ми дождя.
   - Нам лучше оставаться под  деревьями,  пока  не  стихнет  дождь.  -  Пол
поставил наземь корзинку, а Энн укрылась  под  большой  веткой,  но  тут  же
подскочила от страха, когда зигзаг молнии прорезал небо.
   - Я не могу... - Раскат грома оборвал фразу, зубы ее застучали. - Пол,  я
боюсь! Я лучше побегу. Если будет совсем плохо, можно будет лечь на землю.
   - Ты очень много знаешь о грозах?
   - Я их боюсь, - просто ответила она.
   - Ну, ладно, тогда побежали. Но ты промокнешь.
   - Мне все равно.
   Он схватил ее за руку, и они, выбежав из-под  деревьев,  помчались  сломя
голову по  тропинке,  через  ячмень.  Дождь  лил  стеной,  и  они  мгновенно
промокли. Серебряная вилка молнии вспыхнула в небе, и раздался  удар  грома,
от которого, казалось, задрожала земля. Энн ахнула, и Пол, сильнее держа  ее
за руку, потащил за собой еще быстрее.
   - Я не могу! - задыхалась она. - Я боюсь.
   - На открытом месте тебе будет еще  страшнее.  Давай  залезем  под  живую
изгородь.
   Его  рука  сжимала  ее  запястье,  как  клещами,  она,  спотыкаясь"  едва
поспевала за ним, дыханья не хватало, а он еще прибавлял скорость. Когда они
добежали до изгороди, снова ударила яркая вспышка, и он толкнул ее на землю.
   - Закрой глаза и прислонись к моему плечу Должно скоро кончиться.
   Лежа на мягкой земле, Энн сделала, как он велел. Тут  было  посуше,  хотя
капли дождя просачивались и капали на них  с  листьев.  Удар  грома!  И  она
зарылась головой Полу в плечо. Он крепко прижал ее к себе, его  рука  тяжело
лежала у нее на затылке.
   - Не бойся, спокойно сказал он. - Ничего не случится.
   - Откуда ты знаешь? - забормотала она. - Это ужасно!
   - Обещаю, все будет в порядке.
   Она не отвечала, а он продолжал гладить ее по голове и  говорить  тем  же
ровным,  успокаивающим  голосом.  Постепенно   молнии   прекратились,   гром
удалился, небо посветлело, проливной ливень перешел в дождь.
   Энн подняла голову.
   - Уже кончилось?
   - Почти.
   Где-то залаяла собака, листья над головой  шуршали  под  тяжестью  капель
дождя. Запах земли тяжело стоял в ее горле,  и  сквозь  влажную  одежду  она
ощущала тепло его тела.
   - Через минуту уже можно будет идти, - прошептала она.
   - Я знаю.
   Он зашевелился, и она слегка отодвинулась.
   - Ну и вид, наверное, у меня, - невольно промолвила она.
   - Я видал тебя и в лучшем, - хрипловатым голосом ответил он и прижался  к
ней губами.
   Энн попыталась двинуться, но была зажата между  изгородью  и  Полом.  Его
твердые бедра вжимались в ее тело. Она  ощутила  тяжелый  стук  его  сердца,
когда он целовал ее снова и снова, сотрясаемый такой бурей страсти, что  она
сначала обрадовалась, а потом, когда страсть эта усилилась, испугалась.
   Она изо всех сил оттолкнула его.
   - Пол, не надо! Ты пугаешь меня. Какое-то мгновение она подумала, что  он
не  услышал  ее,  но  затем,  содрогнувшись,  он   отодвинулся.   Лицо   его
раскраснелось, и она увидела его сверкающие  темные  глаза,  но  тут  же  он
опустил голову и закрыл лицо руками.
   - Виноват... Я не имел права... Прости меня. Энн быстро вскочила на  ноги
и подождала, пока он медленно сделает то же самое. Идя друг за  другом,  они
перешли поле, перелезли через ограждение в сад и  через  лужайку  подошли  к
дому.
