он;
пообещав ей защиту, допустил ее смерть. И он прекрасно осознает, что  со
мной (заказчиком) фактически расправился. Очередь за  исполнителем.  Ох,
мама родная..."
   Сергей Павлович спокойно пересел в поджидавшие его "Жигули", за рулем
которых находился Борис Анченко. Тот сунул  ключ  в  замок  зажигания  и
спросил:
   - А нас не взорвут? Я такое видел в кино:  поворачиваешь  ключ,  и  -
бабах!
   - Нет, - лаконично ответил Туровский. - Он меня теперь беречь будет.
 
*** 
 
   Поверхность Шара была теплой на ощупь. Жрец держал на ней  ладони,  и
перед его глазами крутилось цветное стереокино  -  встреча  Воронова  со
следователем (тот проявил недюжинную изобретательность, чтобы  ее  никто
не зафиксировал: долго висел на хвосте у "Линкольна", прыгнул туда,  что
твой Тарзан, как только  лимузин  тормознул  у  светофора.  Жрецу  стало
забавно).
   Замечательно,  подумал  он.  Через  четыре  дня  в  город   прибывала
делегация   высоких   гостей,   визит   которых,   однако,   широко   не
рекламировался. Это были  партнеры  Воронова  -  представители  крупного
банка-инвестора одной англоязычной страны. Жрец уже знал,  где  и  когда
будет проходить встреча. Гостиница "Ольви" (бывшая "Советская", года три
назад  купленная  каким-то  акционерным  обществом   и   из   клоповника
превращенная в отель  европейского  класса).  Банкетный  зал  на  втором
этаже.  Мистер  Алекс  Кертон,  исполнительный  директор   банка,   Олег
Германович Воронов - член мафии, Сергей Павлович Туровский - следователь
по особо важным делам...
   Они соберутся вместе.
   - Это задание сможешь выполнить только ты.
   Аленка стояла перед ним, точно оловянный солдатик Симпатичная девочка
с копной темно-русых волос и светло-карими глазами.
   - Там совершенная  система  охраны.  Бывшие  спецназовны  из  элитных
подразделений  плюс  кое-какие  технические  новшества.   Они   способны
отразить атаку целого батальона. Единственная реальная  возможность  для
акции - внутри здания, в банкетном зале. Это  парадоксальный  путь,  они
будут ждать нападения по маршруту кортежа... "Узкое место".
   Несколько секунд Аленка внимательно  разглядывала  подробнейший  план
гостиницы.
   - Там могут быть  всего  несколько  телохранителей  -  при  множестве
мешающих факторов: освещение, колонны, столы,  стулья  плюс  посторонние
люди.
   - Правильно. - Жрец  был  доволен.  Мысли  ученицы  совпадали  с  его
собственными. - Как ты представляешь себе путь проникновения?
   -   Горничная,   официантка,   переводчица.   Переводчица,   конечно,
предпочтительнее, можно долго находиться в непосредственной  близости  к
объектам, выбрать момент... Но это в том случае, если  они  не  привезут
переводчицу с собой.
   - И они подумают точно так же,  -  сказал  Жрец.  -  Значит,  решено.
Будешь официанткой. Учти, тебя обыщут с  металлоискателем  и  детектором
взрывчатки.
   Она улыбнулась - впервые за время разговора.
   - Значит, бомбу с "наганом" оставлю дома.
   Он хмыкнул в ответ.
   - А справишься? Телохранителей будет как. минимум пять-шесть человек.
   - Я постараюсь, - сказала Аленка, помолчала и неожиданно добавила:
   - Вы ничего от меня не утаили?
   - С чего ты взяла?
   - Не знаю. Ощущение. Вы чего-то недоговариваете.
   - Перестань, - махнул он рукой. - Все необходимые данные ты получила.
   "Я не сказал ей про Туровского. Он активно занят ее поисками. Что  ж,
тем интереснее игра. Они ищут друг друга - и встретятся. Скоро..."
 
