепельного  оттенков.  На  дне   рва,
уходившего в обе стороны до горизонта, виднелась цепочка гигантских вдавлин,
по  форме напоминавших отпечатки копыт.  Впечатление было  такое, что  здесь
прошел какой-то великан, толкая впереди себя тележку с  раскаленным колесом,
и все, что попадало под колесо,  сгорало и плавилось, застывая  причудливыми
фестончатыми узорами.
     Но это было еще не все.
     Лес с обеих сторон рва тоже претерпел необычную трансформацию.  Деревья
потеряли четкую форму, расплылись, изогнулись, искривились,  стали  похожими
на  обгоревшие декорации к жуткому спектаклю. Многие из них стали плоскими и
перекрученными,    многие    просвечивали    насквозь,     превратились    в
дырчато-кисейные  желоба и трубы. Смотреть на этот парад уродливых форм было
неприятно.
     --  Вот это паноптикум!  --  вполголоса заметил  Ростислав. -- Тебе  не
кажется, что здесь проехал кто-то большой и горячий?
     -- Не проехал -- прошел, -- уточнил Будимир.  -- Боюсь, это след навья.
Еще кто-то из них вырвался на волю. Ров ведет прямо к Чертову Кладбищу. Если
пойдем по нему, доберемся быстрее.
     -- А неопасно? Вдруг ров заминирован. Будимир улыбнулся.
     -- Нет, это просто давний след, никто его не минировал.
     -- Я имел в виду магические капканы и заклятия.
     -- Мы их обнаружим заранее, если они есть.
     -- Тогда  пошли по этому "шоссе", оно действительно ровнее, чем  дорога
по болоту.
     Двинулись  по  дну  рва,  обходя оплывшие  отпечатки  "лошадиных копыт"
диаметром в два метра. Ров  был  пропитан запахом застарелого ужаса, запахом
тоски  и  страха, создающим  ощущение  чьего-то незримого  присутствия. Этот
запах  проникал в душу, раздражал, заставлял оглядываться и  не выпускать из
рук оружие. Однако путешественники  терпели, молча отбивались от  колдовской
"радиоактивности" рва и вскоре привыкли к ней, как к обычной непогоде.
     Через несколько километров лес впереди раздвинулся, и они вышли на край
выжженной,   черно-коричневой   пустыни,  напоминавшей   ноздреватый   пласт
сгоревшего  торфа.  Пустыня  была  покрыта  ямами  разного калибра  и  рвами
ржаво-красного цвета, и  на ней  ничего  не росло: ни кустика, ни  травинки.
Лишь  пересекавший  безбрежное  мертвое  пространство  ручей  с мутной водой
кофейного цвета несколько оживлял пейзаж. Но главной  достопримечательностью
ландшафта были не ямы, напоминавшие язвы, не ручей, а гигантские серые башни
справа  по  краю  пустыни,  уходившие за  горизонт.  Ров,  по  которому  шли
путешественники, пересекал пустыню и упирался в одну из башен.
     Ростислав почувствовал неприятное томление  и протест  желудка.  Голова
закружилась,  в  ушах  поплыл   тонкий  комариный  звон.  Башни  излучали  в
пси-диапазоне, звенели, как столбы линии электропередач высокого напряжения,
и от их слепого взгляда хотелось бежать отсюда как можно дальше.
     Ростислав  искоса посмотрел на замершего, побледневшего Будимира.  Тот,
казалось,   не   обращал   внимания  на   пси-давление  башен  и  к  чему-то
прислушивался, шевеля губами, будто читал молитву.
     -- Может быть, все-таки обойдем это дьявольское место? Мальчик очнулся,
порозовел.
     --  Хотелось  бы подойти поближе,  посмотреть... похоже, разрушены  три
башни... видите? Значит, кто-то из навьев действительно вырвался на свободу.
Надо будет предупредить Яросвета.
     -- Он  и так  должен  знать,  коль  охраняет порубежье  государства  от
набегов  нежити.  А  ты говоришь -- Святая Русь!  Кругом враги,  кладбища  и
тюрьмы! Мрак, одним словом!
     -- Ей досталось больше всех, -- повторил Будимир  слова отца, хотя вряд
ли  знал  об  этом. -- Свентана  всегда  стояла  на  страже мира,  правды  и
справедливости, поэтому основной удар Великие игвы нанесли по Руси.
     -- Но ведь не справились?
     -- Не справились, -- кивнул  мальчик. --  Но до сих пор воинство Сатаны
ведет со Святой Русью войну. Яросвету трудно одному  сдерживать этот натиск,
да и границы хрона надо защищать от просачивания Зла из соседних хронов.
     --  Да, ему не позавидуешь.  Так что будем делать, Избавитель? Вызывать
нашего друга Вольха? Или  сначала перекусим? Будимир нерешительно переступил
с ноги на ногу.
     -- Как скажете, дядя Слава.
     --  Тогда отойдем  к  лесу  и доедим  последнюю банку консервов.  Потом
придется охотиться  и собирать грибы. Или  птичьи яйца.  Ты перепелиные  или
куропаточьи яйца пробовал?
