ю от всего этого  подальше,  -
продолжала настаивать я. - Ты же знаешь - это не для нее.
   Тор плелся за нами, внимательно разглядывая каждую из  множества  картин,
висевших на простенках между зеркальными дверями.
   - И знаешь, я бы и тебе не советовала увязать в  этом  по  самые  уши,  -
добавила я. - Честно говоря, хотя именно я выдала в  свое  время  идею  этой
авантюры, мне кажется, что все зашло слишком далеко. А .тут еще Тор вмешался
и превратил все в какой-то балаган. Он  обожает  проделывать  это  со  мною,
поэтому я избегала его все эти годы.
   - Хочешь знать мое мнение, - сказала Джорджиан, - он - самое лучшее,  что
у тебя было в жизни. Ты не предприняла ничего, даже отдаленно  напоминавшего
приключения, на протяжении этого времени.
   - Ты же не видела меня десять лет, - возразила я. - Откуда ты знаешь, что
было со мной?
   А про себя подумала, что она, пожалуй, права. Если бы  не  вмешался  Тор,
вряд ли бы я отважилась воплотить в жизнь свой безрассудный план. И это меня
беспокоило.
   Тор нагнал нас уже возле самых дверей в столовую,  но  Лелии  мы  там  не
обнаружили. Роскошный, черного дерева стол был навощен до блеска,  и  в  его
поверхности отражались чудесные нарциссы и остролист, оживлявшие обстановку.
На нем двумя рядами выстроились канделябры с множеством свечей в  каждом,  и
на  концах  стола  красовались  серебряные  ведерки  с  погруженным  в   них
шампанским. Сияние свечей околдовывало: мы почувствовали аромат Рождества.
   Когда мы рассаживались по местам, в столовую ворвалась Лелия.
   - Я сделала решение! - выпалила она в восторге. С заговорщической улыбкой
она протянула спрятанный у нее за спиной большой, в  форме  револьвера,  фен
для сушки волос. Мы уставились на нее в немом изумлении.
   - Мама, ты - гений! - наконец вскричала Джорджиан. - Я сама  должна  была
до этого додуматься!
   - Это было так же гладко, как волосы  на  твоей  голове,  -  самодовольно
подтвердила Лелия. - Я сделаю для него маленькую подставку, чтобы он  стоял,
пока ты будешь сушить свои бумаги для большого преступления. Тогда  я  стану
важной или нет?
   - Тогда ты станешь важной, да, - подтвердил Тор, горячо ее обняв.
   Как всегда на обеде у Лелии, все было очень  вкусно:  холодный  морковный
салат, заливное с мелкими овощами и черными  трюфелями  в  прозрачном  желе,
печеный фазан в крыжовниковом соусе и с каштановым пюре;
   Когда мы уже не в состоянии были съесть ни кусочка, подали десерт и кофе.
   Лелия передала Тору коробку сигар, оставив себе одну, обрезала ее концы и
прикурила от  свечки.  Тор,  насладившись  первой  затяжкой,  настроился  на
разговор. Лелия заботливо пододвинула к нему бутылку коньяку.
   - Ты знаешь, - сказал Тор, обращаясь ко мне, - я размышлял над  проблемой
с депозитами  долгие  годы.  Но  если  бы  ты  не  выскочила  с  этой  своей
скандальной идеей, я бы,  наверное,  так  и  не  осуществил  свои  планы  на
практике.
   - Не думаю, что тебе требовалось  мое  вмешательство  или  наше  пари,  -
возразила я. - Ты смог бы привлечь  их  внимание,  если  бы  просто  похитил
несколько миллионов долларов, а потом переслал их обратно.
   - Пожалуй, можно было ограничиться меньшей суммой,  чем  миллиард,  чтобы
доказать правоту моего взгляда  на  состояние  дел  с  ценными  бумагами,  -
согласился он. - Но мне хотелось бы преподать, кроме того, еще один жизненно
важный урок. Вот почему я и счел необходимым наше с тобою пари. Я столкнулся
с проявлениями  беспардонной  коррупции  и  алчности  в  мировых  финансовых
кругах. Люди доверяют  банкам  хранение  своих  денег,  а  они  и  некоторые
инвесторы начинают распоряжаться ими, как своими собственными, вкладывая  их
в сомнительные предприятия, пускают в оборот, не считаясь со степенью риска.
Ими движет жажда наживы. И в один прекрасный день эта безумная рулетка может
подорвать устои цивилизации.
   - Понятно, - ехидно улыбнулась я. - Ты решил стать  рыцарем-крестоносцем,
который стоит на защите интересов мировой экономики.