*** 
 
   Игорь Иванович не сразу открыл глаза. Часть его еще пребывала  где-то
далеко, словно во сне, но он уже знал, что это не сон - тот мир  был  не
менее реален, чем то, что его окружало.
   - Ты кричал, - тихо сказала Дарья и нежно дотронулась до его щеки.  -
А знаешь, трехдневная щетина тебе идет. Делает мужественнее внешне.
   - А внутренне? - спросил он.
   - Внутренне ты  и  так  всегда  был  мужчиной  -  стопроцентным,  без
примесей.
   Она  сидела  рядом  с  ним  на  постели,  совершенно  обнаженная,   и
Колесников видел только ее силуэт на фоне светившей в окно  луны.  В  ее
фигуре, даже позе - свернув ноги калачиком, она опиралась одной рукой на
подушку, склонив голову к плечу, отчего тяжелые чёрные волосы падали  на
левую половину лица, - были скрыты колоссальная  чувственность  и  сила.
Колесников разглядывал ее маленькую грудь, тонкую талию, идеальной формы
бедра и чувствовал, что пунцовая краска заливает лицо, точно у школьника
на первом свидании.
   - Дарья, я...
   Она проворно наклонилась и накрыла его губы своими.
   - Не говори ничего. Я сама тебя пригласила. Сама  этого  захотела.  И
нисколько не жалею. Лежи, хорошо? А я пойду сварю кофе.
   - Я доставил тебе хлопоты. Она улыбнулась.
   - Все время хлопотать о самой себе - ужасно скучное занятие.
   И выскользнула на кухню, запахнув на себе длинный халат со свободными
рукавами, делавший ее похожей на большую красивую птицу  (силуэт,  будто
вырезанный из черной бархатной бумаги, опять мелькнул в  бледном  лунном
сиянии, заливавшем комнату). Рассерженный и сконфуженный  монах  куда-то
исчез, и Игорь Иванович вдруг испугался. Он искал и не мог найти в  себе
чувство вины перед Аллой, которое вроде бы, должен был испытать.  Только
страх - он боялся потерять связь с Чонгом. Без  него  у  Колесникова  не
было шансов найти Аленку. У него оставалось равно четыре дня.
   Комната, где он находился, выглядела рабочей мастерской, причем сразу
по нескольким разным специальностям: лоскуты материи на  ножной  швейной
машинке  соседствовали  с  компьютером,  который  чудом   помещался   на
журнальном  столике  (письменный  стол  был  покрыт  опилками  -   Дарья
мастерила книжную полку). Над диваном висел дорогой ковер ручной работы,
на котором живописно смотрелись  два  китайских  меча  с  кисточками  на
рукоятках.
   Поворочавшись, Игорь Иванович откинул  простыню  и  прошлепал  босыми
ногами на кухню.
   Кухня  была   маленькая,   но   словно   сошедшая   с   рекламы   НПО
"Альтернатива".  Все   тут   сияло   чистотой.   Стены   были   выложены
светло-зеленым кафелем с едва  заметной  серебристой  искоркой,  плоские
навесные  шкафы  создавали  аллюзию  большого  пространства.  Сверкающие
тарелки,   стоявшие,   будто   солдатики,   в   ряд,   идеально   чистая
никелированная мойка и набор разных  приспособлений  на  длинных  ручках
рождали ассоциацию со стерильностью хирургического отделения.
   Дарья возилась со сложным "бошевским" аппаратом, в котором можно было
приготовить кофе десятью разными способами.
   - Полгода экономила, прежде чем купить эту дуру,  -  сказала  она.  -
Мама точно меня бы убила, кабы узнала. Погоди, сейчас все будет готово.
   Было тепло и уютно.  Игорь  Иванович  сел  на  табуретку  и  блаженно
вытянул ноги.
   - У тебя был муж?
   Она нисколько не удивилась.
   - Был. Мы разошлись полтора года назад.
   - Он тебе нравился? Гм, извини, вопрос глупый.
   - Он, видишь ли, был слишком хорош для меня. И не уставал  напоминать
мне об этом. Он сейчас работает в одном коммерческом банке. Полтора года
назад получил отдел и сказал, что я ему  не  подхожу  и  он  женится  на
дочери босса. Теперь он не только начальник отдела,  но  и  член  совета
директоров. Странно, наверно, но я рада за него. Отец всегда говорил:  у
мужчины на первом месте должна стоять карьера. А жена - на втором... Или
на двадцать втором, у кого как.
   - И что, - спросил Колесников, - исключений не бывает?
   - Почему же, если есть правила, то должны быть и исключения. Только я
такого не встречала. - Она рассмеялась.  -  Я  рассуждаю,  как  типичная
старая дева.
   Он кивнул на фотографию, висевшую на стене в рамке.
   - Твой муж?
   - Отец в молодости. Он давно  нас  бросил,  но  мама  все  равно  это
хранит. Так что ты видишь перед собой  потомственную  разведенку.  Сюжет
для социальной мелодрамы.
   - Потомственную, - прошептал Колесников. - Потомственную...  О  Боже,
какой же я идиот!
   - Что с тобой? - удивленно спросила Дарья (кофе  в  большой  чашке  в
красный горошек оставался нетронутым, хоть и  был  очень  аппетитным  на
вид:  желто-коричневая  пенка  мерно  колыхалась  по   краям,   испуская
восхитительный крепкий аромат).
   - Мне нужно увидеть одного человека.
   - Кого?
   - Гранина, - ответил Колесников, как будто это что-нибудь  объясняло.
- Он проректор по науке в нашем институте. Гм, может, позвонить ему?
   - Сейчас ночь...
   - Да, ты права. - Он с сожалением положил трубку. - И потом, все  это
слишком...
   - Что?
   Он махнул рукой.
   - Белая горячка. Результат больного воображения.
   "Действительно, - подумалось ему, - воображение у меня еще то".
 
