арма помолчал.
   - Возможно, у него были самые благочестивые намерения, когда он  стал
обучать монахов танрийским обрядам... Но у  его  преемников  я  -  будто
рыбья кость в горле. Да простит меня Амида Будда, я  терпел  их  слишком
долго.
   Он повернулся к Кон-Гьялу и указал на пленников.
   - Раз ты утверждаешь, что они фанатики, допрашивать их бесполезно.  Я
прикажу казнить их. Завтра в полдень  на  площади,  как  государственных
преступников.
   Ти-Сонртак и не заметил, как  стража  уволокла  пленников.  Лангдарма
Третий, правитель богатейшей горной страны, живой  и  невредимый,  перед
которым трепетали, не  смея  поднять  глаз,  с  улыбкой  говорил  что-то
великану в золотой броне, и тот улыбался в ответ.
   Слишком много "если" в каждом покушении.  Это  могло  бы  закончиться
удачно - если бы Лангдарма не проснулся и не закричал. Если бы не держал
меч  в   изголовье   своей   постели.   Если   бы   не   преданность   и
самоотверженность молодой красавицы  Ньонг,  четвертой  жены  правителя,
которая прикрыла его своим телом от первого удара. Если бы не верный пес
Кон-Гьял, не расстающийся с оружием даже во сне.
   Когда начальник стражи ворвался впереди  всех  в  королевские  покои,
Лангдарма защищался от двух убийц.  Одного  он  успел  ранить  в  живот,
второго тут же скрутили охранники.
   - Вы переоцениваете мои заслуги; ваше  величество.  Вас  спасла  ваша
собственная доблесть и несравненное мастерство во владении мечом.
   - Я ничего не переоцениваю. И ничего  не  забываю.  Даже  тот  совсем
крошечный меч из дерева, который ты вырезал для  меня.  Мне  тогда  едва
исполнилось шесть лет. И ты стал давать мне уроки.
   Начальник стражи склонил голову.
   - Я польщен, мой повелитель. Вы действительно ничего не забыли.  Смею
заметить, вы всегда были прекрасным учеником.
   - Да? - Лангдарма довольно рассмеялся. - Тогда  испытай  меня.  Прямо
сейчас!
   Он подошел к  стене  и  взял  висевший  на  ней  изогнутый  клинок  -
традиционное оружие айнов, - к рукоятке которого  был  прикреплен  яркий
флажок.
   - Ваше величество, я не смею, - в ужасе проговорил Кон-Гьял.
   - Нападай! И имей в виду: почувствую, что ты мне поддаешься,  -  тебя
казнят заодно с теми двумя. - И он сбросил мантию на пол.
   Великан даже, кажется, не шевельнул рукой, но его  меч  ослепительной
молнией рванулся вперед, и так же стремительно  Лангдарма  нырнул  вниз,
распластавшись в стойке леопарда. Айнский клинок описал дугу, с шипением
разрезав воздух.
   "Двойное кольцо змеи".
   "Тигр идет по ущелью".
   "Водяное колесо"..
   "Красавица ткет покрывало".
   Ти-Сонг чувствовал, что волосы на голове поднимаются дыбом.  Мечи  ни
разу не зазвенели. Слышался только невнятный шелест, будто мокрые  после
дождя ветви деревьев сплетались и  расплетались  на  ветру.  Два  клинка
точно вписывались в  движения  друг  друга,  точно  связанные  тончайшей
шелковой нитью. Это  был  великолепный  поединок.  Поединок,  в  котором
встретились два мастера.  Казалось,  что  воздух  в  помещении  внезапно
загустел.
   Кон-Гьял,  двигавшийся  легко  и  свободно,  несмотря  на   некоторую
тучность и тяжелые доспехи, все же с трудом отражал атаки более молодого
соперника. Он уже и не думал  поддаваться.  Им  овладел  азарт  боя.  Он
применял самую разнообразную технику, пытаясь нащупать крошечную брешь в
обороне противника. И,  как  показалось  ему,  нащупал.  Уловил-таки  то
короткое мгновение, когда Лангдарма закончил очередную  атаку  и  сделал
незаметную паузу, замер перед началом следующей серии выпадов...
