правил, но когда Лелия подошла  ко  входу  в  галерею,  он
незаметно кивнул одному из охранников, чтобы те пропустили ее  без  проверки
приглашения.  Он  знал,  что  таковое  ей  не  посылалось,  поскольку  лично
составлял список. Немного погодя он тоже поднялся к выходу.
   - Куда мы отправимся? - спросила Перл  шепотом,  пока  они  двигались  по
коридору.
   - Ла касе - в кассу, - ответила  Лелия.  -  Дело  сделано,  и  мы  должны
заплатить за л'аадисьон.
   - Вот так шутка, - криво усмехнулся Перл,  -  но  как,  черт  побери,  ты
собираешься платить за эту каменную лоханку? - Натурально, с помощью чека, -
расхохоталась Лелия.
   Да она и впрямь казалась не в  себе.  Перл  встревожилась  не  на  шутку,
остается только надеяться на то, что Лелия все-таки стреляный воробей.
   - Примите мои поздравления, мадам, - произнес Клод Вестерби, догоняя их в
коридоре.
   Он подхватил Лелию под руку, сопровождая дам к кассе. Если что-то  пойдет
не так, он предпочел бы встретить неприятность сам.
   - Мсье, мы ведь не были  представлены  друг  другу  ранее,  -  заговорила
Лелия, - я...
   - Я знаю, кто вы, моя дорогая, - Лелия фон Дамлих. И хотя в ваших  глазах
я наверняка изменился до  неузнаваемости,  вы  остались  все  той  же  леди,
признанной некогда самой обворожительной дамой в Нью-Йорке.
   Лелия ослепительно улыбнулась в ответ.
   - Меня зовут Клод Вестерби, - продолжал он. - Вы сегодня потратили немало
денег, хотя и немало сэкономили. Я даже боюсь, что прежний владелец будет на
меня зол, ведь он выручит за этот  остров  вдвое  меньше,  чем  рассчитывал.
Остается надеяться, что дальше дела пойдут лучше, хотя бы для  меня.  И  мне
так приятно, что именно вы приобрели такой чудный остров.
   "А будет еще приятнее, - подумал он, - если ты за него расплатишься".  О,
если этого не случится, что его ожидает?!
   - А вот и касса, - сказал он. - Ну что ж, позволю себе  удалиться,  чтобы
вы могли без помех выполнить неприятную часть процедуры. Но помните, я  буду
поблизости, если вам вдруг понадобится помощь. Простите мою дерзость, но  не
могу не сказать, как приятно было представиться вам  по  всей  форме,  пусть
даже столько лет спустя.
   - Мерси, мсье, - отвечала Лелия. - С этими словами она нежно взяла его за
руку.  Ее  голос  затрепетал,  что  было  принято  Клодом  за   трогательное
проявление женственности для дамы ее лет. - И спасибо вам за... в прошлом вы
выказали такой такт в отношении моих бижу - моих  самоцветов.  Я  знаю,  что
именно вы помогли мне избежать тогда многих мучений. У меня долгая память на
тех, кто делал мне добро. Еще раз мерси, мон ами Клод.
   Он удивленно смотрел на нее, чувствуя, как замирает сердце.  Она  до  сих
пор была прекрасна... Сейчас она даже более прекрасна, чем сорок лет  назад.
И в эту минуту Клод был так счастлив за нее и ее покупку, что ко всем чертям
отбросил опасения по поводу того, сумеет она  заплатить  или  нет.  В  конце
концов он в состоянии купить этот остров и бросить к ее ногам.
   Нежно пожав на прощанье руку, он долго смотрел  ей  вслед,  а  потом  как
сомнамбула двинулся по коридору обратно в зал.

Франкфурт, Германия, январь, 1810 г.

   В начале 1810 года Мейер Амшель Ротшильд все еще жил во Франкфурте,  дети
его уже выросли, а любимый сын Натан и вовсе покинул отчий дом.
   - Этой ночью я видел сон, - сказал  Мейер  Амшель  своей  жене  Гутль  за
завтраком, состоявшим из сухого хлеба, размоченного в молоке.
   - Сон? - равнодушно переспросила Гутль. На коротко остриженные  волосы  в
строгом соответствии  с  установленной  традицией  был  надет  ненапудренный
парик, а на нем - накрахмаленный голландский чепец с кружевами и лентами  из
тафты.
   - И что же это был за сон? - спросила она, подливая мужу  еще  молока.  -
Сон о большой удаче? По-моему, удач у нас более  чем  достаточно.  Иногда  я
боюсь, как бы все это однажды не обернулось для нас бедой. - И она постучала
по столу ложкой.
