еться с ним. Она стиснула руки, и этот жест  напомнил  ей  о
Розали Дональде. Стиснув зубы, она поднялась на ноги.
   - Вы не можете так просто прогнать меня! Если вы  это  сделаете,  я  буду
жаловаться. Он с удивлением оглянулся.
   - Это ничего  не  даст.  Я  ведь  уже  попытался  объяснить  вам,  что  я
передумал. Очень жаль, мисс Лестер, но приходится говорить прямо.
   - Да уж, это действительно прямо.  -  Если  вы  сможете  найти  дорогу  к
двери... Я очень занят.
   Энн помедлила, прикидывая,  может  ли  она  еще  что-нибудь  сказать  или
сделать, чтобы заставить его посмотреть на нее, как на  человека,  а  не  на
раздражающую помеху, напоминающую об уже сделанном и забытом проступке.
   - Я не буду  вам  больше  мешать,  -  слабым  голосом  произнесла  она  и
двинулась  к  двери.  Дойдя  до  середины  комнаты,   она   остановилась   и
покачнулась, подняв руки к голове.
   - Комната.., кружится. Я.., я боюсь, что я сейчас...  -  со  вздохом  она
грациозно опустилась на ковер, не забыв расслабить тело и закрыть глаза.
   - Что с вами стряслось? В чем дело? Энн не открывала глаз и не  отвечала.
Она услышала, как он отодвинул стул  и  подошел  к  ней.  Потом  последовала
пауза, когда он наклонился и посмотрел ей в  лицо.  Затем  он  выпрямился  и
поспешил к двери.
   - Смизи! - крикнул он. - Нюхательную соль.., скорее!
   Он вернулся назад, и Энн почувствовала,  что  ее  поднимают  и  осторожно
кладут на кушетку. Странный запах ударил  ей  в  ноздри,  какую-то  жидкость
вливали ей в рот. Она задохнулась, закашлялась и села.
   - Где я? - Она оглядела комнату и  снова  опустилась  на  кушетку.  -  О,
мистер Моллинсон, мне очень жаль, простите меня.
   - Нечего прощать. Вы часто так падаете в обморок?
   - Нет. Когда я хорошо себя чувствую, я никогда не падаю  в  обморок.  Это
потому, что я.., потому, что я не ела, вот почему. Если бы вы позволили  мне
выпить чашку чая...
   Женщина с разлетающимися волосами заторопилась к ней, и Энн вздохнула:
   - Извините. Может быть, мне лучше все вам объяснить.
   - Не сию минуту.  -  Пол  Моллинсон  сел  на  стул  напротив  кушетки.  -
Подождите, пока не поедите чего-нибудь. Потом расскажете.
   - Но вы так заняты...
   - Я не смогу работать, если буду думать, что вы падаете в  обморок  вдоль
всей Хэмпстед Хай Стрит! Бога ради, помолчите, пока Смизи не вернется.
   Энн подчинилась, незаметно наблюдая за ним  На  фотографиях  он  выглядел
моложе и жизнерадостней, а здесь, дома, он  выглядел  таким,  каким  был  на
самом деле: обеспеченным, уверенным в себе и циничным. Он был гораздо худей,
чем она себе представляла,  а  впадины  под  скулами  и  необычайно  глубоко
посаженные серые глаза придавали ему аскетический  вид,  который  она  нашла
весьма  привлекательным.  Широкий  тонкий  рот  и   решительный   подбородок
несколько  нарушали  это  благоприятное  впечатление.  Да  и  профиль   его,
обрисовавшийся на белой стене, когда он повернулся на  стуле,  был  суров  и
мрачен. Неудивительно, что Розали назвала его привлекательным.  На  человека
робкого и нервного он должен был произвести впечатление надежности и силы.
   Энн лихорадочно обдумывала, что ей следовало  сказать  Моллинсону,  когда
вошла экономка с полным подносом, и ей надо было с  трудом  приподняться  на
кушетке.
