- Ты прекрасна, Айрин, и сама этого не понимаешь.
     Он целовал ее в глаза, щеки, губы, в шею, стонал от наслаждения, целуя ее грудь, и она вторила ему, охваченная пожаром страстного желания. Эдвард целовал ее плоский живот, когда, сгорая от нетерпения, Айрин притянула его к себе, расстегнула на нем рубашку и стала ласкать его тело. Айрин не узнавала себя. Она увидела его страстное лицо и содрогнулась. Такого Эдварда она еще не знала. Она дотянулась до ремня его джинсов, чтобы убрать разделявшую их последнюю преграду, но Эдвард остановил ее.
     - Нет, Айрин.
     Она не поверила своим ушам.
     - Нет? - переспросила она недоверчиво.
     Застонав, Эдвард лег на живот рядом с ней.
     Айрин была настолько потрясена, что молчала, глядя на него и слушая его тяжелое дыхание. Он повернулся к ней лицом.
     - Не смотри на меня так, - хрипло произнес он. - Не думай, что я не хочу тебя. Я схожу с ума, когда оказываюсь рядом с тобой. И с каждым днем становится все хуже. Но я не хочу, чтобы это произошло так примитивно. О совокуплении ты узнала во время своего замужества. Достаточно было прикоснуться к тебе, чтобы понять: твой муж не разбудил в тебе дремавшую женщину. Ты досталась мне девственно чистой, неуверенной в себе, потрясенной новизной незнакомых ощущений...
     - Эдвард, ты забыл, что у меня двое детей.
     Я не девственница.
     Айрин то краснела, то бледнела, сидя на кровати рядом с лежавшим и смотревшим на нее Эдвардом. Почти обнаженная, она испытывала страшное унижение, какого в жизни еще не испытывала. Она отдавалась ему, а он отказался от нее!
     - В каком-то смысле это так.
     Он помолчал, наблюдая, как Айрин застегивает на себе блузку.
     - Айрин, когда мы займемся любовью, а это, несомненно, произойдет, я хочу, чтобы ты была в полном согласии не только со своим телом, но и со своим разумом. Ты должна сознательно прийти к такому решению.
     - Боже, как современно! - попыталась иронизировать Айрин.
     - Не уверен в точности твоего определения, но это неважно. Я не хочу, чтобы потом у тебя возникли сожаления, ведь сейчас тобою движет чувственность, а может, любопытство, не знаю. Пойми, это случится с тобой впервые. Он не позволил Айрин возразить. - Все, что входит в понятие физической любви, произойдет с тобой в первый раз, - повторил он. - Как взрослая женщина ты должна сознательно принять решение - позволить мне любить тебя.
     Услышав последние слова, Айрин вскинула на него глаза. Нет, он говорит всего лишь о сексе, не о любви.
     - А если я не приму такого решения? - спросила она, пытаясь совладать с дрожью, сотрясавшей ее изнутри.
     - Примешь, - сказал Эдвард.
     В его тоне прозвучала такая высокомерная уверенность, что Айрин в этот момент ненавидела его.
     - Ты придешь ко мне по своей воле, и я сделаю из тебя настоящую женщину, какой тебе и положено быть. Это судьба, фатум.
     - Мечтать никто не запрещает, - холодно сказала Айрин, удивляясь, откуда берутся у нее силы, когда рвется на части сердце.
     Эдвард сел рядом с ней и устремил свой взгляд на ее волосы.
     - Только не надо говорить, что у меня красивые волосы, избавь меня от этого. Иначе.., я могу ударить тебя. Будет лучше, если ты покинешь комнату.
     Эдвард прищурился, ее слова ему явно не понравились.
     - Спокойной ночи, Айрин. - Он пошел к двери.
     Ни смущения, ни малейшего напряжения в теле, отметила Айрин, наблюдая за ним. Внутри у нее все корчится, а ему хоть бы хны!
     - Помечтай обо мне, - сказал он, взявшись за ручку двери.
     - Боюсь, это уже в прошлом, - мужественно солгала Айрин.
     - "Подумать кто бы мог, что уж не будет Любовь нам улыбаться нежно, что время жаркий взгляд ее остудит и слезы лить я буду безнадежно". Это не я написал, а Томас Мур, - сказал Эдвард, широко улыбнувшись. - Не забудь, что завтра мы собирались лепить снеговика. Я хочу, чтобы ты встала рано, хорошо выспалась и была красивой. Если проспишь, я сам приду тебя будить.