   - Это был странный сон, - задумчиво отвечал Мейер Амшель. - Я  видел  наш
дом в огне и воде. Но наши сыновья боролись плечом к плечу с грубыми  силами
природы, защищая одно общее дело, как когда-то Иуда Маккавей.
   - Нам всем хорошо известны твои рассуждения о том, как легко сломать один
прутик и невозможно сломать несколько собранных в пучок, - ответила Гутль.
   - Этот сон предсказывает мне, что грядет нечто выдающееся, - сказал  жене
Мейер Амшель. - И после этого  дом  Ротшильдов  будет  стоять  столетия.  Ты
увидишь, моя дорогая, это случится очень скоро.
   Как предсказал сон Мейера Амшеля, в 1810  году  его  сын  Натан  придумал
смелый и рискованный план, поставивший под угрозу не  только  благосостояние
членов всей семьи, но и их свободу.
   Вот уже двенадцать лет Натан жил в Англии и добился там больших  успехов.
Начав в 1798 году свою деятельность в Манчестере, он  занялся  экспортом  на
континент английских хлопковых тканей, которыми торговали его отец и братья.
В 1809 году Натан  получил  английское  гражданство  и  вскоре  открыл  свой
собственный банк. Он оказался самым энергичным из пяти сыновей Ротшильда.
   В начале марта 1810 года Натан написал отцу во  Франкфурт,  что  было  бы
желательно отправить в  Париж  его  младшего  брата  Джеймса  с  разрешением
посетить некоторые города во Франции, а также в Испании, Италии и  Германии.
Какой еврей мог быть пожалован такой привилегией? Еще труднее было  добиться
разрешения жить в Париже евреям Ротшильдам, к тому же выходцам из Пруссии.
   Однако веря в непреложность знамения, полученного во  сне,  Мейер  Амшель
надел цилиндр, кружевное жабо, лучший черный костюм и  отправился  навестить
своего друга, князя  Терна  Таксиса,  семье  которого  Ротшильды  ссудили  в
прошлом большую сумму денег. Видимо, пришло время востребовать долг, хотя  и
не совсем обычным образом.
   - Ротшильд, да ты сегодня выглядишь щеголем, - приветствовал его князь. -
Если судить по твоему виду, это не просто светский визит. С Божьей помощью я
постараюсь выполнить твою просьбу.
   - Ваша светлость как всегда крайне проницательны, - отвечал Мейер Амшель.
- Я пришел  просить  вас  о  невозможном:  чтобы  моему  сыну  Джеймсу  было
пожаловано разрешение основать резиденцию в Париже.
   - Это и в самом деле проблема, - подтвердил князь. -  Даже  я,  настоящий
пруссак, не могу получить такое разрешение.
   - Знаю, моя просьба трудна, - отвечал Мейер Амшель. - Но  мне  необходимо
во что бы то ни стало добиться ее выполнения по глубоко личным причинам.
   - Поскольку твои  "глубоко  личные  причины",  как  правило,  приводят  к
увеличению богатства Ротшильдов, полагаю, что  помочь  тебе,  насколько  это
возможно, будет и в моих личных интересах. У тебя  уже  есть  на  этот  счет
какие-либо идеи? Обычно ты не обманывал мои ожидания! - рассмеялся князь.
   - Конечно, я не мог не придумать  предварительно  о  способах  разрешения
проблемы,  -  скромно  потупился  Ротшильд.  -  Если  бы  удалось  уговорить
какого-нибудь вашего  знакомого  из  высшей  знати,  собравшегося  ехать  во
Францию, включить моего сына в свиту...
   - Действительно, под этим предлогом он мог бы попасть в Париж,  -  слегка
нахмурился князь, - но тебе наверняка  известно,  что  там  скоро  соберется
пол-Европы...
   - Вы имеете в виду королевскую свадьбу? - предположил Мейер Амшель.
   - Если только бракосочетание  некрещеного  корсиканского  выскочки  может
именоваться королевской свадьбой, - проворчал князь. - Боже  милостивый!  Не
успела его первая жена предстать перед ликом Господа, как он  берет  в  жены
другую! Да от этого кровь стынет в жилах, вот что я скажу! У кардиналов даже
не хватает духу при сем присутствовать. Зато европейская знать рвется на это
зрелище, как на петушиные  бои.  Дело  твое,  Ротшильд,  если  тебе  так  уж
необходимо обеспечить участие сына в этом представлении. Только не  припомню
среди  своих  знакомых  никого,  кому  доставило  бы  удовольствие  иметь  в
собственной свите, ты извини, сына еврейского торгаша. Нам  надо  хорошенько
подумать, как  решить  эту  проблему,  ведь  я  сам  вовсе  не  намерен  там
присутствовать.