   - Вот, мисс. Вы будете есть здесь или сядете за стол?
   - Поставьте ей поднос на колени, - коротко произнес  хозяин  квартиры.  -
Если она сейчас встанет, то может снова потерять сознание!
   Энн взяла поднос и с тоской поглядела  на  него.  Так  как  незадолго  до
прихода сюда она основательно позавтракала, то  есть  с  аппетитом  ей  было
трудно, но она решительно  взялась  за  дело  и  не  остановилась,  пока  не
опустошила все тарелки.
   Все это время он наблюдал за ней, положив  ногу  на  ногу,  облокотившись
одной рукой на спинку стула, держа сигарету в другой.
   Энн допила чай и спустила ноги с кушетки.
   - Спасибо, я чувствую себя гораздо лучше.
   - Хорошо. А теперь вы можете рассказать мне, почему вы ничего не ели.
   - Это вопрос денег.
   - Поэтому вы и пришли повидаться со мной?  От  гнева  ее  голос  зазвучал
холодно.
   - Мне не нужно от вас денег,  мистер  Моллинсон.  Если  вы  скажете  мне,
сколько я вам должна за ленч...
   - Не глупите!
   - Я не глуплю. - Она встала с кушетки.
   - Тогда сядьте снова. - Медленно он выгнулся на  стуле.  -  Знаете,  мисс
Лестер,  вы,  пожалуй,  заинтриговали  меня.  Мне  любопытно  услышать  вашу
историю.
   - Историю?
   - Да. Слишком много неувязок. Вы теряете сознание от голода, потому что у
вас нет денег купить еды, и вместе  с  тем  вы,  если  мне  будет  позволено
заметить, неплохо одеты.
   - Это объясняется очень просто, - торопливо ответила она. - Я  не  всегда
была бедной. Но я.., я убежала из дома.  Мой  отец  умер,  а  моя..,  мачеха
ужасно обходилась со  мной,  -  она  посмотрела  на  него  из-под  ресниц  и
заметила, что не убедила.
   - Видите ли, - продолжала она, - она не намного меня старше.  Они  только
недавно поженились, и когда отец умер, он все  оставил  ей.  Я  должна  была
выпрашивать  у  нее  каждый  пенни,  как  будто  снова  стала  ребенком.   Я
выдерживала все это, пока не закончила секретарские курсы, а затем  ушла  из
дома. Меня там  больше  ничего  не  держало.  Когда  умер  отец,  моя  жизнь
кончилась вместе с ним. -  Энн  вспомнила  о  своем  отце,  и  в  ее  голосе
зазвучали слезы. - Я хотела забыть прошлое, все эти счастливые годы, которые
мы провели вместе. Поэтому я и убежала.
   - А что случилось потом?
   - Я не могла найти приличной работы, потому что у меня нет  рекомендаций.
Наконец я устроилась в молодежной гостинице - смотритель рекомендовал  меня.
Однако несчастья преследовали меня: пару месяцев назад я получила воспаление
легких.  Заболевание  оказалось  серьезным,  -  внезапно  охрившим   голосом
добавила она, - и у меня кончились все деньги. Я вернулась на работу, еще не
окрепнув как следует, и со мной произошло что-то вроде нервного срыва: я  не
могла ездить на работу, а сама мысль о том, что  я  буду  печатать  в  одной
комнате со всеми остальными девушками... Поэтому  я  отдала  последние  свои
пять фунтов агентству Мак Брайд, может, они меня с кем-нибудь познакомят.
   Пол Моллинсон оглядел ее внимательно от блестящих  белокурых  локонов  до
начищенных кожаных туфелек.
   -  Я  полагал  бы,  что  такой  девушке,  как  вы,  несложно   с   кем-то
познакомиться.
