тделанном
разноцветным мрамором вестибюле, из него можно пройти в  огромный  читальный
зал, большие окна которого выходили на тенистую Тэйлор-стрит, спускавшуюся с
холма. В тишине читального зала, в его обстановке: розово-голубых пастельных
оттенков  коврах,  массивных  столах,  дубовых  панелях  и  писанных  маслом
картинах парижских художников с различных выставок - во всем этом  ощущалась
гревшая душу аура Сан-Франциско середины прошлого века.
   Далее, в Алой комнате, были устроены места для отдыха на  сотню  человек.
Тихо журчал фонтан в центре зала, китайские  фонарики  освещали  его  своими
загадочными бликами, и на каждом из круглых  низких  столиков  в  прекрасных
вазах стояли кроваво-алые темные розы.
   В следующей комнате, отделенной массивными дубовыми дверями, джентльмены,
удостоившиеся  чести  носить  черный  клубный  галстук,  коротали  время  за
коктейлями, ожидая обед. Здесь можно  было  встретить  представителей  самых
различных профессий из многих стран, сближали этих людей по меньшей мере две
общие черты:
   ОНИ были членами Вагабонд-клуба, и им пришлось это  право  заработать.  А
заработали они это с помощью  личных  связей,  баснословного  богатства  или
преимущества имевшейся у них  власти.  Каждый  из  присутствовавших  в  этой
комнате так или  иначе  должен  был  заплатить,  Когда  наконец  перед  ними
распахнулись  дубовые  двери,  джентльмены  устремились  в  обеденный   зал.
Рассаживались  всегда  в  строгом  соответствии  с  установившимися  издавна
традициями. Члены клуба с самыми громкими титулами, должностями  или  самыми
толстыми чековыми  книжками  располагались  за  главным  столом,  обрядовыми
поцелуями  демонстрируя  установленные  между  ними  отношения   родственной
близости и доверительности. Непосредственно перед главным столом  возвышался
подиум, с которого звучали послеобеденные спичи.
   Легкая закуска в виде шотландской семги, которую члены клуба предпочитали
всем остальным менее  дорогим  рыбным  блюдам,  сменялась  жареной  уткой  -
коронным блюдом местного шеф-повара. В соответствии  с  клубными  традициями
салат подавали после жаркого.
   А разнообразные сыры самых изысканных сортов сменяли утонченные десертные
блюда.
   Когда наконец подали кофе, на подиум поднялся первый  спикер,  британский
банкир. Он тихонько постучал по микрофону и подождал, пока в  зале  уляжется
гул голосов.
   - Джентльмены, я  хочу  заметить,  что  мы  стоим  на  пороге  важнейшего
события,  -  начал  он.  -  Как  вы  знаете,  существует  традиция,  скорее,
незыблемое правило, согласно которому в благословенных  стенах  этого  клуба
запрещается  упоминать  о  мировой  политике,  войнах  или  бизнесе.  Мы   -
вагабондцы и горды этим, не говоря уже о том, что  в  списках  членов  клуба
больше фамилий известных всему  миру  дипломатов,  особ  королевской  крови,
президентов США, членов сената, глав корпораций  -  словом,  намного  больше
белой кости и голубой крови, чем в любой другой  ассоциации  в  мире!  Итак,
подчиняясь главному правилу клуба не  обсуждать  в  его  стенах  те  суетные
каждодневные  вещи,  которые  досаждают  нам  за  его   дверьми,   позвольте
предложить  тост  за  то,  что  положено  начало  грандиозному  предприятию,
участниками которого являются все присутствующие и начало которого...
   - Что ты хочешь всем этим сказать, Пауль? -  под  всеобщий  смех  перебил
один из сидевших возле подиума.
   - Давайте выпьем за наше новое предприятие, - сказал банкир, тоже смеясь.
   Раздался мелодичный перезвон хрусталя. Официанты освежили вино в бокалах,
после чего бесшумно покинули зал.
   Британского банкира на подиуме сменил Ливингстон, вечерний оратор,  глава
всемирно известного нефтедобывающего объединения.
