Menschheit  gewe-sen   zu  sein,  aus  biblischen,
griechischen und  lateinischen Schriftstellern gemeinverstandlicli erwiesen"
("Притязания Пруссии  на Прибалтику,  на рай  древних  -- первую колыбель
человечества, по всеобщему согласию  обоснованные  библейскими, греческими и
латинскими  писателями  и вытекающие из  сочинений оных". Странно  совпадают
порою имена:  Хассе  звали и  того лейпцигского университетского профессора,
который  в своей книге  "Das deutsche Reich  als Nationalstaat"  (Германский
рейх как  национальное  государство),  изданной в  Мюнхене  в 1905 году, как
дважды два доказывает, что вся Венгрия, такой, как она есть, создана немцами
(Ungarn ist von Deutschen ge-schaffen).
     Саму книгу  разыскать я не смог, так что до сих пор понятия не имею, на
каком  основании этот  несомненно чрезвычайно  ученый сочинитель  поместил в
Пруссию родину  Адама и Евы. На  то,  что выкладки  мейстера Хассе  не  были
гласом  вопиющего в пустыне,  а вызвали широкий отклик, я  нашел указание  в
воспоминаниях   Леона   Гозлана.   Язвительный,   необыкновенно   остроумный
французский писатель встретился однажды с неким  немецким филологом, который
прочитал ему лекцию о красоте немецкого языка, эффектно завершив ее тем, что
первая  супружеская чета, проживавшая в  раю,  говорила по-немецки. -- Очень
может быть,-- кивнул Гозлан,-- потому-то их оттуда и изгнали...

     БИБЛИОТЕКА ЦАРИЦЫ САВСКОЙ

     В  XVII  веке  прошел  слух,  что  в Абиссинии  сохранилась  в  целости
библиотека царицы Савской. Кто  и  когда пустил эту  библиографическую утку,
неизвестно,  но  с нею  я встречался не однажды. Серьезные  научные книги  с
восторгом сообщали,  что папа  Григорий XIII (1572-- 1585) послал двух своих
ученых  людей  в  Абиссинию,  где они  проделали  большую  исследовательскую
работу,  результаты  которой  были  записаны. Согласно  этим  исследованиям,
чудесная библиотека библейской царицы действительно существует. Хранится она
в монастыре на горе Амара. Основателем ее был царь Соломон, который в каждый
из  своих  визитов  к  царице  Савской  одаривал  ее ценнейшими  рукописными
произведениями. О пополнении библиотеки  Соломон заботился и позднее. Каждый
год он  посылал в Абиссинию новые издания. Что  до сокровищ библиотеки, то в
ней  имеются не только  все святые  книги, но  и книги  Сивилл. Среди прочих
неизвестных  Европе книг содержится там и книга Еноха  о  стихиях  и  прочих
физических явлениях, книга Ноя о математике и церемониях и  книги Авраама --
запись его философских бесед в дубраве Мамре. Более того, словно для полноты
будущей сенсации, царица Савская  присовокупила к библиотеке  и  собственные
сочинения,  которые  все  до  одного сохранились. И  чтоб  даже недоверчивые
ученые  не  смогли  обнаружить утку, неизвестный  мистификатор преподнес  ее
утопленной в ушате белены: библиотека насчитывает десять миллионов сто тысяч
книг, которые написаны на белом пергаменте и заключены в шелковые футляры.
     Итальянские  колониальные   войны  основательно   засорили  легендарный
источник. Ни на горе Амара, ни в каком другом месте написанные на пергаменте
и заключенные в шелковые футляры книги обнаружены не были. Во всей Абиссинии
только у негуса оказалась  небольшая домашняя библиотечка, на полках которой
стояли  не  тысячевековые  сочинения  пророков,  а  современные  французские
бульварные романчики.