   Но в душе я понимала, что Тор был прав: что-то надо  было  предпринимать,
причем срочно. Банки занимались  махинациями,  практически  не  осталось  ни
одного порядочного или хотя бы компетентного директора. В  моем  собственном
Бэнкс постоянно  случались  "ошибки"  -  от  невольной  некомпетентности  до
откровенных наглых хищений,  и  никто  не  бил  тревогу,  никто  не  пытался
схватить преступников за руку. Даже тупое упрямство Киви в отношении  службы
безопасности было просто детской шалостью по сравнению со всем остальным.
   - Объясни мне, - попросила я, -  как  наше  маленькое  пари  может  стать
событием мирового значения?
   - Хочешь верь, хочешь не верь, но именно оно станет  таковым,  -  заверил
он, попивая коньяк. - То,  как  я  собираюсь  вложить  наши  деньги,  должно
произвести определенный эффект. Позже я все объясню в деталях.
   - Я готова терпеливо ждать, - сказала я заведомую не правду. Меня сжигало
желание разгадать замысел Тора.
   - Если бы мир больших денег развивался по своим исконным законам, которые
правили им, к примеру, до эпохи воцарения Ротшильдов, он был  бы  совершенно
иным.  Изощренным,  возможно,  даже  жестоким,   но   не   коррумпированным.
Ротшильды, взяв в свои руки создание  современных  международных  банковских
отношений, радикальным образом повлияли на состояние финансовых сфер в  наши
дни. Они стабилизировали межгосударственный оборот валюты, то есть  укрепили
систему  мировой  экономики,  в  которой  до  той  поры  царили  разобщение,
враждующие между собой группировки...
   - Такая ужасная история, - вдруг перебила его Лелия. -  Они  должны  были
делать свадьбу авек ля  пропре  фамий,  чтобы  держать  все  в  руках.  Этот
старикашка... он был настоящий кафар!
   - Таракан, - перевела я для Тора, который не меньше меня  удивлялся  этим
ее неожиданным взрывам. - Ротшильды вынуждены были заключать  внутрисемейные
Праки, чтобы не упускать из рук наследство, по крайней мере я так ее поняла.
   - Кель кошт, - пробурчала Лелия.
   - Какая свинья, - пояснила я.
   - Мама, хватит, - вмешалась Джорджиан. - Мы все поняли, и это было давно.
   - Если не говорить правду, эти вещи пойдут как ронде Уштор, - словно впав
в прострацию, продолжала Лелия. - Твой пап-а, он ворочается в твоей томбю...
он был убит в своей... комм ди - он аме, моя таракая?
   - В его душе, - продолжала переводить я. - Если мы  не  станем  обсуждать
эти вещи, история повторится. У твоего отца убили саму душу, и он не  найдет
покоя в могиле, если...
   - Я и так знаю, что она хочет сказать! -  взорвалась  Джорджиан.  -  Черт
побери, как-никак это моя собственная мать!
   - Наверное, я зря завел об этом разговор... - начал было  Тор,  но  Лелия
снова его перебила.
   - Вистерия, - сказала она.
   - Простите? - Тор был совершенно сбит с толку.
   - Вистерия, вот как это название, - повторила Лелия.
   -  Вистерия  -  это  название  цветка,  который  так  нравится  Лелии,  -
растолковала я Тору и добавила:
   - В саду у Моне, в Живерни.
   - Я понял, - сказал Тор.
   - Наш давнишний разговор, - напомнила я.
   - Совершенно верно, - подтвердил Тор.
   - Я хотел бы кое-что тебе сказать, - сообщил Тор, когда вывел свою машину
из подземного гаража под домом Лелии, и мы помчались по Парк-авеню.
   - Боже правый, уже почти полночь! У меня самолет завтра утром - ты не мог
бы это отложить?
   - Не бойся, это не займет много времени, - заверив он меня. - Я хочу тебе
сказать о моей новой покупке. Интересно, одобришь ли ты такой вид вложений.
   - Если ты уже приобрел что-то, какая разница,  что  я  об  этом  подумаю?
Надеюсь, это не тот род вложений, который можно увидеть  только  с  диванных
подушек?
   - Ну что ты, - расхохотался он, - мне и в голову бы не пришло  покушаться
на  твое  целомудрие.  Поверь,  это  вложение  требует  многих  сотен  ярдов
открытого пространства, чтобы быть должным образом представленным.
   - Открытого пространства? Да ты шутишь -  это  ночью-то?  Куда  мы  едем?
Зачем ты повернул к мосту!
   - Мы едем  на  Лонг-Айленд,  куда  в  это  время  года  не  ступает  нога
цивилизованного человека. Но ведь, в конце-то концов, мы с тобою никогда  не
были цивилизованными до конца,  правда?  -  Он  взъерошил  одной  рукой  мне
волосы, а другой вывернул руль так, что машина стрелой взлетела на мост.
   Когда я проснулась, мне показалось, что прошло много времени. Голова  моя
покоилась у Тора на коленях. Он ухитрился скинуть свое пальто и  накрыть  им
меня и теперь задумчиво глядел в окно, лаская мои волосы.
   Я  уселась  и  попыталась  что-нибудь  разглядеть   сквозь.   покрывшиеся
изморозью стекла. Взору открылась необъятная темная поверхность  океана.  По
крайней мере я поначалу приняла это за океан.  Но  вскоре  поняла,  что  это
гладкий лед то  ли  озера,  то  ли  пруда.  Вмерзшие  в  него  лодки  рядами
выстроились у причалов.
   - И как только люди бросают здесь на зиму свои лодки? -  удивилась  я.  -
Разве они не испортятся среди льда и снега?
   - Конечно, испортятся, если это обычные лодки,  -  согласился  он.  -  Но
перед тобой - волшебные, ледяные лодки. И  та,  с  высокой  красной  мачтой,
принадлежит мне.
   - Ледяная лодка - так вот каково твое вложение? - спросил я.
   - Идем. Я покажу тебе ее.
   Мы вышли из машины в наших вечерних костюмах и  зашагали  по  хрустевшему
снегу. На открытом воздухе  было  гораздо  холоднее,  чем  мне  казалось,  а
усилившийся ветер вздымал облака снега с  поверхности  льда.  Это  придавало
озеру загадочный, чудесный облик.  Я  сразу  вспомнила  сказку  про  Снежную
королеву, которая неслась по небу в волшебной повозке и  рассыпала  по  пути
осколки льда, чтобы пронзить и заморозить сердца детей.
   - Понимаешь,  -  возбужденно  продолжал  Тор,  помогая  мне  пробиться  к
причалу, преодолевая напор ветра, - эта лодка удивительно легкая,  и  у  нее
есть парус, чтобы использовать движущую силу ветра. Она установлена на  двух
полозьях...
   - Как коньки, - сказала я.
   Он отпер какой-то ящик на  палубе  лодки,  извлек  из  него  внушительных
размеров полотнище и принялся поднимать его на мачту.
   - Принцип движения у моей лодки такой же, как и  у  обычной:  ее  толкает
ветер, надувая парус. А поскольку лодка движется по  поверхности  скользкого
льда, которая почти не оказывает сопротивления, можно развить очень  большую
скорость даже при слабом ветре.
   - А зачем ты его поднимаешь? - спросила  я,  наблюдая  за  его  возней  с
парусом. - Не собираешься ли ты отчаливать сейчас?
   - Садись, - сказал Тор, подтолкнув меня к скамейке. - Вот тебе  ремень  и
щит от ветра.
   Пока я  возилась  со  всеми  этими  приспособлениями,  Тор  тем  временем
уверенными  движениями  расправлял  парус.  Прекрасный  темный   лед   вдруг
показался мне угрожающим.  Услужливое  воображение  мигом  нарисовало  такие
картины, как я вываливаюсь из лодки, меня со страшной скоростью тащит  вслед
за ней, а безжалостные ледовые когти сдирают с костей  мою  плоть.  Или  еще
лучше, как ненадежный лед проваливается подо мною, и  я  окунаюсь  в  пучину
зимних вод...
   - Ты получишь громадное удовольствие,  -  с  улыбкой  заверил  меня  Тор,
натягивая веревку и накручивая ее конец на  кнехты<Парные  тумбы  на  палубе
судна у его борте", служащие для закрепления канатов (Прим. ред.)>.
   Ветер надул парус, и лодка рывком выскочила  на  простор  озера,  набирая
быстро скорость.
   Стоило мне повернуться лицом к ветру, как колючие  снежинки,  вихрившиеся
над  поверхностью  льда,  иглами  впились  в  щеки.  Я  зажмурила  глаза   и
почувствовала, как холодный ветер обжигает кожу.
   - Как тебе удается править этой штукой? - старалась я перекричать  вой  и
свист ветра в ушах.
   - Я или перераспределяю своей вес, или поворачиваю парус, - отвечал  Тор,
в то время как под днищем оглушительно загрохотал неровный участок  льда,  -
или слегка двигаю рулями. - Его голос звучал так спокойно и уверенно, что  я
попыталась взять себя в руки.