   Перед дверью своей спальни она становилась.
   - Спасибо, что не смеялись надо мной. Грозы пугают меня до полусмерти.
   Со странным выражением лица он коснулся ее мокрых спутанных волос.
   - Даже мокрые они золотятся,  -  проговорил  он  и  резко  повернулся  на
каблуках.
   Энн зашла в спальню и быстро разделась, стараясь не вспоминать только что
происшедшую сцену. Комплименты легко слетают с языка человека,  у  которого,
как у Пола, игра словами является  профессией.  В  ванной  она  поглядела  в
зеркало и скорчила себе рожицу. На лбу у нее были  темные  земляные  потеки,
волосы висели мокрыми веревками до плеч, безо всяких намеков на  локоны.  Но
глаза сверкали, как изумруды, а губы от его поцелуев припухли и алели.
   Она нежилась в горячей воде, зная, что скоро придется встать  и  одеться,
но всячески оттягивая момент встречи лицом к лицу  с  Полом.  Вздохнув,  она
встала из ванны и стала вытираться. Она была еще в халате,  когда  к  ней  в
комнату зашла Кора и, взметнув серую легкую юбку, села на край кровати.
   - Пол рассказал мне, как вы перепугались. Надеюсь, вы не простудитесь.
   - Это я узнаю завтра, - улыбнулась Энн. - Сейчас я чувствую себя хорошо.
   - Почему бы вам не остаться в постели, а я принесу обед на подносе.
   Энн с благодарностью залезла под одеяло, и Коpa,  наклонившись  над  ней,
подоткнула его со всех сторон.
   - С распущенными волосами и без косметики вы выглядите совсем, как Джилл.
Энн сделала гримаску.
   - Немного постарше и не такая счастливая.
   - У вас есть все на свете, чтобы быть счастливой. Вы молоды,  красивы  и,
если захотите, наверное, хоть завтра можете выйти замуж.
   - Если мужчина этого захочет, - сказала Энн и тут же прикусила губу.
   - Это Пол, да? - спросила Кора так  тихо  и  мягко,  что  Энн  захотелось
притвориться, что она не расслышала вопроса, но краска залила ее лицо, и она
поняла, что Кора увидела ответ своими глазами.
   - Да, - прошептала она. - Это Пол. А что, очень заметно?
   - Мой муж этого не понял, если вы это  хотите  узнать.  Но  я  догадалась
вчера за обедом по тому, как  вы  напрягались  всякий  раз,  как  кто-нибудь
упоминал имя Сирины.
   Энн обеспокоенно пошевелилась.
   - Иногда мне кажется, что я сошла с ума, оставаясь с ним. Я ведь, знаете,
собираюсь уйти. Он всегда будет видеть во мне только секретаря.
   Кора улыбнулась.
   - "Робкий сердцем не покорит красавицу". Это ведь относится и к вам.
   - Но глупо не признавать поражения. Пол  зациклился  на  прошлом,  Сирина
символ этого прошлого. Если он женится на ней, то сможет простить  ей  боль,
которую она ему тогда причинила. А если не женится,  то  никогда  не  сможет
выбросить ее из головы.
   - Какие, оказывается, глубокие мысли  содержатся  в  вашей  головке.  Это
слишком умно  даже  для  меня!  -  Кора  поднялась  с  края  кровати.  -  Не
тревожьтесь, дорогая моя. Все как-то устраивается, когда меньше всего  ждешь
этого.
   Энн расслабилась, лежа в постели, и  мысли  ее  поплыли,  ни  на  чем  не
задерживаясь. Она почти спала, когда горничная принесла ей обед,  и  вскоре,
отодвинув  пустой  поднос,  она  снова  откинулась  на  подушки.  В  комнате
стемнело, в открытые окна сочилась ночная  сырость,  легкие  струйки  тумана
повисли над ее кроватью, размыв очертания шкафа.