*** 
 
   Солнце в желтых протуберанцах светило ему прямо в глаза, хотя  он  на
него  и  не  смотрел.  Яркие  лучи   отражались   от   снежного   наста,
затвердевшего на пронизывающем ветру.
   Ноги не слушались, он с трудом переставлял их, медленно пробираясь по
развалинам  некогда  великолепного  и  сурового  В  своей  целомудренной
красоте горного храма. Было немного жутковато - он  казался  себе  неким
вестником смерти... Хотя смерть побывала здесь  задолго  до  него.  Тела
воинов-монахов успели застыть и превратиться в подобия ледяных  мумий  -
что ж, можно считать, им повезло: воронье не выклюет глаза и  не  сожрут
плоть земляные черви.
   Какой-то человек в потрепанной  одежде  стоял  на  коленях  спиной  к
Колесникову и беззвучно молился, обратив взор к  священной  вершине  Алу
(монастырь Син-Кьен у ее подножия был превращен  в  груду  обломков,  на
которых чья-то рука грубо  намалевала  правостороннюю  свастику  -  знак
Солнца,  один  из  самых  могущественных  знаков.  Бон).   Человек   был
неподвижен, лишь холодный ветер, играя, дергал за края его одежды.
   "Он совсем замерзнет", - подумал Колесников, несмело подошел сзади  и
мягко сказал:
   - Они умерли с честью.
   Таши-Галла, не удивившись и не повернув головы, тяжело вздохнул.
   - Да... Все, кроме одного, не так ли?
   - Вы знаете, кто их погубил?
   - Чонг был уверен, что это сделал я.  Я  тоже  идеально  подходил  по
приметам: лошадь черной масти, темный  дорожный  плащ,  халат,  расшитый
звездами... Правда, у меня никогда не было такого  халата.  Но  ведь  вы
пришли не задавать вопросы. Вам и так все известно.
   Колесников кивнул.
   -  Убийца  короля  Лангдармы  позволил  рассмотреть  себя   во   всех
подробностях - чтобы потом  его  смогли  описать.  А  сам,  скрывшись  в
укромном месте, изменил свои приметы на противоположные.  Его  никто  не
задержал, он спокойно выехал из столицы.
   - Почему вы так думаете?
   - Другого ничего на ум не приходит. Эта  версия  объясняет  все.  Был
черный халат фокусника - стала меховая накидка странствующего ламы. Была
черная лошадь - стала белая.
   - Где он смог взять белую лошадь? - возразил Таши-Галла. - На  Тибете
это большая редкость.
   Игорь  Иванович  указал  на  труп   монаха   Джелгуна.   Тот   лежал,
придавленный мертвым конем белой масти.
   - На этом коне, вымазанном углем, убийца приехал в Лхассу.
 
Глава 26 
 
   Богомолка проводила  его  на  вокзал,  чего  (он  вдруг  почувствовал
мимолетную горечь) Алла никогда не делала. Они стояли молча на  перроне,
по соседству пьяный мужик  в  майке  загадочного  цвета  пытался  что-то
втолковать громадной, словно афишная тумба,  проводнице.  Та  отпихивала
его мощными руками.
   - Я тебя еще увижу? - спросила Дарья.
   - Обязательно.
   - Врешь ведь. Все мужчины вдруг женщинам.
   Он неловко чмокнул ее в щеку, опасаясь, что она отшатнется  (все-таки
некое ощущение вины  в  душе  угнездилось  прочно).  Дарья  рассмеялась,
прильнула к нему и крепко поцеловала в губы - так,  чтобы  почувствовать
терпкий солоноватый привкус.
   - Иди. Поезд скоро  тронется.  Увидишь  Сережу,  передай  привет.  От
Богомолки.
   Колесникову казалось, что этот привкус сохранился и сейчас,  несмотря
на то что в голове сидела, как гвоздь, единственная мысль: четыре дня.
   Четыре дня.
   Прямо с вокзала по прибытии  он  позвонил  Георгию  Начкебия.  Трубку
никто не поднимал, и Игорь Иванович, чертыхаясь про себя,  набрал  номер
его приятеля по экспедициям Януша Гжельского.
   Заспанный поляк отозвался после девятого гудка.
   - Да, холера ясна! Люсенька, подожди, солнышко. Это я не тебе. Игорь,
как поживаешь?
   - Ян, мне очень нужен Гоги.  Как,  по-твоему,  где  он  может  сейчас
быть?
   - Да известно где. У крали какой-нибудь. А на что он тебе?
   - Долго объяснять. У тебя есть телефон Гранина?
   - Гранина? Кто это?
   - Не придуривайся. Наш проректор по науке.
   - Ах да... Люсенька, куда ты? Это я  не  тебе.  Что  значит,  у  тебя
кончился рабочий день? Тьфу ты. Игорь,  телефон  я  не  помню,  а  адрес
запиши. Это недалеко от телецентра. Через парк и налево. Что  у  тебя  с
голосом?
   - Да вроде все в порядке.
   - Ты  как  будто  десяток  километров  пробежал.  Игорь  Иванович  не
удержался и хмыкнул.
   - Может быть, ты не так уж и не прав.
   Из вещей у него была лишь небольшая дорожная сумка:  Некоторое  время
он размышлял, не заехать ли домой. Потом, отбросив эту идею, двинулся  к
остановке. Странное чувство владело им - он ощущал себя неким призраком,
совершенно чужим в родном городе. Его никто не искал. Он был  никому  не
нужен. Он ничего и никого не узнавал и не хотел узнавать. Он  -  собака,
бегущая по следу.
   Дождь кончился. Просветы  голубого  неба  заставляли  вспомнить,  что
лето-то еще не кончилось, не уплыло... Конец августа.
   Колесников вынырнул из  парка,  минул  телевышку  и  вошел  в  темный
подъезд девятиэтажного дома. И сразу словно окунулся в  другой  мир,  из
света - во мрак,  прохладу,  тишину.  Рабочий  день  только  начался  (у
других,  к  примеру  у  неведомой   Люсеньки,   наоборот,   благополучно
завершился). Даже бабулек на лавочках не было  -  выползут  после  обеда
погреть свои косточки и перемыть соседские.
   Впрочем, нет, кто-то спускался по лестнице - Игорь  Иванович  услышал
торопливые  шаги,  выходя  из  лифта  на  шестом  этаже.  Гранин  жил  в
благополучном доме: на лестнице и в подъезде  было  относительно  чисто,
мусор не валялся кошками не пахло.
   Игорь Иванович уже протянул руку, чтобы позвонить в нужную  квартиру,
да так и застыл на месте  -  тело  сковало  внезапным  холодом.  Толкнув
обитую дерматином дверь (она была не заперта  -  вот,  откуда  появилось
чувство некоей  обреченности:  опоздал...),  он  оказался  в  просторной
прихожей (ну да, улучшенная планировка!).
   Тело проректора по науке  еще  не  остыло,  кровь  бежала  ручьем  из
разбитого затылка.  Колесников  вдруг  поймал  себя  на  том,  что  тупо
разглядывает одежду покойного - короткий  махровый  халат,  обвислые  на
коленях тренировочные штаны, шлепанцы с  кокетливыми  синими  помпонами.
Никогда раньше ему  не  доводилось  лицезреть  Гранина  в  неофициальной
обстановке - это был первый и точно что последний раз.
   "Шаги на лестнице, - вспомнил он. - Шестой этаж, лифт останавливается
рядом, зачем же скакать по ступенькам? Я чуть не столкнулся  с  убийцей.
Мы разминулись буквально на несколько секунд".
   Стараясь не обращать внимания на труп, он метнулся через всю квартиру
к лоджии, возблагодарив Бога, что она не застеклена. Двор был пуст,  но,
перегнувшись через перила  и  чуть  не  потеряв  равновесие,  Колесников
увидел его. Тот двигался через арку на улицу  -  небольшого  роста  (так
показалось), немного  сутуловатый  и  совершенно  седой.  Старичок  был,
однако, в хорошей форме  -  Игорь  Иванович  понял,  что  убийца  (хотя,
собственно, почему убийца?) успеет ускользнуть, пока он будет спускаться
вниз. Безнадежно, черт возьми.
   Несколько долгих минут он стоял, созерцая двор, не в силах  вернуться
в квартиру с трупом. Адреналин  в  крови  иссяк,  Игорь  Иванович  вновь
почувствовал страх и оцепенение, несмотря на то, что даже это чудовищное
в своей жестокости  преступление,  как  ни  парадоксально,  еще  на  шаг
приблизило его к цели.
   Телефон стоял  на  холодильнике.  Колесников,  оглянувшись  на  труп,
подошел и набрал номер.
   - Слушаю, - раздраженно отозвался Туровский.
   - Сережа...
   - О Господи, - обреченно сказал тот. - Опять ты. Что на этот раз?
   - Гранин убит.
   - Твой бывший начальник?
   - Можно сказать и так.
   - Где ты сейчас?
   - В его квартире.
   - Говори адрес.
   Он послушно продиктовал. Трубка помолчала.
   - Вот что. Постарайся там  не  наследить.  Выйди  из  дома  и  посиди
где-нибудь  на  лавочке.  Предварительно:  у  тебя   есть   какие-нибудь
соображения?
   - Да, - с трудом ответил Игорь Иванович. - Я видел убийцу, с балкона.
Приди я чуть раньше - я бы его застал.
   - Хорошо, что не застал. В общем, ты меня понял?
   - Да, да. Закрыть дверь, тело не трогать, выйти из дома и  сидеть  на
лавочке.
   Но он не успел.  Дверь  в  прихожей  стукнула  в  тот  момент,  когда
Колесников положил трубку.
   - Пся крев...
 