   - Да, ваша светлость. Нам надо найти кого-то достаточно влиятельного, кто
хотел  бы  присутствовать  при  бракосочетании  Наполеона   и   эрцгерцогини
Марии-Луизы, но по  некоторым  соображениям,  например,  в  силу  стесненных
денежных обстоятельств...
   - А! Я знал, Ротшильд, что ты не придешь ко мне без готового  плана!  Так
тебе нужен не мой совет, а мой чайник? - захихикал князь.
   Это было вполне искренним признанием князя Терна Таксиса. Будучи  главным
почтмейстером Центральной Европы,  в  прошлом  он  не  раз  с  помощью  пара
вскрывал официальные письма и к обоюдной выгоде  делился  их  содержанием  с
Ротшильдом.
   Князь дважды  хлопнул  в  ладоши,  и  к  нему  подбежал  слуга.  Небрежно
нацарапав на клочке бумаги несколько имен, князь протянул ему список.
   - Ступай на почту и отбери все, что имеет отношение  к  данным  лицам,  -
приказал он. - Ну, Ротшильд, надеюсь, тебе повезет нынче же вечером.
   - Если мне позволено будет заметить, ваша светлость  бесконечно  добры  и
искусны в разрешении любых  проблем,  -  радостно  блеснув  глазами,  сказал
Ротшильд.
   Великого князя фон Дальберга вовсе не обрадовало бы предложение  включить
Джеймса Ротшильда к себе в свиту. Однако, имея  сведения  о  его  финансовых
затруднениях, князь Терн Таксис смог предложить ему некие услуги, на которые
тот согласился. Ротшильд обязуется финансировать дорогу, роскошные туалеты и
трапезы князя во время его путешествия и пребывания в Париже. В ответ на это
великий князь добивается для сыновей Ротшильда не одного, а  трех  видов  на
длительное проживание во Франции.  Предложение  вполне  устроило  князя  фон
Дальберга.
   В марте 1811 года, когда Карл и Соломон Ротшильды уже прочно обосновались
во Франции, Джеймс, самый младший из братьев, угощался пирожными в  кабинете
у министра финансов господина Мольена. Кабинет был полон солнечного света  и
гиацинтов, собранных с заснеженных аллей в парке Тюильри.
   - Господин Ротшильд, - сказал господин  Мольен,  стирая  с  губы  кусочек
жирного крема, - я отправил послание императору с  вашими  предложениями,  о
которых вы мне говорили. Но мне до сих пор не верится,  что  подобная  удача
может быть правдой.
   - Помилуйте, да вы, видно,  шутите,  -  отвечал  Джеймс.  -  Неужели  вы,
министр финансов, допускаете мысль о том, что британец  может  в  финансовых
вопросах оказаться более ловким, чем француз?
   - О нет! Безусловно, нет! Они глупцы - британцы! И весь  мир  считает  их
таковыми. У меня в голове не укладывается,  как  министры  в  Лондоне,  если
только они не последние предатели, девальвировали фунт на десять  процентов,
а гинею более чем на тридцать! Разве  можно  обесценивать  свои  собственные
деньги в военное время.
   - Но ведь вы сами, господин Мольен, видели письма, -  сдержанно  возразил
Джеймс.
   - Да, да, конечно. Истощение английского золотого и  серебряного  запасов
будет в интересах французской империи политики. Вы же  понимаете,  армия  не
может сражаться на пустое брюхо или босиком. Нам  известно,  как  теснят  на
полуострове их генерала Веллеслея. Уверяю вас, что война  вот-вот  кончится:
мы перехватили послание Веллеслея к министрам, где он  просит  отозвать  его
армию, коль правительство не в состоянии обеспечить армию самым необходимым.
Как говорят британцы, "правь,  Британия,  морями",  а  мы,  французы,  будем
править сушей! Пока мы будем опустошать их  золотой  запас,  они  не  смогут
посылать поддержку к Веллеслею - ведь мы в состоянии перекрыть все  их  пути
снабжения!
   Закончив свою  вдохновенную  лекцию  о  войне  и  экономике,  французский
министр принялся за очередное пирожное.