   Мы неслись по льду с такой  скоростью,  что  казалось,  вот-вот  взлетим.
Судорога страха, сводившая мои внутренности, сменилась  ощущением  холодного
стального клинка, пронзившего живот, страх перерастал в  ужас.  Глазам  было
нестерпимо больно, я ничего не могла разглядеть от слез и  лишь  удивлялась,
как Тор может что-то видеть без защитных очков.
   Когда мне наконец удалось разлепить мокрые веки и осмотреться, я  поняла,
что  мы  сменили  курс  и  несемся  к  противоположному  берегу   озера.   С
головокружительной скоростью приближались  заснеженные  прибрежные  кусты  и
деревья...
   Береговая полоса  быстро  надвигалась  на  нас,  и  я  решила,  что  Тор,
ослепленный и оглушенный ветром и снегом, попросту ничего не видит.  Кусочки
льда пулеметными очередями барабанили по корпусу лодки,  а  вздымаемые  нами
вихри снега заслоняли обзор. Мы летели  все  быстрее.  В  очередной  просвет
между снежными вихрями я заметила, что прибрежные  деревья  и  скалы  словно
прыгнули  нам  навстречу,  а  полоса  разделявшего  нас   льда   сократилась
настолько, что - о, ужас! - нам уже поздно было поворачивать!
   В горле у меня пересохло, руки тряслись, а  кровь  стучала,  казалось,  в
ушах. Я изо всей силы вцепилась в борт лодки и заставила себя не зажмуривать
глаза, а смотреть, как  мы  очертя  голову,  потеряв  контроль  над  лодкой,
врежемся в грозную черную линию берега.
   Но в последний момент Тор переместил  тяжесть  тела,  и  лодка  пошла  по
кривой, повторявшей изгибы береговой линии.  Время  словно  прекратило  свой
бег, я уже не слышала ни ветра, ни грохота льда  -  только  кровь  шумела  в
ушах.
   Когда берег стал постепенно удаляться,  по  телу  моему  разлилась  волна
облегчения.
   - Тебе понравилось? - возбужденно спросил Тор, даже не взглянув на меня и
не обратив внимания на мое состояние.
   Казалось, что мои конечности совершенно онемели.
   Ни разу в жизни мне не доводилось испытывать подобный  страх.  Я  была  в
ярости и всерьез прикидывала, удастся ли мне самой добраться до берега, если
сейчас прикончу Тора в отместку за пережитый мною ужас.
   - Ну а теперь, когда мы слегка разогрелись, можно попытаться  попробовать
что-то действительно волнующее, не правда ли? - предложил он.
   Мне казалось, что мое сердце едва ли выдержит еще какое-либо волнение.  И
я, находясь в состоянии шока, не нашла в себе сил вымолвить хотя  бы  слово.
Более того, я полагала, что малейшее проявление недовольства с моей  стороны
только усугубит положение: Тору всегда доставляло наслаждение  щекотать  мне
нервы.
   Не дождавшись от меня ответа, он снова развернул лодку по  ветру  и  стал
набирать скорость. И вот уже мы неслись  так,  что  берега  слились  в  одну
сплошную полосу, едва уловимую краем  глаза.  Но  пока  мы  двигались  вдоль
берега, у меня было какое-то ощущение надежности  и  уверенности.  А  стоило
Тору развернуть лодку в сторону  водной  глади,  и  ее  необозримая  пустота
разверзлась предо мной, словно холодная черная пасть смерти.
   - Такие лодки могут развить скорость до  сотни  узлов,  -  прокричал  он,
стараясь пересилить монотонный вой ветра.
   - Сколько-сколько узлов? - заставила я себя вымолвить, хотя мне это  было
совершенно безразлично. Я только надеялась, что, заговорив ему  зубы,  смогу
отвлечь его от  претворения  в  жизнь  идеи  насчет  "чего-то  действительно
волнующего".
   - Морских миль,  -  пояснил  он,  -  то  есть  намного  больше,  чем  сто
сухопутных миль в час. Мы уже набрали не меньше семидесяти.
   - Как захватывающе! - отвечала я предательски дрогнувшим голосом.
   - Ты не испугалась? - спросил Тор, искоса взглянув на меня.
   - Не будь смешным, - прокричала я, едва не ослепнув от гнева.
   - Великолепно! Тогда полетим, как птицы! - с ликованием воскликнул он.