*** 
 
   У Януша Гжельского седины не было. И старика он явно не напоминал. "А
кто сказал тебе,  что  старик  -  убийца?"  -  подумал  Игорь  Иванович,
невольно пятясь к окну. Януш  склонился  над  Граниным,  пощупал  пульс,
потом медленно поднял голову.
   - Это ты его, что ли?
   - Чокнулся? Я пришел три минуты назад.
   - Он еще теплый. Зачем  он  тебе  был  нужен?  Игорь  Иванович  пожал
плечами. Спокойствие постепенно возвращалось к нему.
   - А ты сам?
   - У тебя голос по телефону был странный.
   - Что значит "странный"?
   - Грубый. Будто ты готов был кого-то зарезать... Ох, прости.
   - Ты никого не встретил, пока шел сюда?
   - Никого.
   - Старичка в подворотне не видел? Седой, щуплый, чуть сутуловат.
   - Ах, это. Ну, видел мельком, со спины. А что?
   "Я могу Ошибаться, - напомнил себе Колесников. - Доказательств у меня
ни единого, только подозрения.  Выводы...  Нити...  Все  они  тянутся  к
одному человеку".
 
*** 
 
   Старый учитель по-прежнему стоял на коленях -  ледяной  ветер  трепал
концы его одежды.
   - Джелгун? Мой старший ученик - убийца?
   -  А  почему  вы  не  сделали  Чонга  старшим  учеником?  -   спросил
Колесников. - Вы ведь знали, что произошло между  ним  и  Джелгуном.  Вы
видели, как Джелгун оставил Чонга ночевать  под  открытым  небом  забавы
ради. Помните?
   Таши-Галла покачал головой.
   - Вам не понять. Чонг ведь был моим сыном.
   - Я знаю. Поэтому вы и предпочли  умереть,  лишь  бы  не  видеть  его
смерти... И только вы были абсолютно уверены в его невиновности.
   Он указал на тела погибших в бою монахов.
   - Любой из них мог оказаться убийцей.  Кроме  Чонга.  Поэтому  только
Чонга вы могли сделать своим посланником.
   Глаза учителя слезились. То ли от ветра, то ли...
   - Незадолго до  праздников  он  спас  в  горах  одного  юношу.  Почти
мальчика. Вытащил из-под лавины и защитил от разбойников.  Сам  едва  не
погиб...
   Таши-Галла с трудом поднялся с  коленей,  подошел  к  трупу  юноши  и
бережно коснулся его щеки, запорошенной инеем.
   - Его звали Пал-Сенг. Он был круглым сиротой. Говорят,  если  человек
однажды избежал смерти (в караване Кахбуна-Везунчика погибли все,  кроме
него),  то  его  ждет  долгая  счастливая  жизнь.   Будда   распорядился
по-иному...
   Таши-Галла заплакал. Колесников мягко положил ему руку на плечо.
   - Не нужно. Он этого не стоит.
   - Что? - не понял тот.
   - Он не стоит этого, - повторил Игорь Иванович. - Это он убил  короля
Лангдарму. А потом привел сюда бандитов.
   Долго-долго  они  стояли  рядом  молча.  Потом  Таши-Галла  осторожно
произнес:
   - Продолжайте. Говорите все, что вам известно. Колесников вздохнул.
   - Собственно, Пал-Сенг - и убийца и  жертва  одновременно.  Когда-то,
наверное в раннем детстве, он попался на глаза  Юнгтуну  Шерабу,  и  тот
разглядел в нем большие скрытые способности... Того же  рода,  что  и  у
вас, - Шар принял его, Пал-Сенга стали