   - Я никогда не вышла бы замуж ни за кого  из  мужчин  с  моей  теперешней
работы. Я выросла в большом доме в окружении  интересных  людей  и  красивых
вещей.
   - Вы могли бы вернуться домой, - сухо заметил он.
   - Никогда! Я лучше умру.
   - Мне очень жаль, - голос его звучал почти  ласково.  -  Но,  как  я  уже
говорил вам, я не собираюсь жениться.
   - Вы хотите сказать, что вы вообще никогда не женитесь?
   - По крайней мере, не сейчас.
   - Тогда я лучше пойду. Мне жаль, что я  вас  побеспокоила.  Вас  ведь  не
касается, что со мной будет.
   - Куда вы пойдете?
   - Снова в молодежную гостиницу. К счастью, за комнату у меня уплачено  до
конца месяца.
   - А потом?
   - Я попытаюсь найти работу где-нибудь за городом, - голос Энн истерически
зазвенел, - Все эти толпы людей, вечно толкающихся, дурно  воспитанных..,  я
не могу выносить их. - Она поднесла руку к горлу. -  Может  быть,  мисс  Мак
Брайд еще сможет познакомить меня с кем-нибудь. Это очень хорошее агентство,
и они очень стараются.
   - Но не можете же вы выйти замуж за какого-то мужчину только потому,  что
он предложит вам, где жить. Это непристойно! Я себе представить не мог,  что
люди, обращающиеся в агентство, так рассуждают.
   - А почему бы нет? Когда вы больны и бедны, то схватитесь  за  соломинку.
Он нахмурился.
   - Что ж, ваша точка зрения мне понятна. Это интересно,  очень  интересно.
Пожалуй... - Он нерешительно  замолчал.  -  Присядьте  еще  ненадолго,  мисс
Лестер...
   Энн сделала, как ей велели, и стала разглядывать свои руки. Пол Моллинсон
закурил следующую сигарету  и  какое-то  время  курил,  быстро  затягиваясь.
Каким-то не вполне понятным образом она поняла, о чем он думает, поняла, что
ее история его  заинтриговала,  заставив  внезапно  понять,  что  в  брачные
агентства обращаются не  только  робкие  и  нервные  девушки,  вроде  Розали
Дональде.
   Он бросил наполовину выкуренную сигарету и подошел к письменному столу.
   - Моей вины в том, что вы сюда пришли, нет, - быстро сказал он. - Я хочу,
чтобы это было абсолютно ясно. Однако я чувствую, что частично несу  за  вас
ответственность. Я должен был сообщить секретарю агентства,  чтобы  мое  имя
вычеркнули из списка клиентов.
   - Да, так было бы разумнее, -  тихо  ответила  она.  -  Иначе  вы  можете
навредить кому-нибудь.
   - Женщинам так легко не навредишь, - проговорил он и замолчал.  -  Так  о
чем я говорил? А, да.., если  вы  достаточно  быстро  печатаете,  то  можете
временно остаться работать  здесь.  Моя  собственная  секретарша  неожиданно
попала в больницу с аппендицитом, и сейчас мне отчаянно нужен секретарь. Так
вот я подумал, что вы могли бы даже жить там, где жила  мисс  Финк.  Уверен,
что ее домохозяйка с восторгом возьмет вас.
   Энн стиснула руки.
   - Вы  очень  добры,  мистер  Моллинсон.  Я  совершенно  не  ждала  ничего
подобного.
   - Только не воображайте ничего, - он снова заговорил раздраженным  тоном.
- Вы меня не интересуете с  матримониальной  точки  зрения.  Часы  работы  с
десяти до шести, жалованье десять фунтов в неделю. Подойдет?
   - Изумительно!
   - Подождите восхищаться, пока не поработаете со мной, - он полуулыбнулся.
- Я в работе не самый легкий человек.
   Энн дипломатично воздержалась от комментариев.
   - Когда вы хотите, чтобы я начала работать?
