л со своей партнершей, это вызвало у нее несколько хриплых полустонов-полувздохов.
     - Да! Так! Больше! Сильнее! - пропыхтела Люсиль, и кровать затряслась и заскрипела с новой силой. Люсиль в исступлении всхлипывала и повизгивала.
     Вдруг она пронзительно вскрикнула. И когда Андреа уже было решила, что ее убило занятие любовью, Фредди тоже издал низкий протяжный стон. Кровать судорожно дернулась в последний раз и замерла в неподвижности.
     Потянулись томительные напряженные мгновения, в течение которых Андреа отчаянно пыталась различить наверху признаки жизни, всерьез опасаясь за состояние чересчур энергичных любовников. Она чувствовала какую-то дурноту, ее невинное тело было совершенно расслаблено, она содрогалась от изнеможения и... разбуженного в нем желания. Все это причиняло ей ужасные душевные муки, она никогда в жизни не была так сконфужена. Ее бросало в жар при одной мысли о том, что ей еще придется встречаться лицом к лицу с Люсиль, и с Фредди, и даже с самим Хароль-дом Хаффманом. Да что там, ей уже казалось, что после всего пережитого она не отважится взглянуть в глаза даже собственному отражению в зеркале!
     Низкий, хрипловатый смешок Люсиль снова приковал внимание Андреа к тому, что творилось у нее над головой.
     - Фредди, ты представляешь опасность для любой особы женского пола старше десяти лет, - бесстыдно заявила она.
     - А ты представляешь опасность для каждого мужика, у которого спина покрыта кожей, а не слоновьей шкурой, - парировал он, соскакивая с кровати и поспешно начиная одеваться. - Ты что, не можешь не пускать в ход свои когти?
     - Ах, но мне так приятно оставить на тебе мои метки, любовь моя, - промурлыкала Люсиль. - И потом, мне кажется, что тебе приятна эта небольшая боль, разве она не обостряет твои ощущения?
     - Но ты стала переходить границы, моя милая леди, - сказал Фредди, застегнув брюки и надевая рубашку.
     - Так же, как и ты, - заметила Люсиль, соскользнув с кровати, чтобы заняться собственным туалетом. - Иди и помоги мне надеть платье, Фредди. Постарайся упрятать меня в него так же быстро, как ты только что меня раздел.
     - Дай я вначале найду галстук, - сказал Фредди. - Проклятая удавка опять куда-то испарилась.
     - Наверное, завалилась под кровать, - предположила Люсиль, повергая Андреа в ужасную панику. Слава Богу, Фредди уже успел извлечь галстук из груды скомканных простыней, а Андреа кое-как перевела под кроватью дух.
     Наконец парочка была полностью одета, и Люсиль сказала:
     - Выходи первым, милый, - и несколько смущенным тоном добавила:
     - И если тебе попадется навстречу Харольд, скажи ему, что я сию минуту спускаюсь.
     Не успела она закрыть рот, как из дальнего конца коридора донесся голос Харольда:
     - Люсиль? Где ты, дорогая? - и они услышали, как в соседней спальне открылась и захлопнулась дверь - видимо, сей джентльмен всерьез был намерен разыскать свою беспокойную половину. - Люсиль, - раздался его голос совсем близко.
     - Ох, Боже правый! - шепотом воскликнула Люсиль. Она тихонько хихикнула. - Это же Харольд! Так я и знала, что когда-нибудь это случится!
     - Прекрати идиотский смех, ненормальная, - шикнул на нее Фредди, встряхивая Люсиль так, чтобы она пришла в чувство. - Дай мне подумать, как нам унести отсюда ноги и не попасться!
     Голос Харольда раздавался уже в гостиной, смежной со служившей им укрытием спальней.
     - Быстро! Полезай под кровать! - скомандовала Люсиль.
     Андреа чуть не задохнулась, стараясь подавить невольное восклицание. Эти двое похотливых идиотов ничего не придумали лучше, как воспользоваться теперь ее убежищем, и ее нервы грозили не выдержать такого потрясения. Будь же они прокляты! Если только Фредди посмеет сунуться под кровать, она просто врежет ему кулаком по носу!
     - Нет, я придумал кое-что получше, - сказал Фредди, которому, по счастью, пришла в голову иная мысль. Он подтолкнул Люсиль к двери спальни. - Почему бы тебе не выйти отсюда первой, отвлечь старого рогоносца поцелуем и утащить подальше отсюда?
     - Но моя прическа! - прошептала Люсиль. - Она же в беспорядке.
     - По крайней мере она не в таком беспорядке, как простыни на кровати, и не дай Бог твоему мужу их увидеть, - возразил Фредди.
     Люсиль не нашлась, что ответить, и подчинилась. Она выскользнула в коридор, сразу захлопнув за собой дверь. Ее звонкий голос стал удаляться:
     - Харольд! Ну разве можно быть таким приставучим! Неужели я не могу отправиться в туалет так, чтобы ты не волочился за мною хвостом! Ты знаешь, как я тебя люблю, но в конце-то концов всему есть предел! А теперь давай поспешим, чтобы извиниться перед президентом и миссис Грант. Боюсь, что тушеная утка была чересчур жирной: у меня расстроилось из-за нее пищеварение.
     Лишь только Фредди убедился, что супруги покинули коридор, он тут же выскочил из спальни. И лишь через довольно долгое время Андреа наконец отважилась выбраться из-под кровати. Поймав свое отражение в зеркале, она уныло скривилась. Ее прическа была явно в гораздо большем беспорядке, чем у любвеобильной Люсиль. Те пряди, которые она отцепляла от пружин, сбились в какой-то колтун, а белокурые локоны собрали всю пыль, бывшую под кроватью, и Андреа казалась внезапно поседевшей.
     - Хотела бы я знать, известно ли миссис Грант о том, какие нерадивые у нее горничные? - пробормотала, обращаясь сама к себе, Андреа. - Наверное, придется послать ей анонимное письмо по этому поводу.
     Кое-как распутав колтун и очистив пыль, Андреа бросила взгляд на скомканные измятые простыни на кровати.
     - А кроме того, в Президентском дворце могли бы обзавестись кроватями поприличнее!
     Скорее машинально, чем осознанно, просто из врожденной привычки опрятности, Андреа принялась наводить порядок на разворошенной кровати. И тут в глазах что-то блеснуло.
     - Вот это здорово! Что это такое? - тихонько воскликнула она, наклонилась и вытащила из складок простыни чудесную золотую заколку для волос. Судя по всему, она выскочила из прически Люсиль во время любовной сцены.
     Лукавая улыбка засветилась в фиалковых глазах Андреа, и они засияли так, что с ними ни в какое сравнение не шли крупные аметисты, помещавшиеся в филигранной работы орнаменте, украшавшем заколку.
     - Вряд ли леди будет предпринимать активные розыски вещи, утерянной при столь пикантных обстоятельствах. Будем считать это справедливым вознаграждением за те муки, которые мне пришлось пережить. Любой, кто перенес подобные неудобства, вправе требовать за них компенсации!

***

     Десятью минутами позже Андреа присоединилась к Мэделин Фостер, своей старшей подруге и хозяйке, которая оставалась внизу, в небольшом концертном зале. К великому облегчению, Андреа обнаружила, что программа концерта только началась. Более того, никто не заметил ее несколько затянувшегося отсутствия.
     Однако последнее предположение оказалось неверным - Андреа поняла это, как только Мэдди наклонилась к ней, тихонько пожала руку и прошептала:
     - Я знаю, что ты не очень любишь оперу, дорогая, но выступавший нынче вечером тенор был очень хорош. Если бы ты осталась со мной, ты бы тоже получила истинное удовольствие.
     - Но ведь тогда бы я была обречена слушать и сопрано, - мягко возразила Андреа. - А эти высокие звуки травмируют мои барабанные перепонки. Кроме того, я не в силах смотреть на эти ее... сокровища!
     - Должна признать, что я тоже была во время ее партии в несколько растерянных чувствах, - хихикнув, отвечала Мэдди. - Я все пыталась угадать, что случится, если поставить ей на грудь бокал вина с желтком. Свалится ли он от вибрации во время пения или устоит?
     - Мэдди! Веди себя прилично! - смеясь, прошептала Андреа.
     - Да, ты права, но ведь я уже достаточно стара, чтобы окружающие снисходительно относились к моим причудам. Тогда как ты не можешь себе позволить таких штук. В этом заключается главное различие между нами. И поэтому тебе необходимо следить за своими манерами, тогда как я могу себе позволить некоторую вольность. Не забывай об этом, Андреа, - напомнила она.