   Дверь отворилась. С  бьющимся  сердцем  она  узнала  стоящего  на  пороге
человека.
   - Я принес вам кофе, - сказал Пол, - хотел посмотреть, как вы тут.
   - Со мной все хорошо, спасибо. Я просто немножко  устала..,  должно  быть
из-за испуга.
   - Из-за меня или из-за грозы?
   - Из-за обоих.
   - Я так и подумал. - Он передал ей кофе и, сев на край постели,  нахмурил
брови, глядя на нее. - Я, кажется, всегда проявляю  неловкость  в  отношении
вас. Я не имел права так терять самообладание, как случилось сегодня днем.
   - Это было вызвано... - она опустила глаза на чашку, - просто тем, что  я
была рядом.
   - Можно сказать и так.
   - Но ведь это правда. Разве не так? Он улыбнулся.
   - Я часто бывал рядом с другими женщинами, но никогда с ними не вел  себя
так.
   Энн, опустив глаза, пила кофе, а Пол повернулся к окну и закрыл его.
   - Хорошо, что я зашел. А то  вы  схватили  бы  воспаление  легких.  -  Он
подошел к камину и включил электрообогреватель.  Трубки  засветились,  и  он
протянул к ним руки погреться, его профиль  резко  выделялся  на  светящемся
темно-красном фоне. Через некоторое время он  выпрямился,  и,  вернувшись  к
постели, зажег лампу около нее.
   - Мы возвращаемся завтра после ланча. Я не буду думать завтра  о  работе,
так что можете делать, что хотите. Вас жаждут видеть  Джек  и  Джилл,  может
быть, заглянете в детскую.
   - С удовольствием.
   Она поставила чашку на столик рядом с кроватью и снова легла. Свет  лампы
мягко освещал покрывало, шелковистые белокурые локоны, вившиеся по  подушке.
Пол молча посмотрел на нее  какое-то  мгновенье,  затем  отступил  и  слегка
махнул рукой.
   - Спокойной ночи, Энн. Сладких грез. Уверен,  что  твоя  золотая  головка
полна ими.

Глава 7

   На обратном пути в Лондон Пол был странно молчалив.  Движения  на  дороге
было мало, и он мчался так, что, казалось, колеса едва касаются шоссе.  Даже
проезжая застроенные районы, он шел с превышением скорости, но только  когда
они проехали на красный свет,  Энн  запротестовала.  Он  немедленно  сбросил
скорость.
   - Прости. Я не думал, что ты испугаешься.
   - Я не испугалась, я ужаснулась. Он улыбнулся и снова  стал  смотреть  на
дорогу, но на этот раз вел машину помедленнее,  и  она  успокоилась.  Мягкое
урчанье мотора убаюкало  ее,  и  она  открыла  глаза,  только  когда  машина
остановилась. Открыла и увидела, что они в Хэмпстед Мьюз.
   - Вы забыли завезти меня домой.
   - А черт! Забыл! - Он растерянно поглядел на нее. - Но я тороплюсь. Может
быть, подождете, пока  я  переоденусь?  Я  подброшу  вас  домой  на  пути  в
Вест-Энд.
   Энн вылезла  из  машины  и  последовала  за  ним,  оглядываясь  вокруг  с
ощущением, что она дома.
   Пол открыл дверь в кабинет и прежде, чем он успел сделать еще шаг, оттуда
выскочила Сирина и бросилась к нему на шею.
   - Дорогой! Как я рада, что ты вернулся.
   - Разлука делает любовь горячее. - Пол небрежно  поцеловал  ее  и  слегка
отодвинулся в сторону, перестав заслонять Энн.
   Сирина раздраженно уставилась на нее.
   - Ты мне не сказал, что берешь с собой секретаря.
   - Я не знал, что должен перед тобой отчитываться.
   - Пол! Это звучит гадко.
   - Я так и хотел. - Он потянулся за сигаретой. -  Как  я  понимаю,  работу
тебе не дали.
