ей в плечо впилась грубая рука, заставившая ее повернуться. Злобно скалясь, Ральф смотрел на нее сверху вниз.
     - Хватит, поигрались, сестричка, - сказал он.
     Прежде чем Андреа нашлась что ответить, противница подскочила к ней и попыталась снова отнять фигурку.
     - Вали-ка ты отсюда, Берти, - рявкнул на нее Ральф. - Тебе нечего совать сюда свой нос.
     - Но ведь это я нашла, Ральф, - упрямилась побирушка.
     - Это моя штучка, - снова свирепо рявкнул на нее Ральф. - А теперь убирайся, да поживее, а не то я, пожалуй, шепну твоему старику, что ты лезешь куда не просят, и тебя надо поучить малость хорошим манерам.
     Берти неохотно удалилась, бурча под нос ругательства, и Андреа осталась лицом к лицу с Ральфом.
     - Хы, да ты никак надумала выследить меня? Надумала перехитрить старину Ральфа? Это не лучшая выдумка, милая мисс Олбрайт, - глумливо скалясь, сказал он.
     - Я... Я вовсе не... - смущенно прошептала Андреа.
     - Не смей мне врать, бабенка! - прорычал Ральф, встряхнув ее так, что у нее застучали зубы. - Я не слепой и не дурак!
     - Ну хорошо! - попыталась она собраться с духом. - Я... следила за тобой.
     - Хотела крысенка отыскать, - продолжил он.
     - Да, - прошептала она. - А почему бы и нет?
     - Потому, что я с тебя сдеру за это штраф. Еще две тыщи, - отвечал он со злорадной улыбкой.
     - Чего-то подобного я и ожидала, - пожимая плечами, холодно произнесла Андреа. - Непонятно только, к чему называть такие цены. Ваша бухгалтерия все равно будет работать в вашу пользу, мистер Маттон. Мне не собрать и десятой доли того, что ты от меня хочешь.
     - Да неужели ж я буду обманывать такую милую куколку, как ты, миссис? - глумливо спросил он.
     - Равным образом как и делать предметом торговли своего собственного сына, - запальчиво отвечала она.
     - И я продам его по самой высокой цене, можешь не сомневаться, - нимало не смущаясь, закончил он. - И учти, что цена будет расти - чем дальше, тем больше. А ежели ты опять выкинешь пакость навроде сегодняшней, то попомни мои слова: я и торговаться с тобой не буду. Разорву нашу сделку, и ты никогда не получишь крысенка назад.
     Тут его взгляд упал на бронзовую фигурку, которую Андреа все еще сжимала в кулаке.
     - И не пытайся впредь подсовывать мне вместо товара такое дерьмо, как это. На кой черт мне эта фитюлька? Это что, дверная ручка с крыльца какого-нибудь богатея?
     - Я просто подумала, что она понравится лично тебе, - горько улыбнувшись, отвечала Андреа. - Уж очень вы похожи.
     - Ты лучше не цепляйся ко мне, милашка, - злобно сощурившись, пробурчал Ральф. - А то как бы хуже не вышло. И впредь старайся таскать свои пакеты почаще и пихать в них побольше барахла. Крысенок так пищит, что всерьез начал действовать мне на нервы, и чем быстрее ты заплатишь его долг, тем лучше будет для всех нас. Мы ж никому не хотим зла, так, детка?
     - Попробуй только дотронуться до него своими грязными лапами! - воскликнула Андреа, гневно сверкая фиалковыми глазами, а внутри содрогаясь от страха, - и я клянусь, что найду способ свернуть твою гнусную шею!
     - И станешь платить мне за это еще больше! - расхохотался негодяй.
     - Я бы, может, и попыталась платить, но учти, что полиция уже знает о кражах, и все стали запирать свои вещи на ключ. Теперь мне не подобраться к ним так запросто - меня тут же схватят.
     - Чего же ты раньше не сказала? - спросил он ее почти дружелюбно. - Нешто я оставлю без помощи своего партнера?
     - Я не ваш партнер, мистер Маттон.
     Он не обратил внимания на ее возражение, извлекая из кармана связку каких-то странных предметов, которые Андреа видела впервые в жизни. Он принялся демонстрировать их один за другим, попутно поясняя их назначение.