     Как он смеет говорить с ней так соблазнительно ласково, читать стихи о любви, после того как отверг ее? Ярость бушевала в Айрин, она ненавидела его, ненавидела! Ответить Эдварду она не успела - он вышел из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.
     Второй день Рождества выдался ослепительно ясным, высокое голубое небо радовало глаз, снег сверкал на солнце, приводя Майкла и Николаев в безумный восторг. Поскольку Джун и Рандольф предпочли тепло камина свежести зимнего утра, лепить с детьми снеговика пришлось Эдварду и Айрин.
     Глубокое смущение, овладевшее Айрин во время завтрака под взглядами Эдварда, незаметно прошло в снежной кутерьме, затеянной детьми. Детский визг разносился среди высоких сосен и елей, пока они скатывали в шары липкий снег. Самые большие шары, разумеется, скатал Эдвард, потому снеговик и вышел почти с него ростом. Пришлось Эдварду взять детей на руки, чтобы они водрузили на голову снеговика старую черную шляпу, замотали ему шею красным шарфом, вставили угольки вместо глаз и красный нос из моркови. Айрин доверили внести последний штрих - заставить снеговика улыбнуться и показать щербатые зубы, для чего снова пригодились угольки из камина.
     Айрин очень старалась, ведь на нее смотрели три пары глаз. Эдвард не торопился спустить детей с рук, и это действовало ей на нервы. Когда она закончила, дети захлопали в ладоши.
     - Мамочка, он такой симпатичный получился, ему надо дать имя, - предложил Майкл. - Давайте назовем его Питом.
     - Нет, мы назовем его Тоби, - возразил Николае.
     - А я бы назвал его Томом, - задумчиво произнес Эдвард.
     - Ну конечно, Том! - хором воскликнули мальчики.
     Айрин ничего не сказала, с улыбкой наблюдая за троицей.
     - Мамочка, тебе нравится снежный Том? - спросил Майкл. Он инстинктивно почувствовал, что мать загадочным образом отделилась от них, и протянул к ней ладошку в мокрой варежке. То же самое сделал Николае. Ей пришлось подойти к ним и взять их за руки. Все четверо оказались в такой близости, что избежать направленного на нее взгляда Эдварда у Айрин не было никакой возможности. Со стороны их можно принять за счастливую семью, подумала она, и ей стало невыносимо больно.
     - Том самый замечательный снеговик в мире, - весело сказала Айрин. - Вы хорошо поработали, мои дорогие.
     Возможно, Эдвард что-то прочитал в ее глазах, потому что предложил детям пойти на пруд кормить уток.
     - Для этого вам придется сбегать в дом и попросить хлеба у Рандольфа, - сказал Эдвард.
     - Заодно попросите бабушку, чтобы она дала вам сухие варежки, - добавила Айрин.
     - Мы пойдем на пруд?! Вот здорово! Мы будем кормить уток! - наперебой закричали близнецы и побежали к дому.
     После ухода детей воцарилась тишина. Помолчав несколько минут, Эдвард спросил:
     - Как спалось? Что снилось?
     - Благодарю. Очень хорошо спала, без сновидений, - чопорно ответила Айрин, снова ощутив прилив гнева.
     - А я спал плохо, - признался он с серьезным видом.
     Сам виноват, подумала она злорадно.
     - Странно, отчего бы? - Айрин высокомерно подняла светлые брови, старательно избегая его взгляда, и сделала вид, что разглядывает зимний пейзаж. - Есть хорошее средство: ложку меда надо запить теплым молоком. Я проверяла его на детях.
     - Я знаю средство получше, Айрин, - сухо ответил Эдвард. - Молоко с медом мне вряд ли помогут.
     Айрин повернулась к нему спиной, чтобы поправить поникший нос снежного Тома. Желания возвращаться к ночной теме у нее не было. К счастью, быстро вернулись близнецы.
     - Рандольф дал нам целый пакет хлеба и даже немного печенья! - закричал еще от дверей Майкл.
     - Утки любят печенье? - спросил, подойдя, Николае.
     - Больше всего им нравятся червяки, но сейчас они будут рады и печенью, - сказала Айрин с улыбкой.