   - А вот и ошибаешься! - Сирина победоносно закружилась по комнате, волосы
облаком поднялись над ее головой. - Хайрам сказал, если хочу,  то  это  роль
моя.., большая, большая, интересная! Удивлен?
   Он ответил вопросом на вопрос.
   - Значит, как я понимаю, тебя теперь Мэри-Джейн не интересует?
   Энн задержала дыхание, моля небо об отрицательном ответе.
   Вместо этого Сирина рассмеялась:
   - Ты точно сегодня в плохом настроении! Я никогда не собиралась принимать
предложение Хайрама. Я хотела получить эту  работу  только,  чтобы  показать
тебе, что мной интересуются и другие люди.
   - Этого тебе доказывать не надо было.
   - Неужели? - Сирина прижалась к  нему.  Энн  отступила  назад  в  холл  и
закрыла двери.
   Пол слегка развернулся. Теперь он стоял прямо перед Сириной.
   - Ты очень умна, моя дорогая. Ты меня запросто обводишь вокруг пальца.
   - Ты можешь сам обвести меня, если захочешь.
   Он поднял одну бровь.
   - Как прикажешь это понимать?
   - Как хочешь. Яснее я выразиться не могу. Как бы  решив,  что  сейчас  не
время для решительного разговора и что ей еще  следует  подготовить  Пола  к
нему, Сирина отошла и села на стул. Она сложила руки на коленях, а ноги  ее,
чуть-чуть не доставая до земли, болтались, как у маленькой девочки.
   - Пол, я убежала от тебя четыре года назад, потому что была эгоистичной и
глупой. Но я поплатилась не один, а много раз за то, что обидела тебя.
   - Дорогая моя девочка, тебе нет никакой нужды извиняться.
   - Нет, есть. Мы никогда раньше не говорили об этом, а это не правильно. Я
вернулась, и ты принял меня.., более того, мы близки. Но этого недостаточно!
Я не хочу, чтобы ты не просто занимался со мной любовью, но чтобы  ты  любил
меня.
   Он ничего не ответил, и она, прикрыв глаза и склонив голову, слушала, как
он достал сигарету, зажег спичку, бросил ее в камин.
   - Четыре года сильно изменили тебя, Сирина, - наконец проговорил он. - Ты
не только поумнела, но и стала лучше как актриса.
   Я не хочу, чтобы ты любил меня из-за Мэри-Джейн.
   - Но ведь все это связано вместе.  Эта  пьеса,  возможно,  моя  лебединая
песня. Если она провалится, я больше никогда не напишу ни единого слова.
   - Ты не можешь так говорить!
   Могу. Видишь ли, я всегда рассматривал свою способность писать, как  дар,
и если он не приносит успеха, значит, я  не  умею  им  пользоваться.  Сирина
неуверенно рассмеялась.
   - Это похоже на какую-то религию, мой дорогой!
   - Нет, только не на религию. Это внутреннее убеждение. Если ты не  можешь
этого понять...
   - Но я могу. - Одним порывистым движением она оказалась  около  него,  ее
руки обняли его за шею. - О, дорогой, я так тебя понимаю и пойму еще  лучше,
если ты будешь мне все рассказывать. Помоги мне  вырасти,  Пол.  Помоги  мне
повзрослеть рядом с тобой.
   - Я думаю, что, пожалуй, это нужно нам обоим, -  он  наклонился  и  нежно
коснулся губами ее лба. - Моя маленькая Мэри-Джейн. Ты  ведь  знаешь,  ты  и
есть Мэри-Джейн. Когда я послушал твою запись на пленке, я мгновенно  понял,
что не так в моей пьесе. Тебе было предназначено  судьбой  вернуться  в  мою
жизнь, Сирина. Я уверен, что меня снова ждет успех.
   - Ты и твой успех! Ты ведь богатый человек, Пол, а это достаточное мерило
успеха для кого угодно.