     -- Не-а...
     --  Вкусные  и  очень  полезные,   в  них  полно  микроэлементов.  Тебе
понравятся...
     Разговаривая, они  прошли вдоль кромки болота  и  сгоревшего поля около
полукилометра,  нашли  полянку за  молодой сосновой порослью и устроились на
траве под  тенью гигантского  клена.  Ростислав открыл  банку щуки в томате,
протянул спутнику.
     -- Ешь.
     -- Сначала вы...
     -- Ешь, я сказал. Половина твоя. Я пока разведу костер и вскипячу воду.
     Будимир взял банку, достал ложку, сглатывая слюну. Он был голоден, хотя
и пытался скрыть это.
     Ростислав набрал  сухого валежника,  соорудил  кострище  и подвесил над
огнем флягу с  водой, набранной еще на Хаббарде. Потом снова нырнул  в  лес,
чтобы  нарвать  ягод и  листьев  мяты  и  брусники  для  чая, и в это  время
почувствовал, что на  него  кто-то  смотрит. Замер,  прикидывая  направление
взгляда и готовясь выхватить пистолет. Однако его опередили.
     --  Не пужайся,  служивый, -- проговорил кто-то  хрипловатым  баском, и
из-за вывернутого комля упавшей ели  показался человечек в косматой  одежке,
ростом с локоть,  с лысой  головкой,  опушенной серо-седым венчиком волос, с
широким -- до ушей -- носом и глазами-бусинками.
     -- Мать честная -- гном! -- изумился Ростислав.
     -- Не ори, служивый, -- шастнул от испуга за  комель человечек, высунул
голову. -- Обережник я лесной, Жива. Позови-кась свого чичисбея.
     -- Кого? -- не понял Светлов.
     -- Попутчика, углан неотесанный.
     Ростислав засмеялся, хотел было позвать  Будимира, но тот уже  спешил к
нему, услышав разговор.

Глава 2
     Возраст  лесовика   по  имени  Жива,  по  его  собственным  словам,  не
поддавался  подсчету. По  крайней мере  он помнил еще первую Битву Семерых с
Люцифером, а случилась она около  десяти тысяч лет назад. И все это время он
со своими родичами _оживлял_ лес, чистил  его от  пришлой  нежити, боролся с
наступлением  болот  и  злым  колдовством.  Но  главное,  лесовик   когда-то
встречался  с отцом  Будимира, каковой факт выяснился в ходе недолгой беседы
землян с представителем древнейшей  расы Олирны. Узнав,  что Будимир --  сын
Никиты  Сухова,  Седьмого, лесовик  кубарем  прокатился  по  земле, исчез  и
появился  вновь уже  с другой  стороны, с радостным изумлением и  недоверием
разглядывая   смущенного   мальчика;   говорил   он,  мешая   современные  и
старорусские слова, так что иногда лингверу приходилось уточнять смысл речи.
     -- Вот и  дожил я до  Избавления! Да токмо сильно молод ты ишшо, неужли
совладаешь с навьями-то?
     --  Совладает,  не сомневайся, -- подтвердил Ростислав.  -- А ты откуда
знаешь о появлении Избавителя?
     --  Дык слухом  земля полнится, -- расплылся в хитрой  улыбке старичок,
потирая ладошки. -- Гамаюн-птица пролетала, весточку передала, велела ждать,
вот и сижу тут в болотах  у Дикого  поля, жду Избавителя. Да токмо не один я
жду.  Надысь  Ний  приходил,   могилу   порушил,   навья   выпустил,   велел
нежить-кольцо  вкруг Руси пробуравить,  чтобы,  значицца, Избавитель не смог
перебраться через Мировую Язву и помощь получить.
     Ростислав переглянулся с Будимиром, нахмурился.
     -- Прав был твой дядя Толя, ждут тебя везде. Надо срочно учиться ходить
по Шаданакару  тихо,  без звука, на  цыпочках.  Хорошо  бы  попросить у кого
шапку-невидимку.
     -- Нетути у меня шапки,  -- виновато шмыгнул носом Жива. -- Ежли у кого
и есть, то у бабки Ягой, у  нее и просите. Токмо за-нужду, давно уж  дребесы
волшбы не тянуть.
     --  Только едва  ли,  -- перевел  лингвер последние слова лесовика.  --
Давно уже наши волшебные предметы не работают.
     -- И оружие? -- поинтересовался Ростислав. -- Нам какой-никакой ножичек
типа меча не помешал бы.
     -- Правильно я тебя _глянул_, мечарь ты. Оружие с волшбой тоже потухло,
но у бабы Ягой кое-что имецца. Свистярь там, пушистик, глотарь.
     -- Что еще за звери такие?
     -- Не звери, -- не понял шутки Жива. -- Свистярь -- такая дудка. В один
конец  дунешь --  человек оживет, в другой дунешь  -- умрет. А  пушистик  --
такой бумм!  --  Лесовик  взмахнул  ручонками,  обозначая  взрыв.  --  И все
топырится, рямит, волосится -- далеко! Не убежишь!