   - Добрый вечер, мои добрые друзья. Я надеюсь, что вы все меня  знаете.  Я
стал членом клуба в двадцать пять лет и с тех  пор  постарел  всего  лет  на
пять! - заявил он под сдержанный смех в зале. - Мои отец и  дед  также  были
вагабондцами, мужчины в нашей семье считали клуб  своим  вторым  домом  -  и
подчас он был к ним более дружелюбен, чем первый! - Опять послышались смешки
и кивки одобрения. Ливингстон продолжил:
   - Но за все десятилетия своего членства в клубе я никогда не был так горд
и доволен, как в этот момент, стоя перед вами. Ибо, джентльмены, сегодня  мы
не просто учредили новое предприятие, мы открыли путь в мир новому  бизнесу,
отважному беспримерному рывку в будущее. Отправляясь в  опасное  плавание  в
бурном море современного финансового мира, мы  сбрасываем  с  себя  оковы  и
оставляем их нашему прошлому. В случае  неудачи  лишь  история  воздаст  нам
должное. Но если мы победим - да, та  же  история  немедленно  увенчает  нас
лаврами. Таким образом, наше предприятие  можно  назвать  в  некотором  роде
опасным приключением. Соединив усилия нашего братства, мы  отважно  забросим
лот в поисках нового фарватера. И клянусь,  потомки  будут  гордиться  нами,
открывавшими новую страницу в истории денег. Наши имена  будут  торжественно
запечатлены на новой, совершенно новой странице мировой истории!
   В зале раздался гром аплодисментов, члены клуба вскочили со  своих  мест,
раздались выкрики: "Виват! Виват!", а затем последовал звон  бокалов.  Когда
шум немного стих, Ливингстон продолжил:
   - Вагабондцы, ставшие застрельщиками нашего  предприятия,  кто  объединил
свои капиталы для создания финансовой основы фонда,  тоже  находятся  здесь,
среди нас. Но боюсь что, поднимая бокал за каждого из них в отдельности,  мы
не сможем выйти отсюда на своих ногах! - Послышались выкрики  и  свистки.  -
Прошу вас подняться, джентльмены, вы знаете, к кому я обращаюсь,  и  примите
наш поклон.
   В зале поднялось со своих кресел  около  десятка  человек.  Их  встретили
громкие аплодисменты. Когда эти господа уселись, Ливингстон добавил:
   - Надеюсь, вы разглядели их как следует, так что  в  случае  краха  наших
начинаний знайте, к кому обращаться с претензиями!
   Раздался  новый  взрыв  хохота  и  аплодисменты  даже  в   задних   рядах
присутствующих.
   - Завтра наш представитель отбывает  в  Париж  для  завершения  последней
стадии переговоров. Если все пройдет удачно, он с толком употребит займы, на
которые  мы  потратили  заработанные  потом  и  кровью  деньги.  Как  только
переговоры будут  закончены,  в  Грецию  отправится  более  представительная
группа директоров, чтобы принять дела от Европейского  консорциума,  который
начал все дело. Итак, на будущей неделе, джентльмены, мы с Божьем помощью  и
немножко с помощью денег станем совладельцами нашего приватного государства!
   Обеденный  зал  снова  превратился  в  бурлящий  ад.  Все  с   радостными
возгласами вскочили с мест, принялись радостно чокаться и опорожнять бокалы.
Когда, немного  успокоившись,  они  направились  на  послеобеденный  коньяк,
кто-то  из  членов  клуба  перехватил  на  выходе  одного  из   только   что
чествованной десятки джентльменов.
   - Ну-с, Лоренс, я вижу, ваши парни не  теряли  времени  даром:  сработано
быстро и чисто, - с чувством сказал член  клуба.  -  Если  вам  удастся  как
следует провернуть переговоры в Париже, все мы станем намного богаче.
   - Наша выгода изначально являлась целью  этой  игры,  -  отвечал  Лоренс,
входя со своим собеседником в лифт.
   - Да, и вот о чем я еще хотел бы спросить. Ливингстон сказал, что  именно
вам пришла в голову светлая мысль разузнать побольше  про  этих  европейцев,
которые владеют сейчас островом. Удалось найти какие-нибудь способы нажима?
   - И даже очень неплохие, хотя они  об  этом  пока  не  знают,  -  сообщил
Лоренс. - Они хотят  тридцать  миллионов  долларов  задатка  и  впоследствии
компенсацию за продажу нам  своего  доходного  бизнеса.  Наше  расследование
показало, что они добыли деньги для начала операции - приобретения острова -
с помощью массы займов, сделанных во многих европейских банках. Не далее как
вчера мы перекупили все их займы.
   - Вы  хотите  сказать,  что  теперь  мы,  то  есть  наш  клуб,  стали  их
кредиторами?
   - Завладев этими бумагами, - заверил Лоренс, - мы технически завладели  и
их бизнесом. Стоит им попытаться предъявить какие-то  требования,  мы  мигом
выдернем коврик у них  из-под  ног,  и  их  ждет  разорение  и  банкротство.