     ЭПИДЕМИЯ ЗАГЛАВИЙ




 * ЭПИДЕМИЯ ЗАГЛАВИЙ


     Своим названием книга представляется читателю как  незнакомый  господин
--  вежливо  приподнимая  шляпу или  надменно  кивая в  зависимости от того,
какого  мнения  о  самом себе этот незнакомец. Порою холодным  тоном коротко
сообщает  лишь  свое  имя,   а  порою  с  учтивостью,  ищущей  благоволения,
чрезвычайно  подробно  излагает  все  сведения  о  себе.  Подобно  тому  как
существует  история  моды  на  шляпы,  имеется  и  история  моды  на книжные
заголовки. И так  же как на первый взгляд  маловажная история моды  на шляпы
много  проясняет для историка культуры,  мода  на  книжные заголовки, будучи
небольшим,   но  небезынтересным   украшением   огромного   здания   истории
просвещения, под пристальным вниманием исследователя может высветить  немало
важных факторов. Главный закон моды  --  стремление к новому.  Кто-то
когда-то  придумал заголовок "Зеркало". И тут  же по всей Европе,  как грибы
после   дождя,  расплодились   многозначные  и  многообещающие   "Speculum",
"Spiegel", "Miroir",  "Mirror",  "Specchio"  и "Tukor".  Когда  в  моде были
заглавия короткие, никто не смел давать изданиям заглавий длинных. Но  когда
в  эпоху барокко стали  пышнеть парики, осмелели и книжные заглавия:  начали
вытягиваться, распространяться, превращая обложки и авантитулы в полновесные
книжные страницы. Всех этих чудо-насекомых наколоть на булавку невозможно, и
потому я ограничусь только выборочной коллекцией.

     ДУШЕСПАСИТЕЛЬНАЯ АПТЕЧКА

     Никто  уже  не  помнит  имени сочинителя,  который книгам,  посвященным
нравственности,  впервые дал название "душеспасительные". Но именно в  XVI--
XVII  веках это словцо необыкновенной  эпидемией охватило всю  назидательную
литературу Европы.
     Душецелебная аптечка  аптекаря-душеслова.  Какой  изящный, какой
привлекательный  заголовок!  И  пошло.  Родились   десятки,  сотни,   тысячи
подражаний и вариаций. Расплодились они и в Венгрии. Вот, например:

     "АПТЕКА ДЛЯ ДУШИ",
     "ПЛАСТЫРЬ ДЛЯ ДУШИ",
     "ДУШЕЦЕЛЕБНОЕ МОЛОКО",
     "ДУШЕВЗОРНЫЙ ОКУЛЯР",
     "ДОРОЖНЫЕ РАСХОДЫ ДУШИ",
     "СОКРОВИЩНИЦА ДУШИ",
     "АРСЕНАЛ ДУШИ".

     Но это лишь бледное  подобие "душевных" и "духовных" заглавий, которыми
наводнили литературу писатели Западной Европы. Германия:

     "ЛЬВИНЫЙ РЫК ДУШИ".
     "PISCINA SPIRITUALIS,

     или Духовные ванны, в  которых болящие, ослепшие  и немощные души могут
омыться и исцелиться бальзамною влагой раскаяния".

     "ДУШЕСПАСИТЕЛЬНЫЙ НОЧНОЙ КОЛПАК, СКРОЕННЫЙ ИЗ УТЕШИТЕЛЬНЫХ РЕЧЕНИЙ".

     "ПОМОЧИ, СВЯЗУЮЩИЕ  ДУШУ  И  ПЛОТЬ, или  Благочестивые советы на пользу
духа и тела".
     Французы были изысканнее:

     "ДУХОДОВЕРИТЕЛЬНАЯ  ПОДУШЕЧКА, НЕОБХОДИМАЯ  ДЛЯ ОТТЯГИВАНИЯ ГРЕХОВ  И

ВОДВОРЕНИЯ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ".
     Немецкий  "душеспасительный  ночной  колпак"  худо-бедно применить  еще
можно,  но  каким  образом   надлежит  использовать  подушку  для  исповеди,
французский  автор   не  объясняет.  Ход  мыслей  сочинителя  этой   книжки,
опубликованной в Дуэ, был, вероятно, непрост, потому что другой своей  книге
он дал еще более хитроумное название:

     "САПОЖНЫЕ ЩЕТКИ ТЩЕСЛАВИЯ".
     "КОРОБОЧКА   С  ДУХОВНЫМ  НЮХАТЕЛЬНЫМ  ТАБАКОМ,  ПРЕДНАЗНАЧЕННЫМ   ДЛЯ
ОЧИЩЕНИЯ
 БЛАГОЧЕСТИВЫХ ДУШ ПОСРЕДСТВОМ ЧИХАНИЯ".