     -- Бомба то  есть, --  уточнил Ростислав. -- Или граната. Сгодится. А у
тебя у самого так-таки ничего и нет?
     Лесовик  клубком прокатился  по траве, не шевельнув  ни одной травинки,
исчез,  объявился  за  спиной Светлова. Уши у него стали огромными, с ладонь
человека.
     -- Не можно громко витийствовать, навьи услышат! Ростислав оглянулся на
заросли кустарника, скрывшие башни Чертова Кладбища.
     -- Они же давно сдохли... да и заперты в своих могильниках.
     -- Можа, и сдохнумши, да  не все. Надысь второй вырвался, вы  его след,
наверное, видели.
     -- Здоровенный ров, будто  телега  одноколесная проехала, весь рваный и
расплавленный.
     -- Кривоглаз прошел.
     -- Кривоглаз? -- Ростислав  оглянулся на Будимира.  -- Не Кривда  ли, о
котором ты упоминал?
     Лесовик  буквально  усох  от  последних слов Светлова,  ушел  в  землю,
появился в  кустах в десяти  шагах от землян, зеленый,  как листья и  трава.
Просипел еле слышно:
     -- Не гуди во весь голос, пустая башка! Типун тебе на язык! Стоит токмо
помянуть кого из  навьев -- он тут как тут! Чего тогда  изволишь делать? Сам
базлал -- нетути у тебя оружья.
     --  Извини,  дедушка, --  виновато  развел  руками  Ростислав, стараясь
говорить  потише. --  Не нарочно я. Так ты нам поможешь с оружием? Не рыскал
по  ратным  полям? Говорят, недалеко  отсюда  располагается Дикое поле,  где
сошлись когда-то в сече навьи и воины Яросвета.
     -- А вы точно правь пестуете?  Можа, озорничаете  семо?  Слух  был, что
Избавитель -- большой воин, а ты  совсем не воин, малый,  да и годочками  не
вышел.
     -- Зато  духом вышел, -- многозначительно сказал Ростислав. --  Суди  о
людях не по физической силе и размерам головы, а по уму и доброте.
     -- Дык я ж не супротив,  со всем  прилежанием, а сумлеваюся из огурства
[Из огурства -- из-за строптивости]. Погоди, мечарь, я щас.
     Лесовик скрылся в зарослях крапивы.
     -- Черт,  я  же  флягу над костром оставил!  -- спохватился  Ростислав,
бросаясь к поляне, где они отдыхали.
     Однако  опоздал -- вода из фляги выкипела почти вся,  чай готовить было
не из чего. Сняв закопченный алюминиевый сосуд, он вернулся в чащу леса, где
за упавшей елью жил лесовик.
     --  Попили  чайку, --  проворчал  он в  ответ на вопросительный  взгляд
Будимира. -- Глоток остался. Куда наш леший подевался?
     -- Туточки я, -- отозвался придавленным басом малютка-лесовик, вылез из
травы,  пыхтя и сопя, волоча  что-то за собой. -- Я  вас своим чаем угощу...
помоги-кась, мечарь, тяжелая, зараза!
     -- Что это? -- нагнулся к нему Ростислав.
     Жива отскочил, вытер  ручонкой  лысину. В траве за  его  спиной остался
лежать узелок размером чуть ли не в полтора раза больше его самого.
     --  Не дыши на меня, телепень косматый, помереть могу. В  наузнике кырт
завернут, с ним надобно сторожбу держать.
     -- Что еще за кырт?
     -- Глаз навья василиска. Али не слышали?
     -- Почему  не слышали? Вот его отец этого самого василиска и замочил на
Диком поле. Для чего тебе понадобился его глаз?
     -- Кырт злой, всех мертвыми сподобляет. Чем тебе не оружие? До того как
мой брательник старшой его ко мне приволок, почитай дюжина леших полегла.
     -- Зачем же ты его нам притащил? Чтобы и мы окаменели?
     -- Он  в заговоренной  рушнице не  опасен. Держи наузник крепче, а коль
понадобится,  лоскутик красненький отверни  и  щелочку ворогу  покажь, он  и
загинет.
     --  Вот это  по-нашему,  --  кивнул Ростислав со  знанием  дела,  двумя
пальцами осторожно  приподнял узелок. -- Ого, килограммов на восемь потянет!
Ну-ка где тут лоскутик красненький?
     -- Узел развяжешь -- узреешь, токмо не дави лапами-то,  он хоть  и злой
кырт, а обхождение понимает.
     Ростислав почувствовал, как  узелок  вдруг  мягко  шевельнулся в  руке,
будто и в самом деле был живой.
     --  Тихо,  тихо, лежи, --  пробурчал  он, испытав мгновенный  страх. --
Послужишь немножко доброму делу, а там мы тебя похороним с почестями. Как он
хоть выглядит, кырт этот?
     Лесовик,  спрятавшийся  за  комель  от греха  подальше,  высунул  лысую
голову, хмыкнул ехидным басом: