ете его таким же, как и прежде.  Чем  больше  он  меняется,  тем
больше он верен себе: все та же старая свалка. Но я  все  равно  почитаю  ее
своим домом, если вы понимаете, о чем я толкую.
   Я  понимала...  Именно  эта  переменчивость  -  источник  его  неистовой,
пульсирующей,  словно  расщепленный  атом  атмосферы,  излучавшей   энергию,
питавшую меня когда-то. Мы еще не успели добраться до отеля,  а  мое  сердце
уже билось в унисон с огромным грохочущим сердцем Биг Эппла.
   Я остановилась в "Черри-отеле" и дождалась, пока в номер доставят  багаж,
чтобы переодеться и спуститься в ресторан для  позднего  ужина  и  вечернего
коктейля. Наслаждаться черри-бренди  в  "Черри-отеле"  было  моей  маленькой
традицией, напоминало мне, как я когда-то встречала Рождество в Нью-Йорке.
   Сидя в гордом одиночестве, я разглядывала  сквозь  замерзшие  окна  Пятую
авеню, по  которой  спешили  сквозь  снегопад  люди,  увешанные  пакетами  с
праздничными покупками. Сидя в тепле и уюте,  смакуя  ароматный  напиток,  я
снова вспомнила о Торе.
   Нью-Йорк может быть вечным, но людям свойственно меняться.  С  той  поры,
как мы расстались, Тор стал богатым, знаменитым и совсем отшельником,  тогда
как я превратилась в Бэнкстку. Я  гадала,  как  он  мог  измениться  внешне,
может, у него теперь отвислый живот или лысая голова. И что может показаться
мне в нем привлекательным после всех этих лет... Я думала  о  Торе,  как  ни
странно, намного чаще, чем он звонил мне, - а потом и вовсе перестал...
   Я рассматривала свое отражение в оконном стекле: длинная, тощая, на  лице
- одни глаза, рот да торчащие скулы. Да, я  по-прежнему  выглядела,  как  он
тогда   сказал,   мальчишкой-подростком,   который   вприпрыжку   собирается
отправляться на рыбалку.
   Покончив с ужином и коктейлем, я около десяти часов вечера направилась  к
стойке портье, чтобы взять ключи от номера. Вместе  с  ключами  мне  вручили
записку:
   "Твой любимый ресторан. В полночь".
   Подписи не было, но я поняла, от кого она. Скомкав записку, я сунула ее в
карман и направилась в номер, собираясь лечь спать.
   Моим  любимым  рестораном  в  Нью-Йорке   было   "Художественное   кафе",
расположенное на противоположном от "Черри-отеля" конце парка.
   Как  последняя  дура,  я  поддалась  желанию  прогуляться  под   холодным
снегопадом и пожалела об этом задолго  до  того,  как  добрела  до  середины
Центрального парка. С трудом шагая навстречу пронизывающему  ветру,  засунув
руки  поглубже  в  карманы,  я  старалась  укрепить  свой   дух   настойчиво
вызываемыми  в  памяти  видениями  купающейся  в  солнечных   лучах   гавани
Сан-Франциско,  моего  зимнего  сада,  тех   чудесных   маленьких   яхточек,
скользивших по ультрамариновой глади, - и очень скоро поняла, что мне совсем
не хочется тащиться на этот званый ужин. Конечно, я отдавала  себе  отчет  в
том, что ничего не грозит моей и без того  загубленной  карьере,  беспокоило
меня не  то,  что  я  собираюсь  преступить  законы,  готовя  по  сути  дела
грандиознейшее преступление, и даже не то, что я втянула  в  свои  махинации
коллег, заставив их вместе со  мною  трудиться  над  бомбой,  которая  может
взорваться у нас в руках. Мое беспокойство в этот  приезд  в  Нью-Йорк  было
как-то связано с Тором, только я никак не могла понять почему.
   Стоило переступить  порог  "Художественного  кафе",  как  на  меня  вновь
обрушилось ощущение  реальности  -  ведь  я  была  в  Нью-Йорке.  Кафе  было
выстроено в двадцатые годы и до сих пор сохранило  нечто  от  Парижа  времен
великого исхода людей искусства. Изначально это была забегаловка для  живших
поблизости художников, чьи мастерские в верхних этажах этого  же  здания  со
временем превратились в  дорогие  престижные  апартаменты.  Стены  ресторана
украшали фрески с изображениями джунглей, населенных попугаями, вперемешку с
картинами, на которых конкистадоры сходили с кораблей на девственные берега,
обезьяны  прыгали  по  деревьям,  а   прелестные   златокожие   островитянки
застенчиво выглядывали из буйных зарослей - словом, эта  мишура,  в  которой
было намешано все от Ватто до Гибсона Герла и Дене Руссо, -  настоящий  кич,
порождение Биг Эппла.
   В центре зала красовалась огромная,  отделанная  медью  витрина,  которая
ломилась  от  фруктов,  роскошных   букетов,   закусок   и   корзиночек   со
свежеиспеченными  хлебцами.  Там   имелись   и   фаршированный   кролик,   и
изукрашенный розовый мусс, и много чего еще.
   Пройдя влево, в глубь помещения, где находилась стойка бара,  я  заметила
Тора, сидевшего в уютном закутке в дальнем углу. Если бы он  не  махнул  мне
первым, я бы не узнала, так он изменился. Волосы медного оттенка  завивались
на концах, кожа на лице стала еще бледнее,  а  глаза  более  пронзительными.
Вместо элегантного костюма-тройки  он  был  облачен  в  изрядно  потрепанную
кожаную куртку, расшитую бисером, и замшевые брюки в обтяжку, сквозь которые
проступали литые мышцы ног. Вид у него был цветущий, и он  выглядел  лет  на
десять моложе своего возраста, если бы не утомленная улыбка.
   - Ты что, пришла сюда из самого Сан-Франциско? -  ехидно  поинтересовался
он, поздоровавшись со мною. - Ты опоздала на тридцать минут, а твой  нос  по
цвету похож на миндальное черри.
   - Молодец, нашел что сказать мне после десяти лет разлуки, - ответила  я,
проскользнув в его кабинку и усаживаясь напротив. - А  я  заметила,  что  ты
смотришься просто потрясающе в этом стильном прикиде.
   Я принялась растирать застывшие пальцы рук,  а  он  улыбнулся  той  самой
ослепительной улыбкой, которая всегда отключала  тревожные  датчики  в  моем
мозгу.
   - Спасибо, - ответил он с сияющей улыбкой. - Ты и сама  выглядишь  весьма
неплохо, вот разве только твой нос... Возьми-ка мой платок.
   Я взяла его.
   - Звуки соловья в ночи, а манеры попросту  королевские,  -  констатировал
он.
   - Может, нам лучше заняться делами, - предложила я. - Мне вовсе  не  было
нужды проделывать весь этот путь  ради  того,  чтоб  получить  урок  хороших
манер.
   - Ты слишком долго отсутствовала, - заметил он, -  и,  наверное,  забыла,
что мы никогда так не спешили. Прежде всего  -  аперитив,  салаты,  закуски,
десерт, может быть, сыр, и уже после всего этого - дела. И не ранее.
   - Счастлива понаблюдать, как ты будешь насыщаться, но я  не  в  состоянии
поглотить такое количество пищи.
   - Чудесно, мне достанется больше. - И он взмахнул рукой, после чего возле
столика тут же засуетился официант с бутылкой охлажденного вина.
   - Хотела бы я знать - как тебе это удается? -  пробормотала  я,  провожая
взглядом удаляющегося официанта.
   - Ресторанная система мысленного контроля, - не моргнув глазом заявил он.
- Срабатывает безотказно. Если ты способен передать пару-тройку  разборчивых
мыслеформ,  ни  к  чему  пользоваться  медной  проволокой,  чтобы  управлять
окружающими. Как же иначе я смог бы вычислить  твоего  драгоценного  мистера
Чарльза и вообще выйти на связь с тобой?
   Я наблюдала, как он наполняет мой бокал.
   - Значит, ты просто настроился на нашу длину волны. Пожалуй, для меня это
слишком опасно - сидеть за одним столом  с  Нострадамусом.  Дорогой,  ты  не
способен читать мои мысли, и не сможешь делать этого и  впредь.  Неужели  ты
надеешься, что я, сидя в ресторане в самом сердце Манхэттена, стану  всерьез
обсуждать проблемы телепатии?
   - Чудесно! Давай обсудим проблемы ограбления банков, судя по  всему,  эта
тема пришлась тебе по душе.
   Я огляделась осторожно, надеясь, что  нас  никто  не  слушал.  Мне  никак
нельзя было расслабляться в присутствии  Тора.  И  хватает  же  ему  совести
ставить меня в неловкое положение! К тому же все это слишком было похоже  на
то, что он-таки читал мои мысли и умело этим пользовался.
   - Давай обсудим меню, - предложила я.
   - А я уже сделал заказ, - сообщил он, крутя бутылку во льду. -  Я  всегда
говорил, что детям нельзя позволять...
   - Мне уже тридцать два, и я  -  вице-президент  банка  и  довольно  часто
выбираю блюда сама.
   Я не могла понять, что в поведении Тора вызывало раздражение. В очередной
раз я убедилась - как только увидела его, поднимающегося  мне  навстречу,  -
что именно он был причиной моего отъезда из Нью-Йорка десять  лет  назад,  а
вовсе не заманчивое предложение Всемирного  банка.  Как  в  свое  время  мой
дедушка, Тор тоже был самозабвенным скульптором, вечно пребывающим в поисках
достойного его гения комка глины, ведь он сам мне в этом когда-то признался,
правда? Так разве моя вина в том, что я сама желала стать творцом, со  своей
собственной судьбой?
   Тор, получив  эту  небольшую  отповедь,  принялся  рассматривать  меня  с
выражением, которое я не в состоянии была объяснить.
   - Понятно, - загадочно произнес он. - Вижу, ты стала взрослой женщиной. -
И он на мгновение  задумался.  -  Итак,  я  вижу,  что  необходимо  изменить
первоначальный план.
   Какой план? Вопрос так и вертелся  на  языке,  но  челюсти  мои  сковало,
словно я только что  разжевала  лимон.  С  трудом  я  поддерживала  светскую
болтовню на протяжении всего  ужина,  стараясь  не  выдать  своих  смятенных
чувств. Наконец принесли клубнику, чудо для  этого  времени  года,  покрытую
толстым слоем крема по-девонширски.
   Под конец трапезы на  Тора  напала  странная  сдержанность.  Я  буквально
лопалась от нетерпения, но старательно работала над собой до конца ужина - и
упрямо отвернулась, когда Тор попытался накормить меня клубникой с ложечки.
   - Меня не нужно кормить силком, я не ребенок...
   - Мы уже условились об этом, - вежливо согласился он,  разливая  кофе  из
серебряного кофейника. - Ну что ж, поскольку у нас с тобою деловая  встреча,
почему бы тебе не ознакомить меня со своим планом?
   Я извлекла из сумки пухлую пачку бумаг и про-тянула ему. Он  просматривал
одну за другой разрозненные карточки, отпечатанные для  меня  Чарльзом.  Его
пальцы пробежались по строчкам, в которых была проставлена степень  риска  в
соотстветствии с количеством долларов.
   - Боже правый, кто же для тебя все это напечатал - динозавр? -  пробурчал
он, покосившись на меня.
   И извлек  из  нагрудного  кармана  миниатюрную  машинку,  -  меньше,  чем
портативный калькулятор, - один из карманных микрокомпьютеров,  штампованных
под прессом, не поступивших еще в продажу. Нажимая на едва заметные клавиши,
он низко склонился над экраном, считывая результаты.
   Пока он был занят, выписывая какие-то данные на бумагу и переводя  взгляд
то на мои карточки, то на компьютер,  я  махнула  подлетевшему  официанту  и
заказала карамельный крем с как следует прожженным сахаром.
   Тор бросил на меня быстрый осуждающий взгляд.
   - А мне казалось, что ты не в состоянии будешь проглотить ни  кусочка,  -
заметил он.
   - Быть непостоянной - одна из немногих прерогатив женщины, - возразила я.
   А когда принесли десерт, он, не отрывая взгляда  от  карточек,  умудрился
подцепить ложкой кусочек крема и отправить его в рот, после чего  недоуменно
скривился.
   - Я всегда втайне забавлялся, наблюдая за  твоим  желанием  все  устроить
по-своему, - признался он. И постучал карандашом по  стопке  лежавших  перед
ним  карточек.  -  Согласно  всем  этим  выкладкам,  ты  имела   возможность
заниматься воровством  на  протяжении  двух  месяцев  -  не  больше.  Причем
максимально большая сумма хищений - порядка всего-навсего десяти  миллионов.
- И он принялся за кофе.
   - Полагаю, ты, конечно, знаешь способ, как  сделать  это  лучше  меня?  -
иронически осведомилась я.
   - Моя милая юная леди, - с улыбкой отвечал Top. -  Знал  ли  Штраус,  как
сочинять вальсы? Похоже, из твоей головки выветрилось все, что  ты  когда-то
выучила под покровительством маэстро.
   Наклонившись вперед так, что его лицо приблизилось вплотную к  моему,  он
заглянул мне в глаза:
   - Я могу украсть миллиард долларов  за  две  недели.  Вокруг  нас  порхал
официант, освежая наш кофе и смахивая со  скатерти  крошки  метелочкой.  Тор
потребовал счет и все оплатил сам, в то время как меня распирали эмоции.
   - Ты обещал мне помочь, а не устраивать дурацких состязаний! -  прошипела
я, когда наконец официант удалился. - Ты сказал, что если я познакомлю  тебя
со своим планом, ты сможешь его усовершенствовать, и  только  ради  этого  я
приехала сюда!
   - Так я и усовершенствовал его, - ответил он, улыбаясь, словно  Чеширский
кот. - У твоего плана куча недостатков. Вот я и составил свой, так  сказать,
усовершенствованную модель. Ты понимаешь, я всегда был убежден, что  гораздо
легче было бы украсть  действительно  огромную  сумму,  вовсе  не  пользуясь
компьютером!
   - Ну уж нет, не надо меня втягивать в эти дела, - заявила я,  собирая  со
стола свои карточки. - Если ты  полагаешь,  что  я  настолько  ненормальная,
чтобы красть миллиард долларов без употребления компьютера, значит,  ты  сам
свихнулся.
   - Да перестань болтать глупости, -  сказал  он,  взяв  меня  за  руку.  -
Конечно, я ничего подобного не полагаю и  не  думаю  предложить  тебе  нечто
подобное! Я веду речь лишь о себе!
   Я застыла, не в силах оторваться  от  его  лица:  его  потемневшие  глаза
блестели, ноздри  раздувались,  как  у  боевого  коня  при  звуке  трубы.  Я
понимала, что это предупреждение, - мне ведь был слишком хорошо знаком  этот
мрачный взгляд - и позже я здорово поплатилась за свою беспечность.  Ну  что
поделаешь, если в тот момент я не в силах была совладать с  охватившим  меня
любопытством?!
   - Как это понять - о тебе? - заинтригованно спросила я.
   - Я бы хотел предложить тебе маленькое пари, - отвечал он.  -  Каждый  из
нас украдет какое-то количество денег: ты, пользуясь компьютером,  и  я,  не
пользуясь им. Образно говоря, я буду этаким кузнецом Джоном Генри  со  своим
верным молотом, а ты - злым гением,  вселившимся  в  сердце  машины.  Вечное
соревнование человека с механизмом, соревнование души со сталью!
   - Весьма поэтично, - заметила я. - Вот только тема чересчур грубая.
   - -  Джон  Генри  выиграет  пари,  я  это  предсказываю,  -  торжественно
провозгласил Тор.
   - И попутно он может расстаться с жизнью, - напомнила я.
   -  Нам  всем  суждено  умереть,  кому  раньше,  кому  позже,  -  принялся
рассуждать Top. - Лучше уж иметь одну большую смерть, чем множество мелких -
ты не согласна?
   - Я не собираюсь нынче вечером играть в лотерею  со  смертельным  исходом
только потому, что вообще смертна, - возразила я. -  То,  что  началось  как
небольшой разбой  с  целью  проверки  банковской  системы  безопасности,  не
заслужило подобных жертв. Ты пообещал помочь мне,  теперь  выходит,  что  ты
собираешься  спровоцировать  международный  финансовый  скандал.   Мил-лиард
долларов? Мне кажется, у тебя просто поехала крыша.
   - Ты что же думаешь, что только вы, банкиры, вынуждены работать со всяким
отребьем? - серьезно спросил он. - Я  достаточно  долго  проработал  в  ВЭС<
Верховный  Экономический  Совет>,   занимаясь   его   внешними   связями   в
промышленности, торговле и секретной разведке. И могу рассказать  о  царящих
там порядках такое, что у тебя кровь в  жилах  застынет.  И  лучшая  помощь,
которую я способен тебе оказать, моя милая подопечная,  это  расширить  твои
горизонты.
   Он поднялся и предложил мне руку.
   - Куда  мы  направляемся?  -  поинтересовалась  я,  когда  мы  оделись  и
двинулись к дверям.
   - Взглянуть на мои гравюры, - ответил он загадочно. - Похоже, мою девочку
необходимо вначале соблазнить, чтобы потом склонить к действиям.

***

   Оказавшись в такси, мчавшем нас по городу, Тор обернулся ко мне.
   - Я хочу продемонстрировать тебе свою часть пари, - сказал он, - чтобы ты
убедилась, насколько мое предложение серьезно.
   - Ты же знаешь, что я собираюсь вернуть деньги назад, - сказала  я.  -  Я
даже пальцем к ним не прикоснусь, просто переведу их туда, где они  окажутся
недоступными в течение какого-то времени. Все, чего я  хочу,  -  так  только
увидеть их физиономии, когда они поймут, что не смогут отыскать эти  деньги.