   Он ничего не ответил и прижался к ее губам. Когда Энн пришла на следующее
утро на работу, Пол не спросил, почему накануне вечером  она  не  подождала,
чтобы он отвез ее домой. Она яростно печатала и злилась на него и  на  себя,
что позволяет ему причинять ей боль. Она ничего для него не значила. Он взял
ее к Коре на уик-энд только в пику Сирине, и  ей  это  следовало  хорошенько
помнить.
   За три дня Энн перепечатала всю пьесу, пораженная, как далеко  отошел  он
от первоначального замысла. Когда в среду днем Пол вошел  в  кабинет,  через
руку у него был перекинут плащ.
   - У вас, наверное, пальцы отваливаются, - сказал он с легкой  улыбкой.  -
Почему бы вам не работать немного помедленнее.
   - Я хотела закончить ее побыстрее. Если вы подождете буквально минуту, вы
получите законченную рукопись.
   Он присел на ручку кресла и, закурив  сигарету,  ждал,  пока  она  кончит
печатать, вытащит из машинки последний лист  и,  приложив  его  к  остальной
пачке, передаст ему напечатанные листы.
   - Прошу. Пьеса, к вашим услугам!
   - Благодаренье небесам, она закончена! - Он перелистал страницы. - Если я
немедленно отвезу ее на Куин-Стрит, то смогу заставить Билла отпечатать  для
меня типографски дюжины две экземпляров. Тогда в пятницу можно будет  начать
репетиции.
   - Так быстро?
   - В театре так дела и  делаются.  Одна  пьеса  сходит,  другая  приходит.
Надеюсь только, что эта будет счастливее, чем последняя, которую они ставили
в "Маррис-театре".
   - Я тоже надеюсь. - Она чихнула. - Вы над ней крепко  поработали.  -  Она
снова чихнула.
   - Вы тоже поработали. - Он пристально посмотрел на нее. - Идите  домой  и
поспите, а завтра возьмите выходной.
   - Спасибо. - Голос ее через носовой платок звучал глухо. - Я  весь  день,
как дурная, чувствую себя ужасно.
   - Ради Бога, почему вы ничего не сказали? Вы,  наверное,  простудились  в
субботу. Она шмыгнула носом.
   - Я не хотела вас подводить.
   - Какое самопожертвование! Давайте берите пальто, и я отвезу вас домой.
   Чувствуя себя слишком плохо,  чтобы  спорить,  Энн  повиновалась,  и  Пол
бесцеремонно запихнул ее в машину. Через пять минут он подъехал к ее дому  и
выключил мотор.
   - Есть кому позаботиться о вас?
   - Да, спасибо. Хозяйка очень добрая.
   - Поэтому я вас с самого начала сюда и отправил. Мисс Финк  о  ней  очень
высокого мнения. Энн зашевелилась.
   - Кстати, а как ее здоровье?
   - Ей лучше. Сегодня утром я  получил  от  нее  записку,  она  пишет,  что
надеется вернуться через месяц.
   - Означает ли это, что вы предупреждаете меня об увольнении?
   Он повернулся и стал пристально изучать ветровое стекло. Дождь  забрызгал
его,  и  он  включил  мотор,  чтобы  заработали  дворники.  Они  задергались
туда-сюда, перегоняя струйки воды с одного края на другой. Он открыл  ящичек
под панелью и достал пачку сигарет. Закурил  -  ив  воздухе  поплыл  голубой
дымок.
   - У меня недостаточно работы для двух секретарей. А мисс Финк работает  у
меня дольше вас.
   -  Я  понимаю.  Спасибо,  что  предупредили  заранее.  Я  смогу  поискать
что-нибудь еще.
   - В качестве секретаря?
   Она заколебалась, вспомнив, что обещала родителям рассказать ему  правду,
как только пьеса будет закончена.
   - Я хочу вам кое-что объяснить. - Она глубоко вздохнула.  -  Относительно
себя.
   - Нет, не сейчас, вы слишком устали.
   - Но я должна. - Она закашлялась,  и  он,  выйдя  из  машины,  открыл  ей
дверцу.