Учитывая эти обстоятельства,  наши  экстренные  мероприятия  по  сбору  этих
тридцати миллионов кажутся мне абсолютно ненужными.
   - Блистательно, -  отвечал  собеседник.  -  Стало  быть,  ваши  парижские
переговоры сводятся лишь к тому,  что  вы  завладеете  ключами  от  острова.
Кстати, что-то не видно  было  вашего  нового  кандидата  Кислика  Виллингли
сегодня вечером? Почему-то мне казалось, что он непременно придет сюда.
   - Я вычеркнул его имя из списка  кандидатов  в  члены  клуба,  -  отвечал
Лоренс. Компаньон не удержался от возгласа удивления: такого прежде  никогда
не случалось. - Так или иначе, кто-то должен бросить черный шар, когда  дело
дошло бы до голосования. И  ему  совершенно  необязательно  знать,  что  это
сделал я.
   - Отчего такая внезапная перемена мнения, Лоренс?
   - На деле оказалось, что он не может быть среди нас, - отвечал Лоренс.

Среда, 17 марта

   Недалеко от Триумфальной арки  в  сторону  от  Елисейских  полей  уходила
уютная улочка Рю де Берри, больше напоминавшая  прихотливо  изогнутую  узкую
аллею.
   Удалившись примерно на один квартал от Елисейских полей,  вы  увидели  бы
трехэтажное  здание,  на  верхнем  этаже  которого   расположилась   частная
водолечебница "Ла Банк", по существу являвшаяся клубом парижских банкиров. В
уютном уголке  главного  клубного  зала,  устланного  прекрасными,  зеленого
оттенка  коврами,  расположился  Тор.  Он  неторопливо  попивал  пузырящийся
красный напиток и смотрел в окно.
   Его взор привлекли  росшие  на  противоположной  стороне  улицы  каштаны,
начинавшие  пробуждаться  после  зимних  месяцев.  Голые   ветки,   покрытые
красноватыми набухшими почками,  тихонько  стучались  в  сделанные  в  форме
иллюминаторов окна "Ле Бато", бывшей студии Пикассо в Париже. Склонившееся к
закату солнце вызолотило пыльную поверхность оконных стекол.
   Тор сверился с часами, отпил из бокала еще несколько глотков и  посмотрел
на дверь. В нее как раз в  этот  момент  вошел  мужчина  в  сером  с  искрой
костюме. Осмотревшись и заметив Тора, он сразу направился к нему  и  сел  за
его столик.
   - Прошу извинить за опоздание - надеюсь, оно вас не очень обеспокоило,  -
сказал он Тору. - Что вы пьете?
   - Кассис и соду, - отвечал Тор.
   - Мне виски со льдом, - сказал вновь  пришедший  подлетевшему  к  столику
официанту и, обращаясь к Тору, он продолжил:
   - Все уже практически готово. Нам нужна лишь ваша  подпись  на  некоторым
бумагах, и мы становимся вашими преемниками.
   - Боюсь, вы кое о чем забыли, - возразил Тор, глядя на  блики  солнечного
света, игравшие на стеклах  очков  в  золотой  оправе  собеседника.  -  Так,
ерунда, связанная с выплатой денег.
   - А по-моему, вы ошибаетесь, - холодно отвечал Лоренс. - Вот,  взгляните,
мы перекупили все ваши бумаги, и теперь займы принадлежат нам. Технически мы
являемся отныне владельцами острова с  помощью  этой  операции.  Вы  сможете
получить облигации, которые обеспечивали займы, когда подпишете эти бумаги.
   - Понятно, - отвечал Тор, начиная испытывать раздражение от  ослеплявшего
блеска очков Лоренса. Он  подождал,  пока  принесший  виски  официант  снова
удалился, и спросил:
   - А как же насчет тридцати миллионов за комиссию? Как бы то ни  было,  вы
приобретаете доходный процветающий бизнес, а не просто кусок скалы  с  видом
на море.
   - Мы изменили свое мнение, - отвечал Лоренс. - Ведь так  или  иначе  ваши
действия находятся на грани законности. В любой момент,  как  только  станет
ясно, что его стоимость возросла, на остров может начать притязать  одна  из
трех соседних стран.  Они  попытаются  подмять  ваш  бизнес  под  себя.  Нам
прекрасно  известны  подобные  инциденты  в   прошлом.   Кроме   того,   нет
уверенности,  что  приобретенное  у   вас   предприятие   будет   процветать
по-прежнему. Но  для  того,  чтобы  ускорить  события,  мы,  как  кредиторы,
согласны заплатить один миллион наличными,  чтобы  не  устраивать  публичных
скандалов. Кроме того, мы не станем требовать с вас предварительной проплаты
процентов, на которую вы согласились, подписываясь под своими займами.