     Мэдди была права. Дожив до семидесяти восьми лет, она могла себе позволить вести себя так, как ей нравится. И хотя окружающие считали ее излишне эксцентричной, они не могли не признать, что тем не менее она остается самой милой, самой отзывчивой дамой, какую только видел свет. У Мэдди было больше друзей, чем она была в состоянии припомнить, и она уже утратила счет тем из них, которых ей было суждено пережить. Каждый год добавлял немного путаницы в ее речь, немного рассеянности в ее мысли - и неизменно увеличивал ту мистическую мудрость, которая на первый взгляд казалась просто очередной странностью ее и без того неординарного, возможно, устаревшего, взгляда на жизнь. Она обладала тем редким, несравненным обаянием, к которому не может остаться равнодушным ни один человек - будь то король или простолюдин. Все, кто знал Мэдди, обожали ее.
     Андреа не была исключением. Она уже почти два года служила компаньонкой Мэдди и не пожалела ни об одном из прожитых с нею вместе дней. Как жаль, что она не может в данный момент быть с Мэдди до конца честной. Но разве возможно переложить свои ужасные, отвратительные проблемы на плечи этой хрупкой старой леди? Нет, она даже и в мыслях себе этого не в силах представить!
     Да к тому же болтливость может обернуться угрозой для жизни невинного ребенка. А ведь Андреа поклялась защищать несчастного беспомощного малыша - и она будет защищать его до последнего вздоха. Что стоят несколько украденных ею безделушек по сравнению с жизнью Стиви? Сын ее недавно умершей сестры - единственное родное существо на свете. Нет, Андреа должна хранить молчание ради спасения Стиви. Если она надеется когда-нибудь вернуть себе мальчика, она должна выполнять все требования его похитителя - и молить Бога о том, что ее не поймают прежде, чем она успеет выкупить Стиви и освободить его из цепких лап ужасного Ральфа Маттона.
     По жестокой иронии судьбы этот самый Ральф приходился Стиви родным отцом. Именно это отвратительное создание совратило с пути истинного сестру Андреа, бедняжку Лилли, с помощью лжи и пустых обещаний. А потом Ральф бросил Лилли - без единого пенни, беременную, даже не подумав на ней жениться.
     Андреа до сих пор не в состоянии была поверить, что ее сестра так доверчиво попалась на удочку такому отвратительному типу, как Ральф. Она могла бы объяснить слабость Лилли, если бы соблазнивший ее мужчина был богат, или чрезвычайно умен, или настолько обворожителен, что перед ним не могла бы устоять ни одна женщина. Как раз наоборот. Ральф и по сути своей, и по виду был просто подонком, в пьяном виде превращавшимся в злобного дьявола (а пил он постоянно). Концом его непутевой судьбы наверняка станет либо тюрьма, либо нож, который всадит в него такой же подонок.
     И теперь Андреа боялась, как бы один из вариантов возможного конца не постиг Ральфа прежде, чем она успеет спасти из его лап маленького Стиви.
     Снедавшие Андреа тревога и страх были причиной того, что в последнее время она по большей части пребывала в расстроенных чувствах. Сегодняшний вечер не был исключением. Словно во сне, Андреа наблюдала за тем, как тянулся званый обед в Президентском дворце, как оперная труппа - и Люсиль Хаффман - благополучно завершили запланированную на сегодня программу развлечений и отбыли восвояси.
     И когда наконец наступило время быть партнершей для Мэдди за карточным столом, Андреа почувствовала, что совершенно не в состоянии сосредоточиться. Поэтому она восприняла как подарок судьбы то, что Джулия Грант пожелала занять ее место и играть в карты с Мэдди. Кто, кроме разве что самого президента, посмел бы оспаривать право его супруги побывать в кругу друзей?
     Ужасно устав от постоянной необходимости строго следить за собой, от светской болтовни с иностранными гостями, которая превращалась в настоящую пытку из-за необходимости говорить на разных языках сразу, Андреа попыталась найти убежище в небольшой уютной библиотеке, расположенной как раз под залом для карточной игры.
     Быстрый осмотр комнаты привел Андреа к выводу, что находившиеся здесь ценности слишком велики, чтобы, украв их, попытаться спрятать на себе, пока взгляд ее не наткнулся на нечто более подходящее по размеру.