   - Сразу же. Попросите Смизи  показать  вам  комнату  для  гостей.  Можете
держать там свои вещи.
   Энн вышла в холл и, обойдя лестницу  зашла  в  большую  кухню,  выходящую
окнами на гараж. Женщина с  разлетающимися  волосами  наполовину  залезла  в
холодильник, доставая что-то. Она вы нырнула оттуда с миской вишен.
   - Я ваш новый секретарь, - объявила Энн. Мистер Моллинсон просил передать
вам, чтобы вы были так добры и показали мне, где мне положить пальто.
   Она поднялась вслед за экономкой по узкой лестнице с элегантными коваными
перилами на второй этаж.  По  одной  стороне  узкого  белостенного  коридора
располагались спальни. Маленькие китайские эстампы с изображениями  яростных
коней украшали стены, их черные рамки резко выделялись на белом фоне.
   - Мистер Моллинсон их обожает, - заметила,  указывая  на  них,  Смизи.  -
Нашел их в какой-то старой лавчонке за Хай Стрит.
   Энн улыбнулась:
   - Вы так говорите о Хай Стрит, с такой интонацией, будто это деревня.
   - А мы и живем.., в Хэмпстед Вилледж.  Вы  представить  себе  не  можете,
какая здесь замкнутая среда. Здесь все писатели, художники и тому  подобное.
Утром пойдешь в магазин, кого  только  не  встретишь.  Меня  уже  тошнит  от
немытых лиц и вельветовых штанов.
   - Тогда мне лучше на работу в брюках не приходить, - со  смехом  заметила
Энн.
   - Не обращайте внимания на мои слова, - торопливо  проговорила  Смизи.  -
Если мистер Моллинсон говорит, что вы можете носить брюки,  носите.  Ему  не
понравится, если он узнает, что я говорила вам, как себя вести.
   Она толкнула одну из дверей и ввела Энн в  маленькую  спальню,  выходящую
окнами  в  сад.  Так  как  это  был  второй  этаж,  то  из  окон  открывался
изумительный вид на Пустошь, начинавшуюся сразу за изгородью.
   - Как красиво! - воскликнула Энн. - Действительно, ощущение, будто живешь
в деревне.
   - А что я вам говорила! - Маленькая экономка, продолжая говорить, куда-то
исчезла и вернулась с полотенцем в одной руке и куском мыла в другой. - Вот.
Это для вас. А спальней этой можете пользоваться, пока вы здесь работаете.
   - А мистер Моллинсон не будет против?
   - Только не он. У нас на этом этаже еще три комнаты,  а  наверху  мои.  -
Смизи положила полотенце на кровать. - Теперь я вас оставляю. Дорогу вниз вы
сможете найти сами.
   Возвращаясь в гостиную после того, как она причесалась и подкрасила  губы
помадой, соответствующей ее  цветастому  платью,  Энн  знала,  что  выглядит
прекрасно. Она  потратила  времени  больше,  чем  обычно,  на  причесывание:
зачесала волосы назад в манере девушки, которая хочет, чтобы  ее  ценили  на
работе. А то,  что  такая  прическа  делала  ее  еще  моложе  на  вид,  было
незапланировано, но доставило ей удовольствие. Пока она не определит,  какой
тип   женщин   нравится   Полу    Моллинсону,    она    будет    разыгрывать
девочку-простушку. Время продемонстрировать изысканность еще настанет.
   Когда она вошла. Пол Моллинсон снова сидел за столом и махнул ей рукой в,
сторону маленького столика рядом, на котором стояла пишущая машинка и  пачка
бумаги. Он ничего  не  сказал  о  ее  внешности,  хотя  она  знала,  что  он
наблюдает, как она усаживается, снимает чехол с машинки и  готовится  к  его
диктовке.
   - Насколько я понял, вы никогда раньше не работали на драматурга.
   - Боюсь, что нет.
   - Тогда посмотрите на уже  напечатанные  листы  перед  вами.  По  ним  вы
увидите, как располагать текст пьесы.
   - Я знаю, как выглядит рукопись, мистер Моллинсон.
   - Я всего лишь пытался помочь вам. Решите в конце  концов,  невежественны
вы в этом вопросе или нет.
   Энн с вызовом передвинула каретку. Работать с этим самоуверенным  занудой
будет нелегко. Зато какое удовольствие получит  она,  сбив  с  него  немного
спеси и добившись, что второй раз он не посмеет ни с кем поступить так,  как
с Розали Дональде.
   Она глянула в его сторону и увидела, что он с озабоченным видом  стоит  у
французских окон, выходящих в сад, и мысли его явно далеко.
   - Я сейчас на акте втором, сцене первой, - произнес он, поворачивая к ней
голову. - Если я буду говорить слишком быстро для вас, скажите.
   Он начал диктовать медленно, ускоряя темп по мере  того,  как  творческое
воображение овладевало им. Сцена, которую он  описывал,  представляла  собой
жилую комнату, спальную и гостиную одновременно, дешевую, жалкую, в  которой
сидеть можно было только на диване и которая обогревалась газом,  все  время
тухнувшим от сквозняка. Эту комнату многие признали бы за свою,  и  все-таки
Энн не сомневалась, что он имел в виду комнату Розали Дональде.  Ее  жесткий
стул, на котором он во время визита к Розали сидел сам, видимо, стоял  перед
его глазами, когда он диктовал диалог Мэри-Джейн -  героини  пьесы  -  и  ее
приятеля Фрэнка.
   Через какое-то время он начал бродить по  комнате,  брать  и  ставить  на
место пепельницу, проводить рукой по корешкам книг. Наконец,  добравшись  до
кушетки, он растянулся на ней во весь рост. Голос его  был  невыразителен  и
тих, слова текли торопливо, иногда сливаясь, как бы не поспевая за  мыслями.
Казалось, он диктовал список белья, отданного в прачечную. Вместе с тем была
в его словах  какая-то  пленительная  магия,  наполнявшая  комнату,  и  Энн,
печатавшая как могла быстро, была  заворожена  разворачивавшейся  перед  ней
историей.
   Солнце позолотило верхушку живой изгороди, когда  Пол  Моллинсон  наконец
замолчал, и она, откинувшись на стуле, стала  сгибать  и  разгибать  пальцы.
Дверь комнаты отворилась - Смизи вкатила сервировочный столик.
   - Я стояла под дверью последние десять минут, ожидая паузы, - в ее тонком
голоске слышался легкий ирландский акцент, а  улыбка,  которую  она  послала
Энн," продемонстрировала ослепительно белые искусственные зубы. - Надеюсь, у
вас еще не отвалились пальцы.
   - Не говорите так много, Смизи. Мисс Лестер еще недостаточно вас знает.
   - Если она выдерживает общение с вами, то  сможет  выдержать  присутствие
кого угодно. - Женщина  остановила  столик  около  Энн.  -  Может  быть,  вы
разольете чай, мисс, а то мистер Моллинсон всегда проливает его на пол.
   - Смизи! Говорю вам, довольно. Убирайтесь! Снова сверкнув  искусственными
зубами, Смизи удалилась. Энн подняла чайник.
   - Сахара, молока?
   - Ни того, ни другого, спасибо. Я пью с лимоном.
   Как типично для него, подумала Энн, передавая ему чашку. Он принял из  ее
рук чай и взял кусок кекса.
   - Возможно, я  сегодня  заставил  вас  слишком  крепко  поработать,  мисс
Лестер. Когда я уже начал писать, то не могу остановиться.
   - Мне удалось не отставать, - улыбнулась  Энн.  -  А  что  происходило  в
первом акте? Мэри-Джейн героиня пьесы?