     Небольшой выводок уток - два селезня и три уточки - плавал на середине пруда, который не замерзал за счет родниковых вод. Увидев посетителей, они поплыли к заледеневшей кромке и вскоре выбрались на берег. Хлеб и печенье, к удовольствию близнецов, они брали у них прямо с ладоней.
     - Они фактически ручные, - сказал Эдвард. - Весной Рандольф ездил на ферму к своей сестре. Пока он там жил, лиса утащила утку, которая сидела на яйцах. Он принес гнездо с яйцами в дом, поместил в инкубаторные условия. И на какое-то время стал их нянькой. Ни одного утенка не потерял, все выжили. Потом он привез их сюда, к тому времени они подросли, но продолжали хвостом ходить за ним, как за матерью. Смотреть на них без смеха было невозможно. Отучить их от этого было довольно трудно. Первое время приходилось держать двери открытыми, и пятеро утят постоянно путались под ногами. Теперь они самостоятельно переживают первую зиму.
     - Удивительная история, - сказала Айрин и улыбнулась, представив себе пять пушистых комочков, бегающих за Рандольфом.
     - А вы знаете, у каждой из этих уток есть имя, - сообщил он детям. - Вон того селезня зовут Кристофер, а второго Джонни. Уточку справа от Кристофера зовут Салли, а слева - Пруденс. Ту, что рядом с Джонни, зовут Холли, они всегда вместе. Неразлучники.
     Он обернулся и посмотрел на Айрин. Сейчас глаза у него казались большими и такой пронзительной голубизны, что впору было зажмуриться. Она замерла, не в силах говорить, дышать, двигаться. Она видела только его одного. Эдвард улыбнулся и взял ее за руку. Если бы можно было стоять с ним рядом всегда, держась за руки, слышать веселый смех детей, видеть над головой синее небо и тонуть в голубизне его глаз. Он уловил ее состояние, медленно нагнулся и легко поцеловал в губы.
     - Я мог бы заняться с тобой любовью прямо на снегу, - шепнул он ей на ухо.
     Глаза Айрин широко раскрылись.
     Эдвард лукаво улыбнулся.
     - Представляешь, что подумали бы о нас утки?
     Айрин не выдержала и засмеялась. Ну почему он такой невыносимо желанный? - думала она. И ситуация невыносимая.
     Эдвард не выпускал ее руки, пока они неторопливо возвращались к дому. Мальчики носились перед ними, играя в снежки. Когда они вошли в дом со стороны кухни, Айрин вдруг вспомнила, что сегодня они проводят здесь последний день и больше никогда сюда не вернутся. Не повторится их прогулка по зимнему парку, никогда не согреет ей сердце радость от близости Эдварда. Рождественской сказке наступает конец совсем не сказочный. Если бы Эдвард способен был на более глубокое чувство...
     Джун и Рандольф сидели за кухонным столом, аромат кофе витал в воздухе. Дети бросились к ним и наперебой стали рассказывать о своем приключении с утками. Лица пожилой пары выражали благодушие, но Айрин уловила то, что насторожило ее. Снимая пальто, она думала о том, что будет с нею и мальчиками, если их взаимная симпатия получит дальнейшее развитие. А самое главное, это будет означать, что Эдвард получит полное право посещать их дом на правах друга Рандольфа. К тому времени он наверняка обзаведется новой подружкой. Эта мысль ужалила ее как скорпион.
     Рандольф превзошел самого себя, приготовив на ланч креветки в соусе из красного перца, мясо, тушенное в вине, цукини под сметаной с мелко нарубленным укропом, авокадо с орехами. Айрин призналась, что ничего вкуснее в жизни не пробовала. Удивительно, как из обычных продуктов можно приготовить такие вкусные блюда.
     - После зимней прогулки всегда хороший аппетит, - скромно заметил Рандольф. - А вот шоколадный мусс на десерт приготовила миссис Гарбер.
     Джун кокетливо махнула рукой.
     - Ничего особенного, Рандольф, по сравнению с теми блюдами, которыми вы кормили нас все эти дни. Я прибавила в весе, несмотря на грипп. Удивительно, как вам с Эдвардом удается сохранить стройность.
     - Мужчина обязан сохранять спортивную форму в любом возрасте, а женщине больше к лицу, когда она полненькая. Тем более когда ей за тридцать.