   С торжествующим криком он метнулся вперед, занося  над  головой  свое
страшное оружие... Он способен был остановить свистящий полет двуручного
меча, как только тот коснется волос на голове Лангдармы.  Он  уже  видел
растерянность своего господина, но нарочно проигрывать и  не  собирался.
Уговор!
   А  в  следующее  мгновение  он  понял,  что   проиграл.   Его   атаку
спровоцировали и ждали с нетерпением. Тяжелое тело в доспехах проскочило
по инерции вперед, и меч просвистел, не встретив  препятствия.  Кон-Гьял
мгновенно развернулся для повторной атаки и тут же почувствовал стальной
клинок у своего горла.
   - Я не поддался! - быстро выкрикнул он. - Вы, победили  честно,  ваше
величество!
   - Верю.
   Лангдарма, опустив меч, рассматривал длинную царапину у себя на боку.
   - Все-таки ты меня щадил. Будь это настоящий бой, после такой раны  я
бы не встал.
   Внезапно он снял со стены еще один меч - прямой Цянь, и протянул  его
Ти-Сонгу рукояткой вперед. Тот невольно отшатнулся.
   - Зачем это?
   - Теперь я хочу сразиться с тобой. Давай, брат.  Покажи,  на  что  ты
способен!
   Пол под ногами заколебался...  Хотелось  убежать,  вжаться  спиной  в
холодную  стену,  спрятаться...  Негде.   Каменный   мешок.   Вот   оно,
жертвоприношение! Сон, повторяющийся вновь, на этот  раз  в  реальности.
Мрак и холод, алтарь -  огромный  мальтийский  крест,  распластанный  на
полу, - и ощущение обреченности  и  бессильной  ярости:  все  зря,  зря!
Великий Небесный Отец, окруженный языками пламени, равнодушно смотрит  с
высоты. А что ему? Только родной брат -  самый  страшный  и  ненавистный
человек во всем мире - вместо того монаха без лица...
   - Но ведь ты король. Вдруг я  нанесу  тебе  рану  или  даже  убью  по
неосторожности?
   - И что? - беспечно отозвался  Лангдарма.  -  Будешь  править  вместо
меня. Ты слышал, Кон-Гьял? Это мое официальное распоряжение.
   Ти-Сонг взглянул  на  меч.  Стоило  только  коснуться  лезвия,  чтобы
почувствовать...)
 
*** 
 
   - Вы задумались, мой господин? Он вздрогнул и посмотрел на Фасинг.
   - Кто сказал тебе про покушения? - Она прикинулась удивленной.
   - Разве это тайна? Я не знала... Впрочем, какие тайны могут  быть  во
дворце?
   Ее  ладонь  нежно,  почти  чувственно,  коснулась   стены,   покрытой
великолепной росписью. Золотая клетка...
   - Говорят, здешние стены умеют слышать. Это правда, мой  господин?  И
не только слышать, но даже читать мысли...
   Змея, подумал он. Ядовитая змея. Он  схватил  женщину  за  обнаженные
плечи. Скрюченные  пальцы  вцепились  в  нежно-белую  кожу,  не  знавшую
солнца. Если ей и было больно, то виду она не подала.
   - Ты хочешь, чтобы я признался тебе? - прошипел  Ти-Сонг.  -  Хорошо,
будь по-твоему. Эти покушения организовал я. Я платил убийцам  из  своей
сокровищницы. Вот так. - Он выдохнул. - Теперь об этом знают лишь  двое.
Ты - и я. Остальные мертвы.
   -  Прошу  прощения,  если  разгневаю  вас,  мой  повелитель,  -  тихо
произнесла Фасинг. - Но вы не правы.  Ваш  солнцеподобный  брат,  король
Лангдарма... Он тоже знает, кто подослал убийц.