   Боже милостивый, теперь я точно отдам концы! Ветер наполнил  паруса  так,
что, казалось, сейчас они лопнут. Нос лодки вошел в плотное облако снега,  и
она  продвигалась  в  каком-то  белесом  туннеле.  Внезапно   мы   сказались
изолированными от остального мира, и это мгновенно  заставило  меня  напрячь
зрение и слух. Тишина была устрашающей.
   В следующий миг снежная пелена исчезла, а я чуть не лишилась чувств.
   Мы вплотную подкатили к  причалу.  Вокруг  нас  выросла,  словно  сборище
безмолвных чудовищ, стена  пришвартованных  лодок,  в  которую  мы  едва  не
врезались. И не будь я пристегнута, кубарем вылетела бы из  лодки.  Разворот
был таким резким, что, казалось, мы вот-вот слетим с полозьев и  врежемся  в
причал. В течение нескольких мгновений моя голова  почти  касалась  льда,  а
сила тяготения пригибала ее все ниже и ниже. Но вот со  скрежетом  мы  стали
выравниваться и легли на плавную кривую, по направлению к причалу.
   Кое-как переведя дух, - мне не хватало воздуха,  -  я  молча  застыла  на
скамейке. Тор курсировал неподалеку  от  берега,  меняя  направление  лодки,
совершая небольшие изящные виражи. Решив наконец  возвратиться,  он  спустил
парус, предоставив лодке на малом ходу ткнуться носом в причал и соскочил  с
палубы, чтобы ее пришвартовать.
   Я, парализованная страхом, застыла на месте, настолько  потрясенная,  что
не могла даже встать на ноги. Когда Тор нагнулся ко мне и протянул  руку,  я
не была уверена, что смогу двигаться. Но  все  же  встала  на  подгибавшихся
ногах и с его помощью выбралась на причал, с  удивлением  почувствовав,  как
меня  заливают  волны  могучей  энергии,  не  имевшей  ничего  общего  ни  с
возбуждением, ни с истерикой. И я не могла понять, что это за ощущение.  Это
была эйфория.
   - Мне понравилось, - громко произнесла я, удивляясь самой себе.
   Я так и думал, что тебе понравится, - сказал Тор. -  А  ты  не  могла  бы
объяснить, почему?
   - Мне кажется, это был страх, - выпалила я. -  Верно,  страх  смерти  как
утверждение жизни, - подхватил он. - Мужчинам это чувство  хорошо  известно.
Но женщинам - почти никогда. Я разглядел твой страх еще в самый первый  раз,
когда ты стояла  в  коридоре,  словно  потерявшийся  ребенок.  Ты  была  так
напугана, что подскочила, когда я заговорил с тобою. Так же ты была напугана
и тем что могло случиться у тебя на работе, но эти страхи не заставили  себя
отказаться от намеченной цели. Я протянул руку помощи, ты приняла ее,  пошла
всем наперекор и выстояла - одна против всех.
   Он улыбнулся, приподнял меня над палубой причала  и  почему-то  долго  не
отпускал. И я почувствовала тепло его тела даже через плотное сукно  пальто,
а он спрятал лицо в моих волосах.  Внезапно  на  меня  накатил  необъяснимый
страх.
   - Вот почему я и выбрал тебя, - наконец произнес он.
   - Выбрал меня? - переспросила я, отстраняясь, чтобы заглянуть ему в лицо.
- Скажи на милость, что ты имеешь в виду?
   - Ты хорошо понимаешь, что я имею в виду, - отвечал он.
   Он выглядел смущенным. Бледный лунный свет посеребрил  его  шевелюру.  Он
положил мне на плечи руки и заглянул в глаза. Никогда  прежде  не  видела  я
такого выражения его бледного лица.
   - Возможно, я просто устал,  -  сказал  Top.  -  Меня  всегда  раздражали
окружавшие. Я так и не встретил в своей жизни людей, равных  по  интеллекту.
Моя дорогая, я скучал по тебе и счастлив, что ты вернулась.
   - Я вовсе не вернулась, - возразила я,  чувствуя  странное  сердцебиение.
Конечно же, это сердцебиение было следствием только что  пережитого  мною  в
лодке  страха.  -  И,  кстати,  мне  показалось,  что  это  я  -  усталая  С
растраченными эмоциями личность, ты ведь всегда говорил, что у меня их нет.
   - Твои эмоции не растрачены - они подавлены, - холодно возразил он. - Как
можно растратить то, что никогда не находило применения?!
   Он резко развернулся и направился к машине. Мне ничего не оставалось, как
заковылять следом за ним в моих до  смешного  нелепых  в  данной  обстановке
вечерних туфлях. Вообще повезло, что они не слетели у меня с  ног  во  врем