     - Вот это - отмычка. Ты только вставь ейную бородку до конца, и она откроет тебе любой замок - хучь на шкафу, хучь на сундуке. Это, - он продемонстрировал ей три изогнутых в дугу предмета разной толщины, - отмычки тож, только для самых махоньких замочков, - и он извлек следующий предмет, напоминавший по виду ножницы. - А эти щипчики прячут в ладонь. Самые шустрые щипачи могут ими срезать побрякушки у чувихи с шеи или даже с ушей, ровно когда она в них выгуливает напоказ. Ты только не робей да поднавострись орудовать этими штучками, и у тебя в момент окажутся и камешки, и навар - сколько захочешь.
     - Я так полагаю, что чувиха - это та, кого обокрали, а что такое щипач?
     - А это спец по камушкам, детка, - не скрывая удивления такой ее необразованностью, хихикнул Ральф. - Такой же вор, как ты, только пошустрее.
     - А навар?
     - Деньжата. Монета или капуста. Кое-кто зовет их сахарком, кое-кто подмазкой.
     - Когда речь идет про деньги в твоих руках, я могу назвать их только ворованными.
     - Да зови как хочешь. Только не ленись таскать мне побольше. Доставляй каждую неделю в отель, как договорились, и с твоим бесценным Стиви будет все о'кей. И не вздумай срок пропустить или следить за мной - я враз отниму у него жратву.
     - Я не смогу принести тебе пакет на следующей неделе, и потом тоже не смогу, - побледнев, сказала Андреа.
     - Ты что, шутки шутить вздумала, детка? - Улыбка Ральфа снова стала походить на звериный оскал.
     - Нет, просто моя хозяйка собирается поехать вместе со мною на Столетнюю выставку в Филадельфию, и я точно не могу сказать, как долго мы там пробудем, - вот и все.
     На физиономии Ральфа отразилась усиленная работа мысли, но через минуту с алчным блеском в глазах он, к удивлению Андреа, пробурчал:
     - Валяй. Там ты наверняка сумеешь натаскать побольше. С теми штучками, что я тебе дал, ты запросто вернешься с мешком барахла и враз сможешь выкупить своего крысенка, а я стану богач навроде короля. - Заметив явное недоверие на ее лице, он добавил:
     - Можешь не беспокоиться за своего ублюдка. С ним ничего не случится, покуда ты меня слушаешься. А вздумаешь перечить - тут же пожалеешь. И не сумлевайся - я разыщу тебя мигом, стоит тебе вернуться в город.

ГЛАВА 4

Филадельфия - июнь, 1876

     Прошло почти три недели с той памятной беседы за ленчем между Брентом и Кеном, и вот в конце июня Брент стоял, изучая обстановку, в просторном холле отеля "Континенталь" в Филадельфии. С помощью такого чудесного средства, как телеграф, он смог зарезервировать себе апартаменты в этом солидном заведении, где во времена оные соблаговоляли останавливаться президенты и особы королевской крови. И теперь, глазея на бесчисленное количество постояльцев, торопившихся по своим делам и толпившихся в холле, Брент не без основания удивлялся, как у администрации отеля нашлось место, чтобы принять здесь и его скромную персону. Казалось, что не только отель, но и весь город кишит посетителями и туристами, жаждущими ознакомиться с чудесами Столетней выставки. Брент, конечно, не был в этом смысле исключением, однако его визит в Филадельфию не был связан лишь с одним любопытством к достижениям прогресса. Он прибыл сюда по приглашению агентства Пинкертона, которое организовал для него Кен. По правде говоря, Брент поначалу удивился, что предложение Кена не оказалось шуткой. Еще больше его удивило то, что ему предложили отправиться не в Вашингтон, а в Филадельфию. Кен быстро разъяснил это недоразумение.
     - Судя по всему, наш воришка переехал, по крайней мере временно, поскольку поступили сведения о ряде сходных с прежними пропаж из Филадельфии. В Филадельфии сейчас проходит Столетняя выставка, и именно там сейчас собрались самые богатые сливки общества. А это всегда служит приманкой для всех преступников, от примитивных карманников до виртуозов своего дела. И нет ничего удивительного, что нашего потенциального клиента тоже повлекло туда.