   Он отшатнулся от женщины.
   - Нет! Не правда...
   Фасинг молчала, и на Ти-Сонга это подействовало сильнее  любых  слов.
Он знал, что она была права. И она знала, что он знал.
   Стоит только коснуться лезвия...
   И надежнейший свидетель - начальник дворцовой стражи -  стоит  рядом.
Даже он будет не в силах помешать. Один молниеносный удар!
   Ти-Сонт не успел додумать мысль до конца.  Его  тело  само  рванулось
вперед, вытянувшись в струну. Вот он - трон империи, богатство, власть -
на острие меча... Избавление  от  кошмаров  (правитель,  восседающий  на
ступе между  рогов  горного  яка  и  его,  Ти-Сонга,  собственное  тело,
распластанное на жертвенном алтаре).
   Лангдарма небрежно отодвинулся чуть в сторону, позволив противнику  с
воплем врезаться в стену. Из глаз Ти-Сонга посыпались искры. Он только и
успел заметить взмах широкого меча-дао и подумал: "Вот сейчас я умру..."
Но Лангдарма не стал пускать в ход  оружие.  Вместо  этого  он  коротко,
почти без замаха, ударил брата кулаком под ребра. И когда тот с жалобным
всхлипом согнулся и осел на пол, спокойно произнес:
   - А ты не так искусен в бою, как те двое наемников. Вообще-то их было
трое... Третий - придворный вельможа, который  помог  им  пробраться  во
дворец. Ты хорошо его знаешь, брат.
   Лангдарма вздохнул, глядя на лезвие своего меча.
   - Мудрецы говорят: когда человек стареет,  он  на  чинает  осознавать
иллюзорность земной жизни и мысли о смерти перестают  его  пугать...  Не
знаю. Этот вельможа был стар, он служил еще нашему отцу. Он  так  просил
меня сохранить ему жизнь! Обещал даже назвать того, кто дал  ему  денег,
чтобы заплатить убийцам. Я его заколол. Предатели всегда вызывали у меня
отвращение.)
 
*** 
 
   Он - знает.
   Он, стремившийся прекратить религиозные войны на  Тибете  и  упрочить
границы для отпора кочевым племенам,  рыскающим,  словно  стая  голодных
волков... Он, не  желавший  оглядываться  на  внутренних  врагов,  число
которых  все  росло.  Бон,  бывшее  еще  недавно  единственным   учением
(остальное  иноверие  безжалостно  искоренялось),   реформировано,   что
вызывает  открытое  недовольство  многих  высокопоставленных   лам.   Их
кровожадные боги  требовали  обильных  жертвоприношений,  а  потому  лам
призывали к войне с буддизмом, пустившим на Тибете глубокие корни.
   - И ты полагаешь, что  твой  человек  справится  с  этой  задачей?  -
спросил Ти-Сонг.
   - Я уверена в этом, мой господин.
   - В чем же его особенность?
   Фасинг задумалась.
   - Я рискну сказать, мой господин, что он... Не со всем человек.  Хотя
и в человеческом обличье.
   - Уж не сам ли Царь Тьмы? - хмыкнул он, с трудом скрыв охватившую его
дрожь.
   "Пусть, - сказал он сам себе. -Главное сейчас - устранить  Лангдарму,
взойти на трон, опираясь на острия мечей. А там - посмотрим."
   Он все всматривался в черное небо над вершинами гор. Огромный  город,
где жизнь не замирала с наступлением темноты, раскинулся  далеко  внизу,
ибо королевский дворец Потала был вознесен на  скалу,  окруженную  тремя
широкими каналами, а башня, в которой  находилась  резиденция  Ти-Сонга,
возвышалась надо  всем  дворцом,  подобно  гнезду  орла.  Ти-Сонг  редко
поднимался сюда: он не любил башни. Высота пугала его, но он надеялся  с
помощью этого страха заглушить другой, гораздо  более  сильный.  Женщину
должны были доставить к нему ещё вечером, до захода солнца. Теперь же до
него  долетал  едва  различимый  звон  большого  колокола:  в  монастыре
Син-Кьен, на горе Алу, монахи-буддисты готовились к полуночнымслужбам.