   - Хорошо, что император занял такую позицию, господин Мольен,  -  вежливо
сказал Джеймс, - иначе мне было бы крайне сложно провозить британское золото
через Германию. Пришлось бы с большим трудом  пересечь  большую  территорию,
совершив по пути столько подкупов, что в итоге выгода  оказалась  бы  крайне
мала. Теперь же, когда у меня есть разрешение на проезд через  Дюнкерк,  вся
выгода от операции достанется французскому правительству. Не могу не  отдать
должное вашей предусмотрительности.
   - Да, не могу не гордиться собой, - пробурчал Мольен с набитым  ртом.  Во
Франции прекрасно осведомлены, что вы, евреи, больше заинтересованы в  своей
личной выгоде, чем в сближении с какой-либо нацией. В каком-то смысле, вы  -
люди без отечества.  Возможно,  похищение  золота  распадающейся  Британской
империи, может, поначалу и покажется вам чересчур дорогим удовольствием,  но
небольшая потеря для вашего  кармана  обернется  значительной  прибылью  для
Франции. Когда же в  Германии  вступит  в  силу  Наполеоновский  Кодекс<Свод
законов, вводимый Наполеоном I на  захваченных  им  территориях>,  евреи  во
Франкфурте,  впервые   за   тысячу   лет,   получат   возможность   свободно
распоряжаться своей собственностью и открыто заниматься бизнесом.
   - Нам очень  повезло,  что  господин  Мольен  так  хорошо  разбирается  в
ситуации, - заметил Джеймс. - И за это вы войдете в историю.
   В течение двух лет Натан, находясь в Лондоне,  скупал  золотые  слитки  у
Ост-Индской компании. Скупал в неограниченных количествах, поскольку  платил
сразу и  не  торгуясь,  в  то  время  как  Британское  правительство  обычно
дожидалось снижения цен.
   Но цены не падали, и к весте 1811 года, когда Британская казна  уже  была
не в состоянии финансировать  содержание  армии,  Натан  стал  продавать  им
золото по цене ниже рыночной, но по-прежнему не без выгоды для  себя.  Натан
больше верил делам, нежели  обещаниям,  а  Англия  была  единственной  среди
европейских государств, чьи законы позволяли иметь право на  имущество  всем
гражданам, невзирая на вероисповедание. И он надеялся, что  и  впредь  будет
именно так.
   - Мистер Херрис, - обратился Натан  к  верховному  комиссару,  -  теперь,
когда все вопросы разрешены, к полному  вашему  удовлетворению,  могу  ли  я
иметь дерзость спросить, что вы намерены делать со всем этим золотом?
   - Это серьезный вопрос, мистер Ротшильд, - отвечал Херрис, - и решать его
надо незамедлительно, поскольку нам очень  досаждает  проклятый  корсиканец,
захвативший  всю  Европу  и   переженивший   наших   союзников   со   своими
родственниками. Теперь они сидят на тронах во всех странах.
   - И поэтому вы  хотите  использовать  полученные  деньги  для  укрепления
военно-морских сил, чтобы защитить от вторжения английские берега? - спросил
Натан.
   - Не прикидывайтесь дураком, Ротшильд, - резко оборвал его Херрис.  -  Вы
умнейший и самый предусмотрительный человек из  тех,  кого  я  знаю.  И  вам
известно, в какую беду попал  лорд  Веллингтон.  Его  армия  на  Пиренейском
полуострове уже месяц не получает денег, потому  что  нам  нечего  посылать.
Экономика страны пришла в упадок, поднимают головы американские колонии, и я
вполне допускаю, что они чувствуют себя достаточно сильными,  чтобы  бросить
нам вызов из-за нашего первенства на море и в ближайшее время  объявить  нам
войну. Король, говоря откровенно, слишком болен и  ни  на  что  не  годится.
Премьер-министр каждый день принимает противоречивые указы, раздражая народ.
По секрету могу вам сказать, что нация находится  в  бедственном  положении.
Так  что,  если  Веллингтон  немедленно  не  одержит  победу  в   войне   на
полуострове, он будет отозван из Испании.
   - Неужели! - удивился Натан, словно и не был  в  курсе  состояния  дел  в
британской казне.
   Еще прошлой зимой Натан упорно скупал  все  неучтенные  векселя,  которые
предшественник Херриса намеревался расклеить возле британского  казначейства
вместо плакатов с призывом пожертвовать деньги на военные нужды. Эти векселя
попали в руки Натана через жестокий  и  вероломный  Сицилианский  финансовый
блок, чье богатство было накоплено исключительно на спекуляциях  в  странах,
приходящих в упадок. Сицилийцы являлись подлинными  хищниками  среди  членов
Европейского финансового  сообщества,  они  никогда  и  ничего  не  покупали
дороже, чем за четверть цены. И то, что у них в руках  оказались  английские
ценные бумаги, означало одно:
   Веллингтон попытался продать их в надежде пополнить основной запас.
   - Стало быть, вы намерены послать это  золото  лорду  Веллингтону,  чтобы
поддержать его армию в Иберии? - спросил Натан.
   - Да, мы покупали золото именно с этой целью, но боюсь, что  замысел  наш
неосуществим, - грустно отвечал Херрис.  -  Посланные  к  ним  корабли  были
затоплены возле побережья. А отправлять золото через территорию союзников  -
слишком опасно.  Война  может  закончиться  раньше,  чем  мы  найдем  способ
переправить наше золото Веллингтону.
   - В таком случае я мог бы вам кое-что предложить, - сказал Натан.
   - В нашем положении мы с радостью выслушаем  любые  предложения,  -  хотя
думаю, что все способы решения проблемы уже исчерпаны, - сказал Херрис.
   - Пожалуй, не совсем так, - возразил Натан. - Остался еще один, о котором
вы забыли.  Я  сам  мог  бы  переправить  золото  Веллингтону,  конечно,  за
вознаграждение. И готов гарантировать его доставку.
   - Вы сами? - удивился  Херрис,  недоверчиво  улыбаясь.  -  Мой  уважаемый
Ротшильд, я знаю, что вы блестящий финансист, но ведь это еще  не  дает  вам
возможности ходить по воде, а иного способа попасть сейчас  в  Иберию  я  не
вижу. И какие же вы можете предоставить гарантии?
   - То количество золота, которое не будет  доставлено  по  назначению,  вы
сможете изъять из моего собственного кармана, - невозмутимо заявил Ротшильд.
   - Но как вы собираетесь это проделать?
   - Пусть это останется моей заботой, - отвечал Натан.

***

   В то время как Мольен в письме к императору поздравлял  себя  с  успешным
грабежом английской золотой казны, Джеймс Ротшильд  на  финансовом  рынке  в
Париже занимался  превращением  получаемого  от  Натана  золота  в  векселя,
подлежащие учету в испанских банках. Его братья Карл и  Соломон  по  очереди
путешествовали из Парижа через Пиренеи в Испанию и обратно, исчезая в  горах
с векселями, а возвращаясь с расписками от Веллингтона. Французам так  и  не
пришло  в  голову,  что  золото,  которое  они  позволили  ввозить   братьям
Ротшильдам контрабандой  из  Англии  во  Францию,  вполне  законными  путями
проникает в Испанию и используется Веллингтоном на содержание армии.
   Пополнив казну,  Веллингтон  вскоре  одержал  победу  над  французами  на
Пиренейском полуострове и вошел в Мадрид.
   Отец Натана, Мейер Амшель, оставался  со  старшим  сыном  во  Франкфурте.
Пользуясь услугами центрального почтамта, он  неусыпно  следил  за  военными
новостями, которыми немедленно делился с заинтересованными  лицами.  Он  был
уже стар, и сил у него оставалось не так уж много. Кроме повседневных забот,
он мог себе позволить заниматься разве что присмотром за  новой  голубятней,
которая изрядно пополнилась недавно присланными Натаном из Англии птицами.
   В сентябре 1812 года, когда Наполеон был под Бородином  над  подступах  к
Москве, Мейер Амшель упокоился вечным сном. Три дня спустя  русский  генерал
граф Ростопчин поджег Москву, вынуждая Наполеоновскую армию зимой  отступать
через всю Россию, терпя горечь поражения. Наступил конец целой эры.

ФЕДЕРАЛЬНЫЙ РЕЗЕРВНЫЙ БАНК

   Согласно конституции, создание  денежной  массы  -  право  и  обязанность
Конгресса. Конгресс  обладает  всей  полнотой  власти  в  этом  вопросе.  Но
Конгресс отказался от своих прав, отдал их на откуп банковской системе.
   С точки зрения Конституции Федеральный  резервный  банк  выглядит  весьма
подозрительным учреждением.
   Райт Пэтмен

   Когда кончилась очередная запарка, связанная с первыми днями Нового года,
Тавиш пересмотрел программы, которые мы ввели в машину в ночь на  Рождество,
и довел их до полног