     "ДУХОВНЫЙ КЛИСТИР ДЛЯ ДУШ, В КРОТОСТИ СВОЕЙ СТРАДАЮЩИХ ОТ ЗАПОРА".


     Очень  долго не удавалось напасть на след этой потрясающей книги, нашел
ее  Пеньо, и  в  одной  из  своих работ  (Livre  des  signularites --  Книга
редкостей, с. 366) привел из нее отрывок. Цитата интересная. Доказывает, что
автор  хочет  добра,  хотя  его  "духовное"  орудие  бьет  несколько  дальше
избранной цели.
     Сочинитель  бичует  тех   великосветских  женщин,   которые  пользуются
косметикой.

     НАЕМНИКИ ДОНА РАМИРЕСА


     Трактат испанского ученого:
     "ПЕНТАКОНТАРХ, или Офицер во главе полусотни солдат, наемников Рамиреса
де  Прадо,  что под  его  предводительством  разят  множество всяких  чудищ,
вредящих науке, и обращают тайное в явное".
     Этот боевой заголовок открывает, однако, сочинение не по военному делу,
а мирную  философскую штудию. Пятьдесят бравых наемников -- не что иное, как
пятьдесят глав  книги.  Чем больше выпускалось  книг, тем ретивее стремились
обратить на себя внимание малоизвестные авторы, давая названия  одно нелепее
другого.

     "ШКАФЧИК ДЛЯ ОЧКОВ,

     или  Новая  и  чрезвычайно  полезная  книга,  которая  учит  тому,  как
исправлять  слабое внутреннее  зрение милосердными наставлениями  в способах
применения очков для близорукости и дальнозоркости".
     Подобная же оптическая идея породила, вероятно, и венгерский

     "ДУШЕВЗОРНЫЙ ОКУЛЯР"

     и дала название английскому религиозному спору:
     "ПЕНСНЕ ДЛЯ ГОСПОДИНА X. Л.-- ФУТЛЯР ПЕНСНЕ ГОСПОДИНА X. Л.".
     Сравнения, извлеченные  из гардероба, не исчерпались "душеспасительными
ночными  колпаками"  и  "помочами". Мы знаем, что помочи,  подтяжки  вошли в
обиход лишь  с  модой  на  панталоны,  а  раньше штаны  крепились  к камзолу
шнурками. На этой основе и возникло название, приманивающее читателей:

     "ШНУРКИ И ШНУРОЧНЫЕ ДЫРОЧКИ ДЛЯ ШТАНОВ ВЕРУЮЩИХ"


     Раз найденная гардеробная идея развивалась:

     "ТУФЛИ НА ВЫСОКИХ КАБЛУКАХ ДЛЯ ТЕХ, КТО НЕУКЛЮЖ В ДОБРОДЕТЕЛИ",
     "НИЖНЕЕ БЕЛЬЕ ДЛЯ ДОБРОДЕТЕЛЬНЫХ ДАМ"

     (названия  глав  этой  книги:  "Домашние  туфли  покорности",  "Пеньюар
хорошего поведения"  и т.п.). Гардеробные  метафоры естественно сочетались с
гастрономическими:

     "НЕСКОЛЬКО ПРЕКРАСНЫХ СДОБНЫХ ХЛЕБЦОВ,

     испеченных  в духовке милосердия и  заботливо  преподнесенных  цыплятам
веры, воробьям души и ласточкам благодати".