   - Она находилась совсем недалеко от  Лхассы,  в  доме,  куда  прибыла
тайком ото всех, где молчаливые (а может быть, немые) служанки быстро  и
ласково раздели ее, практически на руках отнесли и положили в  роскошную
ванну, наполненную такой горячей водой, что она едва не закричала, когда
опустилась туда. Но вскоре  уже  не  огонь,  а  приятное  сильное  тепло
окутало ее истерзанное тело, аромат  благовоний  и  бальзамов  проник  в
ноздри, и Фасинг обмякла и погрузилась в забытье. И  даже  перестала  с,
волнением и страхом думать о неизбежной  встрече  с  хозяином  дома.  Ей
стало все равно. Она уцелела после того, как их караван накрыло лавиной.
Каким-то чудом ей удалось поймать лошадь  без  седока,  миновать  ночные
патрули и добраться сюда. Она снова  увидит  его.  Им  она  восхищалась,
будто божеством, преклонялась перед ним и желала его с такой силой,  что
желание это  казалось  кощунственным,  Она  не  выполнила  свою  задачу.
Кахбун-Везунчик погиб вместе с караваном (она пыталась отыскать тело, но
вокруг лежал снег - целые горы снега, а у  нее  не  было  ничего,  кроме
окровавленных пальцев со сломанными ногтями),  и  хозяин  дома,  который
приказывал ей называть себя Жрецом, разгневается и убьет ее. Ну и пусть.
Смерть от руки того, кого боготворишь, - не есть ли это высшая награда?
   Забытье было сладким и желанным. Каждая клеточка  ее  тела  требовала
отдыха. Фасинг вдруг волшебным образом перенеслась в  какой-то  странный
мир...
   Трудно было его описать - в ее сознании не  нашлось  тех  образов,  к
которым можно было бы привязаться и понять, боги населяют этот  мир  или
злые демоны...
   А потом она увидела человека. Близко,  так,  что  могла  бы  до  него
дотянуться. Человек возник из ниоткуда,  из  полоски  неясного  света  у
двери, за  которой  скрылись  молчаливые  служанки-рабыни.  Странно,  но
Фасинг не удивилась его появлению, только вяло подумала,  что  совершает
святотатство (которое по счету?), находясь  перед  глазами  мужчины  без
одежды. Но человек из другого мира не проявил интереса к ее телу. Вместо
этого он вдруг задумчиво произнес:
   - Странно... Вы не упоминаетесь в манускрипте. Но я вас  знаю.  Вы  -
Фасинг?
 
Глава 10 
АРТУР 
 
   - Как вас зовут? - Гм, я оказался  не  слишком  галантен.  Зови  меня
Артур.
   - Дядя Артур?
   Он рассмеялся.
   - Так уж и дядя? Я вроде не старый.
   - Тогда просто Артур. А я просто Алена. Кто вы  по  профессии?  Хотя,
наверно, это что-то жутко секретное.
   - Почему?
   - Ну, вы так деретесь. Это карате или кунг-фу?
   - Всего понемножку. Чуть-чуть карате, чуть-чуть айкидо.
   - Вот здорово! А все-таки вы кто?
   - Кок.
   - Ага, как Стивен Сигал?
   Алёнка Колесникова еще прихрамывала. Ее новый знакомый шел  рядом,  с
расспросами не лез... Да и вообще не лез. Они просто шагали вместе, и им
было хорошо, точно они знали друг друга сто лет.
   - У тебя дома неприятности, - сказал он утвердительно.
   У Алёнки вдруг защипало в глазах.
   - Да ну, - буркнула она. - Одно и то же. Папка с мамой  -  давно  уже
чужие... Совсем чужие, а живут вместе и мучают друг друга.