     Она задумчиво рассматривала довольно уродливую фигурку, пытаясь понять, кому и зачем понадобилось отливать в бронзе это нелепое создание: наполовину человек, наполовину животное, причем обе половины казались в равной степени отталкивающими. Неожиданно прямо у нее за спиной раздался мужской голос, и Андреа чуть не подпрыгнула на месте от испуга.
     Резко обернувшись в его сторону, она рефлекторно подняла одну руку к горлу, тогда как другая рука опустилась в складки юбок, пряча бронзовую фигурку в карман.
     - Прошу прощения, - повторил Фредди - а это именно он стоял в дверях библиотеки, улыбаясь во весь рот, - я вовсе не хотел вас так пугать. Надеюсь, вы не собираетесь упасть в обморок?
     - Ах, это вы, - не совсем соображая, что говорит, ответила Андреа, глупо уставившись на него. Фредди важно кивнул.
     - Поскольку совершенно очевидно, что нас обоих утомило общество многочисленных гостей, не соблаговолите ли составить мне компанию и прогуляться по саду?
     Разозленная его неожиданным вторжением и наглым тоном, да к тому же не пришедшая толком в себя после того, что ей довелось пережить там, в спальне наверху, Андреа задрала нос и холодно отчеканила:
     - Возможно, вы были чересчур заняты и не заметили, что собирается дождь, и я не намерена подхватить простуду только ради того, чтобы развлекать вас. Мне кажется, это больше подходит для Люсиль.
     Брови Фредди медленно поползли вверх от удивления, но прежде, чем он нашелся с ответом, Андреа проскользнула мимо него и покинула библиотеку. На прощанье она окончательно повергла его в растерянность, небрежно бросив через плечо:
     - А если вам действительно совершенно нечем занять свое время, я бы посоветовала вам брать уроки игры на флейте - они вам совершенно необходимы.

ГЛАВА 2

Нью-Йорк-Сити - май, 1876

     Брентон Синклер вышел из кабинета в приемную, где сидел его секретарь.
     - Мистер Денсинг, - сказал он, - я не могу найти дополнения к завещанию мистера Харрисона. Может быть, вы знаете, где они могут оказаться?
     - Я уверен, что они все еще у вашего отца, сэр, - отвечал секретарь. - Он хотел сам посмотреть, что в них изменилось.
     - Ну, надсмотрщики! Как я могу считать, что сам сделал работу от начала и до конца, коль скоро либо отец, либо старшие братья обязательно сунут нос в мои бумаги. То, что они старшие компаньоны в юридической фирме, не дает им право постоянно следить за мной, словно я все еще школьник в коротких штанишках и недостоин их доверия.
     - Может быть, я принесу вам ваши бумаги, сэр? Они уже освободились, если ваш отец, мистер Синклер, успел их просмотреть.
     - В этом нет нужды, Денсинг, - раздался звонкий от сдержанного смеха голос. - Я уже сам возвращаю их, исправленные, проверенные и полностью готовые на подпись.
     - И отредактированные в соответствии с твоим стилем, не так ли? - Брентон обиженно нахмурился, обернувшись к отцу. - Ну к чему все это, папа? Уж коли ты даешь мне работу, так почему не доверяешь мне самому довести ее до конца? В конце-то концов, я окончил колледж с отличием, и мне присудили степень вовсе не ради того, чтобы польстить твоему тщеславию. Пока я ходил на лекции, я действительно кое-чему успел научиться.
     - И я очень на это надеюсь, - отвечал отец, - иначе получится, что я зря тратил деньги на твою учебу. А такой щенок, как ты, мог бы и не быть столь обидчивым, ведь я иногда проверяю даже твоих старших братьев.
     - Вот почему я не удивляюсь, что Дэниел предпочел заняться медициной, - грустно покачав головой, сказал Брент. - Это единственный путь избавиться от твоего всевидящего ока.
     - Возможно, - хмыкнул Роберт Синклер, - мне приятно сознавать, что ты вместе с Бобом и Арниппо по сей день пляшете под мою дудку. Ну а когда ваша троица доведет меня до язвы желудка - а я не сомневаюсь в подобном исходе, - то я обращусь за помощью к Дэнни - и надеюсь, что он не заставит меня платить по его счетам.