     КРОШКИ, СОБРАННЫЕ В КОРЗИНКУ


     Мастером таких изысканных заглавий был в  Венгрии Жигмонд Чузи, который
не остановился на "СДОБНЫХ  ХЛЕБЦАХ,  ИСПЕЧЕННЫХ  В  ДУХОВКЕ  МИЛОСЕРДИЯ"  и
написал еще две подобные книги:
     "ТРИ ЗАИМСТВОВАННЫХ ИЗ ЕВАНГЕЛИЯ ХЛЕБА ДЛЯ УТОЛЕНИЯ ДУШЕВНОГО ГОЛОДА" и
     "КРОШКИ,  СОБРАННЫЕ  В КОРЗИНКУ,  или  Кратко  изложенный  божественный
глагол".
     Написал  он  и книгу под  заглавием "Благозвучные  рулады свирели", но,
видимо, не удовлетворился  скромным заголовком  и  в своем  следующем  опусе
прибегнул к более звучному музыкальному инструменту.  "Евангелическая труба,
которая своим звуком не  только более решительно  сокрушает  стены Иерихона,
но, смягчая  и услащая свои  рулады,  стремится вывести на  путь распознания
благодати  прежде  всего  простодушных  посредством  подробного изложения им
таинств нашей истинной  веры, объединяя обе свои задачи в намерении склонить
людей к искреннему раскаянию" (Братислава, 1824).

     МОРОЗНИК И ЛОМАНЫЙ ГРОШ

     (Морозник -- растение, применяемое в медицине. Примеч. Пер.)

     Модными  были и  такие  заглавия,  которые  каламбурно  обыгрывали  имя
автора.  Название одной из венгерских медицинских диссертаций, защищенной  в
1834 году, гласит: "С темой "Морозник и его применение" претендует на звание
доктора Имре  Морозниковски".  Мода проникла  в  Венгрию  из-за  границы.  В
немецких  университетах сложилось правило, по которому соискатель докторской
степени выбирал тему, перекликавшуюся по смыслу с именем  соискателя. Мюллер
(нем.   мельник)   излагал   мельничное   право,   Бирманн   (нем.
пивовар)  говорил  о  вреде  пьянства, Лэммерманн  (овчар)  анализировал
экономику  овцеводства,  Ротмалер  (нем.  рисующий  красным)  избирал
предметом искусство  живописи,  Фабер же,  ввиду  того,  что faber ferrarius
значит  по латыни  "кузнец",  суммировал юридические проблемы, возникающие в
кузнечном   деле;   Хаазе  (нем.   заяц)   докладывал   о   проблемах
кролиководства, Барт (нем.  борода) обращал интерес исследователей на
историю ношения бороды. Блистательный пример продемонстрировали братья  Цане
(нем.  зуб)  из  Лейпцига.  Писали  они,  естественно  же,  о  зубах.
Латинское  dens,  обозначающее  "зуб",--  слово  звучное и очень  напевное в
различных своих  формах, особенно красиво звучит  оно в  предложном  падеже:
dente.  Двое  способных  молодых  людей,  ничтоже сумняшеся,  перевели  свою
немецкую  фамилию  на  латынь  и  объявили  о защите  совместной  докторской
диссертации:
     Annuente Summo Ente de Dente,  Praesidente  M.Johanne Dente Respondente
Christophoro Dente Disputabitur publice .

     ("Объявляется публичное обсуждение высшей сути о  зубах, докладывает
Иоганн Денте, отвечает Христофор Денте" (лат.))

     Игра слов проникла даже  в  надгробные речи. Так, некролог, посвященный
некоему  Дайкселю  (нем.  оглобля),  был  опубликован  в  газете  под
заглавием

     "УСТРЕМЛЕННАЯ В НЕБО ОГЛОБЛЯ".


     А   траурная   речь  на  смерть   некоего  Блазера  (нем.пузырь)
называлась
     "ВОЗДУШНЫЙ ШАР ДУШИ, влекомый в небеса зефирными ветрами утешения, и т.
д.".