   Она помолчала.
   -  Ни  за  что  не  буду  так   жить.   Если   полюблю   кого-нибудь,
сильно-сильно, чтобы в огонь и в воду, выйду замуж. А разлюблю  -  уйду.
"Стерпится-слюбится" - это не для меня.
   - Родители сильно скандалят?
   - Не то чтобы скандалят... Папка-то больше молчит. Мама  говорит,  он
чудак, не от мира сего.
   - А кто он по профессии?
   - Ученый-историк.
   "Зачем я ему все рассказываю? - подумала  Алёнка.  -  А  хочется!  До
этого никому не открывала душу,  даже  Валерке  (а  ведь  росли  вместе,
инглиш зубрили вместе с его мамой, та  только  руками  всплескивала:  ну
какая прекрасная пара!)".
   - А "не от мира сего" - это очень плохо?
   - Да нет, не в этом дело, - замялась она. - Просто иногда не поймешь,
любит он меня или так... Не подумайте  чего,  он  добрый-Заступается  за
меня иногда. Только как-то очень робко... А хочется, чтобы по-другому, -
Алёнка подняла глаза и встретилась взглядом со спутником. - Вот как  вы:
жестко и смело! Не рассуждая.
   Он рассмеялся.
   - Ну, это ты хватила. А знаешь, твой отец  мне  кажется  симпатичным,
хоть мы и не знакомь.
   - Он очень умный, - серьезно произнесла Алёнка. -  О  древнем  Тибете
знает больше, чем о собственной квартире.
   - А где он работает?
   - В музее. Научным сотрудником.
   - Что, не доктор, не профессор?
   - Профессор! - усмехнулась она. - К нему профессора  табунами  ходят,
когда им чего-нибудь непонятно... Знаете, кто такой Лангдарма?
   Он нахмурил брови.
   - Боюсь показаться тебе невеждой... Кажется,  это  был  правитель  на
Востоке.
   - Он правил Тибетом в IX веке. У  него  очень  грустная  история.  Во
время праздника  Нового  года,  один  монах-буддист  убил  его  из  лука
отравленной стрелой. Я писала  про  Лангдарму  сочинение.  "Мой  любимый
герой".
   - И тебе разрешили?
   - Ха! Вы бы знали, что писали остальные! У нас в  классе,  я  имею  в
виду. Большинство - так про Ван Дамма или Майкла Джексона.
   - Скажи, - вдруг спросил он, - почему ты бросила гимнастику?
   Она задумалась. В самом деле, почему? Неужели  только  из-за  тренера
Димы? Он не Ромео, она вроде тоже на Джульетту не тянет.
   ("Брось  выпендриваться,  тебе  в  этом  году  все  равно  ничего  не
обломится",    -    это    треп    в    раздевалке,    обычный    диалог
спортсменок-подружек, люто друг друга ненавидящих  к  пятнадцати  годам.
"Кто тебе сказал?" - "Ой, а то я сама не знаю. Главный судья на  регионе
- Ракитина, ты ее помнишь, крашеная мымра с толстой шеей. Она уже  месяц
спит с Валькиным  тренером,  из  "Динамо".  А  насчет  Вальки  они  уже.
договорились: ей - первое место и КМС, а тебя в лучшем случае двинут  на
третье". - "Тебе бы двинуть... В морду! Кроме гадостей от тебя ничего не
услышишь". - "Ха, правда глаза колет! Вот  увидишь".  -  "Да  Валька  на
шпагат-то не сядет". - "Может,  и  не  сядет.  Только  твой  Димочка,  в
которого ты влюблена, ради тебя и пальцем не пошевелит. Заслуженного ему
все равно не видать еще лет восемь... Так чего ж зря надрываться?")