   - Один миллион против тридцати  -  мне  это  не  напоминает  торговлю,  -
возразил Тор с холодной яростью. - Ваше предложение неприемлемо.
   - Это не предложение, - сказал Лоренс, допивая виски. - Это окончательное
условие. По-моему, одного  миллиона  более  чем  достаточно,  чтобы  вы  без
задержки осуществили передачу острова. Одна ваша подпись - и дело с концом.
   - Мне очень жаль, - сказал Тор с  улыбкой.  -  Но  в  свете  изменившихся
обстоятельств я не имею достаточных полномочий для  принятия  окончательного
решения. Вы должны были известить меня заранее. Я  прибыл  в  Париж  лишь  в
качестве юриста, полагая, что вы намерены просто довести  до  конца  сделку.
Однако главный инвестор, которого  я  представляю,  не  имеет  ни  малейшего
понятия о том, что вы нарушили предварительную договоренность.
   - О каком нарушении вы говорите, это  самый  обычный  бизнес,  -  отвечал
Лоренс. - Мои коллеги намерены взять под свой контроль ваше  предприятие  не
более чем через неделю. За это время вы должны уговорить  своего  инвестора,
иначе, если попытаетесь  что-то  предпринять  по  поводу  своих  займов,  мы
наложим руки на вашу собственность.
   Тор понимал всю бессмысленность напоминания, что их займы  обеспечиваются
вовсе не островом или их бизнесом. Лоренс не дурак, он уже наверняка обратил
внимание на  облигации  с  правом  отзыва  и  на  то,  что  до  сих  пор  не
предпринимались попытки  их  выкупа.  Учитывая  требование  Тора  как  можно
быстрее заключить сделку, нетрудно догадаться,  что  Тор,  пока  не  продаст
остров, не  имеет  возможности  выкупить  облигации  и  погасить  заем.  Ему
необходимо время, чтобы обдумать ответный ход.
   - Я веду речь о единственном инвесторе,  хозяине  и  вдохновителе  нашего
предприятия, - с улыбкой заверил он Лоренса. - Если бы  вы  смогли  продлить
свою командировку, хотя бы, скажем, до тридцать первого марта, возможно,  за
это время я успел бы все обсудить и прийти к некоему  соглашению  по  поводу
новых условий.
   - Очень хорошо, - пробурчал Лоренс, поднимаясь  со  своего  стула.  -  Но
учтите - ни единым днем позже. Кстати, кто этот ваш владелец?  Я  впервые  о
нем слышу.
   - Это баронесса фон Дамлих, - отвечал Top. - Наверное, вы могли счесть ее
поведение несколько вызывающим, но кто знает, что будет с нами завтра?

СУЕТА ВОКРУГ АКТИВОВ

   Деньги подобны репутации - их легче создать, чем сохранить.
   Сэмюзль Батлер. Путь всякой плоти

   Я была уже дома и переодевалась после работы, когда позвонил Тавиш.
   - Привет тебе, о мой далекий босс, - приветствовал он меня. - Как дела  в
Бэнкс, все склоки и интриги, как и прежде?
   - Считай себя счастливчиком, погруженным в нирвану, - отвечала я. - А как
поживает мистер Чарльз?
   - Он поживает,  неусыпно  следя  за  судьбой  наших  инвестиций,  большое
спасибо, - сказал Тавиш. - Я не говорил тебе, что  на  прошлой  неделе  были
отозваны некоторые из тех облигаций, о которых предупреждал доктор  Тор.  Но
они так и не обратились к нам за помощью. А теперь, похоже, их планы и вовсе
изменились.
   - Как ты об этом узнал? - поразилась я. Ведь сама я слыхом  не  слыхивала
ни о ком из них почти десять недель, словно провалились сквозь землю.
   - Они, как всегда, стараются действовать под покровом тайны, - пустился в
объяснения Тавиш, - но я все же получил зашифрованное сообщение от Перл:  не
ожидая твоего ни "да", ни "нет", она просто выслала тебе билет до  Греции  в
один конец.
   - Прости, не поняла?
   - Перл передала сюда, мистеру Чарльзу,  целый  пакет  информации:  время,
расписание, деньги, билеты, инструкции - всего по телефону  не  перескажешь.