     - Но почему ты считаешь, что имеешь дело именно с тем самым "клиентом"? Ведь ты сам только что сказал, что подобные мероприятия притягивают воров со всего света, и ответственным за происшедшие в Филадельфии кражи может быть совершенно другой человек? Ты не думаешь, что тот, кто тебя интересует, по-прежнему орудует в Вашингтоне?
     - В Вашингтоне кражи прекратились, - кивая головой, возразил Кен. - По крайней мере те, которые я обязан расследовать. И к тому же установлен ряд сходных обстоятельств, сопутствующих кражам в Вашингтоне и кражам в Филадельфии. Наш воришка имеет странную привычку оставлять место преступления в удивительно опрятном виде, зачастую даже более опрятном, чем до кражи.
     - Он что же, не жалеет времени на то, чтобы вытереть пыль и вытрясти ковры после того, как совершает кражу? - со смехом спросил Брент.
     - Не совсем так, но мы должны учитывать этот факт, если хотим вести расследование всерьез, чтобы не упустить его. Или ее. Нельзя исключать и возможности того, что крадет женщина, тогда многое становится понятно.
     - Та имеешь в виду эту самую привычку быть аккуратным? - удивленно осведомился Брент. - Неужели ты так недальновиден, Кен? Да я с ходу могу назвать тебе с полдюжины джентльменов из моего ближайшего окружения, которые педантичны до отвращения. Они вызывают у меня дикое раздражение, потому что я по сравнению с ними выгляжу полнейшим неряхой, и моя драгоценная матушка всякий раз напоминает мне об этом как об основной причине того, что я до сих пор не в состоянии приискать для себя подходящую партию.
     - Моя мать находит меня достаточно аккуратным, - в свою очередь развеселился Кен, - но зато она без конца сетует на безалаберность моего рабочего расписания и бесконечные командировки. Она считает, что ни одна здравомыслящая женщина не сможет выносить этого достаточно долго, чтобы быть моей женой.
     - Что еще ты считаешь необходимым мне сообщить про твоего неведомого вора, прежде чем отправить меня на разведку? - осведомился Брент, возвращаясь к главной теме их беседы.
     - Про нашего вора, - поправил Кен. - У него обнаружилась еще одна странность. Он проявляет интерес не только к драгоценностям и деньгам, но еще и к различного рода маленьким оловянным фигуркам. Насколько мы смогли установить, он похищает только те, что изображают животных, и предпочитает именно оловянные, хотя без труда мог бы похитить стоявшие рядом более дорогие фигурки из хрусталя.
     - Вот это интересно, - согласился Брент. - И ты, основываясь на этих характерных привычках, решил, что он переместился в Филадельфию?
     - Есть еще одно обстоятельство, - сказал Кен. - Мы, конечно, подумали, на кого в первую очередь может пасть подозрение, и установили одну особу, хотя у меня ее личность вызывает сомнения. Ее зовут Мэделин Фостер, среди друзей - Мэдди. Она из самых почтенных матрон вашингтонского высшего света. Ты знаком с этим типом... баснословно богата, влиятельна, состоит в бесчисленном количестве всяких обществ, знакома со всеми на свете, постоянная гостья на званых обедах у президента, независимо от того, кто еще приглашен присутствовать.
     - И, - поощрил его Брент.
     - По всему выходит, что это просто симпатичная, хотя и странноватая старушка, которая постоянно теряет кучу вещей, как правило, ее собственных. И не могу не согласиться, что поведение ее весьма необычно - взять хотя бы этот зонтик, с которым она не расстается ни на минуту даже дома и тычет им во всякого, чье внимание хочет привлечь. Прибавь к этому, что ростом она не больше кузнечика, имеет яркие голубые глазищи и шевелюру из белоснежных седых волос, торчащих во все стороны, как бы их ни приглаживали. Куда ни кинь, довольно оригинальный типаж.
     - Кое-кто из ее приятельниц предположил, что, может быть, она окончательно сошла с катушек и принялась тянуть чужие вещи, хотя и непреднамеренно, - со вздохом продолжил свои объяснения Кен. - Но я побеседовал с нею и убедился, что их подозрения неоправданны. Честно говоря, я склонен думать, что все эти кражи слишком тщательно подготовлены кем-то, гораздо более способным сконцентрироваться на каком-то одном предмете, чем эта пожилая миссис Фостер. Скорее всего это кто-то из ее ближайшего окружения, кто сумел воспользоваться эксцентричностью рассеянной леди, чтобы замести свои следы.