     Среди миниатюрных изданий Библиотеки имени Сечени нашел  я книжечку без
указания  места  и  года издания, посвященную  венгерскому  философу  Йожефу
Фогараши-Папу  (XVIII  в.).  Автор  книжечки  поэтически свободно  переделал
Фогараши в  Фагараши (от  венг.  "мелкая монета")  и сыграл на  этой фамилии
следующим  образом:  "Величайший ученый-философ,  профессор и  доктор  Йожеф
Фагараши Пап,  превращающий в  золото дешевый  металл, в руках которого даже
ломаный  грош  становится изобильным  чистым  золотом;  прославленный
венгерский алхимик и т. д.".  Известно, что этот ученый с европейским именем
привез на родину из Голландии много всяческих премий: премию в 30 золотых от
влиссенгского ученого общества, 80 золотыми он был награжден в Гаарлеме и 50
-- в Лейдене. "Сколько же  будет их таких,-- вздыхает автор,-- которые вслед
за нашим Яношем смогут  привезти на  родину столько золотого руна из Колхиды
ученых?"
     Но    нет   предела   совершенству,   примером   чего   может   служить
наиабсурднейшая  словесная   игра,  какую  затеял   с   собственным   именем
французский адвокат из Доля Прюдан де Сен-Мори, известный своей эпохе юрист,
написавший хорошую книгу  о своей профессии  "Pratique et style  judiciaire"
(Стиль юридической практики), Лион, 1577. Книга выдержала несколько изданий,
и все бы ничего, если бы на титульном листе  вместо имени автора не блистало
латинское изречение, рябое от подпирающих его цифр:

     ARDUUS ANIMO
     14 22 4 3 9 10 20 6 8 19 26
     VINCIT
     21 23 15 16 25 24
     ЕТ PRODEST
     57 1 2 18 11 12 13 17


     (Сильные духом побеждают и приносят пользу (дат.))

     Это  мудрое  латинское  изречение  есть анаграмма, сконструированная из
имени автора. Если  расставить  буквы в порядке натурального числового ряда,
Получится латинизированное имя автора:

     PRUDENTIUS
     1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
     DE
     11 12
     SANCTO
     13 14 15 16 17 18
     MAURITIO
     19 20 21 22 23 24 25 26



     ОТ СОРОКА ТРЕХ СТРОК ДО ЧЕТВЕРТОЙ СТЕПЕНИ НИЧТО

     Представителей одной  из  групп безумцев от  литературы Ломброзо назвал
графоманами.  К  графоманам он  причислял  и  тех,  кто  дает  своим  книгам
чрезмерно  длинные  заглавия.  Как пример  приводит он попавшуюся ему в руки
книгу, заглавие которой состояло  ни больше ни меньше, как  из  восемнадцати
строк! Если бы Ломброзо была известна мода на чудовищные книжные заголовки в
эпоху барокко,  он  бы не  назвал сумасшедшим  автора невинного 18-строчного
заглавия.  Настоящий барочный  заголовок  с 18  строк  только  начинается  и
кончается  лишь там, где ставит точку издатель, борясь  за место для  своего
имени,  города   и  даты  издания.  Самым  длинным  заголовком,  с  каким  я
встречался,  был заголовок знаменитой книги Уильяма Принна "Histrio-mastix",
изданной в Лондоне в  1633 году. И хотя для  того,  чтобы  предавать анафеме
театр и актеров, в  распоряжении  автора  было более тысячи страниц, злобный
пуританин  втиснул в авантитул 43-строчное заглавие,  шрифт которого по мере
приближения конца страницы становился все меньше и меньше, пока не перешел в
так  называемый  "диамант"  (1,5  мм). Нет,  несправедливо  называл Ломброзо
раздувателей книжных  заглавий сумасшедшими. Принн, например, был фанатиком,
а отнюдь не  безумцем. Тогдашний суд воспринял книгу  чрезвычайно  серьезно,
настолько серьезно, что приговорил Принна к позорному столбу, отсечению ушей
и последующему  заключению в  тюрьму. Авторы длинных заглавий -- всего  лишь
люди со странностями. И они проявляют свои  странности  в заглавиях так  же,
как  их собратья, известные  под именем чудаков, вкладывают  силы  каждый  в
своего "конька". Что при всем при том не мешает им быть умными людьми. Есть,
конечно,  книги, в которых  странности гнездятся не только в заглавиях, но и
расползаются  по всем  страницам.  Первым  дидаистом  был, вероятно, француз
Лассэли, который  в 1833 году издал  книгу под названием "Злодейства  нашего
современника  Триальфа перед  самоубийством".  Это  многообещающее  название
автор стремится подкрепить  и  объяснить в  помещенном под  ним эпиграфе,  в
котором,  по-видимому, стремится  сформулировать заодно и идейное содержание
книги, и свое мировоззрение: Ах!
     Эх! Хе!
     Хи! Хи! Хи!
     Ох!
     Хю! Хю! Хю! Хю! Хю!