   - Давайте, Энн, вы не можете сидеть здесь и  сморкаться.  Что  бы  вы  ни
хотели сказать, подождет до вашего выздоровления.
   Он взял ее сумочку, достал оттуда ключ  от  входной  двери  и  вставил  в
замок.
   - Отправляйтесь прямо в постель, выпейте что-нибудь горячее с  аспирином.
Если утром не станет лучше, вызовите врача.
   Энн смотрела, как он спустился по ступенькам,  влез  в  машину  и  уехал.
Потом она заперла дверь за  собой  и  дошла  до  шоссе.  Она  знала,  что  в
ближайшие дни, в крайнем случае недели, распрощается с ним,  но  сию  минуту
чувствовала себя слишком усталой, чтобы думать об этом расставании.
   Уныло шмыгая носом, она остановила такси  и  назвала  адрес  родительской
квартиры.
   Десять дней Энн была прикована к постели. Дрожа то от холода, то от жара,
она отболела весь положенный простуде  срок,  но,  выздоровев,  оказалась  в
такой глубокой депрессии, что никак не могла выйти.  Она  знала,  что  пьесу
начали репетировать, но радости ей это не доставляло, потому  что  понимала,
что ей неизбежно придется выяснять отношения с  Полом.  Она  страшилась  его
непонимания, опасалась, что расплата за обман будет слишком тяжелой.
   Было унылое субботнее утро, когда Энн первый  раз  встала  и  на  слабых,
подгибающихся  ногах  прошла  в  гостиную.  Родители  сидели  перед   огнем,
белокурая головка матери прислонилась к седой голове отца. Это была  картина
такого семейного счастья, что  она  почувствовала  себя  лишней.  Хотя,  как
только они увидели ее, это ощущение рассеялось.
   Анжела вскочила на ноги. - Дорогая, ты не должна вставать с постели.
   Я собиралась принести тебе чая. Энн опустилась на; кушетку.
   - Мне надоело быть в моей комнате. Она нагоняет на меня тоску.
   - Это пройдет, когда тебе станет лучше.
   - Наверное. - Она беспокойно посмотрела на отца. - Как идут репетиции?
   - Разве Пол тебе не рассказывал?
   - Он не знает, что я здесь. Я отправила ему записку,  где  написала,  что
побуду у своих друзей, пока мне не станет лучше.
   Отец внимательно посмотрел на нее. Какая-то мысль мелькнула в его глазах,
и он мгновенно преобразился:
   - Что ж, надеюсь, ты чувствуешь себя лучше, чем выглядишь.
   - Мне все равно, как я выгляжу, - равнодушно ответила  она  и  замолчала,
когда отец, поднявшись на ноги и двинувшись вперед, сгорбился, вытянул  лицо
и стал выглядеть усталым и понурым: одним словом - портрет неудачника.
   - Знаешь, неважно, как ты выглядишь. Важно то, что у  тебя  на  душе.  Ты
сказала, что не любишь меня, потому что меня зовут Фрэнк.
   - Я буду ненавидеть тебя, как бы тебя ни звали!
   С какой яркостью вспыхнули эти слова в ее памяти. Энн знала каждый  жест,
каждую улыбку, каждый поворот головы. Ее голос стал тише, зазвучал страстно.
   - Ах, Фрэнк! Как ты мог врать мне? Я никому на свете не верила,  пока  не
повстречалась с тобой..." В тишине часы пробили четыре, сноп искр рассыпался
в камине. Лори отступил назад и оглядел свою дочь.
   - Я вижу, ты знаешь ее наизусть.
   - Каждое слово.
   Он снова сел:
   - Мне бы хотелось, чтобы ты пошла со  мной  и  посмотрела  на  репетицию.
Последняя сцена не очень идет.
   Сердце Энн подпрыгнуло.
   - Из-за Сирины?
   - Да Но я больше не скажу ни слова, пока ты сама не п