     - В надежде превратить миссис Фостер в козла отпущения?
     - Я не уверен, пожал плечами Кен. - Это все одни мои теории. Но кто бы ни был вором, он явно знаком с ней, возможно, даже вращается в тех же кругах. Вот и теперь Мэдди Фостер и большая часть ее приятелей развлекаются в Филадельфии вот уже вторую неделю. И невозможно не обратить внимание на то, как точно совпадает со сроками ее путешествия прекращение краж в Вашингтоне и их возобновление в Филадельфии. Вот почему нам не остается ничего иного, как постараться заслать тебя в их кружок, чтобы ты смог затесаться в самый центр их общества. Тебе надо влиться в ряды приятелей Мэдди и внимательно наблюдать за происходящим вокруг.
     - Но почему же именно я? Ты тоже происходишь из почтенной семьи. А к тому же ты лучше подготовлен для такого рода работы, - возразил Брент.
     - Разве ты забыл, что я уже встречался с ними и они посвящены в цель моего появления здесь.
     - Да, конечно, но я уверен, что в вашем агентстве найдется немало других сотрудников, которые справятся с заданием более профессионально, чем я.
     - У нас не так уж много выпускников Гарвардского университета, не занятых на более серьезных поручениях, - покачал головой Кен. - А большинство рядовых агентов будет выглядеть в этом обществе, словно белые вороны. И дело тут не в том, что они не в силах выучить, когда положено надевать пиджак, а когда смокинг, или какой вилкой пользоваться за обедом, старина Брент. Я имею в виду те неуловимые простым глазом эманации шарма и респектабельности, которые исходят от всякого, родившегося в богатой семье. И пусть это выглядит грубой лестью, но ты, старина, обладаешь всеми необходимыми нам качествами.

***

     Итак, волею судьбы Брент оказался именно в том отеле, где незадолго до этого остановилась Мэделин Фостер. Он расписался в книге посетителей и поджидал, пока портье выдаст ему ключи от номера, бездумно взирая на толпу у входа. Широкие двери в очередной раз распахнулись, чтобы впустить внутрь самую восхитительную особу, которую Брент когда-либо видел. Достаточно было одного взгляда на нее, чтобы смертельно уязвить дотоле ко всему равнодушного молодого повесу.
     Ему казалась очаровательна каждая ее черта: от волос неповторимого оттенка лунного света до алебастрово-белой кожи. Ее губы напоминали Бренту своим изящным изгибом лук самого Купидона, а глаза сияли ярче аметистов. Она на какое-то мгновение замерла на месте совершенно неподвижно, и Бренту показалось, что это всего лишь иллюзия. Разве обыкновенная женщина из плоти и крови может выглядеть столь чудесно? Нет, нет, конечно же, это всего лишь мираж, всего лишь плод его утомленного путешествием рассудка.
     Но вот она зашевелилась, переступив порог с непринужденной грацией богини. Ее пожилая спутница что-то сказала ей, и она улыбнулась в ответ. Сердце у Брента замерло с тем, чтобы в следующий момент заколотиться с бешеной скоростью, словно собираясь покинуть грудную клетку. Она оказалась живой, настоящей, а ведь до сей поры он считал, что такая девушка может лишь сниться ему. Впрочем, с нынешнего момента он уже сомневался, что в его жизни является сном, а что явью.
     - Ваши ключи, сэр, - наконец-то проник в его сознание голос портье, который явно повторял это уже не в первый раз, деликатно вложив ключ в ладонь Брента. - Ваш номер на четвертом этаже. Я пришлю коридорного, чтобы он помог перенести ваши вещи.
     - Ух... ох, да, - пробормотал Брент, не в силах оторвать глаз от девушки, которая вот-вот могла ускользнуть от его взора.
     - Что-нибудь еще, сэр? - поинтересовался портье с легким нетерпением.
     - Да. Эта дама, что вошла сейчас в отель, - взмахнул рукой Брент. - Вы, случайно, не назовете мне ее имя?
     - Сэр, - равнодушный взгляд портье скользнул по толпе в холле, - каждую минуту в отель входит по меньшей мере около трех десятков дам. Вы не могли бы выразиться точнее, которая из них привлекла ваше внимание?