   Алёнка  говорила  и  говорила,  взахлеб,  и  ей  с   каждой   минутой
становилось легче, будто огромный груз падал с плеч.  И  поражалась  про
себя: как она жила раньше? Кому она могла бы поплакаться  в  жилетку  до
встречи с Артуром? Маме? Не смешите меня.  "Глупости  не  болтай,  думай
лучше об уроках. Английский сделала?  Приду,  проверю!"  Папке...  Можно
было бы, он выслушает и поймет... Только вряд ли даст совет.
   - А на каких кораблях вы плавали? На военных?
   -  Сперва  -  на  военных,  когда  служил  на  флоте.  Сейчас  -   на
пассажирских. В этом мало романтики.
   - Это смотря с какой стороны подойти, - философски заметила Алёнка  и
с присущей всем женщинам последовательностью спросила:
   - А вы научите меня так драться?
   Артур взглянул на нее с интересом.
   - Зачем тебе? Девушкам драться не положено.
   - Мужчинам положено, - кивнула она. - Только где их найти-то?
   - А у тебя есть друг?
   Алёнка кокетливо пожала плечиком.
   - Вообще-то есть.  Друг  Валерка.  Да  только  его  самого  еще  надо
защищать.
   Артур не выдержал и рассмеялся. Вид у его новой знакомой  был  такой,
будто она с утра до  ночи  только  тем  и  занималась,  что  спасала  от
различных опасностей молоденьких испуганных мальчишек, а они  плакали  и
цеплялись за нее слабыми трясущимися руками.
   В крошечном кафе у речного вокзала Артур угостил Алёнку традиционными
сосисками на палочке и громадной чашкой кофе. Она  набросилась  на  еду,
точно голодный зверек, виновато поглядывая  на  спутника  {извини,  мол,
вообще-то я дама воспитанная, но жрать охота, сил нет!).
   - С одной стороны, - задумчиво проговорил Артур,  помешивая  ложечкой
сахар на дне чашки, - я  с  тобой  не  согласен.  Твоему  Валере  просто
никогда не доводилось бывать в ситуации,  когда  тебе  грозила  реальная
опасность. Откуда же ты можешь знать, на что он  способен?  А  с  другой
стороны, не всегда  же  кто-то  будет  рядом  с  тобой...  Я,  например,
собирался как раз зайти к одному приятелю, он живет на той улице. А  его
не оказалось дома.
   - Выходит, я обязана своему  спасению  вашему  друту?  -  улыбнулась.
Алёнка.
   - Пожалуй, -  вполне  серьезно  отозвался  Артур.  -  Тем  более  что
когда-то он привел меня в секцию. Его,  кстати,  зовут  Владлен.  Редкое
теперь имя.
   - Да, - согласилась она. - Имена у вас обоих аховые. Артуры  тоже  на
дороге не валяются. Он, как вы, владеет всякими приемами?
   - Владлен работает тренером в  клубе.  Если  хочешь,  мы  можем  туда
пойти.
   - Там учат карате? - спросила она по дороге.
   - Не совсем. Эта система называется "Белая  кобра".  Самозащита  плюс
йога,  плюс  кое-что  из   специ.альной   медицины,   плюс   дыхание   и
релаксация... Вообще много всего полезного.
   - А далеко еще?
   - Уже пришли.
   Артур отворил перед  ней  дверь.  Алёнка  чуть  задержалась,  поискав
глазами вывеску. Но вывески не было.
 
*** 
 
   Руки  у  Козакова  были  большие  и  волосатые.  Туровский  попытался
представить его, сидящим за компьютером, но получилось  не  очень.  Руки
как раз и бы. ли в этом  виноваты:  они  скорее  могли  крепко  обнимать
рычаги какого-нибудь трактора, но не порхать по клавиатуре...
   - Знаете, майор, - сказал Козаков, размахивая  сигаретой,  зажатой  в
толстых пальцах, - я в ваших делах не дока, но детективы  почитываю.  Вы
утверждаете, что убийство заказное,  так  почему  вы  ищете  исполнителя
здесь,  среди  нас?  Человек  тихо  пришел,  сдела