     - Ага! Я знал, я всегда знал, что ты позволил ему не заниматься юриспруденцией с какой-то задней мыслью!
     - Ведь я же не дурак, - лукавый огонек в карих глазах отца зажег похожий отсвет в глазах сына. - Никогда не забывай об этом и возблагодари того, кто наделил тебя твоим хваленым интеллектом!
     Брент поднял брови в шутливом недоумении:
     - Господа Бога? - спросил он невинным тоном. - Или, возможно, нашу матушку? Или дедушку Генри?
     - Полагаю, из всех перечисленных персон благодарить следует лишь в некоторой степени Господа Бога, - важно пожимая плечами, сказал Роберт. - Что касается твоей матери, то она добрейшая леди, но ума у нее не наберется и с наперсток. Равно как и у ее папеньки. Однако если ты осмелишься пересказать матери то, что сейчас услышал, то я выдеру тебя, а потом запру в дровяной сарай.
     - Я знал, что ты до сих пор держишь меня за неразумного мальчишку, но это уже попросту смешно! - хохоча, воскликнул Брент. - Мне ведь как-никак двадцать шесть лет!
     - Мне прекрасно известен сей факт, тем паче что твоя родительница постоянно напоминает мне о том, что ты уже достиг столь почтенного возраста, но до сих пор не привел в дом невестку, а шляешься одинокий и неприкаянный.
     - Да разве мне нужна жена, чтобы поседеть раньше времени? С этим вполне можешь справиться и ты, опекая меня в своем офисе!
     - Но твоя матушка жаждет понянчить внуков, - с лукавой улыбкой сообщил Роберт. - Твоих внуков. И я не в силах этому противостоять. Что же касается твоей ранней седины, то, как только я замечу в твоей шевелюре первый седой волос, я перестану контролировать твою работу.
     - Спасибо, па. Ты такой добрый. А теперь позволь мне ознакомиться с бумагами, - произнес Брент с холодной иронией (вероятно, это было второе качество, которым его наделил отец).
     - Что? Но послушай, кое-кто может подумать, что ты не доверяешь собственному отцу! - преувеличенно громко возмутился Роберт.
     - Конечно, я не доверяю тебе, - парировал Брент. - Ведь ты же юрист.
     - Как и ты, - с торжествующей улыбкой напомнил ему Роберт. И тогда, следуя логике, ты не можешь доверять самому себе.
     - Трагедия, не так ли? - воскликнул Брент, театральным жестом заломив руки. - Кстати, я вспомнил. Сегодня вечером иду в театр с Мэри Бет Роджерс, так что не ждите меня к ужину. Ты скажешь об этом маме?
     - Я уверен, она будет только рада.
     - Да что ты, неужели в последнее время стало так плохо с продуктами, что отсутствие одного из членов семьи на ужине может обрадовать хозяйку дома?
     - Ах, как остроумно. Ты сам прекрасно знаешь, что я имел в виду. И тебе известно, что мама симпатизирует дочке Роджерсов. Могу я дать ей повод надеяться?..
     - Опасаюсь, что нет. Мэри Бет симпатична, но не настолько, чтобы я позволил ей продеть себе в нос кольцо. Или надеть свое кольцо ей на палец. Но ты не отчаивайся. Я твердо уверен, что где-то на белом свете живет себе преспокойно леди, которой суждено покорить мое сердце. Я просто-напросто до сих пор ее не повстречал. Но уж когда это случится, я точно буду знать, что встретил женщину своей мечты.
     - Так происходит со всеми мужчинами из рода Синклеров, - глубокомысленно кивнул Роберт. - Минутой раньше мы еще гуляли сами по себе, наслаждаясь одиночеством и независимостью, как вдруг в один прекрасный день падаем к чьим-то ногам, как подстреленная утка.
     - Не могу сказать, что меня порадовала излишняя поэтичность употребленного тобою сравнения, - поморщился Брент, - но обещаю тебе, папа, что отныне я буду смотреть иными глазами на чучело утки в твоем кабинете - тем паче что это один из нас.

Вашингтон - май, 1876

     Стоя перед зеркалом в холле у Мэдди, Андреа поправляла ленты на прическе. Двигалась она автоматически, так как мысли ее были занят