     - Боже милостивый, не делайте вид, что вы ослепли! Конечно, меня интересует этот ангел в лиловом платье! - воскликнул Брент, удивляясь толстокожести портье, который почему-то не восхищался девушкой так же, как он. Что до самого Брента, то для него перестали существовать все другие особы, кроме этой.
     - Это та, что со светлыми волосами и красными глазами, которые слишком велики для ее лица? - грубо переспросил портье.
     - Да, это она, хотя я совершенно не согласен с вашей характеристикой ее внешности. Она остановилась в вашем отеле?
     - Насколько я знаю, это мисс Олбрайт. Компаньонка миссис Фостер.
     - Мэделин Фостер из Вашингтона?
     - Именно, - кивнул портье.
     - Благодарю вас, - и лицо Брента расплылось в широкой улыбке. - Благодарю вас от всей души. Конечно, я не смею надеяться, что вы раскроете мне тайну номера, в котором остановилась мисс Олбрайт?
     - Это идет вразрез с порядками в нашем отеле, - покачал головой портье, - но если вы захотите послать ей записку, я позабочусь, чтобы она дошла по назначению.
     - Я бы хотел послать ей цветы. Это возможно?
     - Безусловно. Я немедленно займусь этим: Какие цветы, какого цвета и сколько?
     - Одну пышную лиловую орхидею.
     - А также открытку с посланием? - поинтересовался портье, держа наготове ручку.
     Брент немного подумал и вспомнил недавно прочитанную им фразу: "Совершенство тянется к совершенству". Он подумал еще и добавил: "От ослепленного поклонника".

***

     Когда в дверь апартаментов, в которых расположилась Мэдди с Андреа, постучался рассыльный и в руках Андреа оказалась небольшая коробочка с надписанным на крышке ее именем, она растерялась. Приподняв крышку, она застыла в немом изумлении, любуясь изысканной красотой посланного ей цветка. В этом необычном состоянии и застала ее Мэдди, заглянувшая в дверь, соединявшую их смежные комнаты.
     - Андреа, дорогая! Кажется, кто-то постучал в дверь?
     - Да, - шепнула Андреа, не в силах оторвать взгляд от обворожительной орхидеи. Понемногу приходя в себя, она отважилась извлечь цветок из упаковки и осторожно поместила его себе на ладонь. - Мэдди, неужели на всем белом свете есть кто-то, пожелавший послать мне такой чудесный подарок?
     - По крайней мере этот кто-то обладает превосходным вкусом, - рассудительно отвечала Мэдди. - И превосходно разбирается и в цветах, и в женщинах. Там нет записки?
     - Ох! Я и забыла!
     - Бедная девочка, - покачала головой Мэдди. - Ты так же простодушна, как когда-то была я сама.
     - "От ослепленного поклонника", - прочитала Андреа на карточке и еще более засмущалась.
     - Ну, если у него отшибло память настолько, что он не способен подписать открытку, он и впрямь ослеплен, - усмехнулась Мэдди. - Я бы даже сказала больше: он просто ошеломлен.
     - Кто бы это мог быть? - поинтересовалась Андреа.
     - Какой-нибудь из влюбленных молодых селезней. На прошлой неделе ты познакомилась по меньшей мере с пятьюдесятью юными джентльменами. И, судя по всему, на одного из них ты произвела неотразимое впечатление. Но послушай, разве это не восхитительно? Тайный поклонник! Я была права: нам просто необходимо было поехать в Филадельфию.
     - Мэдди, перестань паясничать! Я приехала сюда, чтобы сопровождать тебя, а не крутить романы с неким безымянным джентльменом.
     - Он недолго останется безымянным. Это я гарантирую, - предупредила Мэдди. - И ты должна быть готова к тому, что в один прекрасный день он выдаст себя и инкогнито будет раскрыто.
     Она удалилась к себе в спальню, но через несколько минут вернулась, держа что-то блестящее в руках.
     - Вот. Я хочу, чтобы ты надела это, - сказала она Андреа. - Я верю, что эта вещь принесет тебе счастье при встрече с твоим загадочным обожателем.
     Она открыла полированную коробочку, в которой оказались матово поблескивающие подвески и восхитительные серьги. Украшавшие их камни переливались загадочным матовым сиянием, игравшим то небесно-голубым, то лунно-серебристым блеском.
     - Возьми это, дорога