   - Да. Как вы, вероятно, могли предположить, она психопатка.
   - Потому что живет воображеньем? А почему ей им не жить? Вы дали ей такое
скучное существованье, мистер Моллинсон, так что едва ли можете винить ее за
то, что она возомнила, будто она совсем не такая, какая на самом деле!
   - Вы то, что вы есть, и у вас есть то,  что  у  вас  есть,  -  с  нажимом
произнес он.
   - Какая-то пораженческая позиция! Я с вами совершенно не согласна. -  Энн
оперлась подбородком на руку. Другой она отвела с виска выбившийся из тугого
узла локон.
   - А какая основная мысль пьесы, мистер Моллинсон?
   Впервые с того момента, как она увидела его, он растерялся.
   - Остальная часть  пьесы  в  столе.  Когда  у  вас  будет  время,  можете
почитать.
   - А можно мне взять ее сегодня на вечер домой?
   - Конечно, нет!
   Он рявкнул это так громко, что у нее дернулась рука, чашка затряслась  на
блюдце и несколько капель чая брызнуло ей на платье. Она вытащила  платок  и
стала их промокать.
   - У нас на кухне есть пятновыводитель, - невозмутимо  заметил  он.  -  Он
более эффективен, чем слюна.
   Приняв это за извинение, Энн направилась к двери.
   - Куда это вы собрались?
   - На кухню. Вы же сказали, что я могу...
   - Только когда будете уходить. А сейчас, с вашего позволения, я хотел  бы
еще поработать. Закусив губу, Энн села за машинку.
   - Я готова.
   За неделю Энн освоилась и на новой работе, и в своем новом  жилище.  Мисс
Финк занимала  комнату  в  ветхом  доме  над  озером.  Обстановка  там  была
угнетающей и грязной, но хозяйка - доброй и общительной, а из  комнаты,  где
она поселила Энн, открывался великолепный вид на тихую гладь воды и плакучие
ивы.
   Так как она привыкла в театре к долгим и нерегулярным занятиям, работа  у
Моллинсона далась ей сравнительно легко. Когда он  бывал  дома,  то  работал
весь день напролет.  Однако  нередко,  обычно  при  назначенных  встречах  в
городе, он не работал вообще.  Как  наниматель  он  оказался  гораздо  более
внимательным, чем она могла предположить, и иногда подвозил ее  домой,  если
выходил из дома одновременно с ней.
   Вместе с тем, рассказывая Марти о  том,  как  идут  дела,  она  не  могла
сообщить ей, что далеко продвинулась  в  установлении  близких  отношений  с
Полом Моллинсоном.
   - У меня такое чувство, что он охотно дал бы мне пятьдесят  фунтов,  лишь
бы я вернулась домой к моей  воображаемой  мачехе.  По  правде  говоря,  мне
кажется, что он предложил мне работу только из какого-то чувства вины!
   - Если он докопается до правды, чувство вины будет у тебя. Почему бы тебе
не бросить это дело и не уйти оттуда?
   - Ты что, забыла о Розали Дональде?
   - Конечно, нет. Кстати, на днях я  получила  от  нее  письмо.  Она  снова
вернулась к своей тетке и ненавидит каждую минуту своей жизни с  ней.  Вроде
бы здоровье старушки ухудшается, и доктор там днюет и ночует.
   - Бедная Розали. Я иногда задумываюсь, вспоминает ли ее мистер Моллинсон?
Хоть иногда.
   - Почему бы тебе не спросить его? - сухо поинтересовалась Марта.
   - Когда-нибудь спрошу. В настоящее  время  он  не  знает,  что  я  с  ней
когда-либо встречалась. Энн покачала изящной ножкой:
   - Вчера вечером я прочитала всю его пьесу и  поняла,  что  имела  в  виду
Розали, когда говорила, что она его вдохновение.
   - Ты хочешь сказать, что он использовал историю ее жизни?
   - Как основу.