И даже если я соглашусь заключить с тобою это смешное пари, что тебе с него?
   - Что  "мне  с  него",  как  ты  только  что  очаровательно  наметила,  -
практически то же, что и тебе с него, если  не  больше.  Я  хочу  не  только
увидеть сильно изменившиеся физиономии, но  и  заставить  их  сменить  образ
действий.
   - Кстати, кто это "они"? - иронически поинтересовалась я. -  Ты  даже  не
намекнул, где собираешься раздобыть свой миллиард долларов.
   - Разве? - улыбнулся Top. - Что ж, позволь мне исправить такое  упущение,
дорогая. Итак, я намерен  обчистить  Большой  Совет,  то  бишь  Нью-Йоркскую
фондовую биржу, а равным образом и американскую.

***

   Недаром говорят: от гениальности до безумия один  шаг,  видимо,  Тор  уже
сделал его. И в свете такого открытия мой собственный план действий  уже  не
казался результатом трезвого расчета. И с каждым часом я все больше  в  этом
убеждалась.
   Такси доставило нас в нижнюю  часть  Манхэттена,  в  лабиринт  финансовых
джунглей, где испарения  реки  неподвижно  висели  в  тесных  ущельях  между
небоскребами. Мы стояли перед сооружением из  стекла  и  бетона,  чьи  сорок
этажей нависали над Уотер-стрит, носившую к тому же номер "Пятьдесят  пять",
обозначенный на светящихся табло огромными цифрами.
   - Вот в этом  здании  и  хранятся  мои  гравюры,  -  улыбаясь  и  потирая
замерзшие руки, сказал Top. - Или, правильнее было бы выразиться  "бесценные
отпечатки", ибо внутри этого монстра скопились крупнейшие залежи фондовых  и
ценных бумаг за три десятилетия. История началась в середине шестидесятых, -
продолжал Тор свою лекцию, - когда  большинство  торговых  фирм  мира  вдруг
обнаружили, что не в состоянии управиться с завалившими их горами бумаги.  С
передачей акций и облигаций оказалось связано так много  суеты,  что  решено
было положить этому конец. Ценные бумаги обрели постоянный  приют  в  стенах
той  фирмы,  которая  их  приобрела.  И  в  дальнейшем  эта  же  фирма  лишь
осуществляла контроль за происходившими куплей-продажей бумаг,  которые  все
это время продолжали храниться здесь. Это - самое важное здание в финансовом
мире Нью-Йорка, его называют Трест Депозитов.
   - И все ценные бумаги, проданные когда-то в Соединенных Штатах, собраны в
этом единственном здании? - не поверила я своим ушам.
   - Никто не смог бы сказать точно, какая  именно  их  часть,  ведь  немало
облигаций и акций по-прежнему  припрятано  и  у  частных  лиц,  и  в  сейфах
брокерских компаний, и в банках, но по крайней мере  было  приложено  немало
усилий, чтобы собрать их здесь как можно в большем количестве.
   - Не понимаю, как можно было идти на такой риск: а если кому-то придет  в
голову заложить в здание бомбу?
   - Эта махина - лишь часть огромного комплекса, - заверил он, пока  мы  не
спеша обходили небоскреб, чтобы лучше рассмотреть его.  Тор  смахнул  первую
снежинку начавшегося снегопада с моего лица, осторожно обнял меня за плечи и
продолжил свой рассказ.
   - Не далее как на прошлой неделе меня пригласили на собрание в ВЭС.  Туда
же приглашены были представители от крупнейших торговых фирм и самых богатых
банков.  Цель  собрания  -  уговорить  всех  этих   банкиров   и   торговцев
воспользоваться услугами компьютерной системы, предоставляемой за счет  ВЭС,
чтобы выявить места физического пребывания ценных бумаг на данный момент.
   - Ценные бумаги не зарегистрированы в компьютерах? - снова удивилась я.
   - Операции с ними - да, но не их физическое  местонахождение,  -  сообщил
мне Top. - Деятели из ВЭС уверены, что от пяти до  десяти  процентов  ценных
бумаг, до сих пор хранящихся в  подвалах  банков  в  их  древних  ненадежных
сейфах - даже и здесь, в Тресте Депозитов, - либо украдены, либо  подделаны.
Если же мен эта гора  бумаги  будет  перенесена  в  компьютерные  файлы,  по
крайней мере появится возможность выявить те,  которые  были  п