     В 1650 году некий Сикс Болдриан Вурмшнайдер, издатель, борясь с застоем
на немецком  книжном  рынке, придумал  для  одной  из своих  книг  следующий
заголовок: "Трах-бах, трам-та-та-там, та-та-та-та!
     Что случилось?
     Зачем трубят и барабанят?
     А потому,  что нынче ползут со всех сторон премерзкие козявки, подобные
червям или тараканам!"

     Словом  "козявки" взбалмошный автор обозначил  человеческие слабости  и
пристрастия и  в  каждой главе  раздавливал  по  одному из  таких насекомых.
Рядами    гибли    козявки-танцы,     козявки-игры,     козявки-есть-и-пить,
козявки-обманы, козявки-украшения, козявки-песни-и-стихи. И вся  эта книжная
козявка в целом выдержала четыре издания! Среди сочинителей книг встречаются
в истории и музыканты, такие, например, как  М. Фурту, издавший  в 1845 году
положенную на музыку назидательную поэму под названием

     "ОЧЕРК В РИТМЕ CANTUS PLANUS


     (Одноголосное литургическое пение (лат.))
     о пользе земледелия и о пропаганде карты Франции в том же ключе".

     Трудно  устоять  перед  искушением   процитировать  фрагмент  из  этой,
несомненно, эпохальной книги. Музыкальная  ремарка: исполняется в  быстром и
задушевном  ритме,   ибо   быстрый  ритм  стимулирует   память.   Глава  "Об
удобрениях": Vous remarquerez qu'une charette a fumier
     Que d'un metre cube doit etre chargee,
     Mais de fumier bien fermente
     Et en partie decompose:
     Ce fumier doit aussi peser
     De sept a huit cents kilos a peu pres etc.
     (Вас прошу учесть без лени,
     Что телега удобрений
     Составляет метр в кубе:
     Восемь центнеров то будет.
     Хороши воловьи кучи,
     Лошадиные же лучше,
     Что до коз, овец помета,
     В еще большем он почете:
     Больше силы в их отходах,
     И идут под что угодно...)

     Есть, конечно, среди сочинителей и настоящие сумасшедшие. Таковым  был,
вероятно, амьенский советник Жан Демон, озаглавивший свою книгу:
     ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЧЕТВЕРТОЙ СТЕПЕНИ НИЧТО, НЕЧТО И ВСЕГО;
     извлеченная далее квинтэссенция из четвертой степени Ничто и ее функций
с  приложением  учений священной  магии и  способов благочестивого вызывания
демонов с целью установления причин бедствий Франции и методов их устранения
Амьен, 1594.
     Другой  сумасшедший,  М.  Вильом, посредник  по брачным  делам, попал в
лечебницу. Там он написал книгу, название которой безусловно свидетельствует
о болезни, но содержащиеся в  нем материальные  расчеты говорят  о далеко не
рядовом и весьма практичном уме:

     ПРОБУЖДЕНИЕ М.  ВИЛЬОМА, СПАВШЕГО  В  ШАРАНТОНЕ, И ВОЗВРАЩЕНИЕ  ЕГО  В
МИР.
 Если все сумасшедшие Европы купят мою книгу, то я  спасен. Стоит она б
франков,  что дает  при подсчете по одному сантиму на сумасшедшего. Заказать
ее можно в Шарантоне, у автора: галерея св. Петра, 15-я  палата,-- а также у
всех  книготорговцев.  Париж, 1818.  XVI страниц  предисловия и 315  страниц
текста!

     "КАМНИ ВЕНЕЦИИ"-- ЮВЕЛИРНАЯ КНИГА?

     Трудно  рассудить  Шопенгауэра  и Лессинга. Последний  требовал,  чтобы
заглавие точно выражало содержание книги. Первый же считал достаточным, если
название книги носит характер монограммы. Конечно же, плохой заголовок может
повредить  и  хорошей  книг