     Рандольф выразительно посмотрел на Джун, и она порозовела. Айрин подумала, что в этот момент они видят только друг друга, забыв об остальных присутствующих. Она посмотрела на Эдварда. Он только выразительно поднял темные брови. Значит, он тоже заметил, что между Джун и Рандольфом определенно происходит что-то серьезное.
     Лежа в тот вечер в постели, Айрин перебирала события прошедшего дня. Как они лепили снеговика, эпизод с утками, легкий поцелуй и страстный шепот Эдварда, голубизну его глаз и тепло его руки. Ей не удалось отбиться от настойчивой просьбы детей, чтобы Эдвард почитал им перед сном. Пришлось уступить и вместе с близнецами прослушать очередную историю Милна о Робине и его друзьях. Потом был романтический ужин при свечах для четырех взрослых людей. Вино, улыбки, сияющие глаза... Можно было вообразить, что рождественская сказка только пролог к долгой счастливой жизни.
     Но Айрин хорошо понимала, что это не так.
     Не теряй чувства реальности! - мысленно приказала себе она.
     На следующее утро, после того как Эдвард отвезет их домой, возобновится обычная жизнь ее семьи. Только в ней уже не будет места встречам с Эдвардом по вечерам. Прекратится его общение с близнецами, и они постепенно забудут "дядю Эдварда". Так будет лучше, отчаянно убеждала она себя, чувствуя одновременно, что есть в ее планах какая-то несправедливость по отношению к одному человеку.
     Положив на голову подушку, Айрин перевернулась на живот, злясь на себя, на Эдварда и на весь мир.
     Возвращение домой семьи Айрин совпало с отъездом Эдварда по делам в Англию, что значительно облегчало ей выполнение задуманного плана. О необходимости делового вояжа стало известно во время первого завтрака, когда раздался телефонный звонок. Рандольф предложил свои услуги по доставке семейства домой, но Эдвард сказал, что несколько часов ничего не изменят в его делах, и сам повез их. Даже настоял на том, чтобы заехать в супермаркет и закупить им продукты. Айрин не стала спорить, просто тихо поблагодарила его.
     Эдвард торопился, и прощание, к счастью, было коротким. Дети помахали ему со ступенек дома и бросились внутрь разбирать свои новые игрушки.
     - Неудобно получилось, - посетовала Джун, - мы ему даже кофе не предложили. Ну, ничего. Когда Эдвард вернется из Англии, мы пригласим их с Рандольфом на ужин, ведь они столько сделали для нас.
     Нет, не стоит продолжать то, что закончилось, мысленно ответила матери Айрин.
     - Еще один романтический ужин вчетвером? У нас нет для такого приема ни условий, ни средств, мамочка, - напомнила она. - К тому же, как тебе известно, у меня совсем другие планы.
     Джун неодобрительно поджала губы.
     - Дорогая моя, мне бы хотелось, чтобы ты передумала, - тихо попросила она дочь. - Рандольф говорил мне, что Эдвард серьезно увлечен тобой.
     - Не сомневаюсь, что в его жизни таких увлечений было немало.
     - Но почему ты так уверена в этом?
     - Потому что исхожу из реальных фактов.
     Они пошли на кухню, чтобы разложить покупки, за которые уплатил Эдвард, несмотря на возражения Айрин.
     - О каких фактах ты говоришь? - спросила Джун.
     Айрин обернулась к ней.
     - Как ты думаешь, Эдвард приглашал раньше в свой дом женщин на романтический ужин вдвоем?
     - Приглашал, наверное. И что из того?
     - Вероятно, кто-то из них бывал у него регулярно. То есть был составной частью его жизни в течение какого-то времени. Ровно столько, сколько хотел этого Эдвард. Он такой человек, мама. Он занимает высокий пост, много работает и предпочитает вести холостяцкую жизнь без дополнительных сложностей и обязанностей. Этого удовольствия ему хватает на работе.
     - Но почему его жизнь не может измениться, если он полюбил женщину? - возразила Джун.
     - В этом "если" и заключается вся проблема.
     Вряд ли Эдвард Фрост вообще способен на глубокое чувство! - Айрин посмотрела на страдальческое лицо матери и заговорила мягче. - Пойми, Эдвард не верит в семейное счастье. В детстве ему пришлось немало пережить из-за семейных неурядиц, поэтому он и не хочет обзаводиться собственной семьей. Как ты полагаешь, ему захочется взвалить на свои плечи чужую семью? Надо смотреть фактам в лицо, а не строить иллюзии, мамочка. - Голос Айрин дрогнул, когда она увидела слезы на глазах матери.