Ты должна отправиться в путь в будущую пятницу. И не вздумай возражать,  что
не можешь взять отпуск. Я ведь имею доступ к твоему персональному  файлу.  К
тому же ни я, ни Чарльз, ни Бобсей больше  не  нуждаемся  в  том,  чтобы  ты
стояла на страже наших интересов. Правда, мистер Чарльз мало  что  от  этого
выигрывает, зато я получил такой приз, о котором и не мечтал!  Хочешь  верь,
хочешь  нет,  но  доктор  Тор  передал  мне  приглашение  на  работу  в  его
собственной фирме! Он утверждает, что блестяще составленные  мною  программы
спасли ему жизнь в ту ночь в информцентре, хотя сам я  в  это  не  верю.  Вы
понимаете, мадемуазель Бэнкс, что сбываться самые дикие фантазии и что  всем
этим я обязан исключительно вам!
   - Ох, Бобби, не стоит благодарностей. Конечно, я расположена к  тебе.  Но
Тор ни за что в жизни не стал бы брать тебя на работу, если бы не думал так,
как  говорил.  Так  что  благодари  сам  себя,  а  не  меня,  и  прими   мои
поздравления! Интересно, с чем связана такая срочность вызова? - спросила я.
- Ведь они ни  разу  не  удосужились  позвонить  мне  в  течение  нескольких
месяцев. Я уже начала думать, что этого и не стоит ожидать раньше,  чем  Тор
заявит, что выиграл пари. -  И  подумала,  что  мое  желание  выиграть  пари
неизбежно отступило на задний план после того, как произошло между нами.
   - Кто его знает, почему он не звонил? - беззаботно отвечал Тавиш. - Может
быть, они уже выиграли пари?
   Я как-то об этом и не подумала. И Тавиш прав, здесь я больше не нужна.  Я
чуть не свихнулась, прошерстив  все  до  одной  системы,  пытаясь  раздобыть
какие-нибудь материалы, связанные  с  Лоренсом.  Но,  кроме  той  несчастной
записки, так ничего и не нашла.  Хотя  эта  самая  "стоянка"  и  могла  быть
нелегальной. Имея на  руках  одну-единственную  записку,  я  не  могла  пока
доказать, что именно он подталкивает банк на участие в своих играх. Не могла
я и проконсультироваться по этому  вопросу  с  Тором,  поскольку  вообще  не
знала, где он и что с ним. Поблагодарив Тавиша за звонок, я повесила  трубку
и застыла в задумчивости. Потом поднялась, выключила в квартире свет и стала
размышлять.
   Я прекрасно понимала, что меня тревожит. Спустя четыре месяца  после  той
ночи в опере я снова сижу здесь в одиночестве и смотрю  вовсе  не  на  голую
стенку напротив - нет, я смотрю на руины собственной жизни. Я ограбила  пару
банков, помогла в создании скорее всего нелегального государства, не  говоря
уже о  незаконном  проникновении  в  святая-святых  финансового  бизнеса.  Я
разнесла  в  клочья  свою  карьеру  и  переспала  со  своим  лучшим  другом,
наставником  и  соперником,  который  после  трех   месяцев   пребывания   в
неизвестности вдруг позвал меня к себе. Ощущение  было  такое,  словно  сама
жизнь  нанесла  безжалостный  удар.  И  если  это  именно  те   волнения   и
переживания, которые постоянно пыталась навязать мне Джорджиан, то благодарю
покорно, предпочту вернуться в белоснежную утробу сотворенного мною убежища,
которое Тору угодно  было  именовать  мавзолеем.  По  крайней  мере  я  была
уверена, что в нем безопасно.
   Понимала я и то, что сожалеть о содеянном слишком поздно, обратного  пути
нет, несмотря на то, что совсем не знала, как себя вести с  Тором,  когда  я
наконец доберусь до Греции. Судя по всему, пари я проиграла.  Тавиш  сказал,
что эти облигации отозваны, но никто не отозвал меня.  Абсолютно  ясно,  что
Тор попросту не нуждается в услугах со стороны конкурента.
   И все же самым худшим во всей этой мешанине мыслей и чувств было ощущение
того, что из-за проклятого пари я потеряла все, что прежде составляло основу
моей жизни. Она была сметена в одно мгновение, и в ней не  осталось  ничего,
кроме Тора и билета на самолет в Грецию. Я еще долго  сидела  в  темноте,  а
потом достала из стоявшей передо мною хруст