     Они обнялись.
     - Обещаю тебе больше не говорить о нем, сказала Джун, утирая слезы. - Пора заняться делами. Только сначала я приготовлю какао для детей, а мы с тобой выпьем кофе, ты не возражаешь?
     Джун говорила нарочито бодрым голосом, но избегала встречаться глазами с дочерью. Айрин улыбнулась.
     - Мое отношение к Эдварду не должно отразиться на ваших отношениях с Рандольфом.
     Он мне искренне нравится, и я хочу, чтобы ты встречалась с ним так часто, как тебе захочется. За меня не беспокойся, у меня все будет хорошо. Правда!
     В девять часов Джун ушла спать. Айрин осталась одна в гостиной. Выключив свет, она села в кресло у камина с бокалом вина. В темноте таинственно мерцали огоньки на елке, на фоне языков пламени вино в бокале обрело прозрачность рубина. За окном крепчал мороз и завывал холодный ветер, а внутри дома было тепло и уютно. Все в семье были здоровы, все были рядом с ней. Отчего тогда ей так одиноко и сердце стынет... Отчего?
     Айрин попыталась читать Томаса Мура. Днем она разыскала на полке сборник его стихов. "Мы встретились нежно и нежно расстались". Если верить поэтам, то Эдвард прав: любовь всего лишь короткий праздник души и тела. Так стоит ли отказывать себе?..
     В тишине дома телефонный звонок прогремел как выстрел. Томик Мура упал с ее колен, когда Айрин бросилась к телефону.
     - Алло?
     - Скучаешь без меня?
     Она чуть не выронила трубку, сердце забилось быстрее.
     - Эдвард? - севшим голосом произнесла Айрин.
     - Надеюсь, в твоей жизни нет другого мужчины, по которому ты могла бы скучать? - Бархатный баритон нежно звучал издалека. - Так как?
     - Что? - От звука его голоса Айрин перестала соображать.
     - Расскажи, как ты скучаешь по мне.
     - А ты скучаешь по мне?
     - Чертовски, - ответил Эдвард сразу.
     - Ладно, я тоже скучаю по тебе. - А что еще она могла ответить, ведь так оно и есть.
     - Хорошо. - По голосу Эдварда можно было догадаться, что он улыбался. - Очень хорошо.
     Возникла пауза. Айрин пыталась унять сердцебиение.
     - Откуда ты звонишь? - спросила она.
     - Из отеля, в котором всегда останавливаюсь, когда прилетаю в Лондон.
     - Как прошли переговоры?
     - Без видимых результатов. Придется задержаться на несколько дней.
     Айрин услышала раздражение в его голосе и подумала, что не хотелось бы ей оказаться на месте его оппонентов.
     - Тебе удастся продержаться без меня так долго? - нежно спросил он.
     - Придется, разве у меня есть другой выход? - беззаботно ответила Айрин и тихо засмеялась.
     - Главное, чтобы ты не успела привыкнуть к моему отсутствию.
     Сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к мысли, что никогда им не быть вместе? - задала себе вопрос Айрин. Второго Эдварда ей не встретить за всю оставшуюся жизнь. А другого мужчину ей не надо. Так разве за несколько дней она сможет забыть его? Понадобится целая жизнь и море слез..., - Ты должен радоваться, что я могу обходиться без тебя, - сказала Айрин. - Ни жалоб, ни упреков. Свобода и независимость превыше всего, верно?
     - Ох уж эти современные молодые женщины, - проворчал Эдвард.
     - Что делать, такие мы, - согласилась она.
     Снова повисла пауза.
     - Знаешь, ты даже чересчур современная женщина, - сказал он с непонятной интонацией.
     - А я и не знала, - все так же беззаботно ответила Айрин. Она радовалась, что наконец-то обрела нужный тон в разговоре с ним.
     - До последнего времени я тоже этого не знал.
     Айрин не знала, как реагировать на эти его слова, потому что не улавливала их смысла. Двусмысленности не по ее части.
     - Как близнецы себя вели? - спросил Эдвард совсем другим тоном.
     - Чудесно, только очень устали от праздничных впечатлений. Уже мечтают о весне, когда можно будет покататься на велосипеде. Спорят, кто из них первым научится кататься.
     - Спорим, я